скачать книгу бесплатно
– Так ты думал обо мне? – прервала она мои раздумья, когда пауза для ответа слишком затянулась.
Разумеется, я её понимал. Она повзрослела, и ей уже хотелось больше, чем держание за руку и проводы до дома после школы. Например, свидания там, обнимания, целования. Что тут поделаешь, девчонки взрослеют быстрее нас, пацанов. Хотя чего скрывать, мне тоже хотелось большего, но я-то понимал, что это в нашем возрасте ещё рано. Свидания на выходных или каникулах – ещё куда не шло. Но обниматься и целоваться в тринадцать лет, как взрослые – это глупо и аморально. Только вот как сказать ей об этом?
– Так думал или нет? – Светка отчаянно дёрнула меня за руку, призывая к ответу.
– Нет, – чистосердечно признался я.
У Светки на глазах тут же навернулись слёзы, и она поспешно отвернулась, чтобы скрыть их. Что-то оборвалось у меня в груди, и мне стало плохо, словно сейчас я осознал, что только что предал друга. Ох, ну и дурак же я! Нет, чтобы как-то помягче, в обход, а то сразу – бац в лоб. А теперь надо срочно что-то придумывать, чтобы спасти нашу дружбу.
– Ты знаешь, Свет, когда я играю, я уже ни о чём не думаю, – с жаром заговорил я ей в затылок, пытаясь оправдаться. – Ведь я играю, для того, чтобы выиграть, чтобы победить. Иначе, зачем играть тогда, правда, ведь? Но вот когда я ложусь спать…
Я запнулся, дальше должно было пойти то, в чём я себе-то не решался признаться.
– Да? – с надеждой спросила Светка и повернулась ко мне. Две крупные слезинки повисли на ресницах, готовые вот-вот сорваться.
– Да, – дрогнувшим вдруг голосом ответил я и, вытерев одну слезу, продолжил, – тогда я вспоминаю твои глаза… – осмелев, я смахнул вторую слезу. Светка не моргая смотрела на меня, впитывая мои слова, как целебный бальзам, – твоё лицо, твою улыбку, теплоту твоих рук…
Чем больше я говорил, тем светлее становилось её лицо, тем шире расплывалась улыбка. Я так старался осчастливить Светку, что вскоре уже сам верил в то, что говорил. Ну и что, что приукрасил малость. Так во благо же! И ещё голос при этом дрогнул как нельзя кстати. В общем, не зря старался. Светка поверила. В порыве радости она стиснула мою руку и, уронив голову мне на плечо, затихла. Вот так мы с ней и пошли не спеша дальше.
Я похвалил себя за то, что не растерялся и удачно выпутался из, казалось бы, безвыходного положения. Если бы у меня сейчас ничего не вышло, Светка точно обиделась бы и завтра же снова пересела бы к Андрюхе Иванкову, чем опять немало раздосадовала бы свою подружку Ольгу Балякаеву. И кто бы тогда после этого смог мне сказать, когда бы мы со Светкой помирились и помирились бы вообще?
Но зря я ликовал тому, что сумел сохранить нашу дружбу. Впереди меня ждала ещё одна неприятная неожиданность. Когда дошли до её калитки и остановились, чтобы попрощаться, Светка возьми и чмокни меня в щёку, и уставилась на меня в ожидании ответного поцелуя.
– Свет, ну мы же с тобой договорились, – с укоризной сказал я ей на это.
– О чём это? – не поняла она.
– О том, что нам ещё рано с тобой целоваться. Взрослые нас не поймут, если увидят, а ребята просто-напросто засмеют, и будут потом дразниться. Тебе это надо? Но вот года через три…
Я мечтательно задумался, с удовольствием представляя, что будет через это время.
– Года через три?.. – протянула недовольным тоном Светка. И что это на неё нашло?
– Да, года через три. Помнишь, тогда в больнице, ты ещё обещала мне напомнить об этом, если я вдруг забуду…
Светка сощурила глазки и снова, как тогда в больнице, сквозь зубы шутливо пригрозила:
– Я тебе забуду!
Глядя на её милое лицо, я готов был прямо сейчас расцеловать его. Но я сдержался. Я терпеливый. Я умею ждать, и я дождусь. И тогда уже своего не упущу.
– Если я и забуду по какой-либо причине, – ответил я ей, – то моё сердце мне подскажет.
Ответ Светке понравился, тем более что был сказан искренне. Она опять заулыбалась и, попрощавшись, скрылась за калиткой.
После этого Светка перестала терзать меня вопросами: «А ты думал обо мне? А ты скучал?» и лезть с поцелуями. Всё вернулось на круги своя, и наше счастье, взъерошенное ссорой и Светкиным желанием поиграть во взрослые игры, успокоилось, разгладилось и тёплым ласковым одеялом окутало нас с головы до ног.
Глава 14
Где-то в середине сентября Костя Белов предложил мне пойти вместе с ним в секцию бокса. Оказывается, в нашем ДК «Октябрь» уже полгода как организовали эту секцию и теперь вот объявили новый набор. Он находился недалеко – всего каких-то минут пятнадцать хода, – в районе Ясных Полян, практически напротив нашей автобазы. Мы частенько наведывались туда посмотреть фильмы про фантомаса или индейцев. По субботам и воскресеньям в этом ДК проводили танцы, где с восьмого класса постоянно пропадал с друзьями мой брат. Там же в подвальном помещении уже давно существовала секция тяжёлой атлетики, где когда-то начинал свою карьеру олимпийский чемпион Рудольф Плюкфельдер.
Разумеется, я сразу же согласился. И не только потому, что хотел научиться драться, но и потому, что просто хотел заниматься спортом. Дома у меня были две шестикилограммовые гантели, с которыми я постоянно делал различные упражнения, но этого мне было мало.
Чтобы записаться в секцию, нужно всего-то было принести расписку от родителей, что они не против моих занятий, и справку от доктора, что я пригоден для данного вида спорта. С родителями проблем не было. Те даже обрадовались этому, так как занятия спортом – это лучше, чем шатания по улицам. Но вот с доктором вышла промашка. Перепонки у меня ещё толком не зажили, и я получил отказ. Пришлось Косте ходить в секцию одному.
Но боксировать-то страсть как хотелось! И тогда мы с Санькой Маликовым, когда Костиных родителей не было дома, приходили к нему в гости. У Саньки тоже была проблема с медиками: у него косил правый глаз. Поэтому ни о каком боксе не могло быть и речи. Вот мы с ним и ходили на тренировки к Косте. Под его чутким руководством сначала делали разминку, а потом старательно разучивали стойки, перемещения и удары. После шёл бой с тенью, а завершал наши тренировки спарринг. Специальных перчаток у нас не было, но мы брали зимние шапки, набивали их тряпьём, чтобы смягчить удары, и надевали на руки. Во время боя Костя иногда останавливал нас и доходчиво объяснял, что и почему мы делаем неправильно. Затем, отойдя в сторону, командовал: «Бокс!» – и мы снова принимались безжалостно лупить друг друга.
Так продолжалось несколько месяцев, но желание заниматься боксом по-настоящему никогда не покидало меня. Поэтому, когда Костя после новогодних каникул сообщил, что в секцию возобновился приём, я повторил попытку записаться, и на этот раз доктор разрешила.
На первой же тренировке я привлёк внимание тренера тем, что свободно владел стойками и перемещениями. А потом, когда перешли к изучению прямых ударов, я и в этом продемонстрировал своё умение. Тут надо отдать должное Косте: азам он научил меня как надо. Владимир Леонтьевич долго исподволь наблюдал за мной и после поинтересовался, не занимался ли я раньше боксом. Услышав отрицательный ответ, он лишь мотнул недоуменно головой. На спарринг поставил меня с парнишкой, которого я не видел среди новичков. Он был таким же, как и я, невысокого роста, худощавым, но оказался на столько шустрым и бойким, что отлупил меня как младенца. Не напрягаясь, словно я был манекеном. Я даже ни разу не достал его.
Обидно, конечно, было, но Костя меня успокоил. Пацан тренировался уже больше полугода, так что другого результата нечего было и ожидать. Тогда почему тренер поставил меня не с таким же новичком, как я, а к опытному бойцу? Заело, что я на первой же тренировке показал, что уже что-то умею, и решил проучить зазнайку? Или, может, что-то увидел во мне и захотел проверить мою выдержку? Брошу после этого мордобоя бокс или нет? Не знаю. Только когда я пришёл на следующую тренировку, он удивился, ничего не сказал, но отрабатывать удары поставил всё с тем же парнишкой.
В спарринге тот снова отколотил меня. Но на этот раз я был уже собран, старался не злиться и нанести не просто удар, а именно куда-нибудь в корпус или в голову. И хотя я опять проиграл, всё же с удовлетворением отметил, что сегодня пропустил гораздо меньше ударов, и сам пару раз неплохо ему отвесил.
Шагая с Костей после тренировки домой, я твёрдо решил, что сегодня меня отлупили в последний раз. В следующем спарринге я должен обязательно победить, чего бы это мне не стоило.
Но на третьей тренировке, словно угадав мои мысли и опасаясь за своего ставленника, тренер поставил меня в пару с другим пацаном. Он, как и Костя, занимался боксом три месяца, но уже успел себя показать – выиграл на каком-то соревновании. Наверное, поэтому его звали так возвышенно – Чемпион. Не понимаю, как он смог где-то выиграть. В спаррингах я постоянно одерживал над ним верх. Научившись за два боя с тем шустрым парнишкой, чьё имя так и не смог вспомнить, концентрироваться и следить за противником, я легко уклонялся от его атак и в свою очередь контратаковал. А тот, пропустив удар, отскакивал в сторону и, пробормотав под нос, словно успокаивая себя: «Ничего, ничего», снова начинал бой.
Вот так в моей жизни завёлся новый распорядок. С утра до обеда выполнение уроков и подготовка к школе. Затем учёба. После провожал Светку. Затем бежал домой, по-быстрому переодевался, ел и вместе с Костей шёл в ДК «Октябрь» на тренировку. И так продолжалось несколько месяцев.
Однажды Владимир Леонтьевич объявил, что сегодня мы занимаемся здесь в последний раз. Кто желал продолжить занятия, должен был прийти на стадион «Шахтёр» в помещение баскетбольного зала. Для нас с Костей это означало не только двадцать минут лишнего хода, но и серьёзную проблему, так как путь к этому стадиону шёл через Западный посёлок, ну а сам стадион находился в городе.
Когда-то наш посёлок был большим, хотя состоял всего из трёх улиц. Зато эти улицы тянулись почти два километра: начинали от Ясных Полян и упирались в район Пятой шахты. И жили в нём крепкие и лихие парни. Но беда нашего посёлка была в том, что у него не было никаких достопримечательностей, кроме поселкового магазинчика и автобазы. И поэтому в школу, в магазины, в кино, на танцы и на стадион или учиться куда, всё это надо было идти в другие районы.
То ли дело – Ясные Поляны. Там был ряд магазинов, начиная от книжного и кончая молочным, городская библиотека и ДК «Октябрь», где крутили кино, и куда со всей округи сбегалась молодёжь на танцы. Так же рядом была школа, где мы учились, которую они курировали совместно с «красноярскими» и «кривыми».
На Западном посёлке было училище, где обучали таким нужным для нашего города профессиям как машинист экскаватора, газоэлектросварщик и электрослесарь. Но самым главным козырем «западных» было то, что на их территории находился городской рынок, куда по субботам и воскресеньям стекался народ со всей округи. И ещё, через них пролегал путь в город. Чтобы попасть в центр, их район не могли миновать ни мы, «карламарксовские», ни «яснополянские», ни «кривые», ни «красноярские».
Ну а про «городских» и говорить нечего. В их ведении было всё. Ведь в центре были сконцентрированы все крупные магазины: универмаги, гастрономы, обувные, мебельные и какие хочешь. Там же находился главный кинотеатр города «Россия» с двумя кинозалами, а ещё ДК «Шахтёров», где частенько выступали гастролирующие театры, а также кафе-мороженое, поликлиника и больница, Горный техникум, единственный на весь город стадион «Шахтёр» и автовокзал.
И в каждом из этих районов были свои лихие парни, считавшие, что чужаки в их местах просто так ходить не должны. Тебя останавливали и для начала просили закурить, чтобы потом было к чему придраться. Более дерзкие сразу требовали денег. Если не поделился, тогда получи по мордам-с. Хорошо, если врежут пару раз и на этом успокоятся. А то могут сбить с ног и попинать, чтобы в следующий раз неповадно было. К сожалению, об этом я знал не понаслышке.
И что интересно, это всё шло от поколения к поколению как нечто обязательное для исполнения. И все почему-то старательно следовали этому. Это, конечно, не означало, что между районами постоянно шли кровопролитные бои, хотя бывало и такое. В основном, они существовали мирно. Посёлок улицы Кривой примыкал к Ясным Полянам, поэтому его парни всегда дружили с «яснополянскими» и помогали тем воевать с другими районами. «Западные» ходили на танцы в ДК «Октябрь», а «яснополянские», в свою очередь, ходили на Западный на рынок или в училище, или просто через него в город. Поэтому они тоже старались жить друг с другом дружно.
«Красноярским», как и нам, «карламарксовским» козырнуть было нечем, но у последних было перед нами одно преимущество – наш путь в школу пролегал через их посёлок, – и при надобности они этим пользовались. Вот так получалось, что наш посёлок терроризировали все.
В начале-середине пятидесятых годов в нашем посёлке стали рождаться много мальчиков. И вот когда эти мальчики подросли, один парень, штангист, не помню его имени и фамилии, только прозвище – Колодя, сколотил из них кодлу и подобно татаро-монгольская орде начал совершать набеги на враждебные районы. Тогда нас даже «городские» предпочитали не трогать, не говоря уже о «западных» и «яснополянских».
Но не успели мы свободно вздохнуть, как случилась катастрофа. Нас подработала шахта, и в семидесятом году треть улицы снесли. А в семьдесят первом ещё треть, оставив куцый посёлок возле автобазы. И, как всегда, по закону подлости почти все парни, отстаивавшие нашу честь, проживали именно в снесённых домах. Мы практически остались голыми. Боеспособные разъехались по другим районам, а мы, шестидесятники ещё не достигли той зрелости, чтобы с помощью кулаков защищать честь и достоинство «карламарксы».
С тех пор нас не пинал только ленивый. Чтобы как-то выкрутиться, на вопрос: «Ты откуда?» «западным» и «городским» мы говорили, что с Ясных Полян и называли по имени или кличке тех, кого якобы знали. А «яснополянским» врали, что мы – «красноярские». В основном, это проходило, но не всегда.
Вот какая перед нами с Костей встала проблема, когда услышали от тренера такую новость. Подумали мы с ним, подумали и решили продолжить тренировки. Не потому, что были безрассудно смелыми, а просто понадеялись на русский «авось». Авось пронесёт, авось обойдётся.
Но, похоже, не все так думали. Когда в понедельник мы заявились на стадион, то увидели, что из тридцати наших пришла только половина. Недели через две отсеялось ещё несколько человек. Вместе с ними Костя. Причину своего поступка он не объяснил. Видно, случилось что-то серьёзное, раз так упорно отмалчивался. И стал я ходить на тренировки один. Конечно, это было несколько опрометчиво, но за время занятий я познакомился с городскими пацанами, чьи имена имели кое-какой вес не только среди своих, но и на Западном посёлке и Ясных Полянах, и теперь чувствовал себя более уверенным.
Вдобавок, в марте Серёга, бросивший к тому времени общежитие и теперь ездивший в техникум из дома каждый день, следуя моему примеру, тоже решил заняться боксом и подбил на это своего друга и одноклассника Сеньку Горбашова. Так мы стали ходить втроём.
К тому времени я уже занимался третий месяц и добился немалого. Я сдержал данное себе слово: после того шустрого парнишки, что дважды бивал меня, больше никому не удавалось это сделать. Я выигрывал спарринги у всех соперников, с которыми ставил меня тренер. Один раз и брату досталось. В конце тренировки тренер объявил бой с тенью. Но Серёге, видно, этого было мало, или, может, просто захотел покуражиться. Он ударил меня, когда я, сражаясь с невидимым противником, проходил мимо. Разумеется, я ответил. Ну и понеслась. Братела кинулся в атаку, но я увернулся и ударом в корпус вырубил его. Серёга замер и, выпучив глаза, стал отчаянно ловить ртом воздух.
Тренер заметил это и тут же выговорил мне строго, что сейчас не спарринг. Но удар этот, я так думаю, на заметку всё-таки взял.
Глава 15
А однажды случилось так, что пришлось боксёрские навыки применить на практике. И опять с Локтей.
Тот за шесть лет значительно возмужал и, естественно, подрос, по-прежнему оставаясь самым высоким в классе. За ним теперь следовал Вовка Сокин, отодвинув Борьку Вальчек на третье место. А я уже стоял в центре шеренги, выстроенной по ранжиру на уроке физкультуры, намного опередив Андрюху Иванкова, которого в прошлом году был ниже на полголовы.
В последнее время Локтя принаглел. Особенно после новогоднего утренника, где я заметил его в компании двух отморозков из параллельного класса. Видно, подружившись с ними, он снова возомнил себя крутым парнем. До этих пор, после нашей с ним разборки, он вёл себя смирно, хотя шкодничать не прекратил. А после праздника вдруг воспрял, снова стал дерзким и нахрапистым. А Андрюха Гафонов, по прозвищу Гафоня, которого раньше никто не видел и не слышал, попав под покровительство Локти, раздухарился, стал задираться на всех, покрикивать, кого-то, если верить слухам, даже ударил или побил.
Нашу четвёрку с Карла Маркса эти плохиши не трогали. На что я способен, Локтя знал не понаслышке, а Костю, после того, как тот в четвёртом классе с первого удара отправил его в нокдаун, боялся панически. Гафоня был свидетелем и того, и другого, и потому старался держаться от нас подальше. Но перед Вовкой Табаковым и Санькой Маликовым они хорохорились, обзывая одного «тормозом», а другого «косым». Но, зная, что мы с Костей обязательно за них заступимся, дальше этого у них не заходило.
Это произошло в конце марта на большой перемене. Перед этим Локтя что-то натворил, а Ольга Балякаева рассказала об этом классной. И вот, улучив момент, когда в классе было мало народу, он набросился на неё с кулаками. Увидев это, Светка заступилась за подругу и оттолкнула негодяя. Тот, естественно, оттолкнул её. Да так, что, если бы не парта, вставшая у неё на пути, она бы точно упала на пол. Но это Светку не остановило. С криком «Ах, ты, мерзавец!» она подскочила к Локте и влепила ему пощёчину.
В этот момент в класс вошёл я и увидел, как Локтя, не раздумывая, отвесил ей увесистую оплеуху в ответ, от которой она очутилась на полу, приземлившись на пятую точку. Он сам даже не ожидал такого эффекта от своего удара, и растерянно посмотрел на поверженную Светку. Потом по сторонам, словно хотел сказать всем присутствующим, что он не специально, что он не хотел, что она сама напросилась и в результате схлопотала, и тут увидел меня, приближающегося к нему.
– Я же тебе говорил, ушлёпок, если ты хоть пальцем её тронешь, я набью тебе морду, – сдерживая гнев, сказал я ему.
Я не знал, что означает слово «ушлёпок» – услышал его от Серёги с Сенькой, когда они пренебрежительно говорили о ком-то, – но посчитал, что в данном случае такое обращение было более уместно, чем «гнида» или «тварь».
Я помог Светке подняться и отстранил её в сторону, освобождая себе путь к Локте.
– Она первая начала, – стал оправдываться тот и, обратившись к классу, попросил. – Скажите ему!
– Я сам всё видел, поэтому ничего говорить мне не надо, – я остановился перед ним. – Её удар, по сравнению с твоим, укус комара. Поднять руку на женщину – это уже преступление. А за преступление надо отвечать.
Я знал, что он знал, что я левша, и, следовательно, буду бить его слева. Он весь напрягся и сосредоточился, приготовившись отражать мой выпад. Но я перехитрил его. Удар правой был для него полной неожиданностью. Правда, он получился не сильным, но зато смачным. Локтя разозлился, что было мне только на руку, и попытался достать меня правой (ведь он-то был правша). Я уклонился, нырнув под руку, а затем, выпрямившись, нанёс левый хук в челюсть. Это был мой излюбленный приём, тысячу раз отработанный на груше, в бою с тенью и спарринге.
Удар сбил его с ног. Упав, он ещё вдобавок со всего маха ударился головой об пол. Возможно, это ещё его доконало. Поджав ноги, он свернулся в калачик и на всякий случай, ожидая следующего удара, прикрыл лицо рукой. И куда только гонор делся! Удовлетворённый видом поверженного Локти, я не стал его больше трогать, а потребовал извиниться перед Светкой.
– Извини… – еле слышно промычал тот, находясь в прострации.
– Громче, падла! – рявкнул я и замахнулся якобы для удара, хотя на самом деле просто для острастки. – И назови по имени.
Тот вздрогнул и поспешил громко вымолвить:
– Извини, Света…
Получив сатисфакцию, я взял Светку за руку, чего никогда не делал в классе и повёл к нашей парте. Не успели мы до неё дойти, как прозвучал звонок.
Видя, что Локтя не может подняться, Гафоня и ещё один его дружок, Ильдус Корнеев, помогли ему встать и дойти до своей парты. В этот момент в класс вошла «русачка» и, заметив безобразие, сразу же стала наводить порядок.
– Так, Гафонов, Корнеев, почему до сих пор не на месте? А ну живо по местам! Локтинов, а ты чего развалился? Сядь сейчас же прямо!
Локтя к тому времени, похоже, уже очухался. Обычно всегда пререкавшийся с учителями, на этот раз он молча выпрямился и даже руки на парте сложил, как примерный ученик. Валентина Семёновна тогда успокоилась и начала урок.
Глава 16
После уроков я дождался Светку на нашем заветном месте, и мы, взявшись за руки, направились домой.
– А ловко ты его, – сказала вдруг она, когда мы, перейдя через дорогу, вошли в проулок. – Где так научился?
– В секции бокса, – ответил я. – Где же ещё?
– Да ну?! – не поверила Светка и даже приостановилась от удивления. – Ты занимаешься боксом?
– Уже почти три месяца, – с гордостью заверил я.
– Три месяца? – обомлела она. – И мне ничего не сказал об этом? Почему?
– А я где-то вычитал, что говорить с девушкой на свидании о спорте, охоте, рыбалке и, кажется, о пище – дурной тон.
Выйдя из проулка, мы свернули на дорогу, разделявшую Больничную и Стандартную улицы. Осталось пройти всего метров шестьдесят, столько же по переулку и вот она – Светкина улица.
После Нового года мы учились во вторую смену, а в тот день было ещё шесть уроков. Так что, несмотря на то, что шла третья декада марта, в это время было уже достаточно темно. Поэтому, когда мы вышли на Стандартную, я не сразу сообразил, что это за кучка темнеется около ограды у одного из домов.
– Что попало говоришь! – возмутилась Светка, но тут же спохватилась. – А хотя… правильно. На фига мне твоя рыбалка и охота?
– А я что говорю? – отозвался я, следя за тем, как от ограды стали отделяться одна фигура за другой. В одной из них, самой высокой, я признал Локтю.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что сейчас произойдёт. Дракой здесь и не пахло. Вчетвером на одного – это избиение. Я побил Локтю, и сейчас меня решили проучить. Вряд ли Локтя сам на это решился – у него бы смелости не хватило. Скорее всего, на этом настояли его новые дружки: Гутя и Волчок.
И хотя я не считал себя трусом, всё же испугался. Быть избитым – не лучшая перспектива. Но отступать было уже поздно. Если бы заранее знал, что меня здесь поджидают, то обязательно пошёл бы другой дорогой, чтобы избежать этой встречи. Не будь со мной Светки, я бы попытался убежать сейчас и, возможно, это у меня получилось бы. Ну а завтра я бы с Локтей разобрался. Но Светка была рядом, сжимала мою руку и горячо говорила о том, что беседовать на свидании о спорте тоже что попало, но о том, что я занимаюсь боксом, я всё же должен был ей сказать. Я слушал её вполуха и наблюдал за тем, как четыре тёмные фигуры перегораживали нам путь.
– Свет, – дёрнул я её за руку, чтобы она угомонилась, – ты бы лучше ушла отсюда, а.
– В смысле? – оторопела та.
– Ни о чём не спрашивай. Просто вернись на Больничную и в обход дойди до дома.
– Зачем это? – ещё больше удивилась она, но тут заметила стоящие впереди силуэты и резко сменила тему. – А это кто?
Светка всмотрелась в темноту и вдруг испуганно встрепенулась:
– Это Локтя там стоит, что ли?
– Он самый, – подтвердил я.
– Они нас ждут, чтобы побить, да? – догадалась она.
– Не нас, а меня, – поправил я её. – А ты можешь идти. Иди, пожалуйста. Очень прошу.
Настаивая на этом, я надеялся на то, что, если она уйдёт, я смогу удрать. Пока такая возможность у меня ещё была. Но Светка не ушла.
– Ни куда я не пойду! – решительно заявила она. – Ты чего, совсем, что ли? Я тебя не брошу!
– Ну и дура! – услышали мы ехидный голос, а потом неприятное, нестройное ржание.
