скачать книгу бесплатно
– Ты прав, Бермяшь. Нам ещё столько предстоит узнать. И мы будем первыми дрёмами-исследователями. И наконец, сможем составить свою собственную карту Чудолесья!
– Почему бы и нет. В конце концов, хорошая идея, – поддержал Бермяшь.
Не успели они допить свой чай, как вдруг послышался какой-то шорох со стороны реки. Друзья переглянулись, но не решились смотреть за камыши.
«Мало ли, может, это рыбы плещутся в воде?» – подумала Дрыхала.
Но шелест камыша лишь усилился. И теперь он был уже не в одном месте, а сразу в нескольких. На рыб это было не похоже. Дрёмы встали одновременно и сделали несколько шагов назад от воды. И не успели они опомниться, как с булькающими криками на них выбежало с десяток чёрных человечков с острыми и длинными копьями.
Они были роста чуть выше дрём, очень худые с вытянутыми головами, чёрные как смоль, вид их был нелепым и оттого ещё больше устрашающим. Каменные взгляды их выпученных рыбьих глаз впивались в испуганных дрём. Друзья что есть сил дали стрекача. Но не прошло и нескольких секунд, как они угодили в сети этих страшных существ. Тут же вокруг пойманной добычи собралось великое множество рыбоглазых человечков. Взявшись за сети, они стали тащить пленников к воде. Поначалу дрёмы кричали и пытались вырваться из силков, но всё тщетно. Как будто не слыша мольбы пленников, рыбоглазые человечки затащили их в камыши.
К удивлению дрём, они очутились в целом городе. Умело сплетённые жилища, больше походили на осиные ульи, со всех сторон висели на упругих стеблях камыша, между которыми были смонтированы бесконечные мостики и лестницы. Пленников бросили посредине городка на открытой площади. Со всех сторон собралось великое множество таких же рыбоглазых зевак. На одном из возвышений наподобие террасы показался один пожилой сгорбленный человечек, одетый в замысловатый наряд, похожий на свёрнутый листок. Он выпрямился и гордой походкой подошёл к краю террасы. Молча подняв руки и тут же добившись тишины, он жестом приказал освободить пленников, и несколько рыбоглазых человечков с копьями тут же распутали сети. Озираясь по сторонам, дрёмы ещё не могли прийти в себя от этого неожиданного приключения.
– Кто вы такие и чего ищете среди реки? – послышался с широкой террасы старческий, булькающий голос.
Сейчас уже дрёмы смогли разглядеть своих пленителей получше. Конечно же, это были водяники[7 - Водяные тарфии.] – народец уж слишком гордый и необщительный. Эти водные жители в основном походили на малонов – те же две руки, две ноги, но вот их выпученные рыбьи глаза и рыбьи же рты делали их вид странным и пугающим. В окрестностях Дремуша давно их не видели, но те, кто помнил старые времена, рассказывали про этих соседей, что они отличались необщительностью и скверными манерами, хотя и пользы от них было немало. Жили они у чистых вод, в густых зарослях камыша. Поселения свои располагали на суше, но вблизи водоёмов. Благодаря водяникам воды в реках, озёрах и везде, где они строили свои неприметные жилища, были чистыми и прозрачными.
Бермяшь сделал шаг вперёд и, ещё слегка трясясь то ли от страха, то ли от гнева, строго заявил:
– Вы не имеете никакого права так бесцеремонно обходиться с будущей хранительницей!
– Права свои мы знаем, это наш город. А что это будущая хранительница, про то мы не ведали. Чем докажете? – с хитрецой спросил старичок.
Дрыхала недолго думая достала из своей сумочки волшебную флейту и стала играть. Тут же музыка мягкой, нежной мелодией окутала город и всех в нём. Она была настолько пронзительной и светлой, что тут же всякое напряжение и подозрительность развеялись без следа. Дрыхала, доиграв мелодию, отложила флейту и уже хотела было представиться старику, но не успела и рта открыть, как услышала его резковатый голос:
– Ай да дудка! Не простая она у тебя, волшебная. Вижу, что волшебная. Магию волшебников-то я знаю и примечаю сразу. Но, насколько я помню, ею обладал некий Баруш, а вы явно не Баруш. Его бы я узнал, точно узнал!
– Да мы не Баруш, – выступив немного вперёд, с гордостью сказала Дрыхала. – Баруш – мой прадед, а я наследница этой волшебной флейты.
– Так-так, что же это получается, наследница, говоришь? – с недоверием стал разглядывать пленников старичок. – оно, может, и так, может, и наследница, раз играть на дудке умеешь…
– Флейте! – поправила Дрыхала.
– Что? …М-да пусть будет флейте, – согласился старичок, искоса глядя на хмурую Дрыхалу.
– Хорошо! Флейта – это аргумент весомый, и мне следует извиниться, что мы вас так вот неожиданно… хм… пригласили в свой дом.
– Что?! Пригласили?! – возмутился Бермяшь. – то, что неожиданно, я соглашусь, конечно, но это, по-вашему, приглашение в гости? Да как это вообще можно назвать приглашением? На нас напали, связали и приволокли сюда!
– Да будет вам сердится, – примирительно сказал старичок. – Ну погорячились мои ребятки, бывает. Давайте-ка так поступим…
Старик жестом предложил дрёмам подняться к нему на террасу. Встав между пленниками, старичок обратился к Дрыхале более уважительным тоном:
– Я полагаю, ты и есть будущая хранительница?
– Да сударь, меня зовут Дрыхала, дочь хранительницы Холёмы. – почтительно ответила юная дрёма.
Старичок повернулся к площади и обратился к жителям своего городка:
– Водяники, народ мой! Это настоящая наследница из народа сна, ну вы помните, с которым наши отцы и деды в древние времена имели доброе соседство и вели разные там дела. Так вот, давайте-ка их примем со всем нашим радушием!
Настроение в народе сразу радикально поменялось от подозрительно сурового к ликующе весёлому. Тут же вся толпа водяников радостно и продолжительно «забулькала». Дрыхала и Бермяшь переглянулись. От столь резкой перемены настроения местных обитателей они даже растерялись. Дрёмы замерли и боялись лишний раз пошевелиться, до конца не понимая, шутит старичок или всерьёз всё говорит.
Затем старичок повернулся к дрёмам, низко поклонился и продолжил:
– Вы простите нас, что не опознали сразу. Уж сколько лет мы не встречали тут дрём. И считали, что последним был Баруш, хранитель вот этой самой дудки.
– Флейты, – поправила Дрыхала.
– Да-да, я и говорю… фе-флейты.
Старик сделал жест рукой и что-то быстро буркнул подбежавшему к нему водянику. Затем обернулся к дрёмам и, нелепо широко улыбаясь, предложил:
– Мы сочтём за честь, если вы согласитесь разделить с нами скромную трапезу и стать нашими почётными гостями. Так я смогу загладить свою вину перед вами. Меня, кстати, зовут Олда, я староста этого города.
– Благодарим за вашу любезность, староста Олда. Я и мой друг Бермяшь с радостью принимаем ваше предложение, – коротко и уважительно ответила Дрыхала и дёрнула за рукав Бермяша.
– Что? Ну да, конечно, принимаем. – немного растерянно промямлил Бермяшь.
– Вот и ладненько, – заключил староста, довольно потирая ладони, и пригласил их в свою горницу.
Олда и его гости прошли в достаточно скромное и маленькое помещение. В нём было тесно и затхло. Там стоял большой стол с невиданными для дрём яствами, вид которых немного даже пугал и вызывал тошноту. Но что поделать? Приглашение было принято. В дальней стене тлел костёр в маленьком камине. Тепла он особо не давал, но некоторый уют пытался создавать. Дрёмы намётанным глазом определили, что разожгли его вот прямо недавно и похоже впервые за долгое время. Друзья расположились рядом с Олдой.
Водяники были весьма замкнутыми существами и не слишком гостеприимными. В основном они жили своей нехитрой жизнью. Водяники, как и дрёмы, были тарфиями, правда, водяными, а значит, обладали волшебством и играли свою роль в жизни Чудолесья. Приметить города водяников да и их самих было очень сложно, так как они искусно маскировались от постороннего взгляда. Когда не стало волшебников в Чудолесье, то и эти водяные тарфии фактически исчезли с виду. Потому, а также из-за скрытного образа жизни с радушием у водяников было очень уж туго.
Слова Олды не выходили из головы Дрыхалы. Она сгорала от нетерпеливого желания узнать всё то, что знают водяники о хранителе Баруше. Юную дрёму буквально распирало изнутри от любопытства. Бермяша, напротив, если и распирало, то это был желавший вырваться наружу их скромный обед. Запах рыбы и сырость не давали Бермяшу сосредоточиться на беседе. И, глядя на Дрыхалу, проявляющую настойчивое желание подзадержаться в гостях, он собирал всё своё мужество, чтобы высидеть в этом затхлом помещении до конца званого обеда. Бермяшь уселся рядом с подругой и расплылся в слегка глуповатой улыбке, отрешённо глядя на старосту.
– А что вы знаете о хранителе Баруше? Особенно о его последнем путешествии, – нерешительно начала Дрыхала.
– Баруш был славным дрёмой и обладал этой самой ду… м-м-м… флейтой. Последний раз он направлялся… куда-то вниз по течению. Говорил о важности его путешествия. При нём была, э-э-э… эта флейта… – Бесцеремонно чавкая, старик поедал стряпню со своей тарелки и продолжал: – О да! Он упоминал о том, что спешит к своему старинному другу, вроде где-то в южной стороне, и попросил о помощи меня, чтобы добраться туда по реке. Естественно, по старой дружбе я помог ему с лодкой. А дальше уже никто не слышал про смелого дрёму. Ох, и славные они были, те деньки! Нынче всё иначе. Сейчас нам приходится больше скрываться…
– От кого вам скрываться, староста Олда? – удивилась Дрыхала
– Да хватает от кого… – загадочно ответил старик.
– Вы говорите, что хорошо знали моего прадеда? Вы, значит, не один раз встречались с ним? – продолжала любопытствовать Дрыхала.
– Достаточно, разов эдак пять-шесть. Раньше-то мы жили чутка выше по течению реки. – покончив с трапезой, Олда отодвинул тарелку и посмотрел на гостей. – Ну а вам оно к чему знать? Куда путь-то держите?
– Мы в Надводье, – быстро проговорил Бермяшь.
– Хе-хе! В Надводье? Пешком-то? Хе-хе-хе! Смельчаки вы, ребятишки. – Поковыряв между зубов, он продолжил: – так и быть, дам вам свою самую лучшую лодку, в память о старой дружбе с Барушем, чтобы вам было полегче туда добраться. Всё! На том и порешили. – Не дожидаясь ответа, Олда встал из-за стола и подозвал одного из своих и что-то пробормотал ему. Затем с довольным лицом повернулся к гостям, хлопнул в ладоши, оглядел нетронутые тарелки дрём и сказал:
– Ну, раз пообедали, то пора и в путь вам!
Бермяшь облегчённо выдохнул. Обычно он любил ходить в гости и любил богатые застолья, и не торопился покидать их, но не в этот раз. Сейчас его просто тянуло на свежий воздух, подальше от этого места. Друзья поспешно вышли на улицу вслед за старостой. Тот шустро проводил их до причала и указал на большую неказистую лодку, коряво сплетённую из камыша.
– Вот она, красавица! Вам будет как раз в пору.
Вид лодки не внушал доверия, но манеры не позволили хорошо воспитанным дрёмам отказаться. Как только друзья залезли в лодку, Олда наклонился к воде, шепнул в неё что-то, провёл по глади рукой, резко встал и громко хлопнул над головой в ладоши. Не успели Бермяшь с Дрыхалой опомниться, как вода под лодкой закипела и вспенилась. А потом будто что-то приподняло лодку и быстро повело из маленькой бухточки вниз по течению, в сторону Надводья. Они еле успели прокричать слова благодарности и помахать руками, и лодочка стремительно помчалась по волнам, влекомая стаей рыб.
Городок с его обитателями через несколько секунд исчез в камышах, а свежий ветер приятно обдувал лица дрём. Тёплые солнечные лучи ласково согревали их. Бермяшь был доволен, что они наконец-то покинули городок водяников. Живыми, что немаловажно. Дрыхала тоже была счастлива, её лицо сияло от восторга. Хотя тайн оставалось ещё много и больше вопросов, чем ответов, но чутье подсказывало юной дрёме, что они на верном пути.
– Как же всё быстро произошло! – вспоминал Бермяшь.
– Да уж, это точно, – согласилась Дрыхала.
– Но с другой стороны, я даже рад этому. Хорошо, что водяники такие недалёкие и быстрые в перемене своего мнения. Если бы они рассусоливали с нами и целый день решали, что делать, а потом пытали нас на своём «званом обеде», то я точно бы не выдержал, – с облегчением рассуждал Бермяшь.
– Нам повезло, что он знал моего прадеда, а значит, мы на верном пути. Я считаю, это хорошее начало, – удовлетворённо отметила Дрыхала.
– Да, начало хорошее, – иронично согласился Бермяшь.
День незаметно клонился к вечеру. Солнце пряталось за высокие деревья, и уже последние его лучи оранжевым закатным заревом окрашивали небо. Внизу, у реки, стемнело и повеяло прохладой. Дрёмы, закутавшись в махровые одеяльца, прижались друг другу, чтобы согреться. В лесу, вдоль всего берега, стали появляться разноцветные светящиеся огоньки. Они пестрели подобно светлячкам, но, присмотревшись внимательней, можно было разглядеть крошечных ночных обитателей Чудолесья. Это были яркие человечки, похожие на растения и цветы. К тому же они были раза в два меньше дрём. Этот народец звался фитами[8 - Тарфии растений.]. Они занимались своими делами, не замечая вокруг никого. От их шапочек-фонариков всё вокруг становилось сказочно красивым.
Фиты больше относились к растительному миру тарфий. Их хорошо знали берегини, и только берегини могли понимать их язык. Фиты были очень трудолюбивыми, обитали под землёй и только по ночам выходили на поверхность. Они ухаживали за травами лесов. В их арсенале были уникальные рецепты приготовления чудесных зелий. Но выманить у них хоть один, даже самый незначительный рецепт было практически безнадёжным делом. Дрыхала и Бермяшь как заворожённые смотрели на всю эту красоту, так что даже позабыли о холоде. В своих краях они не встречали ни фитов, ни водяников. И потому для маленьких друзей это было потрясающее зрелище. Сейчас Бермяшь уже не сомневался в правильности своего выбора отправиться вместе с Дрыхалой в это путешествие. Он был доволен и спокоен.
Наступила ночь. Лес постепенно ожил новыми его обитателями. То там, то тут слышались угуканье филинов, чье-то чваканье и тихое пение немногочисленных ночных птиц.
– Здесь лес ночью другой, не находишь, Бермяшь?
– Точно, какой-то таинственный…
– Скоро и наша пора настанет. В деревне все соберутся у озера и начнут творить сны. Мне всегда нравилось это время. Особенно когда рассказывала их мама. – облокотившись о борт, вспоминала вслух Дрыхала.
– И мне нравилось. У хранительницы Холёмы это выходило особенно прекрасно и неповторимо.
Дрыхала достала из сумочки волшебную флейту и стала играть. Через мгновенье флейта запела волшебную песнь. Мелодия эхом распространилась по всему лесу, рисуя из серебристой пыльцы пречудные сюжеты. Залетая в норы и гнёзда, берлоги и дома лесных обитателей, она осыпала их серебряным дождём, умиротворяя и убаюкивая их. Дрыхала с удовольствием играла на своей флейте. Она несла важный для обитателей леса дар – добрые сны, в которых каждый чувствовал, как он становится лучше, милосердней и добрее. Маленькая, неказистая лодка неслась по течению к берегам Всевидящего острова. Два милых маленьких создания, спрятавшись от ночной прохлады в одеяла, плыли навстречу новым приключениям.
Сказ третий.
Верное решение
Тёплая глубокая ночь окутывала своим бархатным одеялом застывшие в темноте деревья, низко склонившиеся над зеркальной гладью реки. Мириады ярких звёзд отражались в ней, рождая чувство лёгкого и непринуждённого полёта. Лишь белая Дева-Луна нарушала эту безмятежность, забавляясь своим отражениям в водной ряби сотнями маленькими лунных зайчиков. Рыбы, несущие лодочку с маленькими дрёмами, менялись стая за стаей. Судёнышко монотонно раскачивалось, навевая сон своим юным пассажирам.
Эта чудная тёплая ночь не предвещала ничего дурного. Как вдруг в небе что-то большое и тёмное подобно чёрной тени закрыло луну. Послышались глухие хлопки огромных страшных крыльев. Всколыхнулась вода, лодку подняло над рекой и бросило обратно, крепко ударив о воду. Раздался треск и скрежет рангоута[9 - Ранго?ут (от нидерл. rondhout – «круглое дерево») – общее название устройств для постановки парусов]. Дрыхала и Бермяшь от неожиданности чуть не выпали из лодки. Вцепившись обеими руками в её борта, держались что есть сил. Не дав им опомниться, тень ещё раз вцепилась когтистыми лапами в хрупкую мачту кораблика, взмыла с ним в воздух и стала уносить его всё выше и выше, к тёмному звёздному небу.
Дрём охватил страх. Уже виднелись макушки высоких деревьев. Голова кружилась от высоты. Ветер задувал в глаза, выступали слезы, не давая отчётливо разглядеть огромное тёмное создание, несущее их полуразрушенное судёнышко. Луна пряталась за могучие крылья этого существа.
Но вот затрещала и надломилась в основании мачта, не выдержав силы давления мощных лап твари. Лодка закружилась в воздухе, полетела вниз и с треском рухнула в кусты, разбросав своих пассажиров в разные стороны. Дрёмы потеряли сознание.
С трудом придя в себя, Дрыхала приоткрыла глаза. На какое-то мгновение в них всё было темно, затем понемногу стали прорисовываться силуэты и слышаться какие-то голоса. Веки были настолько тяжелы, что тут же закрывались. Ещё не до конца очнувшись, она могла различить лишь фрагменты фраз:
«…аккуратней, аккуратней…», «…это тебе должно помочь, пей…», «… ещё немного, и всё будет хорошо…».
Как будто что-то её подняло и понесло. Дрыхала то приходила в себя, то опять отключалась.
И вот наконец, окончательно очнувшись, она ощутила что-то мягкое и приятное под собой.
«Кажется, перина?» – первое, что пришло на ум Дрыхале.
В воздухе отчётливо чувствовался запах дерева, мёда и чабреца с малиной. Дрыхала открыла наконец глаза и, к своему удивлению, увидела, что находится в просторной и светлой комнате. Она лежала на большой и добротно сложенной деревянной кровати с мягкой пуховой периной. У маленького окошка стоял деревянный стол, а на нём – пузатый чайничек, от которого, вероятно, и шёл приятный аромат. Рядом лежала тарелка, накрытая белой льняной салфеткой.
Дрыхала встала, подошла к столу и выглянула в оконце, пытаясь понять, где и в чьём доме она оказалась. И, главное, где Бермяшь?
За окном виднелся чей-то большой двор. Он был огорожен длинными жердями и весьма ухожен. Слева виднелся высокий амбар, а немного правее – массивные деревянные ворота. Во дворе никого не было. Дрыхала подняла салфетку и обнаружила под ней соты пчелиного мёда. Недолго думая, она налила из чайничка чай в деревянную кружку и, откусив свежего мёда, принялась за чаепитие. Не успела она завершить свой завтрак, как дверь комнаты открылась, и вошёл Бермяшь с полной охапкой свежей брусники.
– О, Дрыхала! Ты очнулась, как же я рад! – от неожиданности Бермяшь чуть не выронил ягоды на пол
– Бермяшь! А как я рада! – Дрыхала подбежала к нему и крепко обняла – Где мы? Что это за дом?
– А ты ничего не помнишь?
– Нет, а что я должна была помнить?
– Ты тут уже сутки лежишь. И, честно говоря, если бы не лесовики, то мне пришлось бы за тобой одному ухаживать. И, прошу заметить, в холодном лесу у реки. С меня хватило уже водяников…
– Лесовики? Это дом чуров[10 - Один из рода Чуди.]? – радостно и немного удивлённо перебила Дрыхала.
– Да, они самые, добрые весельчаки чуры, – облегчённо вздохнул Бермяшь. – Вот, поешь брусники, тебе нужны силы.
– Никогда не думала, что нам повезёт побывать в гостях лесовиков. А как хозяина-то звать?
– Здесь живёт семья Кипрея Травника. Старина Кипрей, его жена Полюшка и пятеро детей. Старшего Первоцветом зовут, а остальных вроде как Вьюнок, Горчак, Росторопша и дочка Душица.
– Какая большая семья! Бермяшь, я хочу скорей познакомиться с ними… И поблагодарить. Проводишь меня к ним?
– Конечно. Тётушка Поля так и говорила, что ты сегодня очнёшься.
Выйдя из комнаты, они очутились в просторной и светлой горнице. Тут пахло мёдом и гречихой. Посередине горницы стояла громадная печь, в которой томился аппетитный обед. Повсюду были развешены чурские обереги, и вся изба изнутри выглядела нарядной и светлой, каждая деталь со смыслом и каждая вещь на своём месте.
Дома чуры строили добротными, большими и просторными. Складывали их срубами, без единого гвоздя. Лесовики строились скуфами, соответственно, и обитали общинами. Скуф – это такая деревня, располагающаяся возле священного места. Как правило, такие места были отмечены дивиями и назывались «дивными местами». Несмотря на довольно большие размеры деревень, дома лесовиков все равно были ограждены специальными обережными столбами. Такие обереги делали чурские скуфы неприметными для непрошеных гостей. Но так было не всегда, этим уловкам научили их берендеи.
Лесовики вели свои торговые дела по всему Чудолесью. И Дремуш не был исключением. Туда они завозили свой товар – масло, мёд, ткани и кое-какие вещи для хозяйства. Но, как ни странно, Дрыхале никогда ещё не доводилось быть в гостях у самих чуров, а ведь они казались ей весьма интересным народом, много путешествующим и много повидавшим. И хоть ей никто не говорил, но она считала, что чуры хранили много тайн, которыми они не спешили делиться. И потому в своих мечтах Дрыхала желала разузнать побольше о жизни лесовиков и их секреты.
Входная дверь распахнулась, и в ней показался седовласый живенький мужичок, где-то головы на две выше дрём и заметно крупнее. Был он коренаст и крепок, с белой шелковистой бородой до пояса. На голове ушанка из валяной козьей шерсти, меховая жилетка поверх белой шелковой рубашки, которая была украшена вышитым красным орнаментом.
Он оббил о порог кожаные сапожки, снял шапку и зашёл в дом. Увидев дрём, тепло улыбнулся и низко поклонился.
– Здравы будьте. Как самочувствие? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вижу, что здоровы. Румянец проступил на лице. Это добро.
Добрый голос Кипрея сразу расположил к себе Дрыхалу. Дрёмы молча поклонились в ответ. Дрыхала уже собралась ответить, но в дверях показалась хозяйка. Выглядела она молодо, несмотря на серебристые седые локоны, которые аккуратно переплетались с чёрными как смоль волосами. За спиной виднелась толстая коса до пояса. Она была такая же коренастая, как и Кипрей. Плечи её покрывал узорчатый платок. На ней была пёстрая шёлковая рубашка, а поверх неё – зелёный фартук, также расшитый узорами. В руках она несла большую корзинку с сыром и кадку свежего молока. Поставив всё на стол и вытерев руки о фартук, быстро подошла и обняла Дрыхалу:
– Вот же молодец-то! Оправилась, милая. Щёчки румяные…
– Вот и я говорю, здорова! – вставил лесовик.
– Конечно, здорова, с чего ей не быть здоровой? Отваром-то отпоили, мёдом откормили. Ещё в баньке попарю, и совсем как новая будет. А пока я вот молочка вам свежего принесла. Поди, отродясь такого не пробовали? – Полюшка поцеловала Дрыхалу в лоб и подошла к столу налить молока.
