Препод. Его плохая девочка

– С цветами всё так. Просто… Я не готова принимать подарки. Не знаю…

– Я не пытаюсь тебя купить, глупая, – объезжая пробку по обочине, сказал он. – Хватит жаться уже.

– А что вы делаете?

Он чуть матом не выругался.

– Ты серьёзно чувствуешь себя должной за цветы? Почему я не могу выразить симпатию цветами? Значит, на свидания со мной ездить можно, а цветы принимать нельзя.

– Это предметы. Я не чувствую себя должной за цветы. Но вы можете себя чувствовать…

– Эллина, блять, – не сдержался он. – Что в твоей голове?

– Там бардак, – призналась она.

– Ты так смело флиртуешь и целуешься, что меня обескураживает твоя пугливость сейчас. Что в голове? Давай быстро.

– Я сомневаюсь, что вы расстались с невестой. А даже, если и так, то это как-то очень быстро… Нет, я не набиваю себе цену и ни в коем случае не про что-то серьёзное. Я всё понимаю. Мне… Самой с вами очень… Интересно… Просто я чувствую себя… Как будто делаю что-то плохое.

– Ты ничего плохого не делаешь.

– Вы сказали, что все взаимоотношения носят характер сделки…

– Я это сказал для красного словца. Я так вовсе не считаю. Я не заключаю с тобой сделки. Нет. И нет, не всë носит характер сделки. Я хорошо понимаю и с первого раза.

– Вы просто подстраиваетесь под меня, да?

– Я тебя прибить хочу уже. Ты можешь перестать? Нет. Я делаю то, что мне нравится. Мне нравится проводить с тобой время и дарить тебе подарки. Мы взрослые люди, господи! Мою бывшую невесту оставь мне. Это моя проблема, не твоя. Выброси из головы.

Эллина молчала. Он слышал, как она ходит по квартире.

– Увидимся сегодня? – спросил Ролан, уже подъезжая к офису. – Перефразирую. Ты хочешь меня увидеть сегодня?

– Да.

Он выдохнул с облегчением.

– Эллиночка, – снова нежным бархатом голоса. – Я не с того начал, теперь ты насторожена. Я понимаю. И пытаюсь дать тебе понять, что мне от тебя нужен не только секс. Я заинтересован в тебе гораздо больше. Больше, чем сам думал в начале, – тихо признавался он.

«Ну чего она боится? Даже, если мы переспим и разбежимся. Всякое бывает, хотя чувствую, что нет. В самом деле. Чего ты, солнышко?»

– Мне просто не всё равно, что вы обо мне думаете, – тоже призналась она. – И мне было очень обидно в начале. И теперь сидит в голове. А ещё меньше всего я хочу… Быть причиной чьих-то проблем.

Ролан сидел в машине у здания офиса, порядком опоздав, и прикрывал глаза.

– Я о тебе думаю только то, что безумно хочу видеть. Слышать. Касаться. Узнавать. И совершенно не думаю, какую сделку с тобой заключить. Поэтому сегодня в семь-восемь хотел бы пригласить тебя в кино. На мультик.

Эллина прыснула смехом.

– Сейчас идёт какой-то, я видел на билборде. Аниме.

– Да… «Укрась прощальное утро цветами». А вы что любите смотреть?

– Боевики и исторические.

– Я люблю исторические. Я посмотрю, что идёт.

«Надо же, она согласна на кино».

– Если не найдешь, идём на «цветы».

Она снова засмеялась.

– Прими мой скромный букет повторно?

Эллина вздохнула и сказала:

– Я пришлю свой адрес…

Ролан снова прикрыл глаза.

– Жду. Целую. До вечера.

***

Он завораживал её. Ей было его мало. И она стремилась уйти со встречи раньше, чем её разнесёт окончательно. И вовсе не от алкоголя, который пила с ним только один раз в Можайске. Эллина чувствовала себя с ним… Маленькой. В хорошем смысле. Она могла быть маленькой в его пространстве. Ролан Александрович источал то самое, объёмное, мужское, при этом не призванное раздавить, а наоборот, обхватить, укутать собой… Поднять на высоту собственного размера. С ним она часто испытывала чувство… Больше всего похожее на: «В шаге от пропасти», и ходила по краю, соскальзывала, слышала, как падают в эту пропасть камни, но ещё удерживалась. Оттягивала неизбежность, как могла.

На первом свидании она сначала откровенно растерялась. В неформальной обстановке без шанса морально ускользнуть, ей было тяжело не сыпаться от его близости, млела и зависала испуганным зайцем, а потом… Говорила первое, что приходило в голову, и не могла остановиться. Тот откровенный флирт, что слетал с её языка, был неконтролируемым, она просто шла на поводу у Ролана, хотя и пыталась затормозить этот процесс.

Маленькая испуганная девочка внутри отчаянно сопротивлялась, в то время, как её сильная часть прорывалась наружу искусительницей. Ролан нажимал на кнопки, сам того не зная, и будил в ней часть, не знавшую стыда. Но Эллина всё же держала поводья.

Две следующие недели проходили в буйстве красок раскрывающей огненные лепестки влюблённости, которая накрыла их с головой. Февраль перетек в март, но на улице по-прежнему лежал снег. А внутри было так жарко, что куртки расстегивались нараспашку. Эллина всё меньше прислушивалась к внутренним страхам, и всё больше открывалась этому человеку, который стремился провести с ней каждую свободную минуту. Как и она. А когда возможности не было, они думали друг о друге, и на лицах неизбежно появлялась улыбка.

Они находились на той точке влюблённости, когда мир не просто стал ярче, он казался более настоящим, чем когда-либо. В той точке влюблённости, когда происходят либо самые страстные признания, либо убийства из ревности.

И отсутствие постельной близости нисколько этот аспект не сглаживало, наоборот… Обостряло. Оголенная чувственность находила множество других выходов, набирая обороты.

Эллина не сказала бы, что Ролан Александрович терпелив. Нет, он во всей красе показывал ей своё нетерпение, но не переходил границ. Это было как обозначение уровня желания. Поцелуи жгли горячими обещаниями. А взгляды опаляли не хуже губ. В его объятьях она совсем забывалась.

Академия была буферной зоной, где они следовали правилам и отодвигали границы друг друга как можно дальше, что делало завуалированную игру ещё острее. Это будоражило фантазию и чувства. Стремления. Когда хочется, и нельзя. И надо скрываться. Как заговорщики. Шпионы. Запретные любовники. Во всяком случае, Эллина это чувствовала так.

Светка действительно была могилой. Но при этом с большим интересом наблюдала за их поведением в видимой ей зоне.

К началу марта Эллина уже всерьёз задумалась о том, чтобы снять свой обет деланного целомудрия, потому что и она не железная. Сама себя довела до ручки. Кипяток струился по венам, бил в голову и между ног. И Ролан Александрович всё сильнее колебал её границы. Иногда переходя на юридический язык, и в таких витиеватых, завуалированных чисто юридических терминах заворачивал ей прозаическое: «Выебу…», что она нервно сглатывала и чувствовала, как мокнут трусики. К тому моменту из головы уже вылетели абсолютно все условности, рамки, невесты, её личные тревоги и сомнения.

Она не знала, как и где, и когда это произойдёт. Но в середине недели он улетал на Кипр, и Эллина была уверена, что, когда они встретятся в субботу… Всё произойдёт. Она хотела отпустить контроль полностью.

Света не задавала лишних вопросов, но общее представление имела. Знала, что они периодически встречаются. И напряжение между ними она-таки считала, как бы они не шифровались.

От Светы Эллина узнавала много нового. Например, что девственницей после двадцати быть стыдно. Да и даже в девятнадцать уже поздно. Она удивлённо поинтересовалась, почему. Мудрая Света сообщила ей, что для мужчины это сигнал, – её никто не взял в ранние годы, точнее в семнадцать. А это самый сок. Значит, с ней что-то не так, и, раз её не взяли, значит и он задумается – а нужна ли ему такая.

Эллина аж зависла от такой светлой мысли и поинтересовалась: «Ты на ходу это сочинила?». Но та заверила, что это вообще-то общеизвестный факт, который она почерпнула у своей тётки. А тётка как бы не дура. Замуж вышла очень удачно и живёт во Франции. Эллина хихикала в кулак.

Следующая Светина мудрость звучала ещё лучше.

– Если мужчине долго не давать, скорее всего, он уйдёт туда, где дадут быстрее.

– И какой срок?

– Ну… На первом свидании, это, конечно, моветон, но к третьему уже надо бы. Потому что если нет, скорее всего, пятого уже не будет.

Эллина задумчиво подбрасывала плюшевого медведя, валяясь на кровати. Медведь был сделан в стиле Noir. Сине-фиолетовый, с готическим чёрным бантом и чёрными пуговицами вместо глаз. Зато у него был очень нежный белый нос. Ролан не дарил просто подарков. Каждый подбирался с вниманием к деталям. Вещи выглядели необычно. Эллина ещё ему ничего не дарила, но у неё лежал для него подарок. Всего лишь стильный органайзер из натуральной кожи и ещё ежедневник от «moleskine» из ограниченной серии с необычным рисунком на обложке.

– Света, а если бы Анисимов вдруг предложил тебе поехать в гостиницу? В люкс. Ты бы поехала? – спросила она.

– Насколько вдруг? – спросила Света.

– Ну… Вот просто представь.

– Нет, ну в целом… Я бы не против с ним отжечь. Но нет, нет, нет. Если серьёзно, нет конечно, – покивала Света сама себе. Эллина продолжала подкидывать медведя, задумчиво глядя в потолок.

– А… У вас уже всё было? – поинтересовалась она позже.

Эллина покачала головой.

– Врешь. Не может быть.

– Не было.

– Вот это ты, конечно, кремень… – задумчиво подытожила Светка и тут же похвалила. – Но правильно. Динамить их.

Лаврова загадочно усмехнулась.

– Почему ты думаешь, что это я кремень? Он сам не торопится. Воспитание не позволяет, – игриво прищурилась Эллина.

Света посмотрела на неё с недоверием, но тут же задумалась.

– То есть… Это он тебе не даёт?… – изумилась сбитая с толку подруга.

– Ну да. Мы вот в прошлый раз гражданский кодекс читали, – покивала Эллина. – А в субботу едем на шахматный турнир…

Света молча смотрела на неё, сидя в позе лотоса на кровати с видом мучительного осмысления, пока Эллина не выдержала. Они одновременно рассмеялись.

– Я почти поверила! – смешливо возмутилась Света.

(Визуал Светы Мироновой)

***

Злата

Нужно было быть слепо-глухо-тупой, чтобы не понять, что происходит между этими двумя. Возможно, другие и не видели, но Злата уже точно определила, какая именно Эллина вмешалась в её жизнь.

Они не проявлялись открыто.

Ролан неукоснительно соблюдал границы в академии. Но Злата была наблюдательной, и своего жениха знала довольно хорошо, чтобы увидеть выражение в глазах, которое мелькало секундной, неудержимой вспышкой. Быстрые мимические движения, которые невозможно скрыть. И Злата знала одно – так он на неё не смотрел никогда. Это стало ещё одним его грехом в её личном списке, который постоянно пополнялся.

Эллина принадлежала к тому типу людей, который Злата скрыто, но от того не менее сильно, ненавидела. Это был тот тип, который по своей природе, изначально задуман и сложен так, что ему не надо стараться, чтобы что-то получить. Внимание. Блага. Расположение.

Им не надо годами разучивать связки между поведением и ответом на поведение. Они всё делают легко, интуитивно, не просчитывая. Весь комплекс действий уже в них заложен на уровне инстинкта. Грёбанные этико-интуиты. И они не боятся быть собой. Злата их и боялась, и ненавидела одновременно. Потому что они её видели, видели её «сделанность» не только внешне, а временами и фальшь. И обходили.

Ролану, который принадлежал к ним же, не удалось её обойти, потому что слишком к ней привык. Она годами была слишком близко. Светленькая, длинноволосая, милая девочка с голубыми глазами, что смотрела на него с таким обожанием. Хорошая девочка из приличной семьи. Неотъемлемая часть его среды. Её не надо было изучать, её не надо было приручать. Она всегда была рядом. Под рукой.

Эллина не делала лишних движений и не использовала ужимок. И такой была живой, настоящей, что её хотелось придушить за сам факт существования. Как Злата успела заметить, на самом деле, к ней мало кто мог подойти. Тот же Аветисян, который переимел половину академии, к ней обращался с какой-то странной галантностью. Кривой и неумелой, конечно, но какая получалась.

Но по большей части, старался не обращаться. Смотрел издалека. Эллина Лаврова не играла по правилам и отличалась прямотой. Мальчики этого не любили. Чувствовать себя не на коне. Сначала её пытались унижать, и некоторое время у неё заняло ставить себя в коллективе.

На единственной вечеринке, на которой присутствовала Лаврова осенью, не была замечена вообще ни в чëм. Даже не напилась. Это Злате уже доложили. Там не прикопаться.

Злата уже подсылала к ней по очереди двух местных, видных ловеласов, пока чисто прощупать почву. Лаврова даже не поняла, что её пытались склеить, а мальчики ретировались ни с чем.

Отвергнутая невеста точно знала, что Ролана оттолкнёт внимание к другим. После измены первой постоянной девушки у него должна была остаться травма. Это никогда не проявлялось, но Злата и поводов не давала.

Возможно, если бы доставать Лаврову планомерно, то она поддастся, но у Златы не было времени. И тогда она решила использовать метод, который однажды сработал. Два с половиной года назад с другой девочкой. Ей важно было нейтрализовать эту бесстыжую Эллину и попытаться вернуть Ролана именно сейчас.

Она была уверена, что между ними уже всё было. Она была уверена, что имеет дело с обычным контингентом типа Диминой, и ей не составит труда убрать её с горизонта. Злата долго кружила и собирала информацию, и приступила к незамысловатым действиям аккурат в отсутствие Ролана…

Глава 20. Первый ход

Эллина шла в небольшой толпе к своему корпусу. До пары оставалось несколько минут, и все резко спохватились. Было раннее утро, и она ещё толком не проснулась, шла, зевая. Небольшая группа студентов постепенно рассасывалась, теряясь за входными дверями. Эллина нарочно шла медленно, чтоб оттянуть момент входа, ей сегодня ужасно не хотелось учиться.

Утром звонил Ролан Александрович. Нашептал ей таких рьяных нежностей, что Эллина не встала с кровати, пока не довела себя пальцами до оргазма… Несколько раз. Томление становилось невыносимым.

Она успела соскучиться. Она всегда по нему скучала. И очень ждала субботы.

Эллина не сразу поняла, что произошло. Кто-то резко схватил её за талию, другой рукой зажав рот, и толкнул собой в угловую нишу в слепой зоне от камер. Да с такой силой, что она больно вбилась плечом в стену.

– Рот не открывай, – сказал мужской голос.

А перед ней оказалась очень высокая девушка с намеренно быдловатым выражением вытянутого лица с мощной челюстью. Её мелированные волосы были завязаны в высокий конский хвост. Взгляд серых глаз не обещал ничего хорошего.

Некто взял её за руки и завёл их назад, крепко сжав запястья, хотя она пыталась вырваться, но из этого мало, что вышло. Всё происходило слишком быстро.

– Значит, слушай сюда, подруга, – зачеканила девушка, взяв её за подбородок. Эллина снова дёрнулась.

– Вы совсем?

Девушка оскалилась и вбила ей колено под рёбра до тупой боли.

– Заткнулась. И слушаешь. Ты, сука, рогатку прикрой, – сильнее сжав за подбородок, – И от Шувалова отвянь. Ты не туда полезла. Попробуешь открыть рот или пожаловаться ему – я узнаю. Твоя жизнь здесь превратится в ад. И не только здесь. Имей в виду. Я за своих друзей порву. И я не люблю, когда их расстраивают. Злата – мой друг. Она ни при чём. Я действую по своей инициативе. Ты усекла? Если не прекратишь с ним крутить, пеняй на себя.

Эллина понимала, что держит её парень, а запугивает девка. И хватка у девки очень крепкая, мужская, твёрдая. И пока у неё на языке вертелась только отборная брань.

– Я не понимаю, о чем ты, – все-таки сказала Эллина.

Её руки за спиной были сжаты ещё крепче, кости ныли, боль разливалась от плеч к запястьям. При этом её держатель ещё и загораживал их боком. Студентов уже не было. Пары начались.

– Всё ты понимаешь, шалава. Ты думаешь, он так возьмёт и уйдёт от Златы? Ты думаешь, ты первая? – она низко рассмеялась без смеха. И дала ей пощёчину. Не сильную, больше унизительную. Эллина задергалась сильнее.