скачать книгу бесплатно
Когда настала пора укладываться, братела, чтобы не мешать мне, ушёл спать в зал, к Танюхе на диван. Поначалу, когда я лёг на кровать, было ещё ничего, терпимо. Прохладные одеяло и простынь остудили разгорячённое тело и притупили боль. Но позже, когда расслабился, побои дали о себе знать бесконечно ноющей болью. Вряд ли я бы уснул этой ночью, если бы отец не вспомнил о лекарстве. Он сунул мне две таблетки анальгина и одну аспирина и дал запить тёплой водой. Это, конечно, не снотворное, но, когда боль утихла, я уснул мгновенно.
А утром к нам примчалась Люся. Мать перед работой забежала к ней и сообщила, что меня избили. Пришла не одна, с подругой-терапевтом, чтобы та меня обследовала. Благодаря холодным компрессам, опухоль на глазу немного спала, и я даже смог чуть-чуть приоткрыть веки. Губы тоже уже не пугали своими размерами. Но врачиха всё равно цокнула от удивления, когда меня увидела.
– Н-да, – резюмировала она, обеими руками раскрыв веки, – не повезло глазу.
Она была права, этому глазу почему-то постоянно не везло. Первый раз ему досталось, когда я был ещё дошкольником.
Как-то раз меня попросту забыли забрать из детсада. Вернее, родитель-то помнили, но они уехали на день рождения к дяде Васе, двоюродному брату отца, и наказали сделать это Серёге. Ну а тот заигрался и забыл.
На улице было тепло, и воспитательница выпустила нашу группу погулять. И вот всех разобрали, я один остался. Бегаю по двору, сам с собой играю. А во дворе этом между берёз были посажены яблоньки, и росли на них ранетки. Мелкие-мелкие, с горошину величиной. Даже когда они были красными и, казалось бы, спелыми, на вкус были такими кислыми, что от этой кислятины само по себе перекашивалось не только лицо, но и всё тело.
Шло время. Воспитательница стала проявлять беспокойство. Ей же тоже хотелось домой. А вдруг за мной вообще никто не придёт? Что тогда делать-то? Не ночевать же здесь? Она уже начала потихоньку на меня ворчать недовольно, будто я виноват в этом, когда перед нами предстал запыхавшийся Серёга. Вспомнил всё-таки, злодей!
Разумеется, я обрадовался и счастливый побежал к нему навстречу. И с разбегу ткнулся глазом в ветку склонившейся яблоньки. Конечно, были и рёв, и слёзы, и сопли, и охи с ахами. Хорошо, Серёга не растерялся и сразу утащил меня в шахтовый здравпункт, где работала наша тётка Люся и где нас все знали, как облупленных. Люсина подружка осмотрела пострадавший глаз, затем закапала, а после наложила мазь, сверху тампон и перебинтовала. С лёгкой руки Серёги ко мне тут же приклеилось прозвище Одноглазый Джо. И хотя повязку сняли уже на следующий день, это прозвище преследовало меня ещё недели две.
Второй раз глазу не повезло в классе третьем. Не помню, с чего это мы вдруг решили камнями друг в друга кидаться. Никогда раньше этим не увлекались. А тут что нашло? Затеяли перестрелку. Кинут в тебя камень, ну а ты стараешься от него увернуться. Не смог – сам виноват. Потом берёшь камень и кидаешь в противника. Попал – молодец, промазал – значит, мазила. Ну и в таком духе. И тут Витька Боин, самый старший тогда из нас, как запульнёт в меня камнем. Я даже среагировать не успел, как этот камень угодил мне в глаз.
Опять слёзы, сопли. Прибежали мои родители, так как дело происходило около нашего барака. Снова охи, ахи и ругань. Снова тёткин здравпункт. Слава богу, оказалось, ничего страшного. Камень попал куда-то в верхнее веко. В общем, отделался синяком.
И вот теперь получил по глазу в третий раз…
– Думаю, ничего серьёзного, – сделала вывод доктор и посмотрела на отца. – Но, когда заживёт, всё же лучше показать его окулисту.
– Хорошо, – заверил тот.
– На всякий случай, – пояснила она.
– Я понял.
Потом она внимательно осмотрела моё лицо, покрытое синяками тело, ощупала рёбра и после заставила покрутить руками и сделать приседание. Последнее я исполнил с трудом, так как ноги не желали гнуться.
– Ну что ж, – констатировала она, снова обращаясь к отцу, – множество ушибов мягких тканей, но не смертельных. Заживут за неделю. Рёбра не сломаны, руки и ноги – тоже.
Затем она взяла в руки мою голову и потрясла её, прямо как я свою копилку, чтобы услышать звон монет.
– Ну, в глазах двоится? – поинтересовалась она у меня, прекратив трясти.
– Да, – признался я, но о том, что в голове шумит, говорить не стал. Не знаю почему.
– Так, Николай, – объявила она отцу, – жить он будет. Но у него лёгкое сотрясение. Надо будет полежать пару деньков. Я дам таблетки, пусть попьёт. Людмила Дмитриевна, – обратилась она к моей тётке, – ты взяла бодягу?
– Конечно.
– А капли в глаз?
– Даже пипетку, – засмеялась Люся. – А то у Чебышевых сроду ничего нет.
– Так уж и ничего? – улыбаясь, возразил отец.
– В прошлый раз у меня голова разболелась, так я у них даже цитрамона не нашла, представляешь? – пожаловалась она, вытаскивая из сумки медикаменты.
– Не там искала, – парировал отец.
– Сама виновата, – заявила её подруга. – Ты же медик, могла бы и принести родственникам чего-нибудь.
– Точно, – согласилась она, – надо принести.
– В общем, так, Николай, – доктор поднялась со стула, забрала у Люси лекарства и протянула их отцу, – вот этим капать в глаз три раза в день. Это мазь для губ, а эта для синяка. Не перепутай. Мазать так же три раза в день…
Глава 18
Вечером после школы меня навестила Светка. В дом она войти не решилась, а постучала в окно. Увидев её, я и удивился, и обрадовался одновременно. И, ответив на извечный вопрос матери «Ты куда?» «Сейчас приду», выскочил на улицу.
– Привет, Свет! – поздоровался я, подходя к ней.
– Привет, пострадавший, – ответила она, внимательно всматриваясь в моё лицо. – Как твоё драгоценное?
– Твоими молитвами. А ты как?
– Нормально, – Светка пожала плечами. – Со мной-то чего будет? Били-то тебя… Ой, Сашка! – спохватилась вдруг она. – Что я сейчас тебе расскажу! Сегодня в школу приходили какие-то парни. С ними был тот, что вчера нас у водокачки встретил…
– Это – Сенька, друг моего брата, – пояснил я ей.
– Так вот, этот Сенька и ещё двое на перемене зашли прямо к нам в класс и забрали с собой Гафоню. Представляешь?
– Ну? – буркнул я неопределённо, стремясь тем самым подтолкнуть её к дальнейшему рассказу.
– Мальчишки потом сказали, что его утащили за школу и там жутко избили. И тех двоих из параллельного класса – тоже.
– А Локтю?
– Его они почему-то не тронули. Сенька только один раз ему по морде съездил и всё.
– Это хорошо, – удовлетворённо заметил я, а про себя подумал: «С этим ушлёпком я сам разберусь».
– Чего хорошего-то? – не поняла Светка. – Он всё это затеял и вышел сухим из воды.
– Не переживай, он своё ещё получит, – пообещал я.
– Ты так думаешь?
– Не сомневайся.
– Ах да, чуть не забыла! – спохватилась она и вытащила из кармана пальто большое зелёное яблоко. – Я же тебе гостинец принесла. Витамины, чтобы ты быстрей поправился.
– Тоже мне, – фыркнул я, – догадалась, что принести. Ты что, забыла? Мне же вчера по зубам настучали. И сейчас они у меня шатаются и болят. Я теперь кроме бульона и манной каши больше ничего не ем. Так что ешь свой гостинец сама.
– Ой! А я и не подумала об этом. Правда, – она подошла ко мне, взяла за руку и, заглянув в глаза, спросила. – Ты не обиделся?
– Нет, конечно. Так что ешь на здоровье. Витамины и тебе не помешают.
– Может, прогуляемся? – предложила вдруг она, пряча яблоко назад в карман. – Или твои родители ругаться будут?
– А мы не долго, – сказал я, не желая с ней расставаться. – Я тебя до дома провожу и назад.
– Не надо меня провожать, – сразу запротестовала Светка.
– А кого ты испугалась? – завёлся я. Иногда Светкино упрямство меня просто бесило. – Меня, что ли? Я понимаю, что сейчас плохо выгляжу, но не до такой же степени, чтобы меня бояться.
– Да ну тебя, дурачок! – отмахнулась она. – Я просто хочу с тобой прогуляться. А до дома я и одна дойду.
– А мы с тобой и прогуляемся, только до твоего дома, – заметив, что она собралась возразить, я торопливо добавил. – Так сказать, совместим приятное с полезным.
Светка искоса посмотрела на меня.
– И не забывай, – добивал я её, – я же вышел к тебе всего на одну минуту.
– Ну хорошо, пошли, – сдалась она. – А то, действительно, твои родители хватятся, у нас тогда и это не получится.
Мы взялись за руки и направились к лазейке в заборе гаража.
Когда остановились у калитки её дома, я набрался решительности и сказал ей:
– Свет, ты больше ко мне не приходи.
– Это почему? – сразу насупилась она.
– Ну потому что я не хочу, чтобы ты видела меня таким красивым…
– Стесняешься, что ли? – Светка усмехнулась.
– Это, во-первых, – строго сказал я, – а во-вторых, после этой моей выходки, родители могут не выпустить меня на улицу. И ты будешь стоять под моим окном, мёрзнуть и дуться на меня за то, что я к тебе не вышел. В-третьих, как видишь, сейчас довольно-таки поздно и темно. И я не хочу, чтобы в это время ты ходила одна. Понимаешь, я буду переживать, совесть меня будет мучить за то, что я отпустил тебя одну в такую темень…
Светка открыла было рот, чтобы сказать, что думает по этому поводу, но я не дал ей такой возможности.
– А ты знаешь, – продолжил я в том же духе, – что переживания не способствуют скорейшему выздоровлению и восстановлению организма?
– Ты смотри, какой умный, а! – вместо ответа съёрничала она.
– А ты думала! – я гордо выпятил грудь, а затем взял её руки в свои и умоляюще попросил. – Свет, ну дай ты мне, пострадавшему, возможность выздороветь. Потерпи маленько. Это займёт дня два-три, не больше. Мы потом с тобой это наверстаем. А?
– Ладно уж, потерплю, – согласилась она, немного подумав, но по голосу я понял, что она расстроена.
– Не переживай, Свет, вот увидишь, я мигом поправлюсь, – заверил я её. – На мне как на собаке заживает.
– Выздоравливай давай, пострадавший, я буду ждать.
Она улыбнулась, зашла во двор и, закрыв за собой калитку, попрощалась:
– Пока!
– Пока! – ответил я ей и поспешил домой, в надежде, что родители меня ещё не хватились.
Но родители хватились. Не успел я закрыть за собой дверь и накинуть крючок, как мать напустилась на меня.
– Ты куда пропал?
– С Костей Беловым был, – сказал я заранее придуманную по дороге отговорку.
– Не ври, – не поверила мать. – Отец выходил и никого не видел.
– А мы у него были. Он похвастался, что новую марку достал, вот я и сходил к нему посмотреть.
Родители знали, что я коллекционировал спичечные этикетки. Сначала этим занимался брат, но потом он «повзрослел» и забросил «детские увлечения». Тогда я продолжил его дело и вдобавок заинтересовал этим друзей: Костю и Васька. Даже Кеша, сроду никогда ничем не увлекавшийся, последовал нашему примеру. Правда, его ненадолго хватило. Чтобы найти и насобирать побольше марок, надо было лазить по мусорным свалкам и курилкам, где в основном и находились пустые спичечные коробки. А затем замачивать, чтобы этикетка отклеилась, высушить её, уж потом наклеить себе в альбом и после похвастаться перед ребятами какую интересную марку ты нашёл. Кеша полазил немного и бросил – не понравилось ему ковыряться в мусоре. Но если что попадалось по дороге, обязательно поднимал и отдавал мне. Так что моя отговорка сработала. Ведь Костя жил в соседнем бараке, и получалось, что я не так уж и далеко отошёл от дома. Мать поверила и успокоилась.
Я пролечился четыре дня, выходя из дома только в туалет. Благодаря лекарствам Люсиной подружки восстановление произошло быстро. Губы зажили, дёсны – тоже. Зубы перестали шататься, и теперь я снова мог жевать любимые хлебные корочки. Опухоль и синяк прошли полностью. Только яркое кроваво-красное пятнышко в уголке глаза напоминало о недавнем избиении. Но это была уже мелочь, хотя и сразу бросавшаяся всем в глаза.
В воскресение мне разрешили поиграть на улице, а в понедельник я пошёл в школу.
Светка, по обыкновению зашедшая в класс самой последней, увидев меня, так обрадовалась, что забыла произнести своё извечное: «Здрасьте!» и поспешила к парте.
– Сашка, привет! – поздоровалась она, усаживаясь рядом.
– Привет, Свет! – как эхо отозвался я.
– Как дела? – она внимательно осмотрела моё лицо и с удовольствием констатировала. – А ведь и впрямь всё зажило!
– А я что говорил?
В это время в класс вошла учительница, а за нею следом в открытую дверь ворвался звонок, и наш разговор прервался. Начался урок.
Во время урока я заметил, что Гафоня отсутствовал, а Локтя сидел притихший, как примерный ученик. Елена Григорьевна даже ни разу не сделала ему замечания, чего на уроке географии сроду не бывало.
На перемене, когда мы перебрались на третий этаж в кабинет математики, я подошёл к Локте. Тот сразу напрягся и с опаской посмотрел на меня.
– Не бойся, – успокоил я его, – сейчас я тебя трогать не буду. Но после уроков жду тебя за школой у кочегарки.
– Ага, – ощерился тот, – со своим братом, да?
– Если бы я этого захотел, ты, подонок, давно бы уже схлопотал своё, как твои дружки. Понял? Будем драться по-честному: только ты и я. И Костя Белов за этим проследит. А если ты не придёшь, то тогда уже мой брат тобой займётся, – и, не дожидаясь ответа, ушёл на свою парту.
Всё, вызов брошен. Осталось только победить и доказать, что я сильнее. Что, если разобраться, было не так-то легко. Локтя был крупнее и выше, а, значит, и тяжелее, что для него являлось большим преимуществом. И фактор неожиданности здесь уже не применишь, потому что он будет готов к драке. Зато я был шустрым и занимался боксом, а это было уже очко в мою пользу. И вот, что из этого кого перевесит, мы и выясним после уроков.
На последней перемене я сказал Светке, чтобы она меня не ждала и шла домой одна.
– Ты чего, Сашка? – сразу вскинулась она. – Я так долго ждала этого дня, когда ты, наконец, появишься, и вот – на тебе! Ты хочешь меня обидеть, да?
У Светки на глазах заблестели слёзы. От жалости к ней у меня ёкнуло сердце. Но сейчас я должен был быть твёрдым и решительным. Не отменять же из-за неё драку! Но и присутствие её при этом, я тоже не мог допустить. Мало ли чего там со мной может случиться. Поэтому собравшись духом, я стал её убеждать.
