Все возможно, если… Кохлеарная имплантация глазами родителя!

На следующее утро нам предстояло выполнить домашнее задание в альбоме. Мы сделали его без труда, сидя на ковре, в свободной раскрепощённой обстановке. Поехали в центр. Уже на подъезде Илья понял, куда мы едем. Он вообще очень хорошо ориентируется на местности. Сразу стал беспокойным и заканючил, выражая своё нежелание идти заниматься. Мы долго его успокаивали. Я понимала, что нам нужен быстрый и эффективный метод, чтобы Илья «принял» новые условия и начал хоть немного работать. Времени не так много, да и цена за занятия высокая. И я его придумала. Попросила педагога разрешить не до конца закрывать дверь, оставив щёлку. Я брала стул и садилась около кабинета вплотную так, чтобы Илья меня в любой момент мог видеть. Помогло. С каждым днём дверка всё больше закрывалась. В таком режиме у нас прошло три дня. Потом Илья привык и уже не плакал, покорно следуя за мной. Он без энтузиазма, но занимался.

В то время, пока Илья находился в кабинете, можно было пообщаться с ожидающими родителями или послушать их беседу. Разговоры теперь для меня стали гораздо менее информативными, нежели раньше. Я уже очень много знала. И если в первый год после КИ я больше слушала и впитывала информацию, то теперь больше говорила, рассказывая о нашем опыте, и даже рекомендовала что-то. Я искренне старалась помочь советом тем, кто спрашивал его. Но всё-таки мне были интересны родители с детьми постарше, те, кто уже достиг высоких результатов и готовился к школе. Те, у кого я могла поучиться. Таких было немного. И они, к моему сожалению, были малоразговорчивы и не делились. На вопросы давали короткие односложные ответы и не поддерживали диалог. Не буду скрывать, меня это сильно расстраивало.

Формат, при котором педагог с ребёнком занимаются без родителей, мне был непонятен. Особенно на реабилитации, которая ограничена по времени. В нашем случае это были две недели. Я была уверена в том, что главная задача педагога – научить маму заниматься с ребёнком, показать, как это делать, где брать материал, как его подавать. Потом, дома, мама сможет всё это использовать в занятиях. На каком-то этапе я попросила педагога сократить время занятия с Ильёй в пользу общения со мной.

Что делал Илья на занятиях? Как я уже написала, у нас появился альбом. После каждого занятия – несколько страниц нового материала. Задания на развитие речи и познавательных процессов были либо схематично отрисованы, либо представлены в картинках и наклеены. Это походило на дидактические игры, только вместо коробочки с карточками картинки в альбоме. Это было наглядно и понятно. Подача этого материала отличалась от всего того, что я знала и видела ранее. Разные окошечки и дверцы, за которыми прятались обучающие картинки, привлекали ребёнка и добавляли так необходимый игровой момент. Минусом было то, что все картинки были чёрно-белые и иногда слишком мелкие. С каждым днём наш альбом становился всё толще и толще, а домашнего задания всё больше и больше, мы старались выполнять его каждый день.

Наши дни проходили очень насыщенно: утром выполнение домашнего задания, днём занятия, после обеда экскурсии. Периодически Илья протестовал у входа в центр. Он мог по тридцать минут сидеть в машине и не выходить оттуда. Зная это, мы приезжали заранее. Приходилось его долго уговаривать и мотивировать всякими возможными способами. Мы разыгрывали целые театрализации, когда я терялась, и они находили меня в центре. На помощь приходил приём «Переключение на позитив». Внезапно и очень эмоционально я могла начать что-то рассказывать Илье. Это что-то должно было быть ему очень интересно. Обещала конфеты, шоколад, новые игрушки, поездку на карусели.

Меня мучил вопрос, не исчезнет ли желание Ильи заниматься после такого прессинга. Он не хотел заниматься по альбому за столом на протяжении даже сорока минут. Он быстро утомлялся, терял внимание, не мог долгое время сидеть на одном месте и смотреть в альбом. Он через двадцать минут не мог даже сфокусироваться на нём. И самое интересное, что по возрасту он и не должен был этого уметь. У ребенка в три года семь месяцев произвольное внимание только начинает формироваться!

В возрасте до пяти лет у ребёнка преобладает непроизвольное внимание. Оно возникает само по себе и не требует усилия. Проявляется в реакции на всё яркое, шумное и необычное. С 5 до 7 лет формируется произвольное внимание. Оно характеризуется тем, что ребёнок сосредотачивается на том, что нужно, а не на том, что хочется.

Заниматься Илью заставляли, и слова-то другого не подберёшь! Я пыталась найти подходящий момент, чтобы поговорить об этом с педагогом. И случай представился. «Разве правильно учить ребёнка младшего дошкольного возраста “за столом” по печатным материалам, как по учебнику? Всё-таки дошкольное детство – это время игры! Эмоциональной игры! Разве не так? Ребёнок должен быть мотивирован, с интересом усваивать новый материал. А я его силой тащу и уговариваю по часу. Мы за год многого достигли и без такого прессинга». С нескрываемым волнением я пыталась объяснить свою позицию. Но педагог была спокойна и, видимо, уверена в своих словах. Она сказала: «Если вы будете с ребёнком только играть, то вам просто не хватит времени, чтобы охватить весь материал. Операция выполнена поздно. Илье почти четыре года, а он не умеет считать. И много чего не знает и не умеет, что должен в этом возрасте. Дети после КИ должны научиться трудиться, и их родители тоже должны уметь преодолевать свою усталость и нежелание заниматься. Иначе вы просто не догоните своих сверстников к школе».

Рядом с нами стояла ещё одна сурдопедагог. Видимо, заметив излишнее волнение с моей стороны, она решила поддержать коллегу и сказала: «Первое время ребёнку тяжело, но потом он привыкнет. Главное, не идите на поводу у него. В игре можно закреплять пройденный материал, но к изучению нужно подойти серьёзно. Система очень важна в занятиях. Так что пора, мамочка, менять свои взгляды и переходить к правильным серьёзным занятиям».

Я отношусь к такой категории родителей, которые очень трепетно заботятся о своих детях, стараются создать для них комфортные условия. Моё собственное детство прошло не так, как бы я желала, и для своих детей я старалась создать хороший психологический климат без нажима и чрезмерных требований. После посещения центра я задумалась над тем, что иногда для пользы дела нужно действительно выводить своих детей за пределы комфорта. Но делать это надо очень аккуратно!

Эффективность «серьёзных занятий» была высокой. Две недели не прошли даром. Илья действительно начал говорить лучше. Стал больше понимать и знать. К середине второй недели он выдал нам два слова вместе, это уже была фраза. Как долго мы ждали этого! Помимо фразы, у него появилось много новых слов. Результат был налицо. Но налицо была и усталость ребёнка.

За две недели в центре мы наработали три альбома по сорок листов. Материал, содержащийся там, не был Ильёй усвоен и на четверть, а был рассчитан на перспективу усвоения. Мы отрабатывали этот материал дома в течение нескольких месяцев. Он стал для нас неким планом в занятиях.

Вопрос о форме занятий для меня ещё некоторое время оставался спорным. И материалы из альбома я переносила в игровую форму. Но перелом в нашей системе всё равно произошёл. Я включила в расписание больше упражнений на развитие произвольного внимания. Старалась развивать его при всех возможных ситуациях. Стала включать в игру с игрушками карточки. Несколько раз в неделю мы стали заниматься «за столом». Сначала по 5 минут, потом по 7, через две недели по 10 и так дошли до 20 минут. Илья сначала протестовал, но потом смирился и даже втянулся. Тактика маленьких шагов может помочь в любом, даже самом сложном, деле! Не стоит резко погружать ребёнка в непривычные для него занятия или виды деятельности. Лучше постепенно, маленькими шажочками приближаться к заветной цели. Результат не заставит себя ждать. Элементы игры я добавляла вначале, чтобы усадить Илью заниматься, и в конце, когда внимание его терялось. Я нашла некую «золотую середину» между «серьёзными» занятиями и занятиями в игровой форме. Примерно с четырёх лет они стали для нас обычными.

Я всегда ориентировалась на зону ближайшего развития Ильи и на то, что вызывало у него больший интерес. Материал черпала из обучающих пособий по развитию обычных детей. В продаже сейчас много разных вариантов, распечатывала задания из интернета.

Зона ближайшего развития – это то, что ребёнок ещё не умеет и не знает, но способен усвоить с помощью взрослого. Это возможность усвоения нового материала. Это некий потенциал развития.

Поменялся и общий фон воспитания в семье. Появилось больше правил и требований. Мы с мужем старались быть стабильны в них и действовать сообща. Я уже не была у Ильи «на побегушках», как раньше, и не подстраивалась под него.

Поездка в Санкт-Петербург оказалась для нас очень продуктивной. Помимо незабываемой экскурсионной программы, изменился мой подход не только к обучению младшего сына, но и к учёбе старшего. Я стала более пристально следить за усвоением знаний и больше требовать. Через два месяца нашему папе внезапно дали отпуск, и он решил снова съездить с Ильёй в Питер на неделю. Теперь уже на поезде. Их поездка прошла удачно. С собой они привезли ещё один альбом, полный материала для изучения.

Особый подход как вынужденная мера!

С раннего детства Илья был очень подвижный и активный. Потребность в движении была неотъемлемой частью его натуры. Без устали он мог прыгать, бегать, кататься на самокате и велосипеде, лазать и преодолевать препятствия. При этом ему с трудом давались подвижные игры с заданными правилами. Там, где нужен был самоконтроль, он терялся и начинал баловаться.

Его внимание было устойчивым только тогда, когда присутствовал интерес. Заниматься каким-либо не интересным для него делом было трудно, он быстро отвлекался, не мог сосредоточиться! До определённого момента я не обращала на это внимания. Старалась следовать темпу Ильи и подключаться со своими обучающе-развивающими задачами на волну его интереса. Но когда появилась потребность в не очень интересных «серьёзных» занятиях, у нас возникла проблема. Илья протестовал. Ему не удавалось усидеть на одном месте даже десяти минут. Он постоянно крутился, вертелся, что-то ронял, отвлекался. Причём это происходило не только за столом, но и на ковре. Если интереса нет – дело было швах! И в определённый момент эти качества сына реально стали мешать процессу реабилитации и его развитию в целом.

Из рассказов мамы мужа я знала, что наш папа в детстве был тоже гиперактивным и неуправляемым в разы. Какое-то время эта причина меня устраивала. Но трудности не исчезали и, как мне казалось, только усиливались. Мне приходилось прикладывать всё больше усилий, чтобы увлечь Илью, заинтересовать занятием, направить его внимание и удержать, сдержать его вспышки эмоций и при этом оставаться спокойной и конструктивной самой. Однажды мне пришла в голову мысль, что у Ильи не просто гиперактивность, а синдром дефицита внимания и гиперактивности.

Причин этого синдрома может быть много, начиная от родовых проблем и травм и заканчивая инфекционными болезнями. Проблемы кроются, как правило, в неразвитости лобных долей коры головного мозга. Их созревание наступает лишь к 12—16 годам, а порой это происходит лишь к взрослому возрасту. Причины, кроющиеся в неправильном воспитании и неправильной социальной среде, не так давно признали несостоятельными. Последние исследования в области генетики позволяют говорить о том, что этот синдром передаётся по наследству. Есть даже гены-кандидаты, которые могут стать предпосылкой для возникновения гиперактивности.

Первым делом я стала изучать литературу по теме. Меня интересовали вопросы, связанные с излишней активностью сына, повышенной отвлекаемостью, дефицитом внимания.

СДВГ – синдром дефицита внимания и гиперактивности. Есть его три вида: когда ребёнок недостаточно внимателен и не может сконцентрироваться на чём-то одном, когда он слишком активен и совсем не способен усидеть на месте и третий вариант, самый сложный, когда и то и другое вместе в каком-то соотношении. Оказалось, что это не болезнь, а расстройство, лечению не поддаётся, медикаментозно можно убрать только симптомы.

Есть или нет – вот в чём вопрос! СДВГ выявить точно и наверняка у ребёнка дошкольного возраста крайне сложно. Дети до 6 лет часто неусидчивы и импульсивны сами по себе, да и произвольное внимание формируется только с 5 лет. Отсутствие слуха продолжительное время само по себе спровоцировало дефициты в развитии сына, и гиперактивность, возможно, эти дефициты просто перекрывала, компенсировала. Следовало разобраться.

Для признания у ребёнка СДВГ имеются опросники для родителей. Я несколько раз отвечала на них, почти всегда набирала пограничное количество баллов. На границе «есть – нет». Были мы и у врачей-неврологов. Позиция была у разных специалистов разная. Одни говорили, что до 6 лет СДВГ детям не ставится, другие всё-таки выписывали медикаментозное сопровождение. Я и сама сомневалась. Именно с таким запросом мы поехали за консультацией в Институт коррекционной педагогики Российской академии образования в Москве.

Консультация у детского невролога оказалась очень продуктивной и полезной. Пока я рассказывала особенности нашего случая, врач наблюдала за игрой Ильи в новые игрушки и за его поведением, обращала моё внимание на определённые моменты и объясняла по ходу их важность и значимость. Так, она отметила, что у Ильи очень хорошо развита игровая деятельность, мелкая и крупная моторика. Он быстро разобрался с бизибордом и коробкой форм, после чего, рассмотрев все машинки, увлёкся конструктором. Врач с лёгкостью подключилась к игре Ильи и вступила с ним в разговор. Несмотря на то, что вербальный диалог ему пока не давался, он быстро пошёл с ней на контакт. Врач отметила прекрасные предречевые навыки у Ильи и подчеркнула их значимость в способности ребёнка к коммуникации.

Мои жалобы на повышенную возбудимость и недостаток внимания Ильи её не удивили. Она заметила, что гиперактивность иногда является следствием незрелости и недостаточности смыслов у ребёнка на ранних стадиях после КИ. Со временем, как только ребёнок начнёт понимать речь и говорить сам, у него появляется много интересов, и это проходит. Он становится выдержаннее и внимательнее. Помимо незрелости были ещё другие моменты, которые могли быть в той или иной степени причиной гиперактивности Ильи. Первой из них был перенесённый общий наркоз. Но на нашем реабилитационном пути я видела больше детей спокойных, выдержанных и послушных. У их родителей не было необходимости между занятиями выскакивать на улицу с самокатом или бегать наперегонки, как это делала я, чтобы Илья выплеснул свою энергию, потом спокойно посидел хоть 20 минут на занятии и что-то усвоил. Второй причиной могла стать неправильная настройка РП, завышенные пороги громкости, превышающие возможности ребёнка. Об этом я уже писала в главе про первую настройку.

В карточке у нас появилась формулировка «синдром гиперактивности». Нам были рекомендованы Магний B6 и ещё один препарат из ноотропов.

Итак. Гиперактивность, кризис 3 лет, только-только обретённый слух, отсутствие речи и невозможность выразить свои желания словами, темперамент холерика. Вот и попробуйте в такой ситуации реабилитировать и чему-то учить ребёнка! Это очень тяжело! Почему? Всё просто. Ребёнку после КИ нужно научиться слышать и слушать, перерабатывать услышанное и на этой основе научиться говорить. Все эти умения не придут сами по себе. Ребёнку надо заниматься, прилагать усилия, стараться быть внимательным, навёрстывать упущенное. А если он не сидит спокойно ни минуты, не может сосредоточиться и всё время в движении, как заниматься? Безусловно, что и без занятий многие дети учатся слышать и пользоваться слухом в определённой степени, даже выходят самостоятельно на норму, при условии, конечно, ранней имплантации. Мы были не в их числе. Поэтому нам был прописан препарат тормозящего характера. А я стала с ещё большим рвением искать методы и приёмы работы с сыном помимо медикаментозных.

Как же выстроить процесс обучения слуху и речи ребёнка с гиперактивностью? Я снова обратилась к литературе. Конечно, было бы здорово получить некое практическое пособие на заданную тему. Но литературы для родителей детей после КИ и сегодня недостаточно, а на тот момент её было не сыскать, не то чтобы с такими вот нюансами. Поэтому я изучала отдельно материалы по развитию слуха и речи и отдельно про гиперактивность.

Для всех детей с гиперактивностью физическая нагрузка обязательна. Это любые не запрещённые для детей после КИ спортивные секции по возрасту. Устав, ребёнок уже не будет бесцельно носиться по дому, а проведёт это время с пользой. И даже если в секции возможности ходить нет, можно просто кататься на коньках и на лыжах зимой, на велосипеде и на роликах в тёплое время года, просто бегать и играть в активные игры.

По занятиям. Я много писала в этой книге о занятиях в игре, этот способ остаётся самым продуктивным и действенным, так как интересен ребёнку, благодаря этому он в состоянии удерживать на нём своё внимание. В игру надо привносить элементы движения. Так, я просила Илью сбегать на второй этаж за какой-нибудь крайне необходимой в игре вещью или для исполнения волшебства требовалось десять раз присесть и столько же подпрыгнуть. На занятиях за столом каждые 10—15 минут или столько, сколько выдерживает ребёнок, следует менять вид деятельности на более активный: сделать вместе зарядку, дать ребёнку возможность полазить на шведской стенке или поиграть в мяч. Никакие воспитательно-наказательные меры в данном случае не работают. Они только расстраивают ребёнка и выводят из состояния равновесия, уговаривать тоже бесполезно. Скорее, нужно учить ребёнка правилам поведения и стараться быть постоянным в них. Но делать это мягко, с любовью и нежностью.

Очень хорошо на Илью действовала и действует по сей день мотивация чем-то для него очень желанным. В нашем случае это было сладкое, которое он реально видел перед собой. «Потом пойдём, купим» – работало плохо. Возможно, непедагогично – кто-то скажет. Но в нашем случае работал метод отменно! Заветная шоколадка на полке, и Илья 20 минут старается – классифицирует карточки за столом и называет, что есть что.

Есть ещё мотивация внутренняя. В отличие от внешней, внутренняя мотивация – это когда ребёнок сам хочет чего-то. Она в разы эффективней. Например, Илья не желал просто учиться считать и знать цифры, но когда мы переехали в город, он очень хотел покататься на лифте по разным этажам в нашем 16-этажном доме, обязательное условие – нажатие кнопочек с номером этажа на панели. Тогда он выучил цифры мгновенно, потому что был внутренне мотивирован на это. Внутренняя мотивация на учебную деятельность у ребёнка тоже появится, но ближе к школе, а сейчас в дошкольном периоде на первом месте игра. И я использовала её скрытые резервы для обучения. Так, мы очень быстро выучили счёт до 30 благодаря ступенькам между этажами и кнопкам в лифте.

Поскольку у гиперактивных детей страдает функция торможения, надо её развивать всеми доступными способами. И мы играли и играем в игры с паузами и замиранием: «Море волнуется раз», «Стоп – замри», «Съедобное – несъедобное». Чем младше ребёнок, тем его нервная система более гибкая и пластичная. Её можно и нужно тренировать. Это даст хорошие результаты.

Похвала – отлично работающий метод. До 4—5 лет ребёнок будет стараться, чтобы его снова похвалили. Но чем старше становится дошкольник, тем осторожнее надо выражать своё восхищение. Он уже может понимать, что рисунок других ребят в группе детского сада, например, лучше, чем его, и вы хвалите его просто так. Он почувствует подвох, и тогда метод не только не будет больше работать, но и вообще ребёнок перестанет верить вам и начнёт сомневаться. Так, однажды я похвалила Илью за поделку из пластилина в садике, на что он сначала многозначительно молчал, рассматривая поделки других детей, а потом заявил: «Не красота!» Я чувствовала себя глупо и пыталась оправдаться, усиленно ища частички красоты в его произведении. После этого хвалю за что-то конкретное, реальное, выискиваю это в его работе и за это хвалю. Это может быть ровный фон в рисунке или интересная модель машины с пятью колесами: «Такого ещё не видела, хорошо придумал!» После любого занятия нахожу, за что похвалить.

Можно мотивировать похвалой других значимых для ребёнка людей. Так, я говорю Илье, что папа или баба будут удивлены, как Илья умеет считать и знает, сколько ступенек в пролёте лестницы, например. При этом я обязательно сопровождаю свои слова мимикой и жестами, что придаёт им яркости. Итог всегда один – Илья делает, что надо.

Когда Илья стал смотреть мультфильмы с пониманием, я часто сравнивала его действия с действиями героев из мультфильмов. «Илья, ты, как фиксик, разбираешься, как работает мясорубка. Молодец. А я вот не понимаю, где тут нож?» – говорила я. Илья с энтузиазмом показывает мне нож и собирает мясорубку, при этом сопровождая свои действия словами. Я же продолжаю восхищаться, тем самым подкрепляя его интерес. После этого сыну стало интересно, как устроен каждый электронно-механический прибор в нашем доме.

Самым серьёзным последствием гиперактивности можно назвать эмоционально-личностные сложности, которые появляются у ребёнка. Непослушный, шумный, невнимательный, он часто вызывает негатив и даже гнев со стороны родителей и окружающих людей. Дети часто не берут его в компанию. Взрослые ругают. Это приводит к тому, что ребёнок замыкается, начинает делать назло, появляются агрессивные нотки в его поведении, хулиганистые повадки. Так, Илья у нас в какой-то момент начал обижать других детей в ответ на то, что они его не понимали и не хотели с ним играть. Он толкался и замахивался, при этом сильно злился. Этот период длился примерно около 2 лет, с 4,5 до 6,5, и до сих пор иногда у Ильи проявляются такие формы поведения. Но я заметила, что чем лучше он владеет речью, тем ниже эти проявления.

Очень важно, чтобы родители понимали ситуацию и излишне не ругали ребёнка. Он должен чувствовать себя в безопасности, знать, что его любят и ценят. Тогда импульсивность не перейдёт в агрессию и тревожность. Важно создать условия для ребёнка, в которых ему будет комфортно. Родителям следует понять, что ребёнок не может измениться, он бы рад сам, но не получается.

Думаю, в каждом отдельном случае с каждым ребёнком следует искать методы из доступных, которые подойдут конкретно ему. Это касается не только психолого-педагогических методов, но и медикаментозных. Главное в этом вопросе – не сидеть сложа руки, а принимать меры по коррекции, иначе гиперактивность станет сдерживающим фактором на пути слухоречевого и общего развития ребёнка после кохлеарной имплантации.

«Здесь вам не театр одного актёра. Включайтесь!» Как найти «своего» сурдопедагога

Зима 2018 года. Илье 4 года. После первого подключения РП 1 год 3 месяца.

Полтора года позади. Что было нами сделано? Каких результатов мы достигли? Что ещё надо сделать? Всё ли правильно мы делаем? А что если мы что-то пропустили? Все эти вопросы мы с мужем регулярно себе задавали. Позади шесть недель реабилитации в одном центре, три недели в другом, занятия в центре развития и игры дома. Илья уже говорил, используя в речи отдельные слова, часто стал пользоваться глаголами, была фраза из двух слов. Илья нас понимал, и на бытовом уровне с ним стало попроще. Но до возрастной нормы было ещё далеко.

Что и говорить, дети в четыре года разговаривают развёрнутыми предложениями и могут без труда выразить свою мысль. Игры плавно переходят из простого манипулирования предметами к сюжетным с правилами. А у Ильи всего-то фраза из двух слов на уровне ребёнка двух лет!

Вспоминались слова педагогов с реабилитации: «Речь ребенка после КИ будет развиваться так, как будто он только что родился плюс шесть месяцев. Ребёнок должен пройти все этапы становления речи, независимо от возраста, в котором находится». Илью проимплантировали и подключили в 2 года 9 месяцев, вот с этого момента и пойдёт отсчёт. «Значит, в четыре года его слуховой возраст – один год и девять месяцев, – размышляла я. – В один год девять месяцев мой первый сын ещё не говорил фразой, и многие дети ещё не говорят. А Илья говорит. Значит, развитие идёт с опережением!» Эта мысль меня радовала и вдохновляла, но проблем настоящего возраста от этого меньше не становилось.

Илья испытывал трудности в общении со сверстниками. Когда игра выходила за рамки манипулирования предметами и «догонялок», диктовала понимание правил и условий, Илья из неё выпадал. В игры, где дети активно разговаривали друг с другом, Илья играть не мог, быстро терялся. Ему было сложно обратиться к ребятам, выразить своё желание, что-либо объяснить, ответить на вопрос, задать вопрос. И вместо того, чтобы внимательно слушать, пытаться понять, запоминать и применять, он начинал баловаться, кривляться и мешать им. Неудивительно, что в такие игры дети стали играть без него. Он обижался, сильно расстраивался и злился.