Лихоборы

– А ты не отсюда, – скрипучим контральто заявила ведьма. – Не их крови.

– Да, я… соседка, – засмущалась Соня.

«Добрый вечер. Инспектор Ларина, Лихоборский отдел. Предъявите, пожалуйста, лицензию для проверки».

Альбина хищно сощурилась и приблизила лицо к Соне.

– Что, замуж охота? – почти ласково спросила она.

«Конечно, – проскрипело у Софьи в голове. – После съёмки».

– Выйдешь, не спеши. В течение четырёх лет… Не раньше.

Соня изобразила бурную радость, ведьма переключилась на Татьяну Игоревну.

– …Дух-охранитель. Вам благодарными надо быть, что он здесь, с вами. Он вас бережёт.

– Ой, и Кирилл говорил…, – завела было хозяйка, но Альбина твёрдо её прервала:

– Мне всё равно, что там говорили… мои коллеги. Я вам говорю – подружитесь с ним. Угощайте, разговаривайте. Это нормально. Не ругайтесь между собой – он не любит. Уборку почаще делайте. Уют создавайте, только тогда он вам помогать будет.

Тётки покорно кивали.

Когда все выяснили у Альбины всё, что им не давало покоя, Соня наконец смогла попросить у ведьмы пару минут, якобы на разговор о будущем женихе и том, где он сейчас обитает.

– Ну что? Жениха ты своего уже знаешь, – завела с места в карьер Альбина. – Не тот, о ком думаешь. Сама удивишься.

«Извините, я удивлюсь, если у вас лицензии нет…»

«Есть, конечно. Я похожа на сумасшедшую?»

«Нет».

– Дай руку. Вот, смотри… На ребре глубокая черта, к мизинцу идёт, к холму Меркурия… До сорока точно замуж выйдешь. Детки будут… Двое.

Не особо слушая Альбину, Софья всмотрелась якобы в холм Меркурия, а на самом деле – на свою ладонь, где на миг, прикрытая Альбининой рукой, проявилась лицензия, мятно-лавандовая, как большинство волшебных документов. Проявилась и тут же пропала.

– Спасибо, – не стесняясь шпионившего поодаль оператора с навострённой камерой, вслух произнесла Соня. – Удачи вам.

Альбина загадочно улыбнулась.

– Всё, что сказала – сбудется, запомни, – зачем-то обронила она.

Соня уже плохо помнила, что там ей наговорила ведьма, кажется, что-то про четыре года и какого-то знакомого, за которого Ларина должна по итогу неожиданно выскочить замуж… За Мотю, что ли?..

– Съёмка окончена, всем спасибо! – проорали в камеру.

Глава 5. Связи старые и новые

Большинство книг о ведьмовстве скажут вам,

что ведьмы работают обнажёнными.

Это потому, что большинство книг

о ведьмовстве написано мужчинами.

Терри Пратчетт, Нил Гейман,

«Добрые предзнаменования»

Утром в понедельник по дороге на работу Соня по обыкновению вляпалась в историю. Подойдя к выходу из автобуса при приближении к остановке, девушка вдруг почувствовала, как кто-то ухватил её за шиворот и грубо отволок от двери. Соня настолько обалдела, что даже не сразу поняла, что это сделала крупная тётка, даже почти что бабка, замотанная несмотря на тёплую погоду в две разномастные вязаные кофты.

– Вы с ума сошли?

– Нечего в дверях стоять! – пролаяла тётка, водружая своё объёмное тело на Сонино место. – Я выхожу сейчас.

– Я вообще-то тоже!

– Встанут, как забор, людям не пройти, – не обращая внимания на Сонины слова, выплюнула бабища.

Софья почувствовала, что ещё чуть-чуть – и у неё сорвёт крышу… Нельзя, нельзя…

Тётка, очевидно, почувствовала Сонин взгляд, обернулась через плечо и окинула Ларину презрительным взглядом.

– Чего зенки вылупила? – Подобным тоном некоторые пожилые матроны разговаривают с совсем маленькими детьми, над которыми ощущают безграничную власть и превосходство – учительского или прародительского толка. По крайней мере, Соня эту интонацию из своего далёкого детства запомнила – так с ней говорила бабушка, мать отца. Иван Ларин и всё его семейство никакого отношения к магии не имели, а потому и Вероника и крошка Сонечка сварливой бабушкой Антониной Фёдоровной считались душевнобольными. И не только считались, но и всячески ославлялись. Добрая бабуля любила вывести маленькую внучку во двор, усесться вместе с соседками на лавку, поставив ребёнка напротив, как на комсомольском собрании, долго-долго вещать о проявлениях безумия женой сына, заключавшихся в основном в том, что Вероника работала на дому и возилась с картами звёздного неба. Соседки охали и громко осуждали. Далее дело доходило до самой Сони. Бабки с наслаждением шпыняли рыдающего ребёнка за явные, на их взгляд, симптомы наследственного безумия – умение читать и писать в неполные пять лет, незаплетённые волосы – как у самой Сони, так и у её куклы, и то, что в данный момент она ревела, размазывая слёзы по пухлым щёчкам. Соседки единодушно советовали запереть Веронику с Соней в психбольницу и лечить обеих электрическим током, потому как мать непременно рано или поздно подучит малолетнюю психопатку прирезать мирно спящую бабушку.

– Позор какой! – выплёвывала наконец бабка и, больно ухватив внучку за руку, волокла домой, где угрозами запрещала рассказывать родителям о беседах с соседками. Однажды Соня всё-таки не выдержала и пожаловалась маме, та передала отцу. Иван жене и дочери не поверил и доложился Антонине Фёдоровне. Та ничего не сказала, но, когда Вероника была в отъезде по научным делам, а отец семейства на работе, молча ушла из квартиры, заперев маленькую внучку в одиночестве. Этот день Соня помнила плохо: прорыдав пару часов и побившись о закрытую дверь, девочка потеряла сознание. Растолкала её вернувшаяся вечером бабка, устроившая Соне страшный нагоняй за то, что ребёнок в одежде валялся на полу. Этот случай послужил главной причиной того, что Сонина магия дремала аж до двадцати трёх лет. Все накопившиеся немаленькие ресурсы девочка потратила на то, чтобы отмстить бабе Тоне.

Из уст четырёхлетки слово «Ненавижу» прозвучало странно и страшно, и ненависть, сквозившая в нём, на миг страшно напугала Антонину Фёдоровну. Впрочем, только на миг. Придя в себя, бабка сначала с силой ткнула внучку в плечо, так что Соня свалилась на пол, а после добавила со злобой:

– Пороть тебя некому! Вот я займусь…

Заняться никем и ничем она не успела – в дверь раздался звонок. Соня не понимала, что за тёти в форме пришли к ним домой, но за их беседой с обескураженной бабкой наблюдала с наслаждением.

– Да эта егоза сама упала, – оправдывалась Антонина Фёдоровна, с ужасом глядя на гематомы, в один миг покрывшие всё тело ребёнка.

Женщины в форме сурово покачали головами. Баба Тоня только в этот миг обнаружила, что сжимает в руке невесть откуда взявшиеся розги.

Канитель окончилась только через два месяца, когда Сонину маму наконец развели с Сониным папой, твёрдо вставшим на сторону Антонины Фёдоровны, потому что «Мама врать не может, а ребёнок может, это же ребёнок!». Соню мать старательно оградила от всего этого: пролив море слёз, она и теперь чувствовала себя безмерно виноватой перед дочкой. Девочка не знала, что бабушка Тоня с того самого приснопамятного дня, когда в их квартире появились суровые женщины в форме, ни одной ночи не могла спать спокойно – старуху мучили кошмары. Розги, вытягиваясь и угрожающе шевелясь, как змеи, тянулись к её морщинистой шее, изредка щёлкая, точно хлысты… Антонина Фёдоровна вскакивала во сне и подслеповато щурилась на свои покрытые гематомами руки. К утру она забывалась беспокойным сном, а кровоподтёки исчезали до следующей ночи. Не знала Соня и того, о чём мама шушукалась с одной из тёток, оказавшейся маминой одноклассницей. Обе женщины боязливо косились на девочку, серьёзно наблюдавшей за ними недетским тяжёлым взглядом тёмно-карих глаз.

– У тебя, Ника, гений растёт, – вполголоса говорила тётя в форме. – Если бы не дрянь эта, свекровь твоя, уехала бы одновременно с моим Русиком-лоботрясом, он в шестнадцать, она в тринадцать. А теперь не знаю даже, когда она восстановится… Софочка, подойди к нам…

– Сонь, не бойся, – ласково прожурчала Вероника Сергеевна. – Это тётя Тамилла, мы вместе учились…

– На котёнка бурманского похожа, – ляпнула вдруг тётя Тамилла. – Смотрит так…

– Здравствуйте, – чётко выговорив букву «р», заявила Соня. – А я знаю, кто вы.

– Кто, солнышко? – умилилась женщина, наклоняясь к ребёнку.

– Вы тоже ведьма. Как я. И мама.

Вероника чихнула от удивления. Тамилла пару раз хлопнула глазами и выпрямилась…

…Соня сделала вдох-выдох – внезапно месть автобусной бабке показалась мероприятием бессмысленным и необязательным. Не так уж была велика обида, это было совсем не то, что Антонина Фёдоровна. Соня широко улыбнулась скандалистке (больше получилось похоже на оскал). Та вздрогнула и, едва не перекрестившись в порыве, выскочила из автобуса и затрусила через дорогу, нервно оглядываясь на Софью, не спеша вылезшую следом. Настроение у Лариной стало солнечное, как погода в Дегунино – помимо бабы Тони мигом вспомнились и Ашихмины, тётя Тамилла и Руслан…

…– Никуль, – проникновенно заявляла тётя Тамилла, глядя, впрочем, не на бывшую одноклассницу, а на саму Соню. – Помяни моё слово: если мой Русик на ней лет через двадцать не женится, я ему голову откручу.

Вероника сморщила нос.

– Ну чего ты…

Если бы Соня помнила этот разговор, то давно бы сама поспешила бы открутить голову Руслану Ашихмину, сыну тёти Тамиллы, чтобы у того и в мыслях не было портить их вялотекущую, но крепкую дружбу всяким сватовством.

Красивого темноволосого мальчика Соня впервые увидела через пару месяцев после развода родителей. Руслан уже ходил в школу и казался чрезвычайно взрослым для своих восьми лет: ему, высокому, спортивному (спасибо секциям самбо и бокса), с сосредоточенным и даже суровым лицом, можно было дать все двенадцать. К крошке Сонечке Руслан не проявил никакого интереса, она тоже, но запомнила мальчика надолго. За последующие восемь лет они виделись всего три раза, дружить не собирались – в этом возрасте трёхлетняя разница кажется гигантской, жениться – тем более, а в шестнадцать Руслан, экстерном окончивший школу, отбыл в институт. Ашихмина, как любое летнее дитя, запихнули, куда пришлось, а именно в Заполярный университет теургии и волшбы. Звёзд с неба парень не хватал, прикладным шаманством интересовался только в теории, но зато набрал факультативов по всевозможным видам и методикам целительства. У Руслана был план, и он его придерживался.

Вернувшись после первой пятилетки, Ашихмин, ещё сильнее возмужавший и похорошевший, внезапно откопал свой школьный аттестат и подал заявление в мединститут в Анадыре – недалеко от основного места обучения. Юношу приняли с распростёртыми объятиями. Как он умудрился совмещать заочную учёбу в университете теургии и очную в меде, Соня в последствии не могла понять. Интернатуру Руслан оканчивал уже в Москве, почти одновременно став дипломированным шаманом-целителем и врачом-судмедэкспертом.

Судьба вновь свела Соню с Русланом на фестивале команд КВН в Москве, куда Ашихмин приехал поддержать своих товарищей-медиков, а Соню, последний год прозябавшую в торгово-экономическом, заманили в массовку красивых девушек в один из номеров. Слово «красивые» так польстило самолюбию Софьи, что она согласилась на авантюру, и, как выяснилось, не зря.

Ашихмин узнал её, Соня Руслана – не сразу. Молодой человек успел вымахать под два метра, отрастил густую брутальную чёрную щетину в пол-лица и вынужден был передвигаться с величайшей осторожностью, чтобы не наступать на многочисленных девушек, штабелями падавших к длинным стройным ногам красавца-интерна.

Соня к ногам падать не стала и просто несколько секунд повисела у Руслана на шее, болтая ногами.

Узнав, что дочка тёти Ники до сих пор учится на какого-то маркетолога вместо того, чтобы уже несколько лет учиться на ведьму, Руслан был озадачен.

– Сила давно должна была проснуться, – бубнил он низким баритоном. – Сколько тебе лет?

Соне совсем скоро должно было исполниться двадцать три. Это было очень и очень много.

– Так не должно быть. – Руслан озабоченно и заинтересованно шарил глазами по нахохлившейся Софье. – Можно, я посмотрю?

– Ты и так смотришь.

– Нет. Я имею в виду, по-настоящему.

Ларина фыркнула.

– Ты что, ведун деревенский?

– Нет, – серьёзно ответил Ашихмин. – Я врач. И целитель. А то, что происходит с тобой, это явная патология.

– Ладно, ладно, целитель, смотри, – Соня иронично раскинула руки в стороны и выпрямилась.

Не обращая внимания на иронию, Руслан начал внимательно изучать пространство вокруг Сони с помощью осязания, страшно напоминая при этом участников приснопамятного шоу.

– У тебя, конечно, энергия… просто силовое поле! – бормотал он. – Только… Брешь. Огромная.

– Огромная?

– Ты как бублик, – подтвердил Руслан.

– Ну и пусть, – легкомысленно отмахнулась Соня. – Ты ж и так знаешь, отчего я… Так сказать, отстаю в развитии…

– Знаю. Но всё равно, ты уже по крайней мере несколько лет как должна была быть в магическом институте. Синдром отложенной инициации мог дать тебе фору от трёх до пяти лет максимум. Даже если не принимать во внимание, что ты должна была быть вундеркиндом…

– То что? – поторопила замолчавшего молодого колдуна Соня, которую подчёркнуто правильная манера речи Руслана забавляла и умиляла одновременно.

– Ну у тебя что по математике было? Шестнадцать плюс пять – двадцать один. Ты второй год пересидела почти…

У Сони по спине вдруг побежал предательский холодок.

– Русь… А может так быть, что я… что она… Ну… Что ОНО совсем атрофировалось?

Ашихмин нахмурился ещё сильнее и стал похож на сурового сарматского воина. Не хватало только мехового плаща и длинного меча. Почему-то Софья представляла себе предков Руслана именно так…

– Вообще прецеденты были, – признался он, – но это были единичные случаи за всю историю. И должна быть веская причина, – Руслан понизил голос – в фойе ДК, где беседовала парочка магов, толпились в ожидании оглашения результатов толпы КВНщиков и их друзей. – То, что ты в детстве слила свой нехилый запас в эту… сигнальную ракету для моей мамы и её коллег, это не причина. За полтора десятка лет ты бы восстановилась – будь здоров, тем более с таким ресурсом. Я вообще ничего не понимаю: ты как кружка-непроливайка – наполнена, но достать невозможно…

На непроливайку Соня не обиделась, напротив, похихикала. А Русик продолжал обшаривать её энергополе.

– Курить начала зачем-то, – недовольно бубнил он. – Кофе по три чашки в день – плохо… Хотя… У тебя давление пониженное, в принципе, тебе не вредит… А психуешь так часто почему?

– По кочану, – буркнула Софья. – Бесят все.

– И я? – Ашихмин на секунду поднял на неё глаза и улыбнулся одной стороной рта – хитро и лукаво.

– Ты пока нет, – честно ответила Ларина.

– У меня руки согрелись, пока я смотрел, – сообщил вдруг начинающий доктор. – Она точно когда-нибудь проснётся, ты офигенным практиком будешь… А это что?..

– Где? – Соне вдруг стало неловко.

– Хм… У тебя что, кардиомиопатия такацубо? – Руслан, неожиданно посерьёзнев, снова внимательно взглянул помрачневшей Соне прямо в глаза. У обоих во взгляде плескалась каспийская нефть.

– Понятия не имею, – страшно серьёзно и оттого особенно саркастично отозвалась Ларина. – Потому что я в душе не чаю, что это такое.

– Транзиторное баллоноподобное расширение средней части верхушки сердца…, –начал было Руслан, но осёкся. – Короче, деформация желудочка из-за чрезмерного выброса адреналина, например. Ещё называется «Синдром разбитого сердца»…

– Так! Всё у меня с желудочком в порядке, – потеряла терпение Соня. – С желудком, кстати, тоже, если интересно.

– Но брешь пробита…

– Ашихмин, блин! Ты ещё скажи, что на мне порча!

– Нет, – усмехнулся Руслан. – Порчи на тебе нет. Но эту пробоину латать надо…

Соня не успела пикнуть, как без пяти минут врач и без десяти – дипломированный колдун, не сходя с места, начал какие-то едва заметные манипуляции в районе Сониного солнечного сплетения. Девушка явственно ощутила какое-то воздействие, потом сильный озноб.

– Перестань…

Прошли едва ли пара секунд, но для Сони они растянулись настолько, что Лариной показалось, что она на миг потеряла сознание. Вздрогнув, она, плохо понимая, что происходит, обеими руками схватилась за увитые кожаными браслетами запястья Руслана.

– Хватит!

Раздался негромкий хлопок, точно выстрелили из пистолета с глушителем или взорвали смеха ради бумажный или пластиковый пакет. Группа молодых парней в паре метров от Сони с Русланом огляделись и громко заржали здоровым молодецким смехом.

Софья от неожиданности отскочила от невозмутимого с виду Руслана, у которого предательски расширились глаза.

– Кхм… Поздравляю, – напряжённо и как-то озадаченно обронил он, помахав в воздухе руками и стряхивая со своей чёрной рубашки мельчайшую зеркальную пыль.

Соне было жарко. Ладони интенсивно покалывало.

– И что теперь?

Руслан пожал плечами.

– После дня рождения жди приказ о зачислении. Повезло – в самый лучший попадёшь. В начале года выбор огромный.

– Я буду выбирать? – заинтересовалась Софья. На её волосах таяли сверкающие искры.

– Нет, ты не будешь, – улыбнулся Ашихмин. – Но либо поедешь в ближайший к дому – это очень удобно… наверное… Либо получишь распределение в один из лучших, не знаю, в сибирский, например… Или в зависимости от наклонностей…

Так и произошло. Сибирская академия была одним из старейший и крупнейших магических вузов, а также, в отличие от большинства других, считалась универсальным учебным заведением, с огромным количеством кафедр, направлений и факультативов. Соня ни на минуту не пожалела, что её приняли именно туда. А с Русланом их пути снова разошлись на долгие пять лет. Окончив первую пятилетку, Софья тут же навела справки и зазвала Ашихмина на чай. К тому времени Руслан уже работал одном из шести корпусов главной магической больницы Москвы, носящей имя Булгакова. Причём попал туда молодой целитель не сразу – после выпуска из Заполярного университета его распределили в один из московских отделов ММВД. В отличие от инспекции в волшебной полиции присваивались соответствующие чины. Честно отработав положенные три года судмедэкспертом, Ашихмин вышел в отставку в звании старшего лейтенанта. Чехарда с вузами завершилась, Руслан осел в отделении реанимации и интенсивной терапии для пострадавших от заклятий и проклятий разной степени тяжести.

– Ты извини, я не понимаю, зачем это всё надо было, – сетовала Соня, подливая другу чай. – Как ты вообще выдержал две вышки параллельно?!

Руслан благодушно пожимал плечами.

– Я всегда хотел заниматься целительством. Но мечтал быть универсалом, понимаешь? То есть мне нужно уметь лечить и магов, и обычных людей. Я тогда буду… спокоен, понимаешь? Что бы ни случилось, я буду уверен, что смогу помочь.

– Тебе лишь бы кого спасти… А из органов чего ушёл? Нормальная тема же.

– Ну, во-первых, кандидатскую пишу…

В этот момент Соня страдальчески закатила глаза.

– А во-вторых, – Ашихмин не замечал или делал вид, что не замечает, Софьиных мимических экзерсисов, – мне больше нравится именно лечить, а не… Ну там процентов пятьдесят – только вскрытие и заключение…

Ларина понимающе и скорбно покивала. Русик вызывал у неё уважение и тайное восхищение. Не каждый был способен на подобную целеустремлённость. В целом Ашихмин казался идеальным, если бы не его изумительная способность регулярно вляпываться в неприятности.

Так, на третьем курсе меда компания Русика дежурно повздорила с другой, более агрессивной и менее трезвой. В итоге одному молодчику проломили голову, все трусливо (или благоразумно) разбежались, а гиперответственный Руслан дождался прибытия медиков и полицейских. Собственно, последние и приняли дюжее лицо кавказской национальности, хотя пострадавший уже пришёл в сознание, и молодой целитель успел даже с помощью недавно освоенной техники остановить кровоизлияние в мозг и почти полностью ликвидировать последствия ушиба последнего. Спасло Руслана то, что гопник, оклемавшийся после сотрясения, Ашихмина не узнавал, а экспертиза доказала, что удар нанёс некто на голову ниже Руслана. Молодого доктора даже в свидетели записать не вышло, так что Русика поблагодарили сквозь зубы за оказанную пострадавшему помощь и отпустили на все четыре стороны. Больше с той компанией Ашихмин дел не имел. Но это был лишь один из многих случаев его невезучести.

– Может, тебя на удачу заговорить? – полушутя лениво предлагала не раз Софья. – Я, конечно, в этом не сильна, но у меня однокурсница занимается…

Ашихмин отказывался, сам не зная, почему.

В мыслях о том, что она уже давно не виделась с Русланом (пара сообщений в мессенджере, которыми маги обменялись, когда Соня вернулась из Сибири и собиралась к маме в Питер, не в счёт) и надо бы ему позвонить, Ларина добралась наконец до отдела. Рабочий день предстоял насыщенный.

В приёмной уже бушевал дядька, которого Соня на съёмках шоу окрестила городским сумасшедшим. Дмитрий Александрович спрятался от дядьки в своём кабинете, оборону мужественно держала Степашка.

– Я Геннадий Яковлевич! – орал мужик, потрясая крошечными кулачками. – Фамилия Афонин вам о чём-нибудь говорит?!

– Здравствуйте, гражданин Афонин, – басом рявкнула Ларина, вносясь в контору. – Привет, Стеш. Проходите, гражданин, мы вас ждали. Что ж вы без лицензии-то? Правил не знаете?

Поймав Степашину благодарную улыбку, Соня, не оборачиваясь, зашла в кабинет и с размаху села на вертящийся стул. За ней следом скакал непрерывно ругающийся Геннадий Яковлевич.

– По какому праву? – бесновался он, тщетно пытаясь найти место и для себя. – Вы вообще знаете, кто я?! Я магистр оккультных наук! Светило! Доцент! Я вас засужу!

– Геннадий Яковлевич, вы вообще понимаете, где находитесь? – флегматично уточнила Соня, не торопясь включая компьютер. – Очевидно, да, раз явились сюда ни свет ни заря. Вы действительно занимаете должность в научном институте теоретической и прикладной алхимии и истории магии. Должность младшего научного сотрудника. Это не совсем доцент, научной степени вы не имеете, диссертаций не писали и не защищали. Я понимаю, что вам хочется славы и признания, но есть определённые правила. И наша инспекция явно не то место, где можно пускать пыль в глаза.

Афонин икнул и неожиданно сдулся. А Соня летела дальше.

– Прибежали, сотрудницу нашу напугали, разве так делается? Зачем на телевидение пошли?

Младший научный сотрудник свирепо молчал. Из своего кабинета с любопытством высунулся Дмитрий Александрович.

– Славы захотелось, – за Афонина ответила Ларина, не глядя на скандалиста бойко набирая официальное письмо. – Вы бы лучше на работе так преуспеть пытались, место-то классное, и для профессионального роста хорошо. Так… Письмо по месту трудоустройства вашего я отослала, ваше увольнение останется на их усмотрении, таков протокол. Вам выносится первое, оно же последнее предупреждение. В случае ещё одного подобного косяка… В смысле, нарушения статьи третьей Кодекса о неразглашении магической деятельности посредством СМИ, пункт четвёртый, как и остальных статей и пунктов вышеозначенного документа… Алло, вы меня вообще слушаете?!

Геннадий Яковлевич за время Сониного монолога успел провалиться в какую-то прострацию, глаза его остекленели, в то время как взгляд Дмитрия Александровича в щели между дверью и косяком стал ещё более заинтересованным.

– Я говорю – ещё одна подобная выходка, и вам будет присвоен статус засвета! – рявкнула Соня. Дядька вздрогнул.

– С работы турнут, будете в обычном человеческом НИИ пробирки мыть до пенсии, – абсолютно спокойно закончила Ларина, выуживая из сыто заурчавшего принтера бумаги. – Вот тут вот подпишите.

Подпись Афонина была похожа на вензель как минимум министра.

– Благодарствуем, – кивнула Софья. – Всего доброго, не нарушайте больше.

Притихший и злой Геннадий Яковлевич покинул контору. Почти сразу в дверь вползла как всегда опоздавшая Ариша.

– Доброе утро. – Дмитрий Александрович выплыл из своего кабинета, сияя, как начищенный пятак. – Сонечка, у тебя просто талант, серьёзно! Это было чудесно! Чем пользовалась?

– Ничем. – Соне было дико приятно, но не показывать же это начальнику. – С ним и пользовать ничем не надо. Он же ни фига не может! Ну, в смысле, ничего вообще! Я первый раз вижу, чтоб у взрослого мага такая слабенькая энергия была. Поэтому по службе и не может подняться.

– Сколько их ещё придёт сегодня? – спросила Степашка, когда жутко довольный Дмитрий Александрович удалился в кабинет.

– Ещё двое, – отозвалась Соня. – И водяной!

Обитатель Лихоборки оказался самым пунктуальным и явился ровно в двенадцать, прямо из смесителя в уборной, до смерти перепугав подкрашивающую губки Аришу.

– В Химки не поеду! – с ходу заявил он, вползая в приёмную. Степанида вжалась в кресло и зачем-то прикрыла темечко раскрытым блокнотом.

– Тю! – откликнулась Соня из кабинета. – Идите сюда, гражданин! Чего это не поедешь? У тебя что, «Карта москвича», что ли?