Сообщество живых теней. Книга третья. Зигзаги судьбы

На следующее утро, проснувшись одновременно еще на рассвете, они быстро позавтракали на кухне, неспешно прогулялись с полчаса по округе, и выехали в столицу.

До начала следующего заседания оставался еще целый час, и чтобы хоть как – то сократить это время, Джейсон возил своего друга по все еще тихим улицам Лондона, в котором тот бывал когда – то, много лет тому назад, и проводил для него экскурсию.

Второй день работы смешанной группы занял также три часа, и к двенадцати дня завершился подписанием итогового протокола, и крепкими рукопожатиями коллег. Американские партнеры отказались от совместного обеда, устроенного в их честь принимающей стороной, позволив себе лишь по чашке чая, и поблагодарив хозяев за оказанный прием, попрощались со всеми за руку, и поспешили сразу же в аэропорт.

Перед тем, как проститься, Курт предложил своему другу помощь в организации лечения для Каролины, выразив готовность полететь с ним в случае необходимости даже на Корсику. Однако Джейсон вежливо отказался от предложения, сказав, что у него для этого имеются все возможности и в Лондоне, и позаботится обо всем сам, договорившись с докторами из своей ведомственной клиники.

– Ты знаешь, друг мой, – сказал Курт, крепко пожав его руку, – один только твой звонок, и я прилечу к тебе из любой точки планеты. Так что, помни

об этом всегда, и прошу тебя, держись бодрее, и сотри со своего лица эту печаль!

– Не переживай, братец, я уже в полном порядке, – отозвался Джейсон, веселым тоном, – не сомневаюсь, что ты всегда окажешься там, где понадобишься. Удачи тебе, и приятного полета!

Встреча с Райнером вернула Джейсону спокойствие и уверенность. Как настоящий близкий друг, Курт сумел вселить в него твердую надежду на благоприятное разрешение проблемы со здоровьем Каролины. А как опытный психолог, настроил его на положительные эмоции, которых именно в тот самый момент не хватало ему, как воздух.

После возвращения из аэропорта, он зашел к генералу Адамсу, доложил ему американские коллеги благополучно отбыли на родину, и встал у его рабочего стола своего шефа, уставившись на него вопросительным взглядом. Грэг выслушал его, кивнул одобрительно головой, и вынув из ящика конверт, положил его перед ним на стол.

– Здесь билеты в Аяччо и обратно, и деньги из нашего с тобой общего фонда, – сказал он, с мягкой улыбкой на лице, – рейс на Корсику через три часа. Если у твоей Каролины серьезная проблема со здоровьем, то не стоит даже слушать ее возражения, а сразу же привози с собой в Лондон. А как доставишь сюда свою женщину, мы поместим ее в свою ведомственную клинику, где ее лечением займутся лучшие в стране доктора. С этим проблем не будет, я еще утром переговорил с кем надо, и уже получил на это добро! Так что, парень, давай, выметайся отсюда, как можно скорее, а то опоздаешь еще.

– Спасибо тебе, Грэг, – промолвил Джейсон, с улыбкой, крепко пожав ему руку, – постараюсь донести до нее твои слова, хотя это и будет невероятно сложно.

Он убрал конверт с билетами и деньгами в кейс, выскочил из здания отдела, и видя, что домой уже не успевает, позвонил своей супруге из машины, и известил ее о том, что вылетает немедленно на Корсику. Кэтрин отнеслась к его решению с пониманием, пожелала ему удачного полета, и лишь попросила по возможности сразу же позвонить ей оттуда. Спустя полтора часа, Джейсон вылетел из аэропорта Хитроу, и сделав через сорок пять минут пересадку в Марселе, приземлился в одиннадцать вечера в Аяччо.

Столица Корсики была по-прежнему тиха, приветлива и дружелюбна, и особенно в это вечернее время, когда кругом царили настоящий покой и умиротворение. Дул теплый южный ветерок, лаская лицо своим нежным дыханием, ярко сверкали далекие звезды в ночном небе, которое было окрашено в темно – бирюзовый цвет. Беззаботные туристы, несмотря на поздний час, все еще неспешно прогуливались по курортному городку, наслаждаясь его тихими вечерними пейзажами и шумом морского прибоя. Однако у Джейсона было совсем не праздничное настроение, а скорее, оно отсутствовало вообще. Его единственным желанием было добраться, как можно быстрее до Каролины, припасть к ее мягким, нежным рукам, и выяснить, наконец, что с ней произошло. Он сел в первое попавшееся такси, вышел уже через десять минут у калитки знакомого ему дома, и заглянул через ограду во двор. Свет горел только в одном единственном окне на первом этаже, в комнате, расположенной через стенку со спальней его возлюбленной, в которой, по его предположению, проживала ее помощница, Изабель. Джейсон тихо отворил незапертую калитку, бесшумно прошел по каменистой дорожке, и заглянул к окну. В комнате действительно находилась Изабель, которая сидела за столом, увлеченно читая какую – то толстую старую книгу с многочисленными закладками, и перелистывая аккуратно ее потрепанные, ветхие страницы. Он легонько постучал пальцем по стеклу, и не желая пугать ее своим внезапным появлением в этот поздний час, встал на свет ярко горящей лампы, чтобы девушка могла разглядеть его лицо. Однако Изабель не испугалась неожиданного стука в окно, напротив, на лице ее тут же засияла радостная улыбка. Она бережно закрыла книгу, отложила ее в сторону, и выскочила тут же на крыльцо.

– С приездом вас, мистер Коллинз, – воскликнула она, тихим, тонким голосом, продолжая мило улыбаться, – а я точно знала, что вы прилетите, и даже почувствовала, как вы вошли во двор, хотя и не слышала ни шума мотора, ни звуков ваших шагов.

– Добрый вечер, мисс Изабель, – произнес Джейсон, вполголоса, поцеловав ее длинные изящные пальцы, – ну, рассказывайте, как себя чувствует хозяйка дома?

– Не волнуйтесь, сэр, с ней сегодня все нормально, – прошептала девушка в ответ, прижав руки к груди, – она хорошо поела час назад, а потом заснула, словно младенец. Хотите, я сейчас разбужу ее? Вы не представляете, как она обрадуется!

– Не стоит, мисс Изабель, пусть спит себе спокойно, – перешел он также на шепот, приложив палец к губам, – дождемся лучше пока она проснется сама. А теперь, если можно, приготовьте мне чашку крепкого кофе, пожалуйста.

– Хорошо, мистер Коллинз, ваш кофе будет готов через три минуты – ответила она, глядя на него смущенными глазами, – но сначала провожу вас в комнату Каролины, чтобы вы убедились, как сладко она спит, а потом проходите на кухню.

Джейсон включил ночник, висевший на стене под портретами родителей своей возлюбленной, снял с себя пиджак, и медленно опустился на пол, рядом с ее кроватью. Каролина лежала на спине, держа руки на груди, и дышала глубоко и спокойно, что мгновенно избавило его от тягостных переживаний за состояние ее здоровья, которые не давали ему покоя последние два дня, и вызвало радостную улыбку. Рука его невольно потянулась к животу, в котором теплилась жизнь его сына, однако едва он дотронулся до него, как внутри вдруг что – то неожиданно зашевелилось, и заходило, будто маятник. Он осторожно привстал, прислонился легким касанием уха к теплой, вздымающейся при каждом вздохе груди, и вновь улыбнулся, почувствовав в утробе свое дитя. Казалось, он слышит биение его маленького сердечка, раздающееся в унисон с его могучим мотором, а его робкие шевеления вызывали в душе трепетную щекотку. Несмотря на тяжкий недуг, приковавший его временно к кровати, Каролина, была все также неотразима, нежна и величественна, а эта беременность придала ей еще большую привлекательность. Джейсон настроен был увезти ее отсюда с сыном завтра же, как только она проснется, поместить по совету генерала в свою ведомственную клинику в Лондоне, и не слушать больше ни ее доводов, ни каких – либо возражений. Он убавил в лампе яркость, бесшумно опустился снова на пол, положив голову рядом с ее вытянутой вдоль живота рукой, и задремал. Однако не прошло и десяти минут, как вдруг почувствовав на себе чей – то пристальный взгляд, он открыл глаза, и даже при тусклом свете разглядел перед собой очаровательное лицо своей возлюбленной, которая смотрела на него с нежной улыбкой.

– Здравствуй, любимый, с приездом, тебя! – произнесла она, вялым голосом, прижав правую руку к груди, а левой – погладив его по щекам, – ты заменил мне Изабель, и собираешься сам ухаживать за мной? Господи, какое счастье!

– Да, милая, теперь я сам буду выхаживать тебя, – сказал он, склонившись над ней, и поцеловав ее в бледные губы, – только для этого я завтра же увезу вас с Антуаном в Лондон, где ты будешь лечиться в нашей клинике. Можешь не волноваться, мальчик пойдет там в школу, и будет постоянно находиться при мне, пока ты не выздоровеешь.

Каролина выдержала некоторую паузу, глядя на него глубоко задумчивым взглядом, а потом медленно сдвинулась к стенке, взяла его за руку, и коснулась ее губами.

– Ну, иди же к нам, милый, здесь всем хватит места, – сказала она, дунув на руку своим горячим дыханием, – ну, смелее, чего тянешь, не бойся ты не навредишь нам.

Джейсон молча поцеловал ее в порозовевшую щечку, быстро скинул с себя на пол всю одежду, опустился рядом, и нежно обнял ее за плечи. Он с трепетом гладил ее по растрепанным волосам, целовал с ног до головы ее прекрасное тело, ласкал все еще упругую грудь, а потом прикладывался ухом к ее животу, и шепотом спрашивал:

– Как ты там, сынок, соскучился по папочке? Не беспокоишь свою мамочку?

Каролина долго и протяжно мурлыкала, наслаждаясь нежными поцелуями и ласками своего любимого мужчины, и закатив глаза, млела от невообразимого удовольствия. Но вскоре, почувствовав, с каким откровенным возбуждением он прижимается к ее телу, робко скрывая при этом свои желания, решила не оставлять его неудовлетворенным.

– Это, как раз то, что мне не противопоказано сейчас. Скорее, оно пойдет мне даже на пользу, милый, – произнесла она, шепотом, коснувшись рукой его упругой плоти, – сомневаюсь, что смогу позволить себе насладиться тобой еще раз в этой жизни. Уверена, что твоя Кэтрин простит мне эту последнюю слабость, и не воспримет это, как нарушение моего клятвенного обещания. Вряд ли у нас представится еще один шанс…

– Не смей, так говорить, любимая, не расстраивай меня! – вскрикнул он, громким голосом, услышав ее последнюю фразу. – А лучше, подумай еще раз над моим предложением, и пожалуйста, не тяни с принятием решения.

Но та лишь мягко улыбнулась, взяла его молча за руку, и потянула на себя. Джейсон вспомнил, как Кэтрин настаивала накануне на том, чтобы он сделал все возможное и невозможное, чтобы вернуть Каролине радость жизни, ни в чем себя не сдерживал, и не оглядывался назад, боясь ее осуждений. Он вскоре убедил себя в том, что эта близость может действительно сказаться положительно на ее здоровье, и избавившись на время от всех предрассудков и тягостных мыслей, подчинился целиком своим чувствам. Он вновь и вновь бережно гладил ее красивый живот, водил ладонями по ее каштановым волосам, и целовал ее прекрасное, разгоряченное и дрожащее от трепета безупречное тело. Наконец, не выдержав пыток ласками и нежностью, и доведенная до пика крайнего возбуждения, она впилась ногтями в его грудь, и громко застонала. Никакие уколы или какие – либо лекарства не смогли бы воздействовать на нее так благотворно и так исцеляюще, как эта безумная и всепоглощающая страсть, которую она испытывала с любимым мужчиной в течение целого часа. При этом снова и снова шептала ему нежные слова любви, глубоко и протяжно вздыхала, ни на секунду не отводила от него своего пронизывающего изумрудного взгляда, и млела от волшебного удовольствия. Затем перевела в блаженстве дух, сжалась словно ежонок в комочек, и уставилась на него будто в последний раз. Вскоре, унесенные сладостными минутами страстной любви в заоблачные дали, они взялись за руки, пожелали друг к другу спокойной ночи, и медленно закрыли глаза.

Сон безумно влюбленной пары был настолько крепок и безмятежен, что ни он, ни она не среагировали даже в тот момент, когда Изабель, постучавшись трижды в дверь, зашла к ним в восемь утра спальню, чтобы проведать и покормить свою больную хозяйку. Лишь после того, как та плотно прикрыла за собой дверь, и удалилась смутившись из комнаты, они также одновременно, словно сговорившись, открыли глаза, и посмотрели друг на друга ласковыми взглядами. Джейсон легонько коснулся губами ее огромного живота, погладил ее по заметно порозовевшим щекам, и хотел было встать с кровати. Но Каролина снова вцепилась в его руку, замурлыкав себе что – то под нос, потянула на себя, и обдала ее горячим, вызывающим трепетную дрожь дыханием. Она выглядела в этот момент еще краше, еще величественнее, чем прежде. Излучала необыкновенное, ослепительное энергетическое свечение, будто сошедшая с иконы божья матерь. Жадно вдыхала запах своего любимого мужчины, без которого истосковались ее душа и тело. Однако в глубине ее искрящихся изумрудных глаз можно было разглядеть оттенок какой – то обреченности, которую в порыве страсти Джейсон так и не заметил.

– Как тебе спалось, любимый мой? – прошептала Каролина, хлопая своими роскошными длинными ресницами, – надеюсь, не очень тесно было с нами?

– Просто превосходно, радость моя! Давно не ощущал такого покоя, – ответил он, расплывшись в широкой и довольной улыбке, – а как ты себя чувствуешь? Я не очень мучил тебя этой ночью своими настойчивыми приставаниями?

– Господи, как бы я хотела, чтобы ты так мучил меня всю оставшуюся жизнь, – ответила она, крепко сжав его руку, и прижав ее к своей груди, – но, к моему глубокому сожалению, это так и останется только в моих несбыточных сказочных мечтах.

Джейсон готов был лежать с ней рядом сутками, не вставая с постели, и одаривать ее сладкими поцелуями и продолжительными нежными ласками. Он жаждал слушать без конца громкое биение ее сердца, и без устали смотреть в ее очаровательные глаза, яркий блеск которых не смог бы оставить равнодушным никого, кто увидел бы их хоть раз. Однако помня о том, что для этого ему отведено слишком мало времени, он решил посвятить ей весь этот день, и поухаживать за своей любимой самостоятельно. После легкой зарядки и горячего душа, он туго затянул пояс на банном халате, и зашел в столовую, где уже вовсю хозяйничала неутомимая Изабель. А за столом, глядя с явной неохотой на тарелку с овсяной кашей на топленом масле, и весело переговариваясь с доброй помощницей своей мамы, сидел с ложкой в руках Антуан. Стоило Джейсону только переступить порог кухни, как мальчик вдруг расплылся в счастливой улыбке, резко вскочил с места, бросив ложку на стол, и бросился к нему с распростертыми руками.

– Дядя Джейсон, как хорошо, что вы приехали! Я так вас ждал! – вскрикнул он от радости, обхватив его своими маленькими хрупкими ручками за пояс, – почему вас так долго не было? Как здорово, что вы снова здесь, а то мама заболела, и совсем не хочет идти в клинику, потому что боится оставлять меня одного!

– Не беспокойся, Антуан, маму мы обязательно вылечим, – произнес Джейсон, ласково погладив его по голове, и усадив его снова за стол, – Пожалуйста, мальчик мой, ешь спокойно, не отвлекайся, и ни о чем плохом не думай. Ты должен знать, что все в руках нашего великого Господа, который очень милосерден и великодушен ко всему живому, и ты должен верить, что ОН не оставит твою маму без помощи.

Когда мальчик немного успокоился, и принялся вновь за свой обязательный ежедневный рацион, Джейсон пожелал ему приятного аппетита, потрепал его легонько по волосам, и вернулся в спальню к Каро, которая уже сидела на кровати, расчесывая свои длинные, густые каштановые волосы. Он помог ей подняться с постели, несмотря на ее смущенные протесты, проводил за руку в ванную, и прикрыв за нею дверь, остался ждать в коридоре. Через минуту, услышав сквозь шум струящейся под напором воды протяжный стон, он ворвался внутрь, и увидел, что она сидит на низенькой деревянной подставке перед ванной, держась за бока в области почек, и тяжело дышит, скривив лицо от боли.

– Что с тобой, любимая, тебе опять плохо? – вскрикнул он, медленно поставив ее на ноги, – только не молчи, пожалуйста, скажи, где у тебя болит!

– Ничего страшного, милый, сейчас все пройдет, – ответила она, немного отдышавшись, – перед родами Антуана, у меня было то же самое, и я ужасно мучилась тогда. Но, как видишь, осталась жива. Да не переживай ты, любимый, я все выдержу!

Он взял ее осторожно под руки, отвел медленно ступая в спальню, где накинул ей на плечи халат, сам расчесал ей волосы, собрав их затем в смешную косу, и проводил на кухню. Вездесущая Изабель, уже проводив Антуана на утреннюю прогулку, успела к тому времени пожарить для них яичницу с беконом, заварить для Джейсона крепкий кофе, и сделать для хозяйки травяной отвар. И теперь, ожидая их появления, она сидела с чашкой чая у окна, увлеченно листая страницы любимого романа, и водя пальцами по строчкам.

Каролина вскоре снова задышала легко и свободно, избавившись от острых болей, и заметно повеселела, будто и не было тех мучительных страданий, которых она перенесла в ванной, всего несколько минут назад. Однако еле заметные темно-синие круги под выразительными глазами, наглядно свидетельствовали о серьезной болезни почек.

После завтрака Джейсон вывел ее в сад, где все благоухало от изобилия цветов и фруктов, усадил ее в мягкое кресло, и попросил Изабель срочно вызвать на дом ее лечащего врача.

Спустя полчаса, перед воротами дома остановился автомобиль Пежо белого цвета с красными крестами на капоте и дверях, из которого вышла высокая, худощавая женщина лет сорока, вежливо поздоровалась со всеми, и подошла с улыбкой к Каролине. Она расспросила свою пациентку о самочувствии, осторожно пощупала ее живот и область почек, заглянула ей в глаза, высоко подняв веки, и померила затем давление.

– Вы выглядите сегодня намного лучше, мисс Бланше, – отметила она с удовлетворением, – как отдохнули, были ли минувшей ночью новые приступы?

Каролина промедлила с ответом, будто, раздумывая над тем, говорить ей о том, что с ней произошло час назад, или нет. Но тут в разговор вмешался Джейсон, и рассказал доктору о ее громких стонах в ванной, и, как тяжело она дышала, держась за бока.

– Я бы не стала драматизировать эту ситуацию, молодой человек, – произнесла она, уверенным голосом, глянув на него поверх очков, – а эти боли у нее возникают из-за ее тяжелой беременности, и ей просто необходим тщательный уход.

После столь убедительных заверений лечащего врача, которая произносила каждое слово достаточно уверенно, Джейсон почувствовал в душе заметное облегчение. Впервые за два прошедших дня, он вздохнул с невероятной радостью, отразившейся тут же на его осунувшемся за это время лице, мягко пожал ей руку, и проводил до машины.

– Скажите, пожалуйста, насколько серьезна и опасна ее болезнь, – спросил он ее, остановив у самой калитки, – есть ли повод для беспокойства?

– Пока не вижу у нее никакой опасности, месье, – ответила она, с задумчивым видом, – но, откровенно говоря, рекомендовала бы ей лечь все – таки в клинику, и во избежание очередного криза, находиться под присмотром наших опытных врачей, вплоть до самых родов. Вы же понимаете, что предусмотреть все последствия не сможет никто.

– Спасибо вам, доктор за обнадеживающие слова, – промолвил Джейсон, поцеловав ее пухлые короткие пальцы, – будем рассчитывать на то, что все обойдется.

Когда женщина в белом махнула ему рукой, и села в автомобиль, он мягко захлопнул за ней дверцу, отошел на несколько метров от калитки, и позвонил Кэтрин.

– Здравствуй, милая! – произнес он, едва услышав ее голос в трубке, – хотел сообщить тебе, что приступы у Каролины уже прошли, чувствует она себя намного лучше, и возможно, я первым же рейсом вылечу завтра в Лондон.

– Слава Господу! – воскликнула Кэтрин, искренне обрадовавшись долгожданному сообщению своего супруга, – надеюсь, теперь она пойдет на поправку а то я тут хожу с утра взад вперед, боялась даже позвонить ей самой. Ну ладно, пожелай ей скорейшего выздоровления, и поцелуй от меня в щечку. Да смотри, только в щечку!

Весь день, отправив Изабель и Антуана на прогулку по городу, Джейсон не отходил от Каролины ни на шаг. Он угощал ее фруктами из собственного сада, нарезая их тонкими дольками, поил отваром из трав, рекомендованных лечащим врачом, кормил с ложки вкусными блюдами, приготовленными еще с утра ее вездесущей помощницей, и делал все это с неизменной улыбкой на лице. Вечером, когда в доме все стихло, он отвел любимую в ванную, сам помыл ее, укутал потом в большое белоснежное полотенце, взял аккуратно на руки, и отнес в спальню. Затем аккуратно уложил Каро в постель, накрыв до пояса тоненьким шелковым одеялом, сдвинул свою подушку поближе к ее изголовью, и выключил в комнате свет. Но едва он скинул с себя халат, как из кухни послышалось пронзительное мяуканье его дэйзика, оставленного им час назад на подоконнике. Как он и предполагал, на связи оказался Грэг, звонка от которого он ожидал в течение всего дня.

– Приветствую тебя, путешественник, – поздоровался с ним генерал, шутливым голосом, – как чувствует себя наша красавица? Надеюсь, твой визит избавил ее от тяжких страданий, и вернул ощущения радости в здоровом теле?

– Вечер добрый, шеф! – ответил Джейсон, с улыбкой, – слава богу, кризис миновал, а ее лечащий врач заверил меня сегодня, что поводов для беспокойства больше нет, и Каролине надлежит лишь неукоснительно следовать ее рекомендациям.

– В таком случае, сынок, вылетай первым же рейсом в Лондон, – сказал генерал, перейдя на более строгий тон, – у нас с тобой появились неотложные дела.

То, что его могут вызвать в любой момент на службу, Джейсон прекрасно знал, и этот звонок не стал для него неожиданностью. Он был бесконечно благодарен своему шефу за то, что тот без лишних расспросов и объяснений всегда входил в его положение, и с должным пониманием относился к его проблемам, которых накопилось у него за последний год предостаточно. Он считал, что будь на его месте любой другой начальник, то не посмел бы выйти без его разрешения даже в туалет. Но и сам полковник Коллинз отвечал ему тем же, и в первую очередь, блестящим исполнением любого, самого сложного и опасного задания, порученного ему главой особого отдела. Было очевидно, что если шеф требует его срочного возвращения в Лондон, значит, намечается очередное, не терпящее отлагательств задание, исполнение которого под силу только ему. Он доложил Грэгу о своей готовности вылететь с утра в Англию, пожелал ему доброй ночи, и вернулся через пару минут в спальню, зажав в руке свой крохотный гаджет. По выражению лица своего любимого, Каролина поняла, что у него вновь возникли на работе срочные дела, и ей снова придется расстаться с ним на неопределенное время.

– Когда тебе надо лететь, дорогой? – спросила она, пытаясь скрыть свое расстройство, – я так поняла, что тебя вновь отзывают домой?

– Завтра, первым же рейсом, милая, – ответил он, чувствуя, что эта новость совсем не радует ее, – к сожалению, у меня действительно возникли неотложные дела.

– Надо, значит надо, ничего не поделаешь, – выдохнула Каро, смиренным голосом, – иди же ко мне, любимый, дай, хоть напоследок насладиться твоим запахом. Кто знает, может быть, у нас никогда больше не будет таких встреч?

– Прошу тебя, милая, не смей так спокойно произносить подобную глупость, – произнес он, с досадой, – ты расстраиваешь меня этими словами.

– Прости, родной, больше не буду, – прошептала Каро, виновато опустив голову, – просто я боюсь, что мы снова расстанемся надолго, и мне вновь придется мучиться от этой разлуки, глядя все время то в окошко, то на этот чертов телефон.

Ему хотелось сейчас пожалеть свою любимую, утешить ее, обласкать вновь своими нежными прикосновениями, но слова Каро прошлись по его сердцу словно скребком, заставив серьезно призадуматься над ними. Он молча наклонился над ней, провел кончиками пальцев по щекам, и поцеловал ее в пухлые губы, которые вдруг неожиданно окрасились в фиолетовый цвет. Затем выключил в спальне свет, скинул с себя халат, и медленно опустился с нею рядом, коснувшись рукой ее живота, который, как ему показалось, стал за день заметно больше.

На следующее утро, пока Каролина спала, он принял наскоро душ, накинул на себя халат, и хотел было сам приготовить для нее что – нибудь на завтрак, но на кухне уже возилась ее неугомонная и вечно бодрая помощница. Изабель уже сварила к тому времени сосиски, пожарила яичницу, сделала для Антуана овсяную кашу из его обязательного рациона, и стоя у стола, уговаривала мальчика, попробовать хотя бы ложку.

– Доброе утро, ребята, – поздоровался с ними Джейсон, бодрым голосом, пожав тонкую ручку мальчика, – что обсуждаем в столь ранний час?

– Да вот, никак не можем осилить кашу, – произнесла Изабель, слегка возмущенным голосом, – может быть, вы посодействуете нам в этом?