скачать книгу бесплатно
Макланега поблагодарила хозяев за гостеприимство и отправилась восвояси. Философы увязались следом. Глухарь проводил их мрачным взглядом, однако препятствовать не стал – верно, пребывал в уверенности, что средь бела дня в родной веси с девочкой ничего не может случиться.
И первым, о чём спросил её Азарь, как только они остались втроём, было, конечно, откуда девица знает Лугина. И каково же было удивление парня, когда Макла заявила, что читала скандальный труд старого философа – «Трактат о сути вещей».
– Когда-то мы торговали с большой землёй, – рассказывала Макла, пока они шли к избе старосты самым длинным из всех возможных путей. – Моя бабушка была купчихой. Возила иным людям наши ягоды, пушнину и дикий мёд. У нас он особенный – никто такого не делает. Честно говоря, и мы тоже. Нам его приносят, но торгуем как своим. Наш мёд на дальних землях в цене.
Конечно, девица имела в виду, что мёдом с ними делятся медведи, которые имеют обыкновение ходить на двух лапах и напевать себе под нос песни на человеческом языке.
– Так вот, – продолжала Макланега, – бабушка научила меня читать и считать. На самом деле это у нас не так чтобы сильно ценится, но купцы приносили пользу, поэтому все терпели.
– А сейчас? – вклинился Азарь.
– А сейчас их нет, – отрезала Макла, и парень посчитал за лучшее не продолжать расспросы. – И бабушка привозила мне с дальних краёв всякие книжки. Среди них и был «Трактат о сути вещей».
Девочка вздохнула и потуже запахнула свою телогрею. Макланега замолчала, а философы не решались заговорить с ней вновь, предоставив возможность побыть со своим горем.
Под ногами хрустел свежий снег. Он был такой белый, что слепил глаза. Мороз щипал нос и щёки.
– Книги хотели сжечь, когда бабушка умерла. Я сказала, что в честь неё должна сделать это сама. Но я не смогла, – с каждым словом голос девочки становился всё тише. – Никто не понимает… Книги – это же память. Память о ней! А ещё они словно… – Макланега подняла глаза к небу и оглядела его так, будто искала там подходящее сравнение. – Они как будто дверь. Дверь в неведомое и далёкое. Они хранят в себе мудрость таких, как Лугин Заозёрный. Они таят в себе боль таких, как я. Они таят в себе радость… В книгах есть вообще всё, но наши этого не понимают. Поэтому я спрятала свои книги в самом надёжном месте на свете. Там, где их никто даже не догадается искать.
Азарь усмехнулся, догадавшись:
– У говорящих медведей. Умно!
Девочка кивнула.
– Да. Я подружилась с одним комом – так они величают сами себя. Его звали Трес. Чтобы этот ком понимал ценность того, что ныне хранится у него, я научила читать его самого. Он малость зазнался от этого, но зато теперь Трес бережёт мои книжки как величайшее сокровище. А я могу приходить к нему когда вздумается, чтобы почитать. Ну, так, теперь ваша очередь. Чего вы тут вынюхиваете?
Заговорил Лугин. Вообще за ним не водилось привычки заходить издалека – это больше свойственно Азарю, но сегодня старый философ решил прибегнуть к излюбленному приёму ученика.
– Скажи, дитя, вот ты читала мой трактат. Ты всё там поняла?
Макла задумчиво почесала кончик носа.
– Вообще-то нет. Но мысль, что существует два мира – мир идей и мир вещей – наш мир, это мне понравилось. Я тоже считаю, что вещи не берутся из ниоткуда. Мы просто черпаем своё вдохновение из мира идей, прежде чем создать что-то новое.
– Напомни, сколько тебе лет? – спросил Азарь.
– Девять.
Молодой философ присвистнул:
– И ты по доброй воле читала эту галиматью? Прости, Луги.
Девочка кивнула с серьёзным видом.
Азарь расхохотался. Лугин погладил её по голове и назвал замечательным ребёнком.
Между тем они уже порядочно отошли от земельных нарезов весьцев и практически упёрлись в невысокий тын околицы.
– Вы так и не объяснили, чего тут вынюхиваете?
– Видишь ли, дитя, как ты уже знаешь, мы философы. Азарь – мой ученик. И мы некоторым образом занимаемся вопросами изучения религии. Ну, то есть веры в бога…
– Я знаю, что это.
Брови старого философа взлетели на лоб. Азарь хохотнул. После короткой паузы Лугин продолжал:
– Как ты выразилась, на большой земле царят совсем иные порядки, нежели здесь. До нас дошли слухи, что у вас властвует настоящее языческое божество! Я имею в виду очень древнего бога, который существовал задолго до бога Храмовых скал. Всё это крайне интересно. И мы пришли сюда, чтобы разобраться, правда это или нет.
– А если правда, что вы сделаете? Убьёте его?
Азарь фыркнул, сдерживая смех.
– Макла, мы пока не набрались силёнок, чтобы воевать с богами.
– Мы изучим вашего бога, – продолжил мысль Лугин. – Конечно, насколько сможем и насколько нам это позволите вы.
Девочка остановилась и строго посмотрела на мужчин.
– Вы просто хотите узнать о нём как можно больше, и всё? Никто не пострадает?
– Никто, – заверил Азарь.
– Мы этого совсем не хотим, – сказал Лугин.
Девчонка кивнула.
– Тогда я помогу вам.
– А что взамен? – с улыбкой уточнил молодой.
Девочка посмотрела сначала на одного, потом на другого.
– Вы заберёте меня отсюда.
Философы вытаращились на неё в немом изумлении.
– А что меня здесь ждёт? – отвечая на невысказанный вопрос, выпалила Макланега. – Выйти замуж и нарожать кучу детей? Спасибо! Разве я тут мужа нормального найду? Здесь же одни кретины! Да и кто меня такую замуж возьмёт? Все говорят, дурная я. Все девки как девки, и я бы пряла там иль вышивала, так нет – всё в облаках летаю. А я не летаю, я думаю! А здесь так вообще не принято!
– Ох, не только здесь, – вздохнул Азарь.
Но сбить девицу с мысли оказалось не так-то просто. Она тараторила как ни в чём не бывало:
– Тут нельзя ни о чём думать, окромя своего очага и как бы поплотнее набить вечером брюхо. И упаси тебя Позвид задавать какие-то вопросы, кроме как о штопке или готовке! Ну, ещё, может, как мужу ночью угодить. Тут об этом любят языки почесать. А я мир хочу посмотреть! Я устала тайком читать о его чудесах, я хочу увидеть их сама! Я хочу постигнуть его тайны! Я хочу быть такой, как ОН!
Азарь проследил за тонким пальчиком, указывающим на грудь старого философа. Лугин повернулся к ученику и произнёс:
– Я без ума от этого ребёнка.
– Ну, ещё бы! – усмехнулся Азарь. – Но воровать детей из отчего крова мы не то чтобы считали хорошей идеей.
Девчонка надулась.
– Меня через две зимы можно замуж отдавать, я уже не ребёнок.
– Это очень сложный вопрос, дитя…
– Это очень простой вопрос! Если вы бросите меня здесь, то я закончу, как моя бабка.
– Ну, судя по тому, что ты стоишь перед нами и говоришь о ней, твоя бабуля прожила долгую жизнь в кругу семьи, – заключил Азарь.
– Бабушку все считали безумным ублюдком. Мать не знала своего отца, потому что в молодости бабкой с удовольствием пользовались все, кому не лень. А сама она была хуже служанки. Ей просто очень повезло, что однажды нарвалась на людей с большой земли и смогла продать им пушнину втридорога. Тогда баба стала купчихой, и от неё отстали. Потому как начала приносить пользу общине. Но до конца дней бабушка так и осталась презренной старухой, которой брезговали за общим столом.
– Ладно, – согласился Азарь, – давай сначала посмотрим, так ли нам будет полезна твоя помощь. А там видно будет.
– Ты обещаешь, что если моя помощь будет серьёзной, то вы заберёте меня отсюда? – подозрительно спросила девчонка и вытянула перед собой кулак с выставленным мизинцем.
– Клянусь! – торжественно произнёс Азарь и обхватил её мизинец своим.
Девчонка серьёзно кивнула.
– Мне надо идти, а то тату наверняка уже знает, что я ночевала у Глухаря. И сегодня ночью мне, наверно, лучше сидеть тихонько дома. А вам я советую прогуляться. В полночь или около того.
Макланега многозначительно на них посмотрела и убежала вприпрыжку.
Получается, что до ночи ничего интересного ждать не приходилось. Однако философы всё-таки предприняли попытку ещё раз что-нибудь разузнать о местном божестве.
Они ходили от избы к избе, от двора ко двору и беседовали с весьцами о том о сём. В основном говорил Азарь, куда лучше поднаторевший в искусстве общения. Почти к каждому весьцу он подходил по несколько раз. В первый они ограничивались парой приветственных слов и шли дальше. Во второй Азарь предлагал свою помощь, и вечно занятые весьцы, как правило, принимали её. Так – за делом – они снова перебрасывались парой-тройкой слов, потом Азарь начинал рассказывать какую-то историю и уходил на самом интересном месте, будто вспомнив о некоем важном деле. Он называл это «подсадить на крючок». После чего молодой философ давал человеку «повариться» в собственных мыслях и потом объявлялся на горизонте снова. Поскольку человек его уже ждал, то общение шло куда проще.
И вот после такого подхода у философов уже получалось вытянуть из скрытных весьцев то немногое, что они не боялись сболтнуть.
Как и предполагалось, здесь всё-таки существовала своя религия, весьма отличная от общепринятой веры Храмовых скал. Она, эта религия, связана больше с ночью и изнанкой мироздания, поэтому при свете дня её символов увидеть не получится – это философы не выпытали у местных, а скорее поняли сами из многих недомолвок и перемигиваний.
Чем больше пришельцы замечали таких недомолвок, чем чаще они ловили вскользь и по неосторожности брошенных подробностей, тем проще им становилось выпытывать сведения у следующих весьцев. И тем не менее белых пятен и предположений по-прежнему было больше, чем хотелось бы, и Азарь с Лугином очень серьёзно надеялись, что эта ночь многое сможет прояснить.
К вечеру ударил мороз. Азарь и Лугин продрогли так, что были вынуждены оставить свои попытки разговорить местных и спрятались в тёплой избе.
Глухарь до ночи отлёживался на печке – грел старые кости, которые ломило от непогоды, и всё жаловался, что холода нынче грянули рано, снега толком ещё не выпали, как бы озимые морозом не побило.
А мороз, как назло, всё крепчал.
Когда время перевалило за полночь, в избе Глухаря все давным-давно спали. Сам хозяин семейства храпел так, что диво, как ещё не перебудил всех остальных?
Философы осторожно выбрались из-за занавески и, держа под мышками свои осенние полукафтанчики, выскользнули на улицу. Нормально оделись уже на крыльце.
– Куда это вас понесло на ночь глядя? – раздался голос Глухаря.
И философы поняли, что ночью тут явно происходит что-то интересное.
Попытаться задурить голову – стр. 236 (#litres_trial_promo)
Лучшая защита – нападение, завалить Глухаря вопросами самим – стр. 212 (#litres_trial_promo)
Весь следующий день Азарь и Лугин провели в приготовлениях.
Для начала они прогулялись вдоль околицы и собрали кой-какие травы, что ещё не до конца побило морозом. Что-то былинками торчало из-под тонкого снежного покрова, что-то пришлось откапывать. А что-то, например серьги полыни и корень чистотела, Азарь сумел умыкнуть у самого Глухаря в его избушке.
Затем старый философ увёл всех за собой в избу старосты, а его ученик остался, сказавшись больным. И пока вся весь, включая и семейство Глухаря, слушала россказни Лугина, Азарь старался припомнить всё, чему его научила ведунья Поляна, которая была молодцу кем-то вроде второй матери.
Кое-как Азарь сварил сонный отвар, а чтобы отбить запах, нарочно сжёг в печи кашу перед самым приходом хозяев.
Когда Куропатка вошла в светёлку, у неё глаза полезли на лоб от едкого дыма, что затянул собой всё помещение. Сорвав с головы шаль, она принялась размахивать ею, как флагом.
– Глухарь! Дверь пошибче отвори! Распахивайте ставни живее, пока мы все тут не удохлись! Ты что наделал, лихоимец?!
Азарь стоял посреди комнаты и изображал виноватого и сбитого с толку простака так убедительно, что ему чуть было не поверил даже Лугин.
– Да я что? Я ж ничего, хозяйка! Ну, добром хотел отплатить за ласку сердешную!
Азарь суетился и лез вон из кожи, помогая семейству Глухаря разбираться с задымлением. Однако всякий раз от такой помощи случалось только хуже. То он глиняный черепок заденет да разобьёт. Так, что потом всем в срочном порядке приходится осколки из-под босых ног убирать, чтоб не пораниться. То перетаскивает какой-нибудь тюк подальше от печи, откуда всё ещё валил чёрный горький дым. Да так перетаскивал, что и окно-то перекрыл, не давая сквозняку хорошенько продуть, и оказался аккурат перед печью, перегородив к ней дорогу.
Азарь так искусно изображал запаниковавшего недотёпу, что Глухарь в конце концов не выдержал и вытолкал его в сени, чтоб не болтался под ногами. И только после этого хозяин смог достать из печи дымивший горшок да вынести его на улицу.
В общем, устраняя последствия «помощи» Азаря, все умаялись так, как если бы полдня провели за плугом.
– Бес попутал, хозяева, – беспрестанно оправдывался Азарь. – Ну, я же эту кашу чуть не с пелёнок варю! Да чтоб ей пусто было, скотине такой! Всегда же получалась, собака! Чего тут-то ей не то?
– Это потому, что на кухне должна быть одна хозяйка, – ворчала Куропатка.
Хозяйка сидела на широком резном сундуке и обмахивалась красиво вышитым полотенцем. Рядом с ней, прислонившись затылком к бревенчатой стене, сидел муж. Внуки толклись рядом, но усадить их на одно место было делом непосильным, наверное, и самому дедеру.
– Испейте хоть отвару пряного, – Азарь угодливо подставлял хозяевам крынку со снотворным. – Я после него как заново рождённый каждый раз.
И тут Азарь даже не лукавил. Утром Глухарёвичи проснутся такими отдохнувшими и полными сил, что хоть с места горы начинай ворочать.
Тем временем уставшие за день да измотанные стараниями Азаря супруги и без того клевали носом. А напившись сонного зелья, захрапели, едва только добрались до полатей.
Чтобы они не проснулись раньше времени, Азарь положил им под подушку узелок с душницей.
– Ну, если справный философ из тебя не получится, в лицедеи пойдёшь! – восхитился Лугин Заозёрный. – Такой талант пропадает!
Азарь оделся и на всякий случай на цыпочках вышел на улицу. Лугин остался по двум соображениям. Во-первых, старый философ ни за что бы не прошёл так тихо по снегу, как это мог его ученик. А во-вторых, кто-то должен был приглядывать за спящим семейством, чтобы всё прошло гладко.
На улице царил непроглядный мрак и лютый холод. Азарь поплотнее запахнул полукафтанчик, поднял воротник, и всё же ему казалось, будто оказался на улице абсолютно голым.
Азарь осторожно вышел за калитку и двинул по вытоптанной тропинке вдоль дощатых заборов.
Как бы тихо он ни умел красться, а собак провести не смог. Через несколько шагов все псы проклятой веси друг за другом подняли лай.