скачать книгу бесплатно
Антон пару раз как рыба открыл рот, нахмурился, прочистил горло и уставился на Джанджу с мольбой на лице.
– Раф закажи свой любимый, – буркнула та, не поднимая головы от карт, что раскладывала на столе между ними. – Хотя в таких местах надо заказывать говядину с кровью.
Антон по-детски невинно улыбнулся:
– Кофе со сливками, пожалуйста. А вы не против, что мы тут…
Он кивнул в сторону стола, где его прекрасная Джанджа во всем своем торжественном великолепии творила магию.
– Мы вошли в коридор затмений и нехилого влияния планет, это занимательно! – бубнила она.
Официантка многозначительно выгнула бровь, буркнула что-то, что можно было перевести и как «нисколько», и как «тихонько», и исчезла в неопределенном направлении.
Антон перевел взгляд на Джанджу и испуганно сглотнул.
Та была в ярости.
– Ты. Плохо. Справляешься, – прошипела она, теперь гораздо больше походя на химеру, чем на сероглазую африканку. – Если не можешь не напортачить с заказом еды – как собираешься приступить к плану?
Джанджа покрутила в руках карту, на которой огромными кровавыми буквами было написано «Смерть». На заднем плане в ней мелькал костлявый рыцарь с розой в зубах на фоне кладбищенских плит. Своей малохольностью и светлыми кудрями до жути напоминающий, собственно, Антона. Шутка ему не зашла.
– Мне не нравится, – выразил он свою позицию. – Верни все как было.
– Щщщща. – Джанджа любовно погладила рыцаря по щеке. – Ретроградный Меркурий нещадно изменил твою судьбу, ты только подумай! Смотри, какой хорошенький. На Баскова похож.
Антон нахмурился и склонил голову к груди, тяжело дыша. Он не умел спорить с Джанджей.
Раньше ему бесчисленное множество раз выпадал этот парень, висящий вверх тормашками на дереве. Повешенный.
Карта полу-безумных, потерявших себя созданий, что бродят между миров и не могут понять, где в их жизни надуманное, где реальное, а где пространство, на котором можно строить жизнеподобные иллюзии.
Повешенный – парень в самовольно надетой смирительной рубашке. Но даже он лучше, чем Смерть.
Антон верил во много мифов и концепций, половина которых былы тлетворны для его ума. Он верил в судьбу, удачу и что если три раза постучать в собственную дверь перед уходом, тебя точно не переедет машина. Что улыбаться незнакомым людям нельзя, а гладить черных кошек очень стоит. Что в коридор затмений крайне нежелательно пить чай и кофе, а человеческим мозгом управляет огромная братия греческих, славянских и скандинавских богов.
Антон верил во много ерунды – но в Таро он не верил.
Увы, пользы от этого было мало, потому как в Таро верила Джанджа. Которая заправляла психикой Антона 24/7.
А когда такая важная фигура в твоей голове с улыбкой крутит в руках карту Смерти – будь ты хоть трижды болваном, все равно поймешь, что дальше все будет много хуже, чем было до этого момента.
– Джанджа, – Антон вцепился в край стола, что позволяло чувствовать непреходящий, болезненный контакт с реальностью. – Я слишком молод, чтобы умирать.
Джанджа вытянула еще одну карту. На этот раз – широкоплечего бугая-Императора.
– Цепляйся за его вайб, может, какой толк и выйдет. Memento mori, красавчик, – она отправила ему воздушный поцелуй, выцветая в пространстве. – Пойду поразмышляю на тему.
Не в силах сдержать волну паники, Антон вскочил с кресла и собирался вылететь из кафе. Только кофе ему не хватало!
Звук разбитой о кафель чашки, до боли схожий со звуком периодически ломаемого ему Джанджей хребта, немного вернул его на грешную землю.
Официантка пялилась сквозь него пустым взглядом, как марионетка подергивая головой и делая слабые попытки то ли разреветься, то ли уйти в психоз.
Шиза, накрывшая в этот раз не его, отчасти временно сняла тревогу Антона.
– В порядке? – пробормотал он с трудом.
Девушка все так же рассредоточено покачала головой.
Конечно, нет, идиот! Не видишь? У нее приступ.
Антон, сконфуженный собственной глупостью, наклонился, чтобы собрать осколки, что с его дрожащими пальцами и расфокусированным взглядом получилось далеко не с первой попытки.
Почему она продолжает стоять над ним? Могла бы помочь. Он уже уколол палец.
А вдруг она шизофреник?
– Ты тоже шизофреник? – Антон поднялся, вручая ей горку осколков.
Девушка хлопнула пару раз глазами. Удивление и обида в ее взгляде мгновенно вытеснили прежний ступор.
– Нет, конечно, придурок, – прошипела она, сжимая поднос, словно шею Антона. – Я всего лишь увидела призрак своей глупости в этих патлах.
Девушка развернулась и убежала.
Ну вот.
Он надеялся обнаружить союзника, а нажил очередного врага.
Это уже тянет на талант.
Антон некоторое время постоял, переминаясь с ноги на ногу. Может, ему следует найти ее и извиниться?
Разумеется, он не считал шизофрению оскорблением.
Раньше она и правда виделась проклятием хуже чумы. Но по прошествии долгих лет одиночества в собственном сумасшествии, что закончились приходом Джанджи и полной капитуляцией сил на сопротивление, шизофрения трансформировалась в нечто, что приходит вслед за принятием.
Фактом неидельности мира, что лишил иллюзий на спасение.
Ты выброшен за борт и наблюдаешь хаотические движения людских масс.
Сначала с завистью, затем со скукой, после со смирением.
Краски в голове меняются. Смыслы меняются.
Реальной остается только Джанджа.
Шум уносит ветер.
И тут внезапно такой подарок: другой псих на расстоянии пары залов кафе. Кто-то, кто может разделить его видение мира. Это вызывало восторг. Точнее ужас.
Антон спросил у подошедшей со шваброй сменщицы, куда делась ее подружка.
Официантка, сама на грани нервного срыва, сначала хотела заехать Антону шваброй в лоб, но затем вспомнила, что в день Гая Фокса все сумасшедшие святы и неприкасаемы. Поэтому раздраженно кивнула на дверь подсобки.
Несправедливо избежавший возмездия за грязный пол, счастливый святой помчался в указанном направлении.
В подсобке не горел свет. Антону это показалось добрым знамением: все адекватные люди, разумеется, не сидели бы в темноте. Значит, его новая знакомая и правда псих. Может, она сама еще об этом не знает.
Антон посчитал за священную миссию ее ненавязчиво к этой правде подвести.
Не так, как это когда-то сделала его мать. Вот уж хуже способа не придумаешь.
– Кто здесь? – прозвучал заплаканный женский голос из-за угла.
– Антон.
– Иди нахрен, Антон, – злобно пробормотал голос и затих в ожидании реакции.
Антон снова немного попереминался с ноги на ногу, не в силах ни уйти, ни остаться.
Его геройство и энтузиазм исчезли еще на входе. Задержись он здесь еще на пару минут при таком накале страстей – спасать придется уже его.
– Хорошо, – кивнул он.
Но остался стоять на месте.
Девушка вздохнула и вышла из укрытия. Заплаканная ее физиономия в свете лампы из главного помещения больно кольнула Антона раскаянием.
Какой подонок, довел человека до слез.
– Прости.
– Ты все испортил, Антон, – снова вздохнула девушка, проходя мимо него в направлении выхода. – Теперь я испачкалась в эмоциях, и…
Он порывисто потянулся и обнял ее, будто некая сила просто не оставляла ему шанса поступить иначе.
– Я просто хотел сказать, что ты не одна.
Это звучало глупо и нелепо. Наивно. Даже вычурно.
Не смог он придумать ничего более обнадеживающего и осмысленного, вот дурак.
Девушка вздрогнула, будто от удара, обернулась и уткнулась носом Антону в рубашку, нервно подрагивая.
– Спасибо, – промычала она едва различимо.
Жрица
Антон так никогда и не узнал, что сделал для меня в тот вечер. Что сказал, возможно, единственную фразу, способную на время унять агонию в сердце.
Иногда я хотела ему признаться. Будто бы между делом вставить свои пять копеек про то, что знаю, как обстоят дела во Вселенной. Что простые люди порой спасают жизни, усмиряют огонь не хуже пожарных.
Я всегда ощущала себя ему обязанной.
Но было в Антоне нечто, что мешало заговорить с ним на тему спасательства миров и жизней. Я не знала тогда, что это нечто зовут Джанджа. И что она ядовита для всех, кто находится во внешней реальности.
XXX
Он подождал, пока я переоденусь в нормальную одежду, и невпопад заметил, что мой наряд навевает ему мысли о торжественных процессиях. Я пошутила, что готовлюсь к своим похоронам. Мне была интересна собственная реакция на слова, которые еще час назад были не шуткой, а главным событием вечера.
Часть меня считала себя предательницей и трусихой. Другая с трудом сдерживала рвущуюся на физиономию счастливую улыбку и уже строила планы на покупку шато напару с Антоном где-нибудь на Лазурном берегу. Третья пока мудро держала нейтралитет.
Шутка про похороны не показалась Антону удачной. Он закашлялся. Хотя сначала я с ужасом решила, что он так по-старчески смеется.
Потом оказалось, у него приступ.
Пять минут спустя, когда мы, продрогшие, в полдвенадцатого ночи сидели на пороге старо-старинного здания на Сенной, Антон, отдышавшись, произнес то, что поставило крест на нашем прекрасном французском будущем:
– У меня тоже шизофрения.
Это не было фразой, которую я хотела бы услышать.
Святые индуистские коровы! Я будто попала в дешевую трагикомедию.
– Что значит тоже? – процедила я холодно.
Он правда считал меня шизофреником? Какое тонкое замечание.
Антон прикрыл рот ладошкой. По-моему, он таки понял, что ляпнул нечто неуместное. И я бы умилилась с его невинного детского жеста, не будь в этот момент возмущена до глубины души.
Дальше стало только хуже: его снова накрыл приступ.
Приступы у него были своеобразные: он обхватывал себя за лодыжки, прятал лицо в коленях и начинал неистово качаться.
Коровы! Лучше б я этот кофе ему на голову вылила и ушла, куда собиралась.
– Отведи его домой, – произнес Антон странным тонким голосом. – Он сам не дойдет.
– Мне что, его тащить? – возмутилась я.
– Бухарестская.
– Что?
– Улица, – Антона по-прежнему сковывал дикий озноб. – Спасибо.
Отвращение в ту же долю секунды сменилось на всеобъемлющее сострадание. Это произошло так внезапно! Вот только я хотела огреть его сковородой по башке – как уже осознаю, что глажу спутанные волосы испуганного ребенка.
