Пробуждение

На него смотрел гребень, тянувшийся к белым полям шапки. Логичный путь наверх. После того как он потратил больше одного дня, чтобы добраться сюда.

Он осмотрел ещё раз цирк. Здесь ничего не изменилось, наверно. Так же тихо, как всегда. Птицы, наверно, летали. Звери были. Жили ли здесь звери? Кому они помешали? Кому плохо от зверей?

Солнце набирало силу. Он сидел босой на камне, разложив для сушки носки и кроссовки. Основательно подмокшие на леднике. Гребень начинался в двадцати метрах от него, ледник внизу слепил незащищённые глаза, он отворачивался в сторону скал. Он видел перед собой некрутое нагромождение скал, закрывшее его от вершины и остальной части гребня. Вершина не казалась далеко. Всё вокруг излучало безмятежную тихую радость. Скалы, лёд, особенно солнце. Он чувствовал радость внутри себя. Он чувствовал себя очень хорошо и ждал, когда солнце согреет ноги, носки и кроссовки. Сильное горное солнце.

Сначала пришлось пробивать путь среди огромных камней, обходя их или переваливаясь через них. Его скалолазные навыки не требовались. Через час он очутился перед настоящими скалами. Не очень крутыми, но однородными. Он оглянулся назад – ледник всё так же слепил. Он повернулся к скалам.

Он не тратил время на размышления, куда идти. Впереди всегда оказывался один самый логичный путь наверх. До тех пор, пока не оказался перед первой крутой стенкой. Смущала не столько её крутизна, сколько высота. Он подошёл к широкому камину и начал подъём. Он давал себе слово не оглядываться назад. Как делал давным-давно, когда ему нужно было быть непременно впереди. Не оглядывайся. Только не оглядывайся.

Он оглянулся наверху стенки. Ледник далеко внизу. Ого! Я в самой гуще действия. Высоко, на крутом гребне, ведущем к вершине красивой большой горы. Временами он качал головой, пытаясь очнуться от сна. Здесь ли я на самом деле?

Он не подумал о консервном ноже. Помятая со всех сторон от ударов камнями, банка так и не поддалась. Он поранил руку, отложил банку и стал жевать молча галеты. Потом он съел оставшуюся шоколадку. Хотелось пить, но вода ещё не встретилась. Наверно, выше, ближе к снегу. Он чувствовал усталость. Усталость длинного, тяжёлого дня.

Во второй половине дня самым большим его желанием было найти воду. Неужели здесь не бывает воды? Как так может быть? Столько снега и льда вокруг. Наконец он наткнулся на глубокую расщелину с остатками грязного лежалого снега. Он вытащил груду снега и положил на гладкий камень. Полуденное солнце не спешило её расплавлять. Он положил в рот кусок снега, предварительно очистив от грязи и мелких камней. На зубах захрустело. До захода оставалось несколько часов. Он вдруг понял, что уже много времени. Он не имел представления о том, где находится. Давно уже пора показаться шапке. Где она? Он уже очень высоко. В какую сторону самый короткий путь к воде? Наверх.

Он поднялся к шапке при свете убывающей луны. Наступала тихая ночь. Ни звука, ни ветерка, только шум его шагов. Он присел на камень. Становилось холодно. Он не чувствовал ни голода, ни жажды. Только усталость. Он не был уверен. Подниматься на ноги не хотелось. Никакой воды вокруг.

Он поставил ногу на подмёрзший снег шапки, сделал шаг и поставил вторую ногу. Ноги проскользнули, он упал. Не подняться. Он опять сел на камень. Что теперь? Какая панорама. Какая яркая луна. Никогда не видел такой. Он поднялся выше всего в округе. Кроме вершины. Туда не добраться. Слишком скользко. Воды нигде нет. Как они здесь выживают? Приносят с собой. Хочется пить. Он вытащил из кармана открытый пакет и положил в рот несколько орехов. Воды. Без воды не идет. Красота-то какая. И спокойствие. Такое ничем не нарушить. Встать и закричать громко. Зачем? Кто-нибудь услышит. Что теперь? Вниз. Здесь замёрзну. Он повернул обратно.

Первая стенка озадачила его. Неужели я поднимался здесь? Он осмотрелся по сторонам. Где-то здесь. Где ещё. Стена казалась очень крутой. Её основание скрывалось в темноте. Высоко. Поэтому не нужно никогда оглядываться. Только вперёд. Он развернулся лицом к склону и начал спуск.

После первой стенки вскоре показалась следующая. У её основания он сел совершенно обессиленный. Не страшно, только совсем нет сил. Никакой силы в руках и пальцах. Что-то ещё осталось в ногах, но здесь необходимы крепкие руки и пальцы. Крепкие, как мои. Только им нужно отдохнуть. Устали. Замёрзну без движения. Он поднялся.

Вдруг он оказался рядом с гротом. Как я его раньше не заметил? Не здесь я шёл. Он поднялся к гроту и лёг на ровное дно. Через некоторое время он вытянулся во весь рост. В гроте было немного теплее. Или только казалось?

Он очнулся от холода. Пальцы ног ныли в промёрзших носках. Он подумал о том, чтобы снять кроссовки и растереть пальцы, но подняться не было сил. Примёрз к скале. Он безрезультатно попытался повернуться на бок. Примёрз.

Ну, что теперь? Дадите умереть? Это вам не шутки. Не всё вам. Шутники. Пришла моя очередь шутить. Я вам не пешка. Освободили. Что хочу, то и делаю. Очень холодно только. Устал, очень устал. Попить бы горячего кофе. Другого выбора у человека нет? Нельзя всё устроить по-другому? Или там, или здесь? Хрен вам. Оставьте меня в покое. Вы всё равно ничего не понимаете. Что нужно человеку. Сам разберусь. Замёрзну здесь.

Ему удалось повернуться на бок лицом к выходу. Совершенно темно. Ушла луна. Не примёрз. Есть ещё силы. Завтра пригреет солнце. Спущусь вниз. Нужно, чтобы руки отдохнули. Устали. Жаль, что не дошёл до верха. Дошёл бы в хороших ботинках. С шипами. Без них нельзя. Можно было бы попробовать на четвереньках. Нет, слишком скользко. Нет там простых маршрутов. Самая высокая гора в районе. Для серьёзных ребят. Дошёл бы. Совсем немного осталось.

Он пошевелил пальцами рук. В порядке. Не так уж холодно, просто ноги сырые. Нужно их растереть. Зачем? Ничего не нужно делать. Просто лежать. Завтра придёт солнце и всё согреет. Может, и меня успеет.

Не для меня это всё. Не для таких, как я. Для тех, кто хочет всего. Всё, на что положат свой глаз. Для таких всё устроено, не для меня. Где вы были, когда раздавали ненасытность? Почему мне не досталось? Бессмысленную, смешную ненасытность. Только на ней держится мир. Неужели я отказывался? А что я тогда понимал? Вы-то должны были знать. Что без неё незачем появляться на свет. Без бессмысленной, эгоистичной, неисчерпаемой ненасытности. Раздавят, затопчут и не дадут оглянуться. Нужно было и мне её дать, всучить, как я ни отказывался. Я умный, как самый глупый человек на земле. Нужно было всучить без вопросов. Вместо того чтобы шутить. Не надо со мной шутить. Я этого никогда не любил, даже когда делаю вид, что люблю. В гробу видал я ваши шутки. Теперь вот примёрзну здесь к скале.

Утро принесло тучи. Он открыл глаза и увидел, что падает снег. Через некоторое время он вытащил одеревеневшее тело из грота. Ветра почти не было, только несильный мокрый снег. Он осматривался по сторонам, пытаясь определить, в какую сторону идти.

Тело согрелось после первого крутого участка. Он чувствовал себе вполне хорошо. Прошла головная боль, а главное, ожили пальцы ног. Они ему нужны. Он уже не удивлялся крутизне скал, только разворачивался к ним лицом и включался в работу. Внизу снег перешёл в дождь, он быстро вымок до нитки. Останавливаться нельзя, только вперёд. Он воодушевился, когда наткнулся на небольшую лужу в выемке скалы и напился воды в первый раз за два дня.

Ледник приближался, но за каждым крутым участком он находил следующий. Он наткнулся на помятую банку консервов и посмотрел на неё с сожалением. Хотя бы маленький ножик. Он столкнул банку вниз и быстро потерял её среди снега и скал. Ещё очень высоко. Он продолжил путь.

В ущелье пришла темнота, а он всё продолжал преодолевать один участок за другим. Дождь закончился, одежда немного просохла, только тучи никуда не уходили. Или это уже ночь? Тогда где же звёзды, где моя луна? Ещё одну ночь здесь? Хочу в хижину. Там тепло, горячий чай и мясные консервы. Остались ли консервы? Целая коробка. Сколько дней уже прошло?

Он очнулся, лежа на чём-то очень жёстком. Больно давило в бок. Он попытался подвинуться или повернуться. Ничего не помогало. Он пытался раскрыть глаза, но ничего не видел. Где я? Правая рука нащупала поверхность скалы с мелкими камешками на ней. Упал? Почему так темно? Он чувствовал себя совершенно опустошённым и не способным ни на какие действия. Где я? С этим у меня всегда проблема. Где я? Где-то. На камнях. Упал, наверно. Почему ничего не видно? Глаза открыты? Где я? Где-то. Какая разница? Ничего не болит, в боку только неудобно. Эй, кто там рядом? Подвиньтесь, дайте немного места. Никто ничего не видит? Совсем голова поехала. Должно быть, ночь. К ночи дело шло. Где я?

Как глупо всё. Абсолютно глупо. Как ни старайся, всё только глупости. Приехал. Ничего не болит, ничего не беспокоит. Только не знаю, где я и что вокруг. Ничего нового.

Но это я сам решил. Не может быть, что решили за меня. Не может такого быть. Не имеет никакого смысла. Зачем? Кто знает? Им нельзя доверять. Этому шутнику нельзя доверять. Мог всё подстроить.

Сам. Только хотелось взойти наверх. И нужно было не останавливаться. На четвереньках. Ногтями и зубами. Больше ничего другого нет. Кроме свободы. Распорядился.

Может, я просто не знаю. А беспокойные ножки? Оставил их одних. Ничего не знаю. Нет, это за меня никто не решил. Это я решил сам. Какой глупый способ умереть. Глупее других? Любой из них глупый. Умирать глупо. Так же как и жить. Зачем? Кто это придумал? Тяжело умирать, когда не знаешь, где ты. Так и не узнав, где ты. Так умирать ещё глупее. Глупее не придумать.

Есть здесь кто-то? Никого нет. И меня тоже. Где я? Кто-то оторвал генералу голову. Может, я сам? А Алиса? Я не был пьяный.

Пускай. Теперь всё равно. Здесь им меня не достать. Я где-то, где меня уже никто не найдёт. Только бы не давило в бок.

*

Нашли. Он смотрел на висевшую на гвозде пуховую куртку. Пасмурный день. Постепенно приходило ощущение тела. Заболело в боку. Он попытался повернуться, в боку неприятно отдалось.

Не приснилось. На стуле рядом с ним стояла кружка. Есть в ней что-нибудь? Хочется пить. Нет, хотелось пить. Очень хотелось пить. А сейчас не хочется. Сколько я здесь пролежал? Теперь не узнать. Не дадут. Попробовать встать? Зачем?

Так же болело в боку. Упал, наверняка упал. Полный покой, повторял доктор. Нужен полный покой, незачем вставать. Да, так же болело. Мама плакала. Всё досталось брату. Больного не трогали. Ему здорово досталось тогда. Как только дотащил меня домой. Один дотащил. Это он может. Упрётся как баран. Я был без сознания. Всё досталось ему. Напоминал. А может, и не досталось, может, наврал. Когда я очнулся, всё уже утихло. Только мама иногда плакала. Покой, теперь полный покой.

Опять дотащил? По этим тропам намного труднее. Он может. Упрямый. Что там в кружке? Если вода, то это он. Всё равно. Я решил сам. Никто за меня не решил. Даже если и дотащили. Это его обязанность. Ничего с ним не станется. Он крепкий. Никто меня не тащил. Никого нет. Никто за меня ничего не решил.

В следующее пробуждение было совсем темно. Но он помнил, где находится. На лежаке под вонючими одеялами. Мочевой пузырь заявлял о себе, он заснул с мыслью, что нужно встать и выйти на улицу.

*

Два дня уже прошло. Если не считать дней, которые провалялся в полудрёме. Тех уже не сосчитать. Плохая привычка. Почему не носить часы? Знаешь когда и где. Зачем? Всё равно не знаешь когда и где.

Он уже был вполне на ногах. Ходил, прихрамывая, но твёрдо. Силы вернулись. Спасибо консервам. Опухоль на ноге уменьшилась. Пора вниз. Как там мои девочки? Проверили их опять без меня, гады. Этого они не могут пропустить. Ничего отмоем, будут как новенькие. Хорошо, что силиконовые.

Вершина светилась в окне. Но уже не манила. Знаем. Много скал, холодно и нет воды. И ботинки нужны с шипами. Забрался бы. Ничего там нет. Консервов нет, воды. И холодно. Завтра пойду вниз. Может, сегодня? Нет, уже поздно. Быстро не получится. Почти целый день шёл.

Он обжился в хижине. Тепло, есть еда, есть вода. Только кофе нет. Как же я буду без кофе? Нужно узнать, портится ли оно. Как узнать? По дате на упаковке? Что они знают? В библиотеке порыться. Ну узнаю, что портится, что тогда? Всё на свете портится рано или поздно. На мою жизнь бы хватило. Знаешь, сколько будешь жить? Вечно.

Непогода ушла. Он провалялся оба дня, выходя иногда на небольшую веранду. На горное солнце. Что-то в нём есть. Не такое, как внизу.

Горы понравились. Вернуться сюда ещё раз. С подходящими ботинками, одеждой, рюкзаком, фляжкой с водой. Взойти наверх. Страшно будет, второй раз будет страшно. Всё. Доказал.

Кому доказал? Никого нет. Себе. Нечего доказывать. Сам добрался. Куртка на гвозде? Просто не помню. Никого здесь нет. Никого мне здесь не надо. Даже беспокойные ножки. Оставил их одних. Выросли, с гладкими коленками и недоверчивой поступью. Нет никого. Только силиконовая Алиса. Сам спасся. Не помню просто. Смутно. Тропу в лунном свете. Стул подвинул.

С веранды открывался замечательный горный вид. Под заботливым солнцем и лёгким прохладным ветерком. Почему не жить здесь? Хотя бы летом. Далеко таскать. Вертолёт найти, вон площадка. Осла или лошадь. Кому мешали животные?

Для чего жить? Ничего не изменилось. Для чего жил. Просыпался утром, мылся, пил кофе. Ни для чего. Хочется. Иногда да, иногда нет. Пока хочется. Накапливается. С годами всё чаще нет. Всё равно хочется, только радость исчезает. Мало-помалу. О счастье мечтается. Когда исчезает в никуда радость. Нет его, не бывает. Выдумки усталых людей. Свобода и радость. Беспричинные. Потеряешь – тогда всё. Конец жизни. Только вопросы без ответов.

Чтобы выпить утром кофе. Пробежаться на закате в парке. Солнце увидеть. Запах свежеобнажённого женского тела. Есть в мире интересные вещи. Алиса есть. Спущусь вниз и трахну. Для этого её создали. Шутник наверху. И там никого нет. Только я есть. В долгом, бесконечном сне. Не хочу просыпаться. Я-то знаю, что там меня ждёт. Там я уже был. Не стоит просыпаться. Начну здесь сначала. Спущусь вниз и трахну Алису. Мой мир, построю его как хочу. Я могу. Могу. Не нужно со мной шутить. Я вам не пешка. Лишили свободы. А что взамен? Беспокойные ножки? Где они? Нет их уже нигде. Никто не учил. Как знать? Оставил их одних. Не навсегда же. Да? Одна секунда – вечность. Когда тебя оставляют одну. Не выбраться из этой секунды.

Хорошо. Воздух какой. Спущусь вниз и первым делом трахну Алису. Положу на спину, раздвину ноги и возьмусь за грудь. Молодцы. Хорошо придумали. Потому что всё просто. Без сложностей. Две руки, две ноги, туловище, голова и дырочка между ног. Просто, без сложностей.

Может, они и раздавали. Только я постеснялся, умный был? Брат за двоих работал, а мне можно было поглядывать на него свысока. Нет, не может быть, что поровну. «Я на целых пять минут тебя старше. Когда ты только высунул голову, я уже проверял руками сиськи акушерки. Ты пацан по сравнению со мной». Нет, не поровну. Но и мне досталось. Только очень немного.

Поедем на запад. Пока не упрёмся в океан. А там посмотрим. Океан живой. Земля тоже живая. Посмотри вокруг. Крутится, как будто так нужно. Без всякой цели. Меня не обманешь. Я сам такой. Никакой цели у тебя нет. Спешишь. Выпадешь где-нибудь дождём. Или испаришься на солнце. И опять в тучу. Важная какая. Меня не обманешь. Я тоже делаю это каждый день. Всё. Никакого притворства. Нет никакой цели. Не может её быть. Только эта минута и та, которая за ней последует. Если повезёт. Может, и не последовать. Когда-нибудь она не последует. Следующая минута. Никакого обмана. Никакого притворства. Спущусь вниз, трахну Алису, выпью кофе и поеду на запад. Без цели намного легче. Несравненно. Только без неё и легко. От неё все проблемы, неизвестность. Для чего жить? Чтобы выпить утром кофе, трахнуть Алису и увидеть заход. Мало? Понапридумали. Сложнее нельзя. Прогресс. Понастроили, понапридумали, расплодились. Беспокойные ножки. Только нужно быть всегда рядом с ними. Даже когда пьёшь кофе, трахаешь Алису и наблюдаешь восход. Напридумали. Сложнее нельзя.

На пол веранды легла холодная горная тень. Заявил о себе прохладный горный ветер. Что у нас сегодня на ужин? Мясные консервы? Эх, бутылка моя внизу. Завтра. Спущусь, трахну Алису, а потом ужин и коньяк. И кофе.

*

Он отдыхал на камне после долгого и тяжёлого спуска и разглядывал обломки моста. Левая нога болела, он очень устал и сидел удивлённый и разочарованный.

Отсутствие моста обнаружилось, разумеется, сразу же по прибытии на берег. Только обломки на каждой из сторон. Картина чрезвычайно его огорчила. Раздумывая о неожиданном препятствии, он вдруг заметил, что дорога на другом берегу вся покрыта грязью, ветками деревьев и кустов. Затем пришла мысль, что на дороге стоял его автодом. Тогда он присел на камень.

Все постройки лагеря стояли нетронутые на крутом склоне ущелья на безопасном расстоянии от реки. Строители наверняка знали о такой опасности. В путеводителе тоже об этом, кажется, упоминается. Теперь уже поздно. На том берегу есть удобная постель и продукты. Нужно только туда как-нибудь добраться.

Отдохнув, он спустился немного вниз, надеясь увидеть свой автодом. Ничего, кроме обломков и грязи. Он оставил эту затею. Так или иначе, сначала нужно перебраться на другую сторону.

Придётся опять идти вверх. Он старался вспомнить, как далеко до первого притока и какая там сила реки. Не помню. Тропа большей частью проходит в стороне от реки. Он ещё раз оглянулся. Еда и удобства на другом берегу. На этом берегу только хижина у ледника. Дурак. Пожил бы в ней ещё несколько дней, подлечил ногу. Нога болит. Торопился.

Он не был уверен, что не придётся подниматься опять так же высоко, чтобы перейти через речку. Она довольно бурная. Неужели придётся подниматься к леднику? Поторопился. Делать нечего.

Вскоре он остановился на ночлег в полуразрушенной хижине, на которую наткнулся чуть-чуть выше лагеря. Темнело, подъём вдоль реки оказался несравненно тяжелее, чем по тропе, он быстро отчаялся и обрадовался неожиданному относительному комфорту. Усталый и голодный, он лёг на полу под сохранившейся частью крыши. Громыхала река, сквозь дыры в крыше виднелись звёзды, становилось холодно. Усталость в конце концов одолела его.

Утром он решил вернуться на тропу и подняться к первой тихой долинке, где мыл ноги. Это было ближайшее место, где он знал наверняка, что сможет перебраться на другую сторону. Продвижение по берегу оказалось невозможным, он промёрз за ночь и хотел уйти подальше от шума реки к солнцу, которое ожидалось не скоро в узких теснинах. На тропе нога перестала болеть, он поднимался довольно быстро, подгоняемый голодом.

Ему повезло: на другой стороне реки была большая тропа, которая перешла затем в дорогу. Перейти через речку удалось намного ниже долинки, как только с тропы открылось подходящее место. Переход не доставил проблем, но, как оказалось, он принимал за основное русло один из больших притоков. Преодолев его, он затем перешёл через основное русло, до прибытия свежей воды с ледника. Он осторожно ступал между скользкими камнями, не обращая внимания на ледяную воду. Он был голодный и злой. Именно в этом состоянии он наконец добрался в середине дня до склада в лагере, где нашёл в избытке свои любимые мясные консервы и галеты. Ещё обнаружился спирт, газовая горелка и кофе. Вскоре после этого, сытый и напоенный, он заснул на полу склада на горе спальных мешков. В последней перед забытьём мысли он согласился, что гор с него достаточно.

*

Автодом стоял на колёсах, заваленный с одного бока ветками, камнями и ещё каким-то мусором. Сквозь разбитое переднее стекло виделось пустое пассажирское сиденье. Машину протащило около двухсот метров по идущей вдоль берега дороге. По-видимому, перевернуло несколько раз, пока не ударило о большой валун, возле которого автодом задержался. Крышу и передок сильно помяло. Во время одного из переворотов Алису, наверно, выбросило наружу. Девочки, конечно, внутри. Он ещё не заглядывал. Просто туда не забраться. Разве что через разбитое окно.

Он был занят поиском Алисы. Лихорадочным поиском до самого вечера. Поиск прервался на полчаса для перекуса и закончился в темноте. После этого он расположился у костра неподалеку от автодома, на не тронутом водой месте, и ужинал принесённой с собой едой. Он хорошо подготовился в этот раз, прихватил также спальный мешок и коврик. Он так и не заглянул внутрь автодома, но был уверен, что девочки внутри. Куда они денутся. Потрёпанные, наверно, но внутри.

В тёплой одежде, ботинках, у костра, после сытного ужина и нескольких глотков спирта, он чувствовал себя почти комфортно. Можно устроиться с удобствами и в горах.

Он знал, что проведёт следующий день опять в поисках. Он знал, что не найдёт Алису. Откуда он мог это знать? Ведь всякое бывает. Может, она лежит где-то совсем рядом, придавленная камнями и глиной. Или ветками. Он встанет утром и сразу увидит её в лучах первого солнца. Может, он обнаружит её где-то подальше, внизу, к концу дня, усталый и разочарованный. Она будет тихо сидеть, терпеливо дожидаясь его. Может, он найдёт её на следующий день или через неделю. Она ведь будет ждать столько, сколько потребуется. Она очень терпеливая, его Алиса. Он должен искать её до тех пор, пока не найдёт. Она будет его ждать.

Он знает, что так не бывает на свете. Не бывает таких историй. Не бывает настоящих историй с хорошим завершением, настоящих земных историй. С мужчиной и женщиной. С обычным мужчиной и обычной женщиной. Разделённых тем, что обычно разделяет обычного мужчину и обычную женщину. Не бывает с ними хороших историй. Когда они теряют то, что даётся лишь один раз. Что возможно лишь один раз. Да и не даётся никем. Образуется внезапно из ничего. Только один раз. В не заполненном ещё пространстве. После этого оно никогда не бывает уже незаполненным опять, это пространство. В нём больше ничего не может образоваться.

Алису унесла река. Река знает, что делает. Перекатила её через каждый камень. Глупую куклу. Вздумала представить себя женщиной. Настоящей, живой женщиной. Глупая кукла. Унесла далеко в большую реку. Бросила на дно.

Он будет её искать. Он-то живой настоящий мужчина. По крайней мере живой. Он будет её искать. По крайней мере несколько дней, до тех пор пока не станет совершенно очевидным то, что уже очевидно сейчас. Он должен это сделать. Есть такие вещи, которые необходимо делать. Он должен её искать. На тот случай, если она где-то рядом. Ждёт его. Терпеливо ждёт его. Под камнями, ветками и глиной. Его Алиса. Если она не далась реке. Не позволила себя унести. Заклинила свою ногу между камнями и удержалась. Ведь такое тоже может быть. Всё может быть на этом свете. Только не случается.

Догорал костёр. Река тоже утихла. Он прилёг на расстеленный на камне коврик и посмотрел на небо. Алиса. Закрытая страница. Недочитанная. Что мне делать теперь? Неужели всё вращалось вокруг тебя? Неужели был выход, было спасение? Всё вокруг тебя? Вокруг твоих спокойных глаз. В них очень трудно заглянуть. Мне никогда не удавалось в них заглянуть. Спокойные, всё знающие глаза. Что ты знала такое? Откуда? Ничего невозможно знать в этом мире. Ничего наверняка. Ничего не наверняка. Что ты такое знала? Не захотела объяснить. Неужели всё так просто и глупо? Всё вокруг тебя? Мягких губ. Очень мягких, когда касаешься их своими губами. Неожиданно мягких, невозможно мягких. Когда касаешься их своими губами. Молчаливыми. Не хотела объяснить. Не умела? Потому что нечего объяснять. Нет ничего более достойного объяснения. Нет достойного объяснения. Есть твои глаза, твои губы. Их не нужно объяснять. Они есть. Спокойные глаза и мягкие губы. Их не нужно объяснять. Есть твоя грудь. Полновесная грудь. Немного смешная. Такая, которую хочется мять в ладонях, как резиновый мячик. Сжать, отпустить и снова сжать. Потрогать губами, потрогать зубами. Полновесная, гордая собой грудь. Немного смешная. Не пугающаяся крепких больших рук. Готовых разорвать её на части. О, Алиса. Тебе не нужно ничего объяснять. Ты есть. Я чувствую тебя с закрытыми глазами. Телесный запах. Не знающего ещё молока соска. Заострившегося в жадных губах. Что можно объяснить этому жадному телу? Жадным рукам, губам, жадному пенису. Они всё знают. Больше нечего объяснять. Больше нечего объяснять. Они всё знают. Они ничего не знают. О, Алиса. Прижаться щекой к твоей груди и заснуть. Распластанным на твоём животе, на ложбине между ног, на гладких коленях. Проснуться и отведать губами её плотную мякоть. Отведать губами. Поглотить тебя всю, растворить в себе. Обхватить руками ягодицы и растворить в себе. Ощутить основанием пениса. Разрядиться, неистово и неудержимо. И заснуть, положа щёку на твою ароматную грудь, не знающую ещё молока.

На небе светили и падали звёзды. Показалась луна. Ущербная, стеснительная луна. Неужели всё вращалось вокруг неё? Вращается. Нет другой оси. Никакая другая ось не имеет смысла. Так же как и эта ось. Но она есть. Только она и есть. Всё на свете просто и глупо. Налить ещё спирта? Завтра будет болеть голова. Завтра искать целый день. И послезавтра. Пока не свалюсь с ног. Пока не найду. Не найду. Нельзя найти то, чего нет. Всё время ускользает. Не скажешь, что не искал. Искал. Всё время ускользает. Всё время не даётся в руки. Моя ось. Вокруг неё всё вращается. Вот-вот в руках. Всё время ускользает. Потому что её нет. Не бывает. Есть Алиса. Мягкая женщина с полновесной грудью. Немного смешной. Другой оси мне не найти. Всегда знал. Никогда не верил. Всё на свете просто и глупо. По-другому быть не может. Не найду. Нельзя найти то, чего нет. Алиса есть. Унесла река. Река знает, что делает.