скачать книгу бесплатно
– Может, мне туда прогуляться? – спросил Лийга. – Да, меня знает Ари, но другие-то не знают…
– Не надо, – покачал головой Ит. – Лишний риск. Посиди лучше тут, давайте дальше посмотрим.
Дальше получилось ещё интереснее, потому что минут через двадцать из дверей салона вышел Ари, и не один, а в сопровождении какой-то девушки. Они немного отошли от входа, девушка закурила, и, кажется, они начали спорить – девушка возражала, Ари ей что-то пытался доказать. Лийга, нахмурившись, наблюдала за парочкой, потом взяла телефон, сделала пару снимков, и протянула телефон Иту.
– Узнаешь? – спросила она.
Ит кивнул.
– Джессика, – констатировал он. – Приехали…
– Какая Джессика? – удивилась Лийга. – Это Елизавета Штерц, певица. Очень известная.
Скрипач забрал у Ита телефон, увеличил изображение максимально, насколько это было возможно, и принялся разглядывать.
– На Джессику она действительно более чем похожа, – сказал он через полминуты. – Не стопроцентно, но похожа.
– Рыжий, тут и русский язык сам на себя похож не стопроцентно, – заметил Ит. – Видимо, в здешней реальности она получается вот такая. Любопытно. Но…
– Что – но? – спросила Лийга.
– Её тут не должно быть. Она уже была, – Ит задумался. – Не понимаю.
– О чём ты? – поторопила Лийга.
– Лий, когда мы были в локациях Альтеи, мы уже видели «принцесс», понимаешь? Алге Рауде и Бетти Джей, – объяснил Ит. – И «наблюдателей» мы тоже видели, Варвару Агапову, и Вэй Киую. Если мы говорим о сигнатуре Стрелка, то Джессика, в любом виде, как «принцесса» здесь появиться никак не может.
– А ты уверен, что она здесь сейчас появилась в качестве «принцессы»? – спросила Лийга. – На сто процентов уверен?
Ит задумался.
– Скорее нет, чем да, – признался он. – Чёрт её знает. Но сходство очевидное. Кто она такая, ты сказала?
– Певица. Вета Штерц, – объяснила Лийга. – Сетевая певица, выступает она мало, больше дает концерты онлайн. Хотя во всяких тусовках тоже присутствует. У меня довольно часто проскакивают в просмотрах её анонсы, но это понятно, я же смотрю женские вещи, а она их довольно часто рекламирует.
– Очень интересно, – Ит задумался. – Возникает закономерный вопрос: как они познакомились, и почему она делает ему такие подарки? А ещё – каким из своих трёх имен он ей представился?
– Хм, – Скрипач покачал головой. – Действительно, ты прав. Ари – это он утащил ещё со времен той экспедиции на Альтее, когда мы за ним вчетвером по лесу бегали. Ариан – это его настоящее имя, или то, которое мы знаем, как настоящее. А в паспорте мы его записали Андреем, чтобы не объяснять милиции про всяких Арианов с Ари. На фиг надо. А теперь вопрос в студию: кто он для этой Штерц? Ит, может, монетку бросим?
– Знаете, а я бы поставила на Ари, – сказал вдруг Лийга.
– Почему? – повернулся к ней Скрипач.
– Пытаюсь понять, чем он её зацепил до такой степени, что она ему машины дарить начала, – объяснила Лийга. – Причем через очень непродолжительное время после знакомства. И у меня получается, что зацепить он её мог только чем-то ну очень необычным.
– А как же секс? – прищурился Скрипач.
– Уж что, а секс для неё точно не в новинку, – Лийга вздохнула. – Нет, с этим, думаю, у неё и до него всё было в порядке. Тут что-то другое.
– Согласен, – кивнул Ит. – Тут что-то действительно более интересное. Но отношения между ними есть, если кто-то не заметил.
– Думаешь, есть? – нахмурилась Лийга. – Почему ты так решил?
– В окно посмотри, – посоветовал Ит. Там, у входа в салон, Ари как раз обнимал девушку, причем весьма недвусмысленно. – Есть, конечно. Ну что, досматривать шоу с выдачей машины будем, или домой?
– Будем, – решительно сказала Лийга. – Никогда в жизни не видела выдачи машин. Рыжий, купи ещё кофе, только который холодный, – попросила она. – Как же мы будем смотреть шоу без кофе?
Ит вытащил из кармана телефон, нашел какой-то сайт, и сейчас быстро его просматривал. Нахмурился, покачал головой.
– Ты чего? – спросила Лийга.
– Ей тридцать два года, – сказал Ит. – Ари, по крайней мере, по паспорту, моложе почти на семь лет. И внешне выглядит весьма недурно. Но всё равно, возраст и любовь тут явно ни при чем. Ребята, у меня какое-то…
– Ит, если ты сейчас скажешь про нехорошее предчувствие, я тебе за шиворот вылью кофе, и скажи спасибо, что он холодный, – сердито сказал Скрипач. – У меня тоже нехорошее предчувствие, а самое скверное, что я не понимаю, почему. Ну, парень. Ну, подцепил где-то богатую девицу. Ну, встречаются они. Ну, покупает она ему тачку. А в то же время…
– А в то же время у меня ощущение, что в меня воткнули занозу, – вздохнул Ит. – Давай, выливай кофе. Мой шиворот к твоим услугам.
– Ой, ну тебя, сиденье в машине изгадишь только, – отмахнулся Скрипач.
– Если вы закончили ругаться, то идите смотреть, там начинается, кажется, – позвала Лийга. – Боже мой, они нацепили на машину золотой бантик!
– У богатых свои причуды, – пожал плечами Скрипач. – То ли ещё будет. Не исключено, что эта самая девица выйдет с корзиной фруктов на голове.
– Это было бы слишком, – заметила Лийга.
– Это для тебя слишком, а для неё получится в самый раз, – Скрипач сел рядом с Лийгой. – Ит, садись, самое интересное пропустишь.
– Ох, рыжий, боюсь, что это далеко не самое интересное, – Ит вздохнул, и тоже сел за столик. – Что-то подсказывает, что самое интересное у нас ещё впереди.
_______________________
[1] «Чуан» – Chuаn – корабль, традиционный китайский
Глава 5. Второе появление Даны Ким
Первую половину майских отдыхали и отсыпались, но потом Лийга заявила, что ей осточертел город, что она хочет на природу, а еще больше она хочет «к большой воде», поэтому… поэтому вы как хотите, а я пошла. Скрипач, конечно, никуда ей одной пойти не дал, предложил смотаться в какое-нибудь красивое место, подальше от города, и в результате через день они вдвоем уехали в снятый Скрипачом домик, стоявший на территории какого-то пансионата, расположенного неподалеку от Истринского водохранилища. Домик стоил просто безобразно дорого, но за меньшие деньги ничего найти не удалось, потому что сложно найти что-то недорогое во время майских праздников.
Ит не поехал. Тревога, которая посетила его во время наблюдения за покупкой машины, всё никак не проходила, к тому же он решил, что пару лишних дней посветит работе с только что открытыми кластерами – не самое веселое занятие, но вроде бы веселья никто и не обещал. Сложно. Очень сложно, к тому же во время работы остро ощущалось одиночество, к которому практически невозможно было привыкнуть. Ит тосковал по семье, очень тосковал, но уже давно запретил себе проявлять эту тоску внешне – каким бы то ни было образом. Нельзя. Запрещено. Точка. Ради рыжего нельзя, который и сам тоже тоскует, ради Лийги нельзя, потому что ни приведи мироздание кому-то пережить то, что она пережила, даже ради Ари, и то нельзя. Хотя какой он, к чёрту, Ари, этот хитрый старый лис, гость из осеннего леса, созданного в локации Альтеи? Он даже уже не Ариан, тот, из считок – с истрепанной, истерзанной душой, умевший тосковать и сочувствовать. Он теперь что-то совсем иное, и самое скверное, что он не спешит признаваться – ни в чём. Ни почему он сжег в каком-то неведомом костре того, прежнего Ариана, ни откуда он взял образ мальчика Ари, ни о том, кто такой Ари нынешний, старательно прикидывающийся молодым, беспечным, отвязным, и увлекающимся. Какие-то бесконечные маски и недомолвки. И ложь. Иту, который ложь не выносил органически, это обстоятельство не нравилось категорически. Снова и снова, ложь и недомолвки, недомолвки и ложь.
Открывая очередной кластер, Ит всегда первым делом искал хоть что-то сверх того, что относится к работе – и практически всегда находил. Обычно это было голосовое сообщение от кого-то из семьи, часто невнятное, сделанное наскоро, наспех, небрежно; зачастую эти сообщения были словно не в фокусе, размытые, ни о чём. Но он всё равно их ждал. Находил, слушал, а потом долго сидел, пытаясь разобраться в своих чувствах, потому что едва ли ни впервые в жизни он не мог понять, что именно ощущает, слыша родные голоса, и зная, что слышать можно, а поучить ответ – увы. Тоска? Ну да, разумеется, но появилось рядом какое-то абсолютно новое, ранее незнакомое ему чувство. Словно он перешел некий неведомый водораздел, и всё то, что было им, прежним, осталось там, на другом берегу, а на этом – возникло то, что он сумел увидеть, а вот идентифицировать пока не смог. Возможно, это была настоящая обреченность, истинная, тогда как все прежние ощущения обреченности из его прошлой жизни оказались мнимыми. Потому что тогда была надежда. Всегда надежда. И всегда – приходили. И помогали. Здесь и сейчас прийти и помочь было вообще некому. Совсем. Словно мы умерли, думал порой Ит, мы ведь действительно, по сути дела, умерли, и по какому-то досадному недоразумению попали на тот свет в компании этого… даже непонятно, как его называть. Это не Берег, потому что для таких, как они, Берег всё-таки не являлся последней чертой, как для прочих, но это… перед гранью, за грань, и туда, где ты не был, думал Ит, да, тут я не был, и лучше бы я тут не был никогда. Впрочем, подобные мысли и настроения он старательно от себя гнал, потому что давно уже понял: это путь в никуда. Если постоянно занимать себя такими мыслями, можно с легкостью себя уничтожить. А нельзя. Пока нельзя. Нужно продолжать. Нужно разобраться. По крайней мере, приложить все усилия, чтобы это сделать.
***
Два дня он просидел дома безвылазно, работая с новым кластером, а на третий обнаружил, что еда, оставленная Лийгой, закончилась, а из запасов дома – оставшийся после Нового года зеленый горошек в стеклянной банке, засохший батон, и кусок замороженного мяса. Да, в холодильнике стояли какие-то Лийгины баночки, но трогать эти баночки Ит не рискнул бы под дулом пистолета: баночки были экспериментальные, с какими-то мудреными специями, и лучше к ним не прикасаться, Лийга в гневе на многое способна.
Ит переоделся, собрал волосы в хвост, взял свой рюкзак, деньги, и вышел во двор. Может, пройтись? Конечно, если сегодня и дальше работать, надо просто купить какой-то заморозки в ближайшем магазине, и этим ограничиться, но почему-то не очень хочется продолжать, к тому же погода хорошая. Прогуляюсь, решил он. Вечер теплый, народу в городе мало, почему бы и нет. Да и торопиться на самом деле некуда. И как-то слишком ловко к этому «некуда» порой пытается пристроиться страшное слово «уже». «Уже некуда». Нет, об этом лучше не думать.
У последнего подъезда, на выходе из двора, сидела на лавочке какая-то девушка – Ит обратил на неё внимание, потому что на ней была малиновая ветровка, излишне, кричаще-яркая, и ветровка эта привлекала внимание даже издали, она просвечивала через молодую листву куста сирени, под которым стояла лавочка. Когда Ит подошел поближе, он с удивлением понял, что девушка эта – никто иная, как Дана Ким. Девушка сидела спиной, но не узнать её было невозможно. Та же фигурка, те же темные, тяжелые, почти без блеска, волосы. И запах. Ит поймал себя на том, что узнал запах – у неё были какие-то странные, совершенно не подходящие молодой девушке духи. Тяжелый, горький, древесный, сложный аромат, что-то дорогое и люксовое, созданное явно не для молодых; этот запах больше подошел бы женщине в годах, и уж точно не весной. Ит, как и все рауф, имел гораздо более тонкое обоняние, чем люди, поэтому запах, разумеется, запомнил ещё там, на Балаклавке, в лесу, рядом с порталом. Что она здесь делает? Интересно. Он подошел поближе. Девушка продолжала сидеть так же, как сидела, кажется, она что-то читала с телефона, понял Ит.
– Привет, – сказал он. – Эй, привет, Дана Ким.
Она обернулась – в тёмных глазах тревога и растерянность, которые, впрочем, быстро сменило узнавание. Ит увидел, что девушка в секунду перестала волноваться.
– О, привет, – сказала она. – А что вы здесь делаете?
– Мы тут живем, – ответил Ит. – А как вы здесь оказались? Ищите Джени?
– Да нет, в этот раз не ищу, – призналась девушка после секундной заминки. – Просто гуляю. Я люблю гулять. То тут, то там. Почти как кошка, – добавила она, улыбнувшись. – Сегодня я гуляю здесь.
– А я за продуктами вышел, – невесть зачем сказал Ит. – Брат и его жена уехали, а я остался. И всё доел. Обнаружил, что мне есть нечего, ну и вот…
– Вы все вместе живете? – спросила она. – Почему так?
– Мы с братом вместе работаем, – ответил Ит. – Живем… ну, так квартиру снимать дешевле, на троих. Если две квартиры, получится дороже.
– Ну да, это верно, – покивала Дана. – А как вас зовут? Я в тот раз не успела спросить…
– Меня Игорь, брата Сережа, его жену Лида. Но меня все называют Ит, – сказал Ит. В этот момент ему почему-то отчаянно захотелось, чтобы в этом мире, в этой реальности кто-то ещё называл его не придуманным, а настоящим именем – так же, как назвала его Дана в том странном сне. – С детства так называли, уже не помню, почему.
– Хорошее имя, – Дана улыбнулась. – Оно какое-то… необычное, но правильное. Ит, а вы не хотите прогуляться? – спросила она вдруг. – Вы не очень заняты?
– Нет, я не занят, – Ит тоже улыбнулся. – Давайте прогуляемся, заодно можно где-нибудь перекусить. С утра ничего не ел, заработался немного.
– Я тоже с утра не ела, – призналась девушка. – Как уехала из дома, так и забыла про это.
– Непорядок, – покачал головой Ит. – Ладно, давайте попробуем это как-то исправить.
***
Сперва они почти час бездумно бродили по улицам, высматривая там и сям кошек, потом зашли в небольшое кафе, и съели по порции спагетти с невнятным соусом, обозначенном в меню как болоньезе, и не имеющим с настоящим болоньезе ничего общего, кроме названия. Расплатились, и снова пошли бродить, прихватив в кафе по бутылке газировки; бутылки эти, разумеется, перекочевали в рюкзак к Иту.
– Слушайте, Ит, я вам покажусь очень нахальной, если предложу перейти на «ты»? – спросила Дана. – Или вы называйте меня на «ты». Можно?
– Можно, – пожал плечами Ит. – Ничего не имею против. Но почему? Настолько не нравится «вы»?
– Терпеть не могу все эти «вы», официоз, и прочую бутафорию, – сказала Дана.
– Бутафорию? – не понял Ит.
– Ну да. Оно же всё ненастоящее. К тому же во многих языках этого самого «вы» вообще не существует, – сказала Дана. – Ну, в смысле, обращения на «вы». Ты и ты. И всё нормально. В китайском, например, звучит одинаково, «ни».
– А вот и нет, – покачал головой Ит. – «Ты» и «вы» там два разных слова. «Нин» и «ни». Первое – вы, второе – ты.
– Странно, – Дана нахмурилась. – А папа вроде бы говорил, что только «ни»…
– Папа знает китайский язык? – с интересом спросил Ит.
– Знал. Он был китайцем, по мне заметно, – Дана вздохнула. – Но он давно умер. Так что, может быть, я просто запомнила неправильно. Или он неправильно говорил.
– Извини, – Ит нахмурился. – Я не хотел сделать тебе больно.
– Больно? – удивилась Дана. – Мне шесть лет было, когда он… неважно. Я его и не помню почти. Это мама его помнит до сих пор, а я – что был он, что не было. К тому же он не жил с нами. Так, в гости ходил. У него вроде бы вторая жена была, китайская. Настоящая. В Китае. А мы с мамой так, приблуды, – он горько усмехнулась. – Что были, что не были. Он здесь работал, потом уехал, а потом…
– То есть ты сейчас живешь с мамой? – спросил Ит.
– Нет, ну что ты. Давно не живу. Она считает меня чокнутой, хотя деньги у меня почему-то берет, – Дана засмеялась. – Забыла предупредить. Я же чокнутая, а ещё я ведьма. Остерегайся… Ит.
– В смысле? – Иту стало интересно. – Это как понимать?
– Я занимаюсь всякой фигней, – объяснила Дана. – Делаю амулеты, обереги, и продаю, есть несколько сайтов, которые забирают у меня эти штуки. Лучше всего продаются глазастые амулеты, – Дана вдруг засмеялась. – Считается, что они оберегают от сглаза. Забавно, что в это кто-то верит, правда?
– А сама ты не веришь? – спросил Ит.
– Я? – она округлила глаза. – Я, может, и сумасшедшая, но я не дура. Конечно, нет. В эти – точно нет. А вот те, которые действительно могут кого-то от чего-то защитить, ни в какие магазины я никогда не отдам. Самой пригодятся.
– Разумно, – кивнул Ит. Кивнул, и подумал, что девушка действительно, кажется, слегка, как бы так сказать, с приветом. Ну и ладно, не такое видели. Даже забавно, пожалуй. Главное – не обидеть случайно, поэтому придется контролировать разговор. – Дана, я хотел спросить на счет кошки. Как так вышло, что ты потеряла кошку, и не помнишь, где?
Дана вздохнула, и, кажется, смутилась. Как тогда, на Балаклавском.
– Слушай, я… тогда слегка слукавила, – призналась она. – С кошкой… как бы сказать… с кошкой у меня странно. Это с детства, про кошку. Ну, как-то так получилось.
– То есть это как – с детства? – спросил Ит.
В этот момент его кольнуло какое-то смутное пока что предчувствие, и следующие слова Даны это предчувствие только усилили.
– Понимаешь, я на самом деле ищу эту кошку с детства. Лет с четырех, кажется, – она опустила взгляд. – Это как-то странно вышло. Я отлично помню, что у меня была кошка, или у нас была кошка, а мама утверждает, что никакой кошки никогда не было, и я её выдумала. Но я так хорошо её помню! Серая, пушистая, но не очень сильно, с голубыми глазами, и в красном ошейнике. Помню, как мы идем с ней по улице, вниз, к морю, она постоянно пытается забежать под чужие калитки, а я ей кричу – Джини, Джини, негодница, нельзя, вернись немедленно! Понимаешь, как бы сказать… это такое яркое и четкое воспоминание, что оно не может быть ложным, просто права не имеет. Оно настоящее, я это точно знаю.
– Ты идешь к морю? – переспросил Ит.
– Ну да, – кивнула девушка. – Такой небольшой южный городок, низкие заборчики, зелени много. Его я тоже помню, а ведь мы с мамой на море так ни разу и не были. И я сама тоже не была…
Иту пришлось сделать над собой усилие, чтобы ничем не выдать своих эмоций – и это ему удалось.
– Интересно, – снова сказал он. – Слушай, а что ты делала там, в лесу? Правда искала кошку, или что-то другое?
– На самом деле кое-то другое, но, боюсь, ты не поймешь. Или поймешь неправильно. Хотя… – Дана задумалась. – Вы же тоже там были. И ты немного похож на одного человека… чёрт. Трудно объяснить то, что объяснить невозможно.
– А ты всё же попробуй, – предложил Ит. – Вдруг получится?
***
– В детстве я любила лошадей. Ну, мне казалось, что я любила лошадей, но любила я их почему-то только в одном месте в городе. Ни на ипподроме, ни в конюшне в Сокольниках я их не любила. А вот там, в комплексе, на Балаклавке – любила, и очень. По словам мамы, я туда повадилась шляться, – Дана усмехнулась. – И шлялась. Несколько лет. И только лет в двадцать поняла, что я люблю не лошадей вовсе.
– А что ты любишь? – спросил Ит.
– Место, – она пожала плечами. – То место, где мы встретились. Ну, примерно. Оно больше. Я туда приезжаю думать. И немножко что-то видеть. Но я не могу понять, что я вижу.
– А на что это похоже? – спросил Ит.
