Война W

Галина Батурина, Александр Гал

Война W

От автора

Приветствую тебя, дорогой читатель. Эта книга не только о тяжелых буднях наших бойцов, но и об их тяжелых судьбах до войны, где у каждого своя история. Война многих изменила, закалила и сделала жестче, поменяла мировоззрение и восприятие мира. После окончания контракта многие вернулись обратно на СВО, отстаивать интересы нашей Родины и сдерживать натиск врага на новых территориях, многие остались в мирной жизни, но так же помогают фронту в виде гуманитарной помощи.

Одним из таких стал и я, после окончания контракта я объединил небольшую группу небезразличных людей с активной жизненной позицией и основал группу под названием «Музыка Добрых Дел». Мы стали активно помогать бойцам в плане гуманитарной помощи и нужд, заниматься патриотическим воспитанием детей, проводить автопробеги по разным регионам страны, помогать семьям погибших и раненым ребятам. Хочу воспользоваться случаем и поблагодарить всю Команду за помощь и поддержку, сказать спасибо своей матери и всем близким за то, что даже в тяжелые моменты оставались со мной, отдельная благодарность семье Куценко, которая была со мной с самого начала нашей нелегкой работы, Марии З. за бессонные ночи, за ведение групп во всех социальных сетях, за отзывчивость и дружбу. Я благодарен всем, кто был с нами все это время, появилось очень много знакомств, мы повстречали тысячи небезразличных людей, которые, как и мы, готовы отдавать себя без остатка ради общей победы над фашизмом. Жизнь свела нас и с Дмитрием Шаминым, который сочинил гимн «Музыки Добрых Дел», и Галиной Батуриной, которая стала соавтором данной книги, это Люди с большой буквы, которые делают все для победы, доставляют гуманитарную помощь, пишут песни и стихи, посещают госпитали и разные участки фронта.

Раньше я был немного разочарован и думал, что в мире осталось не так много добрых людей, но я ошибался, и чем больше мы занимаемся добрыми делами, тем больше встречаем таких же людей, как и мы сами, которые объединяются между собой и становятся волонтерами, вяжут носки, предметы личного обихода, антидроновые одеяла, которые защищают бойцов от тепловизоров-коптеров врага, занимаются «медициной» и всем, что в итоге принесет нам нашу общую Победу, как это было всегда.

ГАЛ, 10 шо, 5-й взвод

1-й год волонтерской группе «Музыка Добрых Дел» (МДД)

Дорогой читатель, я бы хотела посвятить эту книгу всем нашим людям, чтобы помнили и никогда не забывали своих героев, тех ребят, которые ценою жизни защищают наш мир и приближают победу. Тема войны и противостояния всегда будет волновать сердца нашего народа, будь то война 1812 года, Первая мировая, Великая Отечественная война или специальная военная операция. Эта тема для меня, как и для многих моих соотечественников, особая, сложная, никогда не перестанет волновать людей, терзая израненную душу нашего мужественного народа. В нашей стране нет ни одной семьи, которой бы не коснулись войны. С детства нам привили эту память о подвигах наших людей, о чести и достоинстве каждого, и мы никогда не забудем, бережно охраняя память и передавая историю подвига нашего народа детям, внукам и правнукам. А сейчас, когда наша страна сплотилась в один кулак, от каждого из нас зависит судьба великой России и патриотическое воспитание нашего будущего поколения. Благодарю Александра за соавторство, для меня это огромная честь – написать книгу с автором-фротновиком, С самого детства меня поражали эти люди, писавшие историю в прозе и с помощью рифмы прямо на полях сражений.

Спасибо и низкий поклон до земли всем: военнослужащим, находящимся сейчас на передовой, и мужественным мирным гражданам, работникам тыла, а также медицинским работникам – стойко выполняющим свой долг и меняющим историю, спасибо всем за доблесть, бесстрашие, за веру в Победу, за наше счастливое будущее!

Галина Батурина

Гал

Война W

Посвящается Александру Ерохину, позывной Гал

А в Бахмуте сегодня сильный дождь

Смывает кровь людей с окрестных улиц.

По телу, словно очередью, дрожь.

От выстрелов все птицы встрепенулись.

Руины здесь пустынны и мертвы,

Бредет глухая от контузии собака.

Умоемся дождем, по локоть все в крови.

Клеймом на сердце будет эта драка.

Я столько здесь похоронил своих парней.

О Господи! Как жить мне с этим дальше?

Спросил меня сегодня необстрелянный старлей:

– Как выйдем мы из этой лжи и фальши?

Я наложу себе повязки и бинты

На рваную, изрезанную душу.

А на груди моей звенят кресты.

Я клятвы данной не предам и не нарушу.

Бредем среди разрушенных домов

Под музыку симфоний артобстрелов.

Дорогами тех дедовских фронтов,

Не убирая взгляда от прицелов.

В сырой земле сейчас тела наших ребят,

И флаги развеваются по ветру,

На обелисках парни строем все стоят,

Обороняя нас на каждом километре.

Война W

Автор: Александр Игоревич Ерохин

Позывной Гал

Я родился в городе Воскресенске Московской области на большой церковный праздник – Рождество Христово, 7 января 1988 года. Был добрым и отзывчивым ребенком, неплохо учился, занимался плаванием, ходил на карате. В возрасте 11 лет мои родители развелись, и это стало переломным моментом в моей жизни. Я озлобился на этот мир, связался с хулиганами, начали ездить на футбол, драться, выпивать, пропадать из дома неделями. Так продолжалось довольно долго, пока я не попал в тюрьму на большой срок. Мне дали семь с половиной лет строгого режима из-за наркотиков. Да, я перешел все грани и опустился до последней точки, фатальной ошибки, которая привела меня к заключению и потере отца. Меня посадили, и через два месяца умер отец. Он не выдержал этого позора, из-за стресса у него случился инсульт, потом сразу второй, и его не стало.

Я узнал об этом – и просто сломался. Отец был всегда со мной, и хоть я был сложным подростком и совершал необдуманные поступки, он был за меня в любой ситуации. Мы были не только отец и сын, мы были друзьями, я мог поделиться всем, что у меня творится на душе, и получить поддержку, он ругался, но ни разу меня не тронул пальцем, что бы я ни учудил. Отец был наидобрейший человек, никогда не врал, был душой компании и мог расположить к себе любого. Он мой кумир.

Новость о смерти отца была как гром среди ясного неба. Я перестал разговаривать, почти ничего не ел. Я сгорал со стыда и хотел умереть, жизнь больше была неинтересна, из-за моего халатного отношения к жизни я потерял самого любимого человека.

Время шло, началась СВО, и я услышал о ЧВК «Вагнер», о Пригожине и о том, что ребята показывают результаты, освобождая все новые и новые территории. Я не знал, заберут ли нас, но каждый день я мечтал о том, что нам дадут шанс умереть Мужчинами, исправить все ошибки в жизни, отдав ее за Родину, за родных и близких.

Я был на промзоне в лагере, когда к нам в цех забежал парень и закричал, что Пригожин приехал. Радости моей не было предела. Нас всех собрали и озвучили, что мы можем искупить свои грехи, пойдя на СВО, что малы шансы вернуться и велики – умереть Мужчиной. Глаза горели в толпе собравшихся, было и радостно, и страшно, когда нас собралось больше ста человек у кабинета Пригожина. Я очень боялся, что меня не возьмут, но радости моей не было предела, когда он внес меня в списки.

Тридцать семь человек внесли в списки. Время замедлилось, и мы ждали, когда нас заберут. Тот момент я помню как сейчас – начальник колонии озвучил, чтобы мы готовились к отправке. Мы собрались за считаные минуты, и нас вывезли, посадили на самолет. Началась новая глава в жизни каждого из нас.

На войну шли по многим причинам: заработать денег, отдать долг Родине, искупить свои грехи, но я шел умирать. Я хотел погибнуть, чтобы на небесах встать на колени перед отцом и попросить прощения, обнять его в последний раз перед тем, как попасть в адское пекло.

Самолет приземлился, нас построили и завели в ангар, где нас переодели, а после посадили в автобусы и повезли на обучение. Я помню, как мы смеялись и радовались, не зная, что нас ждет впереди и сколько из нас сложат свои головы там.

Нас привезли в лес ночью, показали палатки, выдали автоматы. Началась подготовка, сложная, жесткая, но зато очень нужная. Я учился на сапера, но все мы были штурмовиками по своей сути. Дни проходили в тренировках: инженерка, саперное дело, стрельба, штурм в лесополосе и зданиях, медицина. Жесткая дисциплина закаляла боевой дух, были те, кто ломался, но большинство усваивало информацию и терпело изнуряющие тренировки.

В тренировочном лагере мы находились двадцать дней, после чего нас перебросили для дальнейшей работы на подступы к Бахмуту. Нас привезли ночью, выстроили по несколько человек и отправили с проводником на позиции. На Украине очень темные ночи, в полуметре ты не видишь ничего. Мы держались друг за друга одной рукой, другой – за идущего впереди, чтобы не потеряться и не наступить на растяжки и мины. Двигались мы очень медленно, постоянно падая и увязая в грязи. В декабре там очень холодно, шквальный ветер пронзал до костей, адреналин играл, но мы шли. Начало светать, и мы не успевали дойти до точки – коптеры противника могли нас заметить, и враг обложил бы нас из миномета, что, впрочем, и случилось. Провожающий закричал, чтобы мы бежали за ним и по его следам. Мы бежали в полном обмундировании и с комплектами БК, которые должны были донести до точки. Враг начал обстреливать нас со всех сторон минометами разного калибра, и «сто двадцатыми», и «восемьдесят вторым». Адреналин зашкаливал, и я бежал предпоследний, как и стоял в колонне. В начале колонны упал боец, подвернув ногу. Все пробежали мимо, и я его взвалил на себя, после чего мы ковыляли дальше. Он прыгал на одной ноге и стонал, в тот момент снаряд «сто двадцатки» разорвался в нескольких метрах от нас. Он упал в овраг, и осколки нас не задели, зато всплеск адреналина зашкалил у обоих. Боец еле ковылял, но после этого прилета он рванул так, что я его догнал только на воротах в штольне. Забежав туда, мы упали, кашель был слышан до Попасной, наверное. Ноги не слушались, а глаза закрывались от усталости.

Начались штурмы, мы захватывали позиции врага, жертвуя при этом десятками и сотнями жизней, но шли вперед, выполняя приказы. Однажды, сидя в окопе, мы с товарищем пережидали минометный обстрел. Количества разрываемых снарядов было не счесть, разрывы были впереди, сзади, справа и слева, и мы ждали, когда же очередной залетит прямо к нам. Мой товарищ был неверующим, он был родом из Башкирии, но не верил ни в Аллаха, ни в Бога, ни черта. Я сидел около входа в окоп, справа от меня горела лампада и стояла икона Николая Угодника. Товарищ сидел сзади, и каждый думал о своем. Обстрел не прекращался. Я просил отца забрать меня, хотел погибнуть, чтобы скорее с ним увидеться, повернулся, чтобы взять сухпай, и увидел, как мой товарищ тихонько взял мою иконку, шевелит губами. Я тут же отвернулся, сделав вид, что ничего не заметил, а сам сижу, и так мне стало хорошо – я понял, что на войне нет неверующих.

В этой книге будет несколько моих историй, также истории парней, которые прошли нелегкий жизненный путь. Истории живых и тех, кто сложил свои головы на поле боя. Многие уже никогда не вернутся домой, но память о них останется в наших сердцах.

В начале марта нас вызвали в штаб и дали задание очистить от врага квадрат «Г». Было пять отделений, всем дали инструкции, и ночью мы выдвинулись на позиции союзников для дальнейшей зачистки. Передвигались мы по три человека, расстояние было порядка двух километров. Короткими перебежками, уставшие, но целые, мы дошли до союзников. Настало утро, и нам дали отдохнуть, чтобы в 5 утра следующего дня начать наступление. Мне и еще четырем командирам отделений были даны конкретные указания и порядок зачистки. Первый должен был выйти я со своими парнями из отделения «Сволочи 3», зачистить лицей и пятиэтажный Г-образный дом, состоящий из шести подъездов, по три с каждой стороны. Мы должны были закрепиться и прикрывать наших, заходивших за нами на другую точку. Я дал приказ отоспаться всем, а сам тем временем обдумывал план захода, прорисовывая все на листочке. Было много нюансов, и одни из них – это вражеские снайперы и расчеты пулеметов. Каково было мое состояние в 4 утра, когда командир вышел на связь и приказал нашему отделению заходить на другие точки третьими по счету? Я был в бешенстве – всю ночь я прорабатывал план, все распределил и продумал, и тут посылают других туда, где должны были работать мы. Парни забежали через лицей, зачистили его и вошли в пятиэтажку. Все было хорошо, пока они не переместились во второй подъезд. Парни решили не взрывать перегородку между подъездами и побежали от подъезда к подъезду, в чем и заключалась их главная ошибка. Когда группа перебегала, враг отработал по ним несколько раз из РПГ, выведя из строя больше половины отделения. Все остались живы, но ранения были у всех разной тяжести. Часть осталась в одном подъезде, другие лежали, истекая кровью, во втором.

Я связался с командиром и получил разрешение на их эвакуацию и дальнейшую зачистку территории. Мы быстро выдвинулись на помощь, расставив остаток отделения союзника, которое осталось в первом подъезде. Сами взорвали стену между подъездами и распределились – трое побежали наверх зачищать квартиры, точнее то, что от них осталось, мы втроем спустились вниз к раненым товарищам и оказали им первую медицинскую помощь. Мы закрепились и потихоньку эвакуировали «трехсотых», после чего начали зачищать следующий подъезд. Перегородки в домах толстые, и на это ушли все запасы пластида, чем я был очень недоволен, но приказ есть приказ. Три подъезда были под нашим контролем, и осталось ровно столько же. Время шло, и я, расставив всех по позициям на наше прикрытие, взял двух бойцов-саперов и штурмовиков и побежал в другой корпус из подъезда к подъезду. По нам отработали, но мы были уже в безопасности, наши парни прикрывали нас, обкладывая сотнями очередей из здания напротив, не давая противнику высунуть головы.

Мы зачистили все этажи, и нужно было двигаться к следующему, но это было очень опасно. В этот момент сапер напомнил, что у нас есть «ТМ 72» – противотанковая мина с весом взрывчатого вещества 7,5 кг. Это очень опасная игрушка, с помощью которой мы хотели сделать пролом в стене между подъездами для дальнейшей зачистки, чтобы не бежать по улице, будучи у врага как на ладони. Начали спорить между собой, сапер отказывался ставить ее один, ведь был нюанс, который заставлял задуматься, – у него остался огнепроводный шнур в 12 сантиметров, с помощью которого он хотел произвести детонацию этой мины. Скорость горения этого шнура составляет 1 см за секунду, так что после его поджога у нас было 12 секунд, чтобы убежать. Это было очень сложно, так как везде валялась мебель, стекло, мешал шкаф, который лежал в коридоре квартиры. План был такой: ставим заряд, бежим через коридор на выход, минуя шкаф и все, что под ногами, бежим на верхний этаж в противоположную квартиру, где прячемся за стеной, и после взрыва бежим через пролом зачищать следующий подъезд. После долгих споров мы оставили бойца прикрывать нас, а сами пошли устанавливать заряд. Все шло гладко, адреналин играл в крови. Мы переглянулись и подожгли шнур. Мы неслись в полном обмундировании как два горных козла, я про себя отсчитывал 12 секунд. Когда мы вбежали в квартиру на этаж выше, я встал за первой стеной, сапер побежал дальше в комнату и кричал, чтобы я не останавливался. Я не мог перевести дыхание и досчитал уже до 16. Я уж подумал, может, не сработает, как сзади произошел такой взрыв, который остался в моей памяти навсегда. Я отлетел на несколько метров, поднялась пыль. Я перестал что-либо понимать и видеть, дышать было очень тяжело, в отдалении слышал крики и понимал, что это мой сапер. Он смеялся и что-то орал, мы были оглушены, но живы и целы. Прошло около получаса, пыль осела, и мы пошли на зачистку. Каково было наше удивление, когда мы обнаружили, что стена, на которой был установлен заряд, осталась стоять на месте, зато стену в конце коридора сдуло как листок на ветру – ни шкафа, ничего не осталось, и тут мы поняли, что с перепуга мы установили мину не той стороной. Взрывная волна была направлена не в стену, а в квартиру. Поругались друг с другом и побежали через улицу дозачищать дом.

Было много интересных и страшных историй, которые с нами произошли, может случиться так, что я их тоже напишу в следующей книге. Мое отделение вывело 32 мирных жителя из осажденных территорий, не потеряв при этом ни одного из бойцов.

Опишу еще одну историю, связанную с моим сапером. При зачистке точки «Г» в крайнем доме, который мы зачищали после вывода оттуда мирняка, мы наткнулись на одну дверь в подвале, которая была завалена досками, обломками стен и строительным мусором. Решили ее расчистить, и каково было наше удивление, когда мы нашли там склад продуктового магазина. Комната 6 на 4 метра была забита банками с фруктами, сгущенкой обычной и вареной, макаронами и крупами – чего там только не было. Напротив этого склада находилась дверь с огромным амбарным замком, которая не давала нам покоя – что же там могло находиться, если в этой комнате провизии на несколько месяцев? Мы пытались отстрелить замок, но он не поддавался, после чего нам не оставалось выбора, как прибегнуть к услугам нашего сумасшедшего сапера, которому было сказано несколько раз, что нужно подорвать замок аккуратно, используя минимум взрывчатых веществ. Сказано – сделано, мы ушли вглубь подвала на позиции. Тут произошел сильный хлопок, и мы поняли, что не видать нам сгущенки больше. Так оно и получилось – сгорело все, что только можно было, вот так мы и попрощались с теми вкусняшками, которых даже не попробовали.

Мой контракт был окончен 30 мая 2023 года, после чего я вернулся в мирную жизнь. Война не отпускала и не отпускает до сих пор, ситуация на фронте нелегкая, и мы решили заниматься гуманитарной помощью, создав небольшую, но значимую команду из тех людей, которым небезразлична ситуация в стране и на фронте. Я организовал десятки гуманитарных поездок, десятки автопробегов в честь погибших Воинов. Мы занимаемся патриотическим воспитанием детей в школах и разных учебных заведениях, и скажу, что это только начало нашей деятельности. Совсем недавно мы отметили год нашей команды, работа продолжается, много задумок и проектов. Мы патриоты своей страны и сделаем для нашей победы все, что в наших силах.

В феврале меня через командира вызвали в штаб на опознание бойца. Путь лежал от винного завода, где мы закрепились после его захвата, до точки эвакуации раненых, откуда меня на БМП должны были доставить в штаб и далее – к моргу. Приказ есть приказ, нам за два часа нужно было пройти маршрут около восьми километров. Все бы ничего, но был день, и мы были как на ладони. Меня сопровождал боец, так как передвижения по одному были запрещены. Двигались мы перебежками, от укрытия к укрытию, через позиции союзника. Как и ожидалось, нас заметила «птичка» противника, и по нам был открыт огонь из 82-миллиметрового миномета. Нужно отдать должное их навыкам наводчиков, клали в нескольких метрах. Мы забегали за укрытия, выжидали прилет и мчали дальше. Между разрывами было секунд 40, мы бежали, отсчитывая это время до следующего укрепления. Мы пробежали уже метров 900, и перед нами лежала железная дорога метрах в 200. После нее метрах в 70 был сарай, единственное место, где можно укрыться. Мы понимали, что за 40 секунд такое расстояние не преодолеем, а враг не унимался, все сыпал и сыпал. Время шло, и нужно было двигаться, дотемна оставалось часа два, но вариантов дождаться темноты у нас не было, и мы побежали. Первый разрыв был от нас слева. Я бежал первый и слышал, что разрыв был сзади меня, слева, в овраге. Бежали, не останавливаясь, боец не отставал, но выдерживал дистанцию. Я перебежал железнодорожные пути, и тут мы услышали свист, и в ту же секунду снаряд воткнулся в трех метрах от нас. Я смотрел на него и не мог ничего сказать. Оглянулся на товарища, а он лежит на рельсах. И первое, что он спросил, было: «Гал, мы в раю?» Он был весь бледный, я предполагаю, что именно такой же был и я. Как он успел среагировать так быстро и упасть, я не знаю, но знаю и верю, что Высшие Силы, Ангел Хранитель и умерший отец охраняли и оберегали меня.

Сколько было подобных ситуаций, что, казалось бы, варианта нет, но я отделывался только контузиями и ушибами. Мы добежали до точки, на опознании я подтвердил личность нашего бойца. С него сорвали жетон и жестоко убили, он был из нашей группы, когда нас привезли к Бахмуту.

Многие не вернулись, но они всегда останутся в наших сердцах и рассказах.

Одна из историй мирных жителей заставляет задуматься и понять жестокость врага. Они переселились в подвал, когда снаряд попал в их балкон, обрушив часть стены дома, где они проживали – отец, мать и сын. Семья уцелела и была вынуждена спуститься в подвал для безопасности и ожидания, когда российские войска их спасут и выведут из этого ада. Время шло, подвал наполнялся все новыми и новыми жителями, раз в неделю туда приезжали вражеские командиры для поиска молодых людей, которых отлавливали и забирали в армию против их воли. В один из таких приездов нацистов родители так же спрятали сына и ждали, когда они осмотрят подвал, как это было не раз, и уедут. Но тут кто-то из мирных, находящихся и проживающих в этом подвале, затаив обиду, сдал парня. Его нашли и подвели к родителям, майор достал пистолет и сказал парню, что есть только два выхода, либо он идет на войну на стороне ВСУ, а его родители остаются тут, либо на его глазах застрелят мать, потом отца и все равно заберут на войну, держа пистолет у лба его матери, – выбор был очевиден. Парень сохранил жизнь родителям…

Мне повезло, и я остался целым и живым, но не все так радужно в этой книге, как и на войне. Мы потеряли тысячи пацанов, наших братьев, которые уже никогда не вернутся к своим матерям и не обнимут их, не поцелуют своих жен и не отведут своих детей в садик и школу. Напишу одну историю, которая произошла с нами зимой 2023 года, после того как мы захватили винный завод и укрепились в нем. Союзники начали работу по продвижению фронта, а мы прикрывали их с правого фланга. Первый и второй штурмы были неудачными – враг не подпускал их и косил, как коса траву, артиллерией, пулеметами и бесчеловечной работой снайпера, который стрелял в пах и выжидал, когда за раненым бойцом подойдет подмога, которую он уничтожал. Союзник взял передышку, чтобы провести ротацию и проработать план захвата вражеских укреплений. Мы находились все там же, на заводе. Время от времени по нашим позициям прилетало. Одного, помню, зацепило и вырвало скальп осколком, после чего на два дня противник о нас как бы забыл. За 48 часов по нам не было ни единого выстрела, ни одного прилета миномета. Это было очень странно, и мы чуть расслабились. Вечером в 22:00 я заступил на «фишку» у окна, через которое враг мог проникнуть к нам, второй боец стоял на «фишке» с другой стороны позиции. Было спокойно, и скоро нас должны были поменять, как вдруг мы услышали оглушающий прилет в нескольких метрах от нашего завода слева, через несколько секунд второй прилет был справа от меня, недалеко от моей «фишки». Помню, что дверь между окном и мной разлетелась в щепки, меня отбросило в дверной проем, где спал мой командир. От первого прилета он проснулся и вышел ко мне посмотреть и узнать обстановку, как вдруг второй прилет – и навстречу лечу я. Меня отбросило взрывной волной на командира, лампадку задуло, и я ничего не мог видеть. Оглушило так, что третий прилет я слышал как будто вдалеке. В отдалении кричали люди. Мы поднялись и пошли на ощупь вглубь завода, где спали бойцы. В нос забивалась пыль. Кто-то включил фонарик, и мы мельком увидели, что от двух стен остались только развалины. Заставили выключить фонарь. Четвертый прилет был в цех, где спали парни. Несколько раненых и убитых, посчитать мы не могли, свет включать нельзя, и мы отошли в правый угол здания, где был завален выход.

Наутро мы увидели разорванные тела парней, точнее то, что от них осталось. Сложили останки на носилки и вызвали группу эвакуации. От нашей позиции остались одни развалины, и нам приказали отступить на 30 метров на точку перед заводом. Мы укрепились там, переваривая в себе эту ночь, вспоминая о ребятах, души которых остались на этом заводе.