СООБЩЕСТВО ЖИВЫХ ТЕНЕЙ. Книга первая. Каролина

– Добрый день, сэр, – поздоровался с ним Джейсон, вежливым голосом, – вы случайно не меня ждете?

– Так точно, мистер Коллинз, именно вас и жду, – ответил парень учтивым голосом, и, представившись Стивом, повернулся к нему, и добавил с мягкой улыбкой: – Добро пожаловать в Вашингтон, сэр! Судя по спокойному выражению лица и добродушному голосу, ваш длительный перелет прошел прекрасно, не так ли?

– Благодарю вас, Стив, полет действительно был превосходным, – ответил Джейсон, не меняя своего мягкого дружеского тона, – даже и не заметил, как быстро пролетели эти семь часов, и я вновь оказался в этом прекрасном городе.

Стив тут же завел двигатель Тойоты, ловко выехал из тесного ряда парковки, круто развернулся на небольшом пятачке, и резво направился в сторону автострады. Проехав всего три мили, он включил сигнал правого поворота, и остановился сзади стоящего у обочины «Додж – Караван» белого цвета с наглухо затонированными стеклами.

– Вам необходимо пересесть в ту машину, мистер Коллинз, – сказал Стив, указав на нее кивком головы, и добавил, не поворачиваясь, – удачного вам дня, сэр!

– Благодарю вас, дружище, – так же коротко ответил Джейсон, – я также искренне желаю вам удачного дня, и надеюсь, что скоро вновь пересечемся с вами!

В «Додже», на заднем сиденье сидел человек, которого полковник сразу же узнал по встрече двухлетней давности, которая состоялась в штаб-квартире НАТО в Брюсселе.

Это был Курт Райнер. В молодые годы, во времена существования ГДР, он более шести лет проработал кадровым сотрудником в Штази – одной из самых известных секретных служб не только бывшего социалистического лагеря, но и всего мира. А ныне он представлял один из особо засекреченных отделов аналитического управления ЦРУ, являясь его незаменимым сотрудником, к советам и рекомендациям которого прислушивались главы его новой секретной службы, и по праву слыл ее высококлассным разведчиком. При объединении Германии, Штази была предана, как своим руководством, так и советским КГБ, под контролем и незримым диктатом которого она и существовала. Большая часть архива этой службы попала в тот период в руки спецслужб США, которые с огромной пользой для себя использовали ее во времена распада Советского союза, и продолжали черпать до сих пор бесценную информацию из ее многотомных собраний. Наиболее важными в этом архиве были сведения об агентурной сети Штази, в списках которых значились высокопоставленные чиновники многих стран мира. В первую очередь, это касалось политического бомонда бывшего Советского союза, в том числе и высшего руководства этой страны. Особая роль в этих архивах отводилась подающим надежды, наиболее талантливым и перспективным в будущем представителям молодежи, которые были наиболее близки к науке и сфере управления, отличаясь от остальных талантом, заметным упорством и тщеславием. Как следовало из этих источников, многих из них успели в свое время обработать, и без особого труда склонить к сотрудничеству. Ключевую роль в расшифровке и классификации этих сведений и их дальнейшего применения сыграл Курт Райнер. Ему предоставили все необходимые условия для плодотворной работы во благо новой родины, и наделили полномочиями советника ЦРУ. Этот человек за сравнительно короткий период времени стал особой фигурой в иерархии новой службы, благодаря своим незаурядным способностям и безупречной дисциплине.

– Если сам легендарный Курт Райнер персонально встречает меня, – подумал Джейсон, – то вопросы, которые мне предстоит решать на этот раз, действительно очень важные и чрезвычайно серьезные. Следовательно, генерал Адамс неспроста встречался со мной тайно, подальше от посторонних глаз, облачившись для этого в смешную клоунскую одежду. Ай да Грэг!

Он был заметно заинтригован неожиданной встречей с Райнером, но постарался предстать перед ним спокойным и уверенным в своих действиях человеком.

– Рад снова приветствовать вас, Курт, – обратился он к нему, садясь в машину, и, протягивая ему руку, – давненько мы не виделись с вами. Наверняка затевается, что – то масштабное, раз именно такую солидную личность прислали, чтобы

встретить меня здесь. Весьма польщен!

– Да, мистер Коллинз, вы совершенно правы, – ответил Курт, крепко пожав руку своему давнему знакомому, – нас с вами действительно ждут дела чрезвычайной важности и значимости. Я очень рад, что именно вас прислали к нам на заседания НАТО, и должен заметить, что ваш завидный послужной список, огромный теоретический и практический опыт и особые рекомендации генерала Грэга Адамса по-настоящему впечатлили не только меня. А по сему, вы можете с этого дня твердо рассчитывать на меня, как на своего друга, и считать своим верным спутником.

Он снова, по-дружески пожал его руку, подал знак водителю, и медленно тронувшись с места, машина выехала на трассу, и понеслась на высокой скорости в сторону столицы. Весь путь до резиденции Райнера занял чуть более двух с половиной часов. Наконец, подъехав к небольшому одноэтажному дому в пригороде Вашингтона, Джейсон вздохнул с облегчением, вышел вслед за Куртом из машины, и расправил плечи.

– А вот и мое скромное жилище, – сказал Курт, отперев калитку, и указав рукой на свой дом, – прошу вас, полковник Коллинз, входите, не стесняйтесь. Вам обязательно понравится у меня, даже и не сомневайтесь. Мы с вами для начала слегка перекусим, после чего прогуляемся немного, а затем, если согласны, можем и отдохнуть.

– Благодарю вас, Курт, здесь и в самом деле довольно уютно, – отреагировал Джейсон на любезное к себе отношение хозяина, мысленно сравнивая свой добротный дом с этим небольшим, но комфортным с виду жилищем, – А эта восхитительная природа вокруг навевает приятные мысли, и даже располагает к лирической поэзии.

– Прошу за мной, приятель, – сказал Курт, войдя в прихожую, – я покажу вам апартаменты, где вы сможете переодеться и отдохнуть.

Он проследовал размашистым шагом вперед по коридору, остановился у одной из дверей, широко распахнул ее, и вручил своему гостю ключи.

– Вот ваша комната, полковник Коллинз. Располагайтесь! – Заявил он с улыбкой, – Здесь есть для вас все необходимое, в том числе и спортивный костюм вашего размера, которого вы вряд ли захватили с собой. Я знаю, что вы не мыслите себя без спорта и тренировок, поэтому, прошу вас, примерить эту форму сразу, чтобы в случае его несоответствия вашим габаритам, я смог бы поменять его с утра. Туалет и ванная расположены в конце коридора, слева. Полотенца и халаты свежие. Я пойду сейчас на кухню, и приготовлю нам чего – нибудь съестного, а вы, дружище, спокойно переоденьтесь пока в своей комнате, и проходите затем в столовую, я буду ждать.

Джейсон был искренне тронут неподдельным вниманием к себе и заботой более старшего по возрасту человека, которого, даже в его родной конторе считали примером высококлассного разведчика и бесконечно преданного своему делу профессионала. Он за несколько минут действительно почувствовал себя здесь, как дома, если не считать того, что ему не хватало в этом гнездышке только своей семьи, которая осталась очень далеко отсюда, за океаном, и по которой полковник начинал уже скучать. Он повесил пальто и шляпу на вешалку, переобулся в тапки и не выпуская из рук кейса, смело вошел в помещение. В просторной комнате с двумя большими окнами, выходящими в небольшой садик, пахло свежестью полевых цветов и ароматом экзотических фруктов. Светло – оранжевый цвет обоев придавал ей дополнительные ощущения тепла и уюта. Здесь было все, что необходимо человеку для полноценного отдыха и работы: небольшой умывальник справа от входной двери, несколько копий картин именитых художников на стенах, телевизор, компьютер со сканером и принтером, холодильник, массивный сейф, мебельный гарнитур, состоящий из десятков предметов, а также несколько горшков с цветами. Джейсон поставил кейс у сейфа, выложил телефоны на стол, и внимательно осмотрев вновь свою комнату, плюхнулся в роскошное кресло, и включил телевизор. Он пощелкал по каналам, нашел лондонскую новостную службу «БИ-БИ-СИ», прослушал

последние известия, которые не выдали за прошедший день ничего существенного, и нехотя поднявшись затем с уютного кресла, переоделся в спортивную форму. Костюм,

предоставленный Куртом, и в самом деле оказался ему впору, будто сшитый для него по заказу, и сидел на нем, как литой, что невольно вызвало у полковника довольную улыбку. Он походил пару минут по комнате, сцепив за спиной пальцы рук, а потом, положив в карман один из своих телефонов, глянул на себя в зеркало, и направился в столовую.

Как истинный немец, Курт поставил на стол бутылку немецкого Рислинга для себя и бутылку шотландского виски для своего дорогого гостя. Он поджарил свои любимые маленькие немецкие колбаски, сделал овощной салат, открыл баночку маринованных шампиньонов, и отварив макароны, присел на небольшом диванчике, поставив перед собой журнальный столик. Райнер сидел, держа в руках свежий номер газеты «Вашингтон пост», и в ожидании своего гостя, проводил беглый обзор статей, связанных с политикой. Увидев Джейсона в спортивном костюме, он довольно улыбнулся, обрадовавшись тому, что не ошибся в выборе соответствующего его атлетической фигуре размера, и пригласил его вежливым тоном за стол.

– У вас дома, наверное, другая кухня, Джейсон, – сказал он, с приятной улыбкой на лице, назвав его уже по имени, – но, думаю, что и моя нехитрая стряпня удовлетворит ваш изысканный британский вкус. За многие годы службы я научился, слава богу, и этому тонкому ремеслу, с которым, на мой взгляд, я справляюсь успешно.

Райнер выдвинул из за стола громоздкий, обтянутый толстой кожей стул, усадил гостя напротив, и слегка придвинул к нему тарелку, рядом с которой лежали столовые приборы.

– Я знаю, вы любите больше виски «Джек Дэниелс», – продолжил он, взяв в руки бутылку, – специально ездил за ней вчера вечером в город. А я предпочитаю сухое или полусухое вино, хотя, иногда, после долгих часов кропотливой и изнурительной работы, позволяю себе выпить пару – другую кружек прохладного пива «БАД», сидя в одиночестве дома перед телевизором, либо за чтением книги.

Он налил Коллинзу полный бокал его родного виски, наполнил свой сосуд сухим Рислингом, специально привезенным для него по заказу из Германии, и подмигнул ему.

– За нашу встречу, Джейсон! – произнес он, торжественным тоном, вытянув на середину стола руку с изящным хрустальным бокалом.

– За нашу необычную, но приятную встречу! – ответил Коллинз, бережно обхватив двумя пальцами тонкую ножку хрупкого сосуда с его любимым напитком, от которого исходил знакомый ему с давних пор мягкий дубовый аромат. Чокнувшись, и посмотрев прямо в глаза друг другу, они выпили, неторопливо смакуя маленькими глоточками до дна, а затем, отставив в сторону пустые бокалы, принялись за аппетитно пахнущие колбаски с салатом и шампиньонами. Коллинз сытно поел еще на борту самолета, и не ощущал особого чувства голода, однако он ни за что не смог бы отказаться от столь вкусного угощения радушного хозяина, и стал ловко орудовать ножом и вилкой.

Покончив вскоре с прекрасным ужином, и выпив еще по бокалу, они посидели минут десять за столом, непринужденно беседуя о личной жизни и служебных делах, после чего, накинув на себя куртки, вышли во двор, и направились неторопливым шагом в сад.

Стояла промозглая, сырая погода, которая навевала не очень радужные мысли. На улице уже накрапывал мелкий противный дождь. Теплый воздух, который держался несколько часов, вдруг резко сменился на прохладный ветер, неся с собой чувство тоски.

– Не решился, спросить тебя сразу, Курт, – повернулся к нему Джейсон, шедший впереди, – но все же, где твоя семья? Что – то я не заметил ни женских духов перед зеркалом, ни дамских шампуней в ванной, и даже ни одной игрушки в доме. Неужели, ты живешь здесь в одиночестве?

– О, друг мой, – вздохнул Курт тяжко, – это долгая и неприятная история из моей прежней, и не очень веселой жизни. После объединения Германии, я, разумеется, потерял работу, и два года скитался в поисках нового места службы. Но от меня вежливо отказывались везде, куда бы я не приходил, считая не совсем благонадежным для нового отечества. Затем я пришел к знакомому резиденту КГБ в Берлине за советом, который,

сделав звонок в Москву, тоже открестился от меня. Следом и жену мою, также вежливо вынудили уйти из школы, где она преподавала Русский язык. Нашему сыну было в ту

пору всего лишь полтора года, и мы с супругой кое – как умудрялись одеть, и накормить его, вообще не думая о себе. Наши отношения с женой с каждым днем становились все хуже и хуже, и, наконец, вернувшись с очередного похода в Советское консульство, она заявила, что ей предложили работу в Москве, и она уже дала свое согласие на переезд. После этого мы допоздна просидели с нею на лавочке перед домом, обсуждая предстоящее расставание, которое к тому времени стало уже практически неизбежным.

Я был твердо настроен на то, чтобы любыми путями сохранить семью, хотя бы ради нашего любимого сына Маркуса, но Линда и слушать не захотела, сославшись на то, что она уже сделала свой окончательный выбор. Надо признать, что прежней любви друг к другу ни у нее, ни у меня уже давно не было, и я сдался без особого сопротивления. Через неделю они вылетели в Москву, и я надолго потерял с ними связь, наслаждаясь только сохранившимися старыми пожелтевшими фотографиями с их улыбающимися лицами.

Я долго разыскивал их потом, обзванивая своих знакомых, делая запросы через посольство, но все было тщетно – никаких следов. Лишь спустя год, Линда прислала мне, наконец, долгожданную весточку, в которой написала, что у них все хорошо, им выделили недалеко от центра Москвы отдельную двухкомнатную квартиру, что она работает в университете, и преподает в нем немецкий язык. А Маркус ходит в детский сад, ведет себя хорошо, не болеет, но все время тоскует по папе, и часто зовет его во сне. Она вложила в конверт небольшую фотографию сына, но обратного адреса не указала, и я сделал из этого вполне логический вывод, что Линда не желает, чтобы я даже писал им.

После небольшой паузы Курт достал из внутреннего кармана куртки черно – белую

фотографию своего сына, взглянул на нее печальными глазами, и протянул Джейсону.

– Вот, всегда ношу ее с собой, – вымолвил он, с грустью, – ему здесь два с половиной года, и это единственное, что у меня осталось от сына после разлуки с ним. Правда, у меня есть еще фотки, где ему и год, и полтора года, я их покажу тебе потом. Линда писала мне еще дважды, но опять без обратного адреса, а после моего отъезда в США, наша связь вообще прекратилась. Маркусу должно быть уже двадцать три года, а я даже понятия не имею, где он сейчас, что с ним, чем занимается, да и вообще, как он выглядит в настоящее время. Пожалуй, это вся история о моей бывшей семье.

– Прости, Курт, я не знал, – сказал Джейсон, посмотрев на него виноватым взглядом, – это действительно грустная история. Мне очень жаль.

Он взял у него фотографию, бережно повертел ее в руках, вглядываясь в большие выразительные глаза, в маленький ровный носик и темные волосики, и улыбнулся.

– Симпатичный мальчик! А взгляд – то, какой серьезный и сосредоточенный! Представляю, какой он сейчас! Вымахал, наверное, как и его отец, – произнес он, с восхищением, продолжая, изучать милое личико маленького Маркуса, а затем вновь перевел взгляд на грустного Райнера.

– Не стоит, Джейсон, – тут же отреагировал Курт, – все это уже в прошлом. Много лет уже прошло с тех пор. Но я многое отдал бы сейчас, чтобы увидеть его, хотя бы еще один раз, или на худой конец, получить от него письмо. Хотя бы короткое!

Райнер отвернулся после этого в сторону, выдержав небольшую паузу, а потом вдруг весь передернулся, протер ладонями глаза, и вновь повернулся к своему гостю с улыбкой.

– Ну, а о твоей семье мне известно почти все, – резко сменил Курт тему, вызывавшая у него лишь боль и страдание, – и я искренне рад, что у вас дома все хорошо и ладно. У вас прекрасная, беззаветно преданная вам и вашей семье жена Кэтрин. Милые, умные и воспитанные дети – Рикки, Мэри и Роуз. И единственная проблема в семье – это ваши частые командировки по всему миру. А то, что мне больше всего понравилось в вашей семье – это то, что даже младшенькая дочь с должным пониманием относится к особенностям вашей работы, и прощает вам даже длительное отсутствие дома. Вот видите, я владею кое – какой информацией о вашей жизни! А ведь эти сведения, Джейсон, я почерпнул не из вашего досье, которое, как и у всех ваших сотрудников хранится за семью печатями. Я узнал об этом от генерала Адамса, во время его прошлого визита к нам. Это даже невозможно передать, с каким восторгом и неподдельной любовью к вам он рассказывал мне о вашей семье, о ваших достоинствах, заслугах и достижениях! Услышать из уст своего непосредственного начальника столь высокие хвалебные речи о подчиненном – это дорогого стоит, коллега!

– Да, он это может, хотя, зачастую, и перехваливает меня – поддержал разговор Джейсон, – Адамс – настоящая глыба в своем деле и настоящий преданный друг!

Они погуляли еще около часа по саду, вернулись в дом, приготовили себе чай с мятой, и уселись на диване в гостиной, также обставленной повсюду многочисленными горшками с экзотическими растениями и цветами. Оба офицера уже чувствовали себя легко и свободно, общаясь друг с другом тепло и непринужденно. Всякие возможные барьеры в их отношениях были стерты за несколько часов, и сидя за длинным невысоким столом, смело и открыто обсуждали самые разные темы, которые сводились в основном к мировой политике и мечтам о свободной и беспечной жизни после отставки.

– Полагаю, Джейсон, Адамс ввел вас в курс предстоящих закрытых встреч, и наверняка уже владеете определенной информацией об этом мероприятии? – Спросил Курт, сделав вдруг серьезное лицо, и неожиданно прервав их обмен мнениями, воспоминаниями из прошлой жизни и впечатлениями от происходящих вокруг событий.

– Да, но в общих, и довольно размытых и смутных чертах, – ответил Коллинз, пожав недоуменно плечами, – хотя я, честно говоря, не до конца понял, что происходит на самом деле, к чему готовится наш беспокойный мир, и какова моя персональная роль во всем этом.

– Ну, что ж, могу объяснить тебе и твою роль в этом, – продолжил Курт, перейдя вдруг на тихий голос. – Тебе, конечно, не придется бегать самому с пушкой, прыгать в объятый пламенем дом, или, проявляя чудеса героизма, спасать тонущую в море девушку. Дело в том, что по инициативе определенных представителей спецслужб некоторых государств, о которых ты узнаешь немного позже, сравнительно недавно сформирован штаб международной тайной организации под названием «Сообщество Живых Теней». Твоя задача, как впрочем, и моя, состоит в том, чтобы возглавить свой определенный территориальный сектор, и в соответствии с установками штаба организации, от начала и до конца руководить у себя всеми политическими процессами грядущих перемен, которые непременно должны наступить в течение пяти – семи лет. При этом, без согласования с руководством штаба, никто не лезет в чужой сектор, и строго придерживается только своей зоны. На сегодня нас восемнадцать человек – представителей спецслужб своих государств, которые получат завтра все необходимые наставления и индивидуальные инструкции, и с этого момента и начнется отсчет времени до наступления часа «ИКС». Первое заседание Сообщества Живых Теней состоится в столичном детском музее Вашингтона, на бульваре Джорджа, после совещания по НАТО. Места же последующих заседаний и всех остальных встреч, будут каждый раз уточняться отдельным сообщением. Это все, что я знаю на данный момент. А обо всем остальном, ты узнаешь завтра сам, с первых уст организаторов.

– Теперь все ясно, – сказал Коллинз, громко выдохнув, и допив свой чай, который уже успел к тому времени остыть. – Спасибо тебе, Курт, за эту информацию, а то я все это время терялся в догадках. Ну, а сейчас, пожалуй, можно и отдохнуть. Чувствую, подустал немного, сказывается наверное разница в часовых поясах.

– Нет уж, друг мой Джейсон, – возразил тут же Райнер, – сначала мы снова пройдемся с тобой по саду, прогуляемся с полчасика на свежем воздухе, а затем можно и в койку, если ты, конечно, не возражаешь.

Они быстро отнесли посуду на кухню, помыли ее вместе, навели порядок в столовой и на кухне, и вновь накинув на себя куртки, вышли во двор, и направились снова в сад.

Прогулявшись с полчаса перед сном по тихому участку, друзья вернулись в дом, пожелали друг другу спокойной ночи, и разошлись через минуту по своим комнатам.

Джейсон вошел в свои уютные апартаменты, посмотрел на часы, висевшие на стене над телевизором, и, увидев, что стрелки показывают уже 23.40 по местному времени, кинулся

назад, вбежал в ванную, и быстро приняв контрастный душ, переоделся в пижаму, и уткнулся в большую мягкую подушку, которая отдавала нежным цветочным ароматом.

А в далеком и родном для него Лондоне было в это время 4.40 утра, и близился рассвет.

Следующим утром, проспав свои привычные шесть часов, полковник Коллинз проснулся в бодром состоянии, легко поднялся с кровати и накинув на себя, висевший в шкафу банный халат, ушел в ванную, чтобы сбрить появившуюся на щеках и подбородке щетину, и принять освежающий душ. Вернувшись в комнату, он переоделся снова в спортивный костюм, уселся в кресло, и в одиннадцать утра по лондонскому времени, стал набирать номер телефона своей жены. Кэтрин ответила уже через мгновение. С того самого часа, как Джейсон покинул дом, она практически не выпускала трубки из рук, и даже заходя в душ, или в туалет, клала его рядом, чтобы даже случайно не пропустить звонка своего милого мужа. Ее грустный вначале голос резко сменился тут же на веселый тон, зазвучал радостным визгом, и перешел затем на спокойную речь. Джейсон был невероятно счастлив услышать довольные возгласы своей любимой супруги, с которой расстался всего сутки назад, но по которой уже заметно скучал, мысленно представляя себе ее милый улыбчивый взгляд. Он подскочил с кресла, прижал телефон к уху, и ходил минут десять по комнате, беседуя с ней о последних новостях в своем городе, о погоде, и о делах у детей. Справившись в конце разговора о ее здоровье, он причмокнул в трубку, пожелав Кэтрин доброго дня и хорошего настроения, положил телефон на стол, и снова опустился в глубокое и уютное кресло. В этот момент с коридора вдруг послышался легкий топот, а следом раздался и негромкий стук за стенкой.

– Как ты там, дружище, проснулся уже? – прозвучал тихий голос Курта, который, приоткрыв слегка дверь, заглянул к нему в комнату, и махнул с улыбкой рукой.

– Да, Курт, я уже на ногах, – ответил Джейсон, бодрым тоном, – сейчас только переоденусь, и подойду к тебе через пару минут.

– Через час за нами приедет машина. Жду тебя в столовой, – сказал Курт, улыбнувшись вновь, и тихо прикрыв за собой дверь, зашагал назад по коридору.

Коллинз поднялся через минуту с кресла, переоделся в выходной костюм и галстук, рассовал телефоны по карманам пиджака, и схватив свой кейс, направился в столовую.

К тому времени Райнер успел уже пожарить на двоих яичницу с беконом и помидорами, налил два стакана молока, и заварив крепкий кофе, перенес все это на огромном мельхиоровом подносе в столовую, и пригласил своего гостя на завтрак.

– Ну, как тебе спалось на новом месте, Джейсон? – спросил он, присаживаясь вслед за ним за стол, – надеюсь, хорошо выспался после длительного перелета и обилия интересных новостей за прошедший день? Я хотел позвать тебя еще час назад, но не решился, видя, что ты не реагируешь на топот моих ног.

– Спасибо тебе, Курт, – ответил Коллинз, довольным голосом, – я прекрасно спал, и ни разу, к своему удивлению, не просыпался этой ночью, что для меня совершенно не естественно. Я чувствовал себя здесь, действительно как дома.

– Вот и прекрасно, приятель, – молвил Курт, веселым голосом, расплывшись в широкой улыбке, – будем считать, что ты обжился у меня, чувствуешь себя в этом доме достаточно комфортно, и не ощущаешь себя здесь чужим человеком.

Офицеры завтракали, молча, но поглядывая время от времени на часы, а когда допили свой кофе, поднялись из-за стола, накинули на плечи пальто, и вышли из дома.

Перед калиткой их уже дожидался служебный автомобиль Курта Райнера – «Форд Эксплорер», водитель которого в ожидании своего босса, стоял, заложив руки за спину, и вытянувшись перед капотом. Увидев выходящего со двора Курта в сопровождении незнакомого ему человека, он тут же широко распахнул перед ними заднюю дверцу машины, и поздоровался с обоими офицерами за руку. Когда те уютно разместились в просторном салоне, он мягко захлопнул за ними дверцу, занял свое место за рулем, и медленно отъехал от дома полковника Райнера, взяв курс на Вашингтон.