Криасморский договор. Плата за верность

– Не самая лучшая, как вы можете судить, – ответила Артанна. – Он умудрился стать первым и последним королем. Был возведен на трон и свергнут своим же народом – весьма красноречивая характеристика, не находите?

Ганцо хитро прищурился.

– Но все же он стал королем. Единственным – и это за всю многовековую историю государства!

– В Ваг Ране… Не любят идею единовластия, – осторожно ответила наемница. – Особенно после правления Руфала.

– Но подумайте, какой же замечательной личностью он должен был быть, раз умудрился достичь таких высот.

Артанна заметила, что Сефино увлекся беседой не на штуку – настолько, что позабыл о недоеденной птице.

– Неоднозначной – уж точно, – ответила она. – Однако в Ваг Ране его имя проклято. Несмотря на все благие деяния и свободу от рундов, которую он дал людям, Руфала считают узурпатором, выжившим из ума под конец правления. К тому же, если судить по дошедшим до потомков записям, продавшего душу Арзимат в обмен на могущество.

– А что вы сами о нем думаете?

Наемница пожала плечами.

– С некоторых пор я предпочитаю думать только о живых, синьор Ганцо. От мертвых королей мне проку мало.

– И все же?

– У меня предвзятое отношение к этому вопросу. Едва ли я люблю рундов сильнее покойного Руфала, – Артанна многозначительно кивнула на исполосованную шрамами руку.

– То есть вы поддерживаете резню, которую он устроил?

– Как бы поступили на его месте вы, уважаемый синьор? Представьте: вы столетиями мирно живете на своей земле, но внезапно на ваш народ нападают чужаки. У вас отнимают все и превращают в рабов. Так проходят десятилетия. Но вдруг находится один отчаянный человек, которому каким-то чудом удается сплотить вокруг себя людей и вдохновить их на сопротивление. Как, по-вашему, синьор Ганцо, можно ли осуждать его за то, что он отвоевал свободу своего народа?

– Но, насколько я знаю, проклят Руфал был совсем не за это.

– Да, согласно легендам, он повелел построить в Рантай-Толле храм в честь Проклятой – якобы, и подарившей ему силу. Как по мне, пусть бы понатыкал этих храмов по три штуки в каждом городе, если бы это и дальше помогало сохранять порядок, – Артанна с улыбкой встретила удивленный взгляд купца. – Как бы то ни было, Руфала помнят именно за инакомыслие и зверства. Причина, полагаю, кроется в том, что нынче в Ваг Ране почитают Хранителя, а это предполагает воинственное отношение к любому упоминанию обо всем, что было до принятия Пути. Меня же эти религиозные дрязги не волнуют.

Переварив услышанное, Ганцо подавил отрыжку и жадно присосался к кубку.

– Крайне интересная позиция. Признаться, мне впервые довелось столкнуться со столь необычным взглядом на эту легенду, – купец жестом велел налить еще вина, и тощий Энцо тотчас очутился подле него с кувшином. – Скажите, Артанна, вы верите, что Руфал в действительности получил силу от самой Проклятой Арзимат?

– Я не верю в богов, синьор. Ни в хороших, ни в плохих, ни в проклятых. Думаю, что та великая сила, которая ему якобы досталась, не имела ничего общего с божественной сущностью.

– И кем же он тогда, по-вашему, был?

Вагранийка задумалась.

– Полагаю, очень могущественным колдуном, – наконец заключила она.

Гацонец вскинул кустистую бровь.

– Вот как?

– Это наиболее разумное объяснение. Мне кажется, что его сила просто долгое время спала и пробудилась лишь после того, как он испытал серьезное потрясение. В легендах говорится, что на глазах Руфала рунды вырезали всех его детей, и лишь после этого Арзимат, якобы, предложила ему, раненому и сломленному, сделку, – углубилась в размышления наемница. – Должно быть, эмоции, которые он испытал в тот момент, и стали толчком к выходу его силы. Кроме того, ничем иным я не могу оправдать столь значительную мощь, сосредоточенную в руках одного человека. Ведь, согласно легенде, он сдвинул горы, отрезавшие Ваг Ран от Рундкара, всего за одну ночь. Впрочем, история знает о деяниях великих колдунов еще со времен Древней империи – на эту тему написано множество трактатов, и последствия их свершений дошли даже до нас. Правда, лежат они в руинах. В такое объяснение я готова поверить, поскольку колдуны, хоть и редко, но все же рождаются среди людей. Но боги… Высшие сущности, обитающие одновременно повсеместно и нигде, обладающие силой, способной в одночасье решить судьбу целого материка… Нет, синьор Ганцо, это уже чересчур.

Купец взмахнул рукой, приказывая убрать птицу и принести сладости. Артанна подумала, что смогла несколько отбить у его аппетит.

– Я начинаю понимать, почему вы выбрали эту профессию, – проследив за ловкими движениями слуг, сказал гацонец. – Вас явно привело к этому излишнее свободомыслие. Ведь не жажда наживы, в самом-то деле?

– Увы, на корабли женщин не берут, – усмехнулась вагранийка. – В пираты податься не вышло. Пришлось искать занятие на суше.

– Ваше стремление давать логичное объяснение непостижимым вещам вызывает уважение, – продолжил купец. – Мне, не буду лукавить, было приятно встретить столь критично настроенный ум. И потому я хочу дать вам совет, Артанна.

Наемница выпрямилась, пытаясь размять затекшую спину.

– Слушаю, – хрипло сказала она.

– Вы – не человек империи и не найдете себе места в землях, где сильна церковь: слишком широкие взгляды, чрезмерное упрямство, пытливый ум… К тому же еще женщина, ведущая жизнь мужчины, что необычно для этих мест, – Сефино Ганцо окинул Сотницу задумчивым взглядом и тяжело вздохнул. – Все мы ходим вокруг плахи, но вы, Артанна, буквально на ней пляшете. И потому рискуете оказаться либо на костре за ересь, либо на виселице за дерзость, которой правители не терпят.

– Ни один владыка не согласится терпеть дерзости от своих слуг, – наемница улыбнулась, но глаза ее оставались холодными. – Впрочем, у меня еще есть вполне реальная перспектива принять смерть через отсечение головы за предательство. Хотя, вы правы, виселица гораздо вероятнее.

Взгляд купца помрачнел, и вагранийка поняла, что гацонец не шутил.

– Поверьте, за свою карьеру я насмотрелся на разные вещи. Судя по тому, что мне удалось вытянуть из этого хитреца-эрцканцлера, вы играете с огнем. И если вам удастся вернуться из Ваг Рана живой, умоляю, подумайте о том, чтобы покинуть Хайлигланд. В мире есть места, где вы еще сможете прожить хорошую жизнь: Энния, Таргос, южные острова… А у меня есть связи, которые могут быть вам полезны.

– Благодарю за совет, синьор, – Артанна резко поднялась на ноги, давая понять, что разговор окончен. – Но караван должен двинуться дальше, если мы хотим войти в Луброк еще сегодня. Давайте отложим нашу беседу до более подходящего момента.

– Обещайте, что подумаете над моими словами, – купец не отводил глаз от вагранийки, вызвав у нее недоумение внезапным беспокойством за ее судьбу.

– Непременно, – ответила Артанна и откинула полог. – Благодарю за ужин.

2.3 Миссолен

«Встреча с Ладарием в его официальной резиденции? Что-то новенькое. Неужели у Коллегии закончились тайные квартиры?»

Демос ковылял по скользкому полу дворца Великого наставника. Темные мраморные плиты стен были отполированы до зеркального блеска, и канцлер мог с легкостью рассмотреть в них свое отражение: всклокоченные, отросшие ниже плеч темные волосы, ошалевшие от торопливого подъема по множеству лестниц глаза, болезненная бледность, подчеркивавшая бугристые шрамы на лице.

«Экий я заморыш. Одевшись в рубище, буду напоминать бродягу-погорельца. Кажется, пора пригласить цирюльника, чтобы не пугать мою невесту раньше времени. Но едва ли это поможет – разве что он пришьет мне новую физиономию».

Эклузумский дворец впечатлял. Казалось, что каждый новый Великий наставник преследовал цель непременно затмить труды предшественников по части украшения этого места.

«Ладарий явно не щадил казны. Интересно, в какую сумму ему обошелся знаменитый Гранатовый кабинет? Чудо света – так о нем, кажется, говорят редкие счастливцы, увидевшие легендарную комнату воочию. Что ж, наконец-то я получил возможность приобщиться к прекрасному».

Неизменно молчаливый брат Ласий шел впереди, петляя, резко сворачивая то направо, то налево. На гладкой, словно яйцо, лысине старшего дознавателя Коллегии весело плясали солнечные блики. Ласий и Демос преодолели уже три крутых подъема, обогнули множество углов, пересекли череду залов, но путешествие все не заканчивалось.

Наконец, старший дознаватель свернул в широкий коридор, плавно перетекавший в вытянутый зал без окон. Помещение освещалось десятками ветвистых подсвечников, стилизованных под деревья высотой в человеческий рост. Стены скрывались за шкафами, хранившими сотни фолиантов. Но внимание канцлера привлекли не книги, а полки, занятые множеством шкатулок и ящиков разной величины – резных, костяных, деревянных, каменных. Одни были изысканно украшены самоцветами и редкими породами дерева, иные, наоборот, казались древними и грубыми.

– Что это? – спросил Демос, кивнув на один из таких шкафов.

– Реликвии, – не удостоив канцлера взглядом, отозвался монах.

«Наверняка какие-нибудь высохшие конечности первых последователей Пути, истлевшие деревянные четки, почерневшие от времени символы веры. Бесполезный хлам баснословной ценности».

Брат Ласий остановился перед крутой лестницей, по циничной задумке неизвестного архитектора не оборудованной перилами. Канцлер насчитал около пяти десятков стесанных ступенек. У подножия дежурили караульные из Ордена.

– Прошу, лорд Демос, – тихо сказал монах, задрав голову вверх и глядя на массивную дверь, – Его Святейшество ждет.

Деватон крепче ухватился за трость и принялся карабкаться по лестнице. Забравшись на самый верх, он, не обременяя себя правилами приличия, без стука потянул золоченое кольцо. Дверь легко поддалась. Войдя в кабинет, Демос обомлел.

«Провалиться мне на месте, если я видел что-либо прекраснее этого».

Гранатовый кабинет восхищал элегантностью. Строгие линии колонн и прямоугольных оконных рам составляли единый ансамбль, не отвлекая взгляд от инкрустированного несколькими оттенками красного мрамора пола. Мозаичные гранатовые панно – по одному на каждой из боковых стен – гармонично перекликались с полом, заставляя всматриваться в узоры, искать новые детали, восхищаться этим произведением искусства снова и снова. Кабинет не изобиловал мебелью: главным акцентом служил изысканный письменный стол из красного дерева. Извивающиеся, точно лоза, подсвечники были украшены золочеными листьями и гроздьями винограда, мастерски выполненными из драгоценных камней. Возле стола манили мягкостью два обитых темно-красным бархатом кресла, одно из которых, положив руки на подлокотники, занимал Великий наставник. Другой мебели в Гранатовом кабинете не предполагалось.

«Ладарий несколько портит интерьер».

– Вижу, вам пришлась по душе моя фантазия на вагранийский манер, – улыбнулся Великий наставник, поднимаясь навстречу Демосу.

Канцлер с трудом опустился на колени и поцеловал серебряный диск церковника.

– Присаживайтесь, ваша светлость, – Ладарий с улыбкой указал на свободное кресло по другую сторону стола. Оскал Великого наставника, однако, излучал тепла не больше, чем горный ручей.

– Чем я обязан сегодняшнему приглашению? – перешел к делу Демос. – Признаюсь, оно застало меня врасплох. Настолько, что пришлось срочно покинуть заседание Малого совета.

Взгляд Ладария похолодел еще сильнее.

– Точно так же меня застала врасплох ваша помолвка.

«Ах, вот оно что!»

– Не думал, что у вас есть причины не одобрять этот союз.

Великий наставник сверкнул глазами.

– Вы не просили моего благословения.

– Насколько мне известно, благословение Великого наставника требуется лишь в том случае, когда будущие супруги являются родственниками, – глядя церковнику прямо в глаза, ответил Демос. – Или же в случае, когда женится сам император. Поскольку я таковым не являюсь, а леди Виттория не приходится мне родней, ваша реакция кажется, по меньшей мере, неуместной.

«Интересно, можно ли наговорить дерзостей Великому наставнику и остаться в живых? Вот и проверим».

– После отлучения от церкви Грегора Волдхарда вы остались основным претендентом на трон. А это налагает определенные ограничения.

Демос изобразил удивление:

– О, так где же об этом сказано? Кто-то делал заявления о моем новом статусе? Готовится коронация?

– Все и так прекрасно это осознают.

Канцлер расслабленно откинулся на мягкую спинку кресла.

– Нет, ваше святейшество, – блаженно вздохнув, сказал он. – До тех пор, пока Эклузум или Малый совет не сделали соответствующего заявления, подобные догадки ничего не стоят.

– Так вы пытаетесь заставить меня объявить вас новым императором?

– Если вы сами сказали, что я остался единственным кандидатом, то отчего же медлите?

Церковник возмутился:

– Во имя всего святого, Демос! – повысил голос он. – Дайте империи перевести дух! Ведь только что имперские земли сотрясла новость о предательстве Волдхарда и его женщины!

Деватон равнодушно пожал плечами.

– Погибшей женщины, а убийстве которой Грегор Волдхард отчего-то обвиняет меня, – уточнил он. – Но мы отвлеклись. Рано или поздно вам придется объявить преемника. Я не рвусь надевать тиару, однако стану императором, если у меня не будет иного выхода. И все же до тех пор, пока мое имя не прозвучало в указе о преемственности, я считаю себя вправе распоряжаться собственной жизнью самостоятельно.

– Но почему Виттория?

– А почему вас это удивляет? – резко спросил Демос.

– Вы могли выбрать одну из дочерей Серхата или Брайса Аллантайна. Быть может, даже одну из принцесс Таргоса!

«Благодарю, избавьте. Меня уже тошнит от Таргоса».

– И все же, – Деватон хрустнул пальцами, – Виттория Аро.

Ладарий театрально закатил глаза к потолку.

– Святые угодники! Почему?

– Она симпатичная! По ряду причин, разумеется. Дочь правителя Гацоны, – Демос загнул первый палец. – К ней прилагается баснословное приданое, – второй палец. – Достигнуты договоренности о взаимопомощи Бельтерианского и Гацонского банков, – третий палец. – Утверждены взаимные льготы на ведение торговли для гильдий, – четвертый палец. – В перспективе – укрепление флота, – загнул пятый палец Демос и показал Ладарию кулак. – И я еще не сказал о самом главном.

Ладарий подался вперед, не сводя глаз с канцлера.

– Нейтралитет Гацоны на случай, если Грегору Волдхарду вздумается направить копья на Миссолен, – улыбнулся Демос и потряс вторым кулаком.

– Он не дурак, – скривился Великий наставник. – Вряд ли ваш кузен решится на подобное.

– Возможно, и не дурак. Но герцог зол на Эклузум, а меня и вовсе обвиняет во всех смертных грехах. Важнее то, что сестра лорда Грегора Рейнхильда помолвлена с Умбердо Гацонским. Полагаю, мой кузен захочет извлечь выгоду из этого союза. Кто знает, чего он может потребовать от наших западных друзей? Флот? Ссуду? Армию?

– Вы параноик, Демос.

– Я – канцлер империи, – отрезал Деватон. – Паранойя – единственная причина того, что я все еще жив. Вы понимаете, что это не просто брак представителей двух влиятельных Домов? Это союз не Деватонов, но всей империи с Гацоной. Я хорошо знаю Энриге – он не будет разрываться между двумя детьми и их супругами. Его величество просто выйдет из игры, чего я и добиваюсь.

– Но и вы не получите ничего, – заключил Ладарий.

– Это совсем другое «ничего», – Демос кивнул на все еще сжатую в кулак ладонь. – Торговые связи – вот что мы получим. А это деньги. Блестящее манящее золото. Странно, что мое решение вызвало у вас вопросы.

– Ваше самодурство вызвало у меня вопросы! – взвизгнул Ладарий. – Как вы могли принять столь серьезное решение, не спросив разрешения у Великого наставника?

«Что-что, простите? Ты за кого меня держишь, чертов кукловод?»

Демос медленно поднял голову и, не мигая, уставился церковнику прямо в глаза.

– С каких пор канцлер империи должен спрашивать разрешение у Великого наставника в делах, не касающихся церкви? – вкрадчиво спросил Деватон.

Великий наставник смерил его ледяным взглядом, капризно поджал губы и замолчал.

«Усилю-ка я охрану. На всякий случай».

– Ладно, лорд Демос. Сделанного не воротишь, – вздохнул Ладарий и наполнил украшенную россыпью гранатов чашу густым темным вином. – К тому же, приглашая вас сюда, я хотел обсудить совершенно иной вопрос.

«А это мы, значит, так мило беседуем, да? “Его душнейшество” меня убивает».

– Я слушаю, – сухо ответил канцлер.

«А чашу гостю? Ладарий что, учился этикету у свинопасов?»

Сделав пару маленьких глотков, Ладарий водрузил кубок на стол и потянулся к толстой папке. Перебрав несколько листов бумаги, он вытащил один и положил перед собой.

– Помните, на суде леди Адаль упомянула некого брата Аристида?

– Разумеется.

«Чем несказанно тебя удивила. Меня очень впечатлил тот спектакль».

– Вы знаете, кто этот человек?

«Монах, преследуемый за желание сделать религию ближе к людям. Полиглот, умудрившийся перевести Священную книгу на несколько языков. Обвинен в ереси и отлучен от церкви за инакомыслие. И он такой не один: еретических ячеек много. Взять того же брата Альбумуса – аскета и поборника праведности, врага искусств и музыки».

– Понятия не имею, ваше святейшество.

– Не удивительно, что вы не слышали об Аристиде, – задумчиво кивнул Ладарий. – Эклузум… старается умалчивать о деяниях этого человека.

Демос изобразил интерес и для пущей правдоподобности нетерпеливо поерзал в кресле.

– Что же он наделал?

– Еще будучи преподавателем университета, Аристид начал подвергать сомнению фундаментальные основы нашей веры. В частности, он утверждал, что наставник – не обязательный посредник для общения человека с богом.

«А с ним нужно общаться?»

– Дерзкое заявление, – покачал головой Демос.

– Дальше – хуже, – продолжал Ладарий. – Со временем брат Аристид создал целый перечень устаревших, как он утверждал, догматов. Он публично выступал, призывая наставников отказаться от проведения ритуалов и таинств, а затем и вовсе стал утверждать, что Священная книга должна изучаться чернью, для чего начал переводить ее на другие языки.

«Вполне разумный подход. Этот брат Аристид мне уже нравится. Если бы я сохранял веру в Хранителя, то думал бы в том же направлении».

– Действительно, скандальное поведение, – выгнул бровь Демос и перешел на громкий шепот. – Похоже на ересь!

Ладарий нервно забарабанил пальцами по столу.

– Ересь и есть. Ему предлагали отречься от своих убеждений, но Аристид отказался. Тогда Эклузум был вынужден отлучить его от церкви. Ему вынесли смертный приговор, однако мятежник умудрился сбежать на юг. В Эннии церковь не имеет должного влияния, поэтому через некоторое время след монаха потерялся. Прошли годы, и внезапно на суде выясняется, что этот брат Аристид спокойно разгуливает по Эллисдорскому замку!

«Что вполне объясняет странное поведение моего кузена. Если, конечно, это именно тот монах».

– Полагаете, он дурно влияет на лорда Грегора?

– Как же иначе? – искренне удивился Ладарий. – Волдхарды всегда слыли праведниками. Образцовое служение Хранителю многими поколениями! Даже сам лорд Грегор поначалу показался мне человеком, преисполненным благочестия. Но, Демос, заметьте: после возвращения домой, где как раз гостил брат Аристид, он переменился. Полагаю, герцог перестал отвечать на мои письма, поддавшись влиянию этого еретика. Кто знает, что он ему нашептывает прямо сейчас?

Демоса забавлял испуг, притаившийся в глазах церковника.

– Вы так страшитесь одного монаха? – с недоверием спросил он.

– Вы не представляете, на что он способен! За ним могут пойти тысячи.

«Да ты боишься! Хранитель милосердный, как же приятно! А ведь идеи этого Аристида действительно здравые. Стоит черни хорошенько это уяснить, и твоя власть рухнет».

– И вы считаете, что корень наших проблем с Хайлигландом произрастает из деяний этого человека?

Ладарий кивнул.

– Других причин я не вижу. Более того, Грегор Волдхард дорожит им, – церковник выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда свиток и швырнул его Демосу. – Смотрите сами. Я написал это письмо, предлагая герцогу прощение и возвращение в лоно церкви в обмен на выдачу брата Аристида Эклузуму.

Канцлер развернул свиток и быстро прочел короткий ответ.

«У моего кузена хотя бы есть мужество, чтобы послать зарвавшегося церковника подальше. Быть может, и мне стоит попытаться?»

– Вижу, ваши увещевания цели не достигли, – подавив довольную улыбку в уголках рта, заметил Демос.

– Именно. Вопрос с Волдхардом я решу – есть еще варианты. Но у меня есть просьба к вам лично.

– Какая же?

Ладарий подался вперед и понизил голос:

– Я осведомлен, что под вашим началом действует целая гильдия шпионов и убийц. Высококлассных – иного я от вас не ожидал.

«Как интересно».

– Шпионы? У меня? Вы за кого меня принимаете?

Церковник устало взглянул на гостя поверх чаши.

– Лорд Демос, право слово, не стоит. Вы знаете, я знаю, все знают…

– Я не держу шпионов! Мне оказывают услуги люди, искренне верные короне, – уточнил Демос.

– Ах, да… А эти ваши патриоты могут оказать услугу и мне? Верны ли они Хранителю?

– Зависит от того, чего вы хотите.

– Голову брата Аристида.

Демос положил локти на стол и с сомнением посмотрел на церковника:

– Почему бы вам не отправить за ней своих людей? Я тоже прекрасно осведомлен о мастерстве лазутчиков Ордена.

– Я не хочу впутывать в это Орден.

«А меня, значит, можно? Наместник бога на земле – просто фантастически двуличная скотина. Сколько еще дерьма я должен разгребать вместо тебя?»

Демос робко улыбнулся и развел руки в стороны:

– Прошу извинить, ваше святейшество, но гильдия, которую я спонсирую, не ведет дел с церковью. Пожалуй, это единственное ограничение, которое она строго соблюдает.

– Уговорите их передумать, – настаивал Ладарий. – Всего один раз.

«Пошел к черту».

С наигранным сожалением канцлер покинул мягкое кресло и крепче схватился за трость, распрямляя ноги в коленях.

– Это невозможно, – ответил он. – Боюсь, мы не сможем помочь.

Ладарий замолчал, взвешивая слова. Демос повернулся и медленно заковылял к выходу, бросив последний взгляд на великолепное мозаичное панно.

– Я завтра же объявлю вас следующим императором и назначу дату коронации, если вы согласитесь, – раздраженно выпалил Ладарий.

Канцлер обернулся.

– Увы, ваше святейшество. Это ничего не изменит. Моя гильдия не работает с церковниками. Никогда.

– Вы понимаете, что теряете, отказывая мне сейчас? – рявкнул Великий наставник, резко поднявшись на ноги и едва не уронив кресло.

Деватон обернулся.

– Разве я что-то теряю? – насмешливо улыбнулся он. – Вы сами сказали, что я остался единственным кандидатом на трон. Рано или поздно вам придется назвать мое имя. Мне некуда торопиться – наоборот, я рад проволочкам. У меня на носу свадьба – вы же понимаете, как много сил отнимает подготовка к подобным церемониям… Всего хорошего, ваше святейшество.

Оставив Великого наставника возмущенно глотать воздух, Демос вышел. Когда тяжелые створки захлопнулись с тихим щелчком, а золоченое кольцо-ручка мелодично звякнуло, Демос набрал в легкие побольше воздуха и, не удержавшись, хихикнул.

«Стоило того. Стоило того!»

2.4 Луброк

Луброк застрял в промежуточном состоянии между разросшейся деревней и небольшим городком, единственной ценностью которого была непосредственная близость к Тоннелю. Обитали здесь преимущественно хайлигландцы, хотя и вагранийская речь была слышна довольно часто: проводники искали клиентов на площадях, в крупных тавернах и возле заставы. Изредка встречались гацонцы и имперцы, следовавшие через Ваг Ран на ярмарки.

Восточной окраиной Луброк наползал на серые лесистые горы, а западной – развалился в сырой долине. Возле прохода к Тоннелю располагался пост хайлигландской охраны, а чуть поодаль – вагранийские укрепления. Хайлигландцы, не имея особых забот, следили за соседями, писали рапорты и скучали, поигрывая в ульпу на медяки да развлекаясь с размалеванными шлюхами. Служивые же из Ваг Рана, напротив, ежедневно с головой закапывались в путевые листы, разрешения на проход и книги учета.

Строгость пропуска через границу казалась феноменальной. Каждый караван подлежал описи, каждого купца обязывали заплатить пошлины на проход и право вести торговлю на территории Ваг Рана. Всякий человек в свите, будь то партнер или слуга, вельможа или колченогий босяк, был учтен, записан и досмотрен.

Все это заставляло Артанну нервничать. Разумеется, ее не узнали бы – для вагранийки выглядела она вполне заурядно. Шрамы наемница тщательно скрыла под одеждой, браслет – затолкала под перчатку, а волосы заплела в тугую косу и откинула назад, перевязав голову шарфом на эннийский манер. Впрочем, все внимание окружающих приковывала расфуфыренная повозка синьора Ганцо, а на наемников, как и рассчитывала Артанна, никто не заглядывался.