Быть психиатром. Дневник работы в клинике

Таким образом на основании этих предварительных сведений можно сказать, что своеобразные болезненные явления, выражающиеся невозможностью движения, вследствие крайней болезненности мышц, суставов и костного скелета, развились у больного на почве некоторого предрасположения, вследствие полученного им ушиба, сопровождавшегося сильным испугом и повлекшим за собою на некоторое время потерю сознания.

В виду этого прежде всего разумеется возникает предположение о существовании у нашего больного так наз. травматического невроза. И действительно, некоторые из сообщенных выше клинических данных, как то: спинные и головные боли, общее нерасположение, вялость, ограничение поля зрения, анестезия тела, могут, пожалуй, говорить в пользу травматического невроза, но в виду вышеуказанных совершенно особых явлений, выдвигающихся на первый план болезненного состояния и несвойственных вообще травматическому неврозу, необходимо прийти к выводу, что мы имеем дело в нашем случае с иным заболеванием.

Обращаясь к литературе, я нахожу, что больной наш, по совокупности своих симптомов подходит к той картине болезни, которую описал в 1891 году Möbius под названием akinesia algera. Под этим названием Möbius понимает нервное заболевание, выражающееся намеренной неподвижностью, вследствие болезненности самих движений, несмотря на то, что для этих болей на самом деле не существует какого-либо осязаемого основания. В случаях Möbius’a дело шло о наследственно расположенных лицах, в семьях которых встречались нервные болезни и которые обыкновенно и сами обнаруживали некоторые ненормальности нервной системы с характером неуравновешенности ее (deséquilibrés). Болезнь начинается общей нервной слабостью, развивающеюся после чрезмерных напряжений; при этом в начале только сравнительно большие движения оставляют после себя состояние болезненного утомления, позднее же все или по крайней мере большая часть движений оказываются болезненными. При этом боль частью связывается непосредственно с самим движением, частью следует за ним и притом обнаруживается не только в частях, подвергавшихся движению, но даже и в других частях тела. Наконец дело доходит почти до совершенной неподвижности, благодаря чему больные вследствие их беспомощности уподобляются парализованными. Состояние это может продолжаться очень долгое время. Вместе с неподвижностью, вследствие болей обычно существуют на лицо и признаки неврастении: дурной сон, подавленное настроение, неспособность к духовной деятельности, чувство тяжести в спине. Напротив того, почти совершенно отсутствовали у больных автора истерические симптомы. Об исходе болезни автор не высказывается определенно, хотя допускает возможность выздоровления. Кроме того, одно из наблюдений автора, доказывает, что к akinesia algera может присоединиться, со временем душевное расстройство в виде parania.

После только-что изложенного описания автор приводит два своих случая, оговариваясь, что, хотя двух случаев для описания болезненного состояния и недостаточно, но он надеется, что будущее внесет в это описание необходимые дополнения и улучшения. Вот вкратце два описанных автором случая:

1 случай. Учитель гимназии, 33 лет, происходящий от отца, страдавшего parania. Больной рос в бедности и под страхом своего больного отца: в юности он быль постоянно возбужденным, необычайно честолюбивым и уже студентом работал чрезмерно. В 1887 году появилось давление головы и бессонница. В 1888 году давление головы значительно усилилось и довольно быстро развилась совершенная неспособность самостоятельного мышления. Не смотря па предпринимаемое лечение состояние все ухудшалось и ухудшалось. После совершенной бессонницы в течении 3-хъ недель с ним развилось своеобразное состояние, о котором он не помнит. Пробел в воспоминании обнимает приблизительно 3–4 недели. Во время этого состояния больной сидел по большей части спокойно и даже его приходилось побуждать к выполнению необходимых отправлений. Но временами больной жаловался на свое состояние, но понимал все и не обнаруживал ни бредовых идей, ни бессмысленных действий. После освобождения от этого состояния, вскоре начались мышечные боли при всяком движении, особенно в руках, затем наступило улучшение после более или менее полного покоя и лечения откармливанием. Затем снова возврат болезни и усиливание ее в такой степени, что больной стал отказываться от всякого движения; впрочем, движения головы были совершенно безболезненны и вполне свободны. Питание мышц в общем недурно, лишь на левой руке существовала атрофия m. interssei, в особенности первого, что может быть зависело от долговременного держания руки в повязке с шиной. Кожные рефлексы повсюду нормальны. Сухожильные на руках нормальны, коленные же резко усилены, причем слева обнаруживался явственный клонус стопы, справа же лишь намеки на него. Чувствительность кожи и глубоких частей нигде не была понижена; некоторая гиперестезия обнаруживалась лишь в руках и в предплечьях. Сильное давление на мышцы рук было также неприятно, но переносилось легче. Особых болезненных точек нигде не обнаруживалось. На пальцах существовал род гладкой кожи (glssy skin). Высшие органы чувств без всяких изменений, речь не нарушена. Говорить и даже написать короткое письмо больной мог, но на дальнейшее он не был способен, так как появлялась тяжесть в голове и всякое мышление казалось невозможным.

Свои жалобы больной выражал в том, что он хотел бы устраниться от всякого движения, потому что оно вызывает боли. Последние следовали непосредственно за движением, поднимались часто до невыносимой степени и продолжались по меньшей мере несколько часов. Чем больше движение, тем сильнее и боль. Но даже при полном покое боли не прекращались совершенно. Дурные дни при этом сменялись лучшими. Сон, аппетит, общее питание, сердечная деятельность и дыхание, состав мочи и половые способности не представляло уклонений. Назначение бромистых препаратов успокаивало больного и улучшало сон; гипнотическое внушение оказалось без влияния. После нескольких месяцев продолжительного покоя последовало улучшение. Сухожильные рефлексы стали слабее, хотя слева все еще обнаруживался в слабой степени стопный феномен; со временем же коленные рефлексы пришли в совершенно нормальное состояние. Костные промежутки на руках выполнились. После некоторого волнения наступило новое ухудшение, но со временем снова обнаружилось улучшение и только в руках оставалась болезненность.

2-й случай. Учительница музыки, 43 лет, происходит от нервной матери, которая в конце своей жизни была парализована. До 20 лет больная была совершенно здорова, во раздражительна и несколько эксцентрична. После смерти отца и матери больная имела неоднократно сотрясательный судороги, во время которых сознание помрачалось, но не утрачивалось совершенно; случались также приступы плача и смеха. В 20 лет начались боли в руках, которые постепенно усилились и принуждали больную держать руки в согнутом положении. При этом обнаруживалось утомление, неспособность к умственному труду и плохой сон. По истечении года ноги были до такой степени болезненны, что больная не могла более ходить. В последующее время ухудшались то ноги, то руки, так что больная могла пользоваться то первыми, то последними; но бывало, что все 4 члена были неподвижны. Когда наступало ухудшение рук, то они находились продолжительное время в судорожном сгибательном положении.

Болезнь продолжалась около 10 лет. Улучшение наступало лишь медленно. Затем 10 лет относительного благосостояния. С лета 1889 г., вследствие телесного усилия и душевного возбуждения, наступил возврат. К концу сентября 1889 г. появились снова тянущие боли в руках и стучащие боли в спине, которые усиливались после всякой деятельности. Раздражительность и склонность к усталости росли со дня на день. Вскоре снова обнаружилось вынужденное положение рук и появились боли в ногах. С половины октября больная уже слегла в постель. Из других явлений можно лишь упомянуть, что однажды во время электризации ее врачом наступил припадок общих судорог. В ноябре 1889 г., во время наблюдения автора больная могла выпрямлять свои полусогнутые руки и вообще могла производить ими при некотором усилии разнообразные движения; она утверждала, что уже небольшие движения ее в высшей степени утомляли и вызывали продолжительные болезненные ощущения в мышцах, в локтях и в спине. Больная могла двигать ногами и могла даже перейти в другую комнату, но это был предел ее способности к передвижению. При дальнейшем усилии наступали боли, которые особенно резко чувствовались в области колен. Голова была совершенно свободна от болей. Органы чувств также нормальны; нигде не обнаруживалось ни анестезии, ни гиперестезии, кожные рефлексы были нормальны, сухожильные усилены, но в пределах физиологической границы. Нигде не обнаруживалось расстройств питания, ни в мышцах, ни в коже. Аппетит, отправления кишечника и мочевого пузыря без изменений. Общее питание было великолепно. Сон был с самого начала болезни плохой, вследствие тягостных ощущений в спине. Он улучшился лишь под влиянием назначения бромистых препаратов. Гипнотическое лечение осталось без успеха. Впоследствии вслед за наступившим улучшением снова началось ухудшение, как думает больная, вследствие принуждения себя к движению, не смотря на боли. Затем больная два раза покушалась на самоубийство, а со временем у нее обнаружилось психическое расстройство с идеями преследования, и больная перестала говорить; при этом расстройства движения исчезли.

В эпикризе своих случаев Möbius, обсуждая описываемое им болезненное расстройство, рассматривает его, как функциональное, психически обусловленное расстройство, а не как органическое. Боли он считает за истерический симптом и понимает их, как болевые галлюцинации. однако не относить болезнь к чистой истерии, но считает ее до известной степени аналогичной общей анестезии, описанной Krukenberg’м, Неуnе’ом и v. Ziemssen’м. Очень близкое состояние к akinesia algera по мнению автора представляют недавно описанные Neftel’ем случаи под называем atremie. Прогноз akinesia algera, по мнению автора, не очень благоприятен. В отношении содержания следует предоставлять больным желаемый ими покой. Автор допускает, что akinesia algera может быть причислена к parania в широком смысле, т. е. представляет как-бы особый вид этой болезни. Но в тоже время автор отмечает отсутствие в своих случаях душевного расстройства, а равно истерических и ипохондрических душевных состояний в собственном смысле, причем не делает никакой попытки устранить это противоречие.

Так как сам Möbius находит сходство между своими случаями и случаями Neftel’я, то я считаю необходимым привести здесь описание последнего автора.

Под названием atremie Neftel описывает болезненное состояние, главный симптом которого заключается в неспособности к напряженным телесным и умственным занятиям при совершенной неповрежденности органов движения и интеллекта. Такие больные страдают самыми разнообразными парестезиями, которые усиливаются до невыносимой степени при всякой попытке ходить, стоять, сидеть, читать и разговаривать, причем после таких усилий состояние их ухудшается на целые недели. Абсолютной потребностью для них является покой. Поэтому они лежат годами в постели и притом в полутемной комнате, так как они очень чувствительны к свету. В клиническом отношении atremie по мнению автора, могла бы быть причислена к ипохондрическому душевному расстройству; отличием от последнего однако же служить здесь отсутствие подавленного настроения и сохранение интеллекта при долговременном существовали болезни. Такое же значение имеют и некоторые другие симптомы, как то: субъективное диспноэ при отсутствии страдания сердца и легких, поносы, отек век, сильный упадок сил, бессонные ночи и отсутствие аппетита, следующие за попытками к ходьбе. С истерией это расстройство не имеет ничего общего, хотя и истерия может при нем существовать.

Четыре сообщенных автором случая относятся к женщинам, у которых болезнь вообще встречается чаще, чем у мужчин, и в более чистой форме, большею частью между 25–50 годами. В этиологическом отношении имеет существенное значение невропатическое предрасположение. Имеются кроме того случаи периодической атремии, которые всегда являются результатом тяжкой психопатической наследственности. Болезнь может длиться много лет, может при этом постепенно сама собою проходить и затем вновь возвращаться. Лечение, по автору, остается безуспешным; в большинстве случаев оно только ухудшает болезненное расстройство. Вот вкратце одно из наблюдений Neftel’я.

Женщина 54 лет из Нью-Йорка, замужем 26 лет, бездетна, имеет неблагоприятную наследственность со стороны своей матери. Уже 6 лет она лежит в постели вследствие того, что при попытках ходить, стоять и сидеть у нее появляются крайне тягостные ощущения, чувство слабости, тошноты, субъективное чувство одышки, невыразимо тягостные ощущения в голове, в спине и в epigastrium, понос и бессонница. При принуждении больной к движению у нее обнаруживался сильный понос и вместе с темь развивалась бессонница и общее расслабление, причем появилась отечность век. Первый кратковременный приступ болезни наступил на 21 году, будучи вызван психическим напряжением; он продолжался всего в течение 2 дней. Затем болезнь возобновилась на 24 году и продолжалась на этот раз два года; затем на 32 году после выкидыша снова развился приступ болезни, длившийся два года. После того случалось еще несколько приступов, от которых больная освобождалась лишь постепенно. Только однажды припадки прошли разом после употребления какого-то лекарства. В промежутках между приступами больная была совершенно здорова и деятельна. Последний приступ болезни продолжается уже свыше 6 лет, причем век средства к его излечению остались без успеха. Больная лежит обыкновенно в постели и притом вследствие светобоязни в полутемной комнате с закрытыми глазами и без всякого дела. Кроме своего мужа и служанки она почти ни с кем не видится, не может ни читать, ни даже говорить долгое время, не усиливая своего болезненного состояния. При этом она жаловалась на те или другие тягостные ощущения общего характера и вместе с тем на чувство давления и иные ощущения в голове. Все движения производятся, однако легко с большей силой. Анестезии не обнаруживается. Настроение в общем хорошее; сон и аппетит не расстроены. Внутренние органы здоровы. Больная женщина очень интеллигентная и не обнаруживала никаких следов истерического состояния. После гальванизации головы и шеи наступило временное улучшение, вслед за которым вновь последовало бесповоротное ухудшение.

Как мы видели выше, Мёбиус находит большое сходство между случаями атремии и его akinesia algera. Важным различием между обоими формами болезни служит, по его мнению, то обстоятельство, что при атремии невозможны только ходьба, стояние и сидение, в то время как в постели движения выполняются легко, с полною силою и без тягостных ощущений; между тем при akinesia algera все движения членов прекращаются, так что больной становится почти совершенно неподвижным. Атремия содержится таким образом к akinesia algera приблизительно так, как астазия – абазия к истерической параплегии. Вторым отличием является то, что при akinesia algera вызываются боли в движимых частях тела, тогда как при атремии ходьбой и стоянием вызываются нарушения общего состояния и парестезии в голове и спине. Менее важным отличием, по автору, служит отсутствие в его случаях светобоязни, склонности к поносам и затруднения дыхания, а также менее выраженные явления церебрастении. Сходство напротив того обнаруживается в отношении этиологии, в течение, в хорошем состоянии питания, в нормальном душевном настроении во время болезненного состояния и наконец в отношении неспособности к передвижениям.

Позднее1 Möbius расширил понятие об описываемой им болезни, подводя под нее не только случаи неподвижности обусловленной болезненностью движений без осязаемого основания, но вообще все случаи прекращения функции по той же причине, т. е. вследствие болезненности самой функции. Это будет apraxia algera. Таким образом к akinesia algera примыкают часто встречающиеся состояния, обыкновенно принимаемые за неврастенически, напр. умственная недеятельность вследствие того, что чтение, письмо, разговор и мышление производит давление или боль в голове. Фактически такие состояния отмечались уже при akinesia algera. „Но невозможность умственной работы, вследствие вызываемых ею головных болей, говорит Möbius, нам кажется много менее удивительной, чем akinesia algera, так как переотягощение головы умственной деятельностью очевидно составляет причину гиперестезии работающих частей, функция которых, позднее вызывает головные боли“. „При akinesia же algera, как последствие переотягощения головы, наступают боли при движениях членов“. Род промежуточного положения занимает светобоязнь, которая развивается у нервных людей после умственного перераздражения, и которая отмечалась Neftel’ем в случаях атремии. При этом не предшествовало никакого перераздражения глаз и тем не менее зрение было болезненно. Вместе с тем боль ничуть не локализируется в самой сетчатке, подобно тому, как при akinesia algera, она не помещается в мышцах членов. При светобоязни так же, как при болезненности движений членов, существенное то, что произвольная деятельность, вследствие умственного перераздражения, становится болезненной.

„Перераздраженный мозг, грубо выражаясь, болит не только при мышлении, но и при ходьбе, и при смотрении. Один раз боль ощущается в голове, другой раз в периферических частях. Можно сказать, что при обстоятельствах, которые нам недостаточно известны, не только само мышление болезненно, но вследствие иррадиации болезненны и другие мозговые деятельности».

Далее, приводится автором история болезни известного Фехнера. В этом случае выдающийся симптом болезненного состояния составляла светобоязнь, в остальном же существовало много сходства в особенности с первыми больными автора.

Вслед затем автор пополняет некоторыми данными два свои ранее опубликованных наблюдения. Из них второй случай, перешедший в психоз, кончился смертью и при вскрытии было найдено значительное помутнение и утолщение мягких оболочек и переполнено жидкостью свободных пространств мягких оболочек. Сам мозг был необычайно сух и почти бескровен. Кроме того, начинающаяся пищевая пневмония. Сильная атрофия слизистой оболочки желудка и кишок. Общий маразм.

Наконец, автор приводит в своей статье еще случай атремии, кончившийся самоубийством, который, впрочем, изложен им довольно обще.

Вслед за Мёбиусом одно наблюдение akinesiae algerae было опубликовано д-ром Ф. Лонгардом2.

В этом случае дело идет о девице, родившейся в 1853 году. Мать страдала arthritis defrmans. Отец болен по сие время parania. Сама больная, будучи совершенно здоровой в умственном отношении, в юности страдала бледной немочью. На 24 году она получила „воспаление живота“ („Unterleibsentzündung“), после чего оправилась и была совершенно здорова. Затем, после четырехлетней непрестанной деятельности в качестве сиделки, у нее появились сильные боли в животе и частые и продолжительные маточные кровотечения. В Бонне у нее нашли миому матки и retrflexiuteri. От последнего больная лечилась пессарием. Кроме того, она еще дважды страдала „воспалением живота“, а в 1882 и 1884 гг. перенесла дифтерит. С 1885 г. она занимается швейным мастерством, отличаясь особым прилежанием и трудолюбием; при этом она жаловалась па неприятную тяжесть в ногах. В 1890 и 1891 гг. знакомыми было замечено в больной некоторое возбуждение, проявлявшееся в речи, в действиях и в обращении. При этом в 1890 г. она жаловалась на боли в ногах. В 1891 г. боли появились также и в руках. Со временем постоянные головные и спинные боли и бессонные ночи. При помещении в гинекологическую клинику в июне 1891 г. найдено; 2 малые миомы матки, эндометрит, сильные боли. При этом жалобы на боли в конечностях и на продолжительную бессонницу. 25 поля 1891 г. больная помещена в терапевтическую клинику. При исследовании с объективной стороны не обнаружено ничего особенного. Суставы не представляли никакого опухания; не смотря на то, больная сопротивляется при сгибании и вытяжении членов, чувствуя при этом боли. При ощупывании суставов также обнаруживаются сильные боли. Последние наступают и при ощупывании мышц и костей. Больная может стоять только короткое время; она медленно переходит от кровати до кресла, опираясь на две палки; большею же частью лежит в постели. Жалобы на головную боль, дурной аппетит и запоры. При лечении теплыми ваннами и внутренним употреблением natr. salycilici и антипирина последовало решительное улучшение в состоянии больной. Но улучшение держалось недолго. С середины сентября начались неистовые головные боли, другие же боли распространились по всему телу. В тоже время существовал сильный озноб при отсутствии лихорадки. Сон отсутствовал совершенно, запоры усилились. В конце сентября обнаружилась задержка мочи, так что больная должна была подвергаться катетеризации. Не смотря на попытки стоять и ходить, больная в конце концов убедилась, что она не была в состоянии ни стоять, ни ходить. Против болей теперь не помогали никакие средства; только вспрыскивания морфия производили некоторое облегчение; также и различные гипнотические средства не вызывали сна. В конце сентября больная уже лежит в постели совершенно неподвижно вследствие болей, препятствующих движению. Только голову она могла несколько двигать в стороны. Ощупывание груди, живота и конечностей, а также малейший щипок кожи и сдавливание мышц причиняет сильную боль. Бессонница, задержка мочи, упорные запоры, отсутствие аппетита и постоянный озноб при отсутствии лихорадки. Вместе с тем сильное чувство жажды. Моча без изменений. В ноябре присоединилось усиление рефлексов; между прочим, с обеих сторон вызывается феномен коленной чашки (patellar clnus). Слева сильный, легко появляющийся феномен стопы, справа только несколько сокращений. Со временем начали обнаруживаться изменения с психической стороны: больная сделалась несносной и неприятной особой, обнаруживая явления психического возбуждения, чем поражала всех окружающих. 13 января 1892 г. больная оставила клинику; дома ее состояние в относительно короткое время улучшилось. Спустя 2 недели больная, хотя и медленно, могла двигать руками, брать предметы, и сама могла подносить ко рту пищу. Задержка мочи исчезла. Ходьба представлялась по прежнему невозможной. Жалобы на боли еще были сильны, и больная не спала от этих болей, но сама она заявляла, что они сделались легче, сравнительно с прежними. Больная производила вообще более спокойное впечатление. Исследование рефлексов показало, что на руках они были уже нормальны; коленные рефлексы также не повышены; при этом слева еще существовал феномен, справа же его не было. Таким образом у больной уже исчезло прежнее повышение рефлексов.

При обсуждении своего случая автор указывает что повышение сухожильных рефлексов может быть объяснено состоянием психического возбуждения, что мне кажется, однако не совсем правдоподобным. Подобно Мёбиусу он признает в своем случае необходимость допустить функциональное заболевание, которого связь с психически ненормальным состоянием будто бы очевидна. Автор при этом склонен признать физическое заболевание больной за одно из частных явлений психоза, рассматривая ее состояние, как психическую гиперестезию, связанную с физической гиперестезией. При этом симптомов, свойственных parania и обманов чувств у больной он не мог обнаружить. Автор не считает возможным рассматривать болезнь, как ипохондрию или как неврастению, так как все поведение не представляло картины ипохондрии и вместе с тем отсутствовало ипохондрическое настроение, неврастеническими же могут считаться лишь некоторые из явлений, в особенности бессонница и повышенная рефлекторная возбудимость. Точно также у больной не существовало в собственном смысле слова ни одного из истерических симптомов.

В виду всего вышесказанного, по мнению автора, его случай всего более говорит за то, что akinesia algera n существу представляет собой психоз. В заключение автор находит, что форма, описываемая раньше под названием irritati spinalis, имеет много общего с akinesia algera.

Далее Эрб3 опубликовал один случай akinesiae algerae, который он сообщает, по его выражению, с целью умножения казуистики.

В этом случае дело идет об англичанине 47 лет, происходящем из невропатической семьи, отличавшемся всегда слабостью и нервностью и, хотя никогда не подвергавшемся эксцессам, но уже с раннего возраста, вредившего себе чрезмерными умственными напряжениями. С 22 лет, вследствие сердцебиений, связанных с сердечными болями, обнаруживалась неспособность к гимнастическим упражняем, которыми ранее он занимался довольно усердно. Затем у больного обнаружились резкие вазомоторные расстройства в виде охлаждения кожи, приливов крови к голове и симметричных болей в берцовых костях. В январе 1873 г. появилось усиленное сердцебиение при всяком движении и сердечные боли; при этом назначение больших доз стрихнина оказалось крайне неблагоприятным. Больной с этого времени не только не мог стоять, но и сидеть, вследствие болей в плечах и в бедрах подобных электрическим ударам. После 14 дней постельного покоя все исчезло, больной оставил постель, но он мог стоять не более 20 минут, сидеть же мог в кресле не более 3 часов 42 минуты. Как скоро больной, хотя-бы несколько просрочил, у него поднимались боли повсюду. Так прошло 6 месяцев. Голова всегда была совершенно ясная, головных болей никогда не появлялось; опыт преодолеть это состояние оказался неудачным и приводил еще к более худшему состоянию. Позднее в том же 1873 году больной уже не был в состоянии писать, а затем потерял возможность читать, так как все ему причиняло боль; поэтому все, что было нужно, ему прочитывалось. Так продолжалось до 1878 г. С этих пор, однако он не мог переносить и этого, но мог еще слышать разговор и вести беседу, он мог при этом сидеть только 2 минуты и, если он случайно засиживался 3–4 минуты, он не мог уже ходить, а должен быль лежать горизонтально. У него появлялись при этом симметричные боли во всех членах. Из боязни перед болями, он должен был подавлять деятельным образом всякое вообще движение; если же он случайно двигал, какою-либо конечностью, то она оказывалась на некоторое время „как-бы парализованною“. Он удостоверяет, что движение какого-нибудь мускула на одной стороне вызывает боль в симметричном мускуле другой стороны. С 1878 до 1888 г. больной оставался в подобном же состоянии. День и ночь он лежал совершенно горизонтально и в таком положении выезжал гулять. Все остальные отправления были исправны, настроение духа по большей части хорошее, сон плохой. С 1888 года снова начались попытки выходить из горизонтального положения, но опять неудачно: у него появились глубокие симметричные боли в ушах и с этого времени больной не мог более слушать. Можно было сказать больному лишь 2–3 слова, более же он абсолютно не мог переносить; между тем сам он мог говорить совершенно свободно. Новые попытки выходить из горизонтального положения с помощью подкладываемых картонных крышек, к которым присоединялись новые слои картона, не достигли цели: как только картонные слои достигли нескольких сантиметров толщины, вновь появились боли. Не смотря на 14-летнее строго горизонтальное положение, из которого только голова поднималась и свободно могла быть двигаема, больной не потерял юмора и вообще мыслительные его способности не пострадали: он мог решать арифметические задачи и даже сделал себе известное имя, как поэт, так как он мог хорошо диктовать; всякая же ручная работа для него была невозможна, а также и карточная игра, но немного музыки он мог слушать. При беседе с друзьями он ставил условием, чтобы они не говорили ему в промежутках более 1 или 2 слов, причем беседа шла вообще хорошо; о мировых и семейных событиях он получал известия по капле, читать телеграммы, письма или заучивать наизусть стихотворения он мог только по 1 или по 2 строки зараз. Беседа проф. Эрба с ним должна была производиться точно таким же образом. Больной, не переносивший вопросов более чем из 1–2 слов, как бы не замечал, что он совершенно свободно может слушать и переносить свою речь. Нервности или истерического состояния замечено не было. Исследование больного, вследствие боязни его за возможность появления болей, могло быть произведено лишь неполным образом. Проф. Эрб мог лишь убедиться, что ноги были худы, лежали вытянутыми и что их чувствительность была нормальна; коленные рефлексы не были испытаны. Все остальное и между прочим подвижность, чувствительность, рефлексы оказались нормальными; бесчисленные опыты лечения или оставались без влияния, или только ухудшали положение. Гипнотизирование не удалось.