Пробуждение

В этом месте река ещё набирает силу, воображает себя могучей горной рекой. Там, внизу, меня ждут мои притоки. Посмотрите, какая я.

Он мыл руки, тёр песком со дна. Пятна от черешни не исчезали. Вода быстро обтекала холодные камни и освобождала место для других струй. Ты умеешь спешить. Твоя спешка не кажется бессмысленной. У тебя есть цель, предназначение. Какое? Не знаешь. И ты в бесконечном круговороте. Какая у него цель? Мы с тобой в одном круговороте, у нас одна цель. Ты просто не можешь остановиться и задуматься, как я. Я могу, ты нет. Остановиться и задуматься. Страшно. Но иногда хочется. Наверно, мы с тобой не в одном круговороте. Наверно, у меня свой. Я только не знаю какой, в каком я круговороте. Куда мне втекать, откуда вытекать. Он обтёр руки о шорты.

Подружка не произнесла ни одного слова за целый день. Он поднялся к дороге и сел в машину, усталый и голодный. Нужно было что-нибудь захватить поесть. Он вспомнил о небольшом магазинчике внизу у развилки.

– Ну что, домой? Тут неподалеку твой дом. Заедем? Хорошие места ты выбрала для себя. Или твой муж? Нет, ты. Это похоже на твои места. Троп, наверно, много. Хочешь заехать? Давай, мне интересно, как ты живёшь. Только найдём что-нибудь внизу перекусить. У тебя есть что-нибудь в холодильнике? Не знаешь? Хорошо.

Он нашёл в магазинчике несколько пакетов с орехами, шоколад и воду. Голод отступил, он посмотрел ещё раз на карту и завёл машину.

Солнце почти скрылось за высоким холмом позади тихого дома. В ущелье быстро темнело. Он остановился прямо перед крыльцом. Бесцеремонно. Может, она там больше не живёт. Пять лет прошло. Он повернулся к Алисе.

– Пойдёшь со мной?

Дверь открылась без возражения. Не помню, как у неё было с дверями. Он вошёл в гостиную. На стенах и полках можно было различить фотографии. Он нашёл фонарь.

Мало изменилась. Фотография свежая, дочка подросла. Куда задевались круглые щёки. Муж. Улыбаются. Никогда ничего не понять по фотографиям. Одно мгновение жизни. Что было до него, что стало после него? Он осмотрелся. Уютно. Мне бы понравилось.

Он поднялся наверх и вошёл в большую спальню. Одна. Ничто людей не может удержать вместе. Такая дочка, такой дом. Такая женщина. Попробуй, объясни себе. Защёлкнулась, и всё. Не добраться. Глупо. Как будто ничего не было. Как будто для тебя действительно ничего не было. Что же тогда было? Забыть, выбросить из головы. Навсегда. Могло бы быть всё по-другому.

Всё правильно. Ничего не было. Смешная грудь, глаза и загадка. Неразгаданная. Нельзя с загадками. Их нужно разгадывать как можно скорее. Ты умница. Какие у меня загадки? Я вроде весь на виду. Просветила. В машине у меня всё, что мне нужно. Загадки. Нужно и свои раскрывать. Быть смелым. Или очень глупым. Раскрывать свои загадки.

Он зашёл в маленькую спальню. Ещё одна. Может, только нужно было бы поменяться папами? И было бы всё в порядке. А у нас на стенках рисунки. Ты не рисуешь? А что тебе нравится делать? Постель аккуратно заправлена. Он спустился вниз и вышел из дома.

На улице стало совсем темно. Из укромных тенистых мест пришёл холодный воздух. Он ступил на дорожку, освещая себе путь фонарём. Алиса сидела лицом к своему скрытому в темноте дому.

– Хороший дом. Хорошая дочка. Что же не получилось?

Домой ехали молча, пробивая путь в темноте светом двух фар. Что вокруг? Холмы или равнина? Ничего, кроме внезапно появляющихся и быстро исчезающих знаков и столбиков на выхваченном светом участке дороги. Есть ли там ещё что-нибудь? Кто знает. Есть нескончаемая дорога. Она должна привести нас домой. Там где-то наш дом. Может, его нет в этот момент, но он будет, когда мы доберёмся до места. Образуется из темноты со стенами и крышей. Со всем, что должно быть в нашем доме. А вдруг его уже там нет? Что тогда?

Усталые, голодные мысли. Он снизил скорость. Нужно привыкать не спешить. Никогда не любил ездить быстро, только научился спешить. Научили. Так приятней. Можно расслабиться и держать руль одной рукой. Можно иногда посмотреть по сторонам. Не сейчас. При свете. Никто больше не смотрит по сторонам. Быстро перемещает себя из одной точки пространства в другую. Глаза только вперёд.

Из дома одинокой женщины в дом одинокого мужчины. Кто бы стал утруждать себя, чтобы придумать такое? Шутник. У меня есть всё, что полагается мужчине, у неё есть всё, что полагается женщине. Настоящей женщине. От нас пошло бы хорошее потомство с пухлыми щеками в веснушках. Кажется совершенно невозможным, недосягаемым. Кто мог такое придумать?

Никогда не чувствовал себя настоящим мужчиной. Не знаю, что это такое. Разглядела. Обидней всего. А сама? Как ты внутри себя? Может, настоящая женщина помогла бы мне стать настоящим мужчиной. Они, настоящие, не должны понимать друг друга. Это им вредно. Это им помешает быть настоящими. Они только нуждаются друг в друге, поодиночке им не стать настоящими, не выжить. А мы выживаем. Ненастоящие. Понимать вредно. Понимать невозможно.

Настоящий мужчина. Насмешка. Ты настоящий мужчина? Докажи. Откуда ты знаешь, что это такое? У меня есть руки, ноги, голова. Мышцы. Есть пенис. Пойдёт? Этого хватит? Должно хватать. Больше ничего нет в настоящем мужчине, не должно быть. Никаких других частей. Кто мог всё это придумать? Зачем? Зачем так сложно?

Наконец дома. Нужно оставлять маленькую лампочку у двери. В доме должен гореть огонёк. Маленький. Жизни. Он отнёс Алису на своё место, вернулся и открыл багажник. Красота. Он запихал коробки в холодильник и пошёл в ванную отмываться. День прошёл хорошо.

После душа он приготовил быстрый ужин и съел его на тёмной веранде под звёздным небом. На кухне горела одна свечка. Он открыл холодильник, набрал плодов, помыл и выложил в чашку. Теперь вино.

Он сидел на веранде. Замечательно. Нужно следовать за летом. Многие вещи придуманы совсем неплохо. Мякоть сладкой черешни растворялась в терпком вине. Вот это неоспоримо. Не подвергается сомнению. Зачем и для чего неуместны. Бессмысленны. Если непонятно зачем и для чего – не трогай, оставь другим. Это всем понятно. Он лёг на спину. От одного бокала вина. Почему оно так на меня действует? Приходится водку пить. Терпеть не могу водку. Но разве мужчина может опьянеть от одного бокала вина? Может. Тогда он не настоящий мужчина. Хотя бы выпил всю бутылку.

*

Девочки лежали рядом плечом к плечу, слегка приподняв свои силиконовые зады. Ненахально, но не без задумки. Тихо, не поворачивая голов. Он смотрел не отрываясь на зады и не понимал, что происходит. Стоя в дверях спальни, в которую перебрался поздно ночью, после того как очнулся, замёрзший, на веранде. Он хорошо выспался и встал, чтобы встретить день как полагается. Его появления ожидали.

В гостиной его ожидали два солидных зада, один к одному, приподнятые не без намерения. Они пользовались минутой для отдыха, было похоже, что им нужен отдых, но они готовы ко всему. На той, что обитает на диване, не было прозрачной майки. Давно потемневшей от пыли и грязи. Майка лежала, небрежно брошенная, на диване. Она нуждалась в срочной стирке.

Он присел, не понимая поднимающихся в нём чувств. Он осмотрел комнату. Затем прошёл в прихожую и осмотрел входную дверь. Закрыта, но не заперта. Ничего не заперто. Все окна открыты. На улице отличная погода. Он зашёл с опаской в кабинет. Алиса сидела на диване без одежды, раздвинув свои согнутые ноги. Майка и шорты валялись на полу. Он невольно наморщился.

Он присел рядом с Алисой. Фонарик? Что это за шутки? Со мной играют. Он не решался говорить вслух. Обнаружить свои мысли. Всё равно как на ладони. Открыты. Входи, смотри, подслушивай. Как на ладони. Для того, кто знает. Никакого труда для того, кто знает.

Он чувствовал огромную усталость. Ничего не изменилось. Не могут оставить в покое. Не может быть никакой свободы. Никогда, нигде. Он обратил внимание на поле боя. Генерал снова без головы. Его голова на поднятой сабле солдата. Нет, офицера. Давно так с ней не обращались. Лет двадцать пять. Война давно закончилась, они уже давно все ветераны, и война им только снится по ночам. На сабле своего офицера. Вражеской нет под рукой. Врага не видно, он давно затаился. Не было под рукой сабли врага, когда генералу оторвали голову. Ему не впервой, с ним это случалось. Много раз. Давным-давно. Голову легко насадить обратно. Это было в привычках древнего врага – непременно оторвать генералу голову. Коварный, безжалостный враг. Но война кончилась давным-давно. Война никогда не кончается. Поэтому у генерала приставная голова, для удобства. Но с ним этого уже давно не случалось. Он много лет не видел врага, позабыл его лицо. Враг здесь. Не отрывают генералам головы просто так. На сабле своего офицера.

Он прикрепил голову на место, на шею. Ничего не изменилось в осанке генерала. Сучьи дети! Он вскочил и принялся осматривать двери и окна. Не ожидая ничего обнаружить. Всё открыто. Спал не просыпаясь. Могли подмешать что-нибудь в вино. Никогда не оставляют следы.

Он вернулся в гостиную и осмотрел девочек. Не побрезговали. Ничем не брезгуют. Никогда. Всех до единой. Ни одной не пропустили. Сучьи дети! И до неё тоже добрались. Прости, Алиса. Я не знал. Должен был. Не знаю, как получилось. Прости. Забыл, с чем имею дело.

Или ты не возражала? Напрасно я так переживаю?

– Кто здесь! Выходи! Оторву подлую голову. Посажу на кол. На толстый кол, чтобы всем было видно. Выходи! – последнее слово угасло во рту. Не выйдут. Никогда не выйдут. Никого там нет.

Он обратил внимание на винтовку. Не тронули. Не боятся. Могут прийти и уйти когда захочется. Безнаказанно. Кто остановит? Кто накажет? Теперь никто, кроме меня. Всегда так было. Никто, кроме меня. Подонки. Не побрезговали. Никогда не брезгуют.

*

Он нервно вёл машину. То ускоряясь, то замедляясь. Винтовка лежала неуклюже между передними сиденьями. Он не обращал внимания ни на что – ни на дорогу, ни на окрестности.

Они провели целый день в душных магазинах. Он не обращал внимания на духоту. Девочки молчали. К концу дня машина была забита до отказа, девочки сзади притихли, закрытые товаром, Алиса не видела перед собой ничего, кроме коробок. Не всё поместилось. Придётся вернуться ещё раз. Магазины были довольно далеко. Зато есть всё, что хочешь. Он чувствовал небольшое удовлетворение.

Приехав домой, он перенёс девочек в спальню, усадил вдоль стенки, наскоро перекусил и принялся за дело. Руки чесались по капкану. Он вынул из машины самую большую и тяжёлую коробку, поставил на землю и открыл. Медвежий. Неуклюжее приспособление переместилось из коробки на землю. Он присел на корточки. Красные наклейки. Опасность. Может нанести серьёзные увечья. Руки переломать. Это нам и нужно. Обломать руки. Раз и навсегда. Чтобы никуда больше не совались. Залезть внутрь. Бесцеремонно, как к себе домой.

Он сел на землю. Капкан лежал перед ним, угрожающий и беспомощный. Себя покалечишь. Идиот. Кого захотел поймать в такой капкан. Сам попаду. Какая глупость. Ловушка. Кто попадётся в такую ловушку? Хитрый, как самый хитрый зверь, коварный, как самый коварный. В такой капкан его. Себя поймаю. Отвезти в магазин или выбросить подальше? Он положил капкан в коробку и, обессиленный, лёг на траву.

Бесполезно. Никогда не избавиться. Не убежать. Подкараулить с ружьём. Застрелить? Расхрабрился. Хорошо бы. Кто там был с фонарём? Знал, что я наверху? Нужно открыть глаза и проснуться. Это не свобода. Не та свобода. Зачем они здесь? Что будем делать? Устанавливать датчики? Зазвенит. И что? Придут, когда меня нет. Отключат. Зайди за дом и выключи генератор. Вот тебе и вся сигнализация. Целый день выбирал. Медвежий капкан.

Они куклы. Да. Только они мои куклы. Не мои. Ничьи. Всё ничьё. Нет хозяина. Какой из меня хозяин? Себе не хозяин. Этим куклам нужен настоящий хозяин. Они с радостью уйдут к нему. Все. Алиса только. Алиса им не по зубам. Алиса никому не по зубам.

Когда я, наконец, проснусь? Разве это свобода? Нет свободы на свете, нет счастья. Что же тогда есть? Всё остальное. Неважно всё придумано. Вернуться к Большому взрыву.

Поставлю датчики. Чтобы знали, что они мне здесь не нужны. И мир их не нужен. Вы там хозяева. А здесь я хозяин.

В дорогу нужно. Имитация свободы. Её можно имитировать. Очень близко. Еду куда хочу. Да ты же всё время на одном и том же месте. Нет, я еду куда хочу. Мир и его чудеса. Куда от них деться.

Поеду. Если здесь нет ничего для меня, то нигде нет. Мир и его чудеса. Куда? На север, на юг, на запад? Завтра решу. Ставить датчики? Хорошие игрушки.

*

Они ехали на запад. На запад ехать дальше всего. Нет, на юг, наверно, дальше. Но какие там дороги? На юг ещё успеем. И зачем ехать на север, если лето здесь? На север едут за холодом. Пускай едут. Он ехал на запад. По привычке. В самом безопасном и проверенном направлении. Меньше неожиданностей и неизвестного. Впереди ожидаются прямые широкие дороги, полные всякой всячины магазины. Бензин на каждом углу. Так будет до самой большой воды. Можно ожидать, что именно так и будет. Этого нельзя ожидать от севера и юга. Там приближаешься к холоду или к жаре. К экстремальности. Непонятно, что там. Какие там дороги, есть ли бензин? Что в магазинах?

Зачем мы едем на запад? Некого спросить. Алиса не скажет, а кому интересно, что скажут девочки? До них далеко. Нужно остановиться и пройти внутрь. Не стоит из-за этого останавливаться. Пускай сидят себе. Тихие.

Не за неожиданным и не за неизвестным. Не за чудесами мира. Зачем за ними куда-то ехать? Не знаешь, куда от них деться.

За свободой. За ощущением свободы. За имитацией. Когда быстро меняются картинки перед глазами, когда мозгу некогда замедлиться и задуматься. Ни в коем случае не замедляться и не задумываться. Тогда кончается свобода. Ощущение свободы. Имитация. От одной картинки к другой. Не зная, что тебя ждёт впереди. Какая именно картинка.

Но для картинок нужно ехать на юг или на север. Дороги на запад очень скучные. Ничего на них не меняется, только столбики и знаки. Чтобы что-то менялось, нужно съехать с магистрали, на дороги поменьше. Но там больше неизвестного. А мы едем на запад. За свободой, за имитацией свободы. За ощущением. Чудеса мира. Не знаешь, куда от них деться.

Он уже съезжал с магистрали несколько раз и останавливался. Первый раз возле речки с прозрачной водой, недалеко от роскошных садов. На походном столике под большим деревом выросли груды ранних яблок, переспелой черешни и жёстких персиков. Мыл их в быстрой воде и ел с аппетитом. Ночью шум реки приносил успокаивающее ощущение полноты и отдалённости мира. Днём он купался в освежающей воде. Лето. Лето приносит ощущение свободы. Зачем далеко ехать?

В другой раз они заночевали на смотровой площадке вблизи длинного перевала. Проводили и встретили солнце. Солнце у нас на всех одно. Не нужно двух. Одного хватит на всех. Чудо из чудес. Чужеродное и совершенно родное. Круглое, нестерпимое солнце. Он смотрел на него сквозь свои самые тёмные очки. Оно задержалось в его голове маленьким пятном на всю ночь.

Первые несколько дней дороги он регулярно смотрел в боковое зеркало. Никто за ними не ехал. Не будут гоняться. Не их стиль. Дождутся, когда сам вернусь. Знают, что вернусь. Никуда не денусь. От них.

Нечего мне там больше делать. Закрытая страница. Самая длинная, единственная страница моей жизни. Длиннущая. Давно нужно было закрыть. Начать новую. Давно нужно было сделать. Знать бы только как. Вот так. Сесть в машину и поехать на запад. А что там? Там запад. Ты там уже был, уже видел. Не как хозяин. Чудеса мира. Куда от них деться? Их нужно хотеть, если мечтаешь быть хозяином. Для того они и есть, чтобы их хотели. Сильно хотели. Больше всего на свете. Они не оставят в покое, если их не хотят. Они таких не любят. Никогда не оставят в покое. Если не хочешь быть нашим хозяином, уступи место другому. Не занимай пространство, не дыши нашим воздухом, не пей нашу воду. Нам не нужны попутчики, товарищи по несчастью. Так мы сами можем.

Не могу. Не хочу. Только глупцы живут желаниями. Только они ничего не видят вокруг себя. Что позади вас, что за туманом, что в истоке? Ничего. Только глупцы гоняются за миражами. Вы сами ничто больше. Просто миражи.

Я желаю быть оставленным в покое. Это моя новая страница. В ней вас нет. Никого нет. В ней есть кусок мяса. В ней будет не хватать куска мяса. Есть силиконовые сиськи, силиконовые зады и губы. Есть солнце, свежий воздух и прозрачная вода. И свобода. В ней должна быть непременно свобода. Самая большая редкость в мире. Если её нет, то я лучше стану большим одиноким камнем. Как этот вот. Скоро должны показаться большие горы. Это всегда хорошо.

*

Он не подумал о ботинках. Для троп. Каменистых горных троп. Тропа, широкая и вытоптанная, вызывала мысли о подходящей обуви. Хотя и началась совершенно безобидно – утоптанная, благоустроенная дорожка сразу после мостика через горную реку, местами даже с вырубленными и укреплёнными ступеньками. Однако было в ней что-то уже безошибочно горное. Даже для неопытных глаз. Возможно, что оглушающий шум и свирепость реки наводили на такие мысли. Он отметил её силу, когда переходил через шаткий мостик. Его внимание было обращено вперёд. С первых минут пробуждения.

Он добрался до лагеря в полной темноте после долгих блужданий. Блуждания начались с того, что он повернул не в то ущелье и понял это, только когда кончилась дорога. Пришлось возвращаться. Выезжая из ущелья, он почему-то опять повернул не в ту сторону и тоже не сразу сообразил. Его мысли были где-то в других местах вчера вечером. Развернувшись, он ещё раз чуть-чуть не промахнулся с ущельем, в этот раз по причине темноты. Луна почему-то отсутствовала. Во время долгого подъёма он не был уверен, что едет правильно, и обрадовался, когда увидел ворота с вывеской.

Он запарковался прямо на дороге, поужинал, налил себе рюмку коньяка по причине холодного воздуха и вышел на улицу. Появились звёзды. Множество звёзд. Он вглядывался в тёмные очертания вокруг. Путеводитель обещал незабываемые виды. Он долго смаковал свою рюмку, сидя на раскладном стуле, пока не почувствовал сильную усталость. Захотелось ещё одной рюмки, он ругал себя за то, что не захватил сразу бутылку. Вставать со стула не было сил. Он смотрел на звёздное небо.

Есть что-то в сильной усталости. После длинного тяжёлого дня. Это у мира хорошо получается. Это он иногда умеет. Утомить тело, расслабить, замедлить мозг. Не чрезмерно, но сильно. Без такой усталости не задуматься никогда человеку о счастье. С чего бы? Больше такой мысли неоткуда появиться. О счастье. Но устань сильно, чтобы замедлились мысли, и одна из них вдруг потеряет свою силу. Они всегда быстрые и неудержимые, тревожные. Как мир. Замедли одну из них, и она вдруг совсем перестанет быть тревожной. Обычная мысль, только замедленная.

Приятная усталость длинного, тяжёлого дня. Перед погружением в сон, после сытного ужина и рюмки коньяка. Когда легче верится в чудеса мира. Когда появляются мысли о счастье. Древние мысли о счастье, образовавшиеся в первый раз в уставшей после тяжелого дня голове. Из замедленной, потерявшей форму обычной тревожной мысли. Тогда-то она и появилась – мысль о счастье. Откуда ещё? С тех пор обитает в головах. Из поколения в поколение. Беспомощная мысль о счастье. Бывшая тревожная мысль. В сильно уставших после долгого дня головах. Когда легче верится в чудеса мира. Он пошёл спать.

Утром его ожидало настоящее чудо. Он не отрывал от него глаз. Макушка высокого белого пика в глубине ущелья. Куда ведёт его тропа. Он отправился в дорогу сразу после спешного завтрака. Он старался смотреть под ноги, но широкая тропа не требовала пока много внимания.

Он никогда ещё не был в горах. В настоящих горах. Хотя знал, что такое скалы. Они облазили все скальные выходы возле их дома. Их первого дома. Множество выходов, коротких и длинных. Им не разрешалось к ним подходить. В этом приключении они были на равных. Почти на равных. Он лазил лучше брата. Он знал, что лазил лучше. Но никогда не услышал признания. Наоборот. Но в признании почти нет необходимости, когда соперник всегда позади. Это было непросто, но он лазил лучше. И радовался, что ещё столько скал, которые нужно покорить. Когда они были на равных.

После развилки тропа сузилась, стала круче и более каменистой. Он тяжело дышал и потел. Вершина временно скрылась за гребнями, утихла внизу удалившаяся речка. Он слышал своё дыхание, проскальзывающие кроссовки. И мысли. Приглушённые шумом дыхания и проскальзывающих кроссовок. Мысли возвращались к вершине, одинокому белому пику, закрытому крутым склоном впереди. Он не знал, зачем идёт туда.

Окружение становилось всё менее привычным. Он касался руками острых углов скал незнакомых ему пород и форм. Чувствовал усиливающийся холод спускающегося сверху ветерка, нарастающую силу солнца. Признаки приближения вершины, к которой он шёл не останавливаясь уже много часов.

Крутая тропа вывела в небольшую долинку с молчаливым ручьём и зелёной травой. Он остановился отдохнуть на больших тёплых камнях, обтекаемых прозрачной тихой водой. В карманах куртки нашлось два пакета с орехами и две шоколадки. Он съел одну шоколадку. После этого снял кроссовки и носки и помыл в холодной воде ноги.

Только острая верхняя часть вершины была белая. Широкая нижняя часть, открывшаяся из долинки, загораживала всё ущелье. Гора потеряла изящную остроконечность. Огромная тёмная масса скал с высокой белой шапкой. Он не знал, почему он хочет туда. Он надел носки и кроссовки.

Долинка упёрлась в ещё один крутой каменистый склон, по которому стекал быстрый ручей. Он стал подниматься по узкой, но хорошо различимой тропе. После этого крутые склоны чередовались с тихими долинками, гора то приближалась, то удалялась. Он уже основательно устал, но не думал о том, чтобы повернуть назад.

Солнце перевалило зенит, когда за поворотом ущелья он увидел вдали очертания цирка горы. Оттуда приходил лёгкий холодный ветерок. В воздухе стояли незнакомые запахи.

Ещё через два часа, совершенно усталый, он неожиданно увидел хижину среди камней. В стороне от тропы. Он вполне мог бы пройти мимо, не заметив её, если бы не оказался у развилки. Нижняя тропа указывала в сторону хижины. После некоторого раздумья он пошёл по ней.

Войдя в хижину, он осмотрелся и развалился на одном из лежаков, продолжая разглядывать вершину через мутноватое стекло одного из трёх маленьких окон. Он вспомнил, что хижина упоминается в путеводителе как базовая ночёвка перед восхождением на вершину. По-прежнему яркое солнце уже меняло свои краски и готовилось покинуть ущелье. Он задремал в теплом воздухе залитой светом хижины. Усталость длинного, тяжёлого дня. По лицу блуждала улыбка.

Проснувшись, он обнаружил очаг, газовую горелку, котелок и вышел за водой к ручью неподалеку. Зашедшее солнце окрашивало кусок неба за высоким гребнем. Стало холодно, начерпав воды, он поспешил в тепло хижины, вскипятил воду на горелке, нашёл чай, мясные консервы и галеты. После ужина он вспомнил о бутылке коньяка внизу. У очага лежали дрова, но решил не разжигать огонь. Принесены с самого низа. Для более серьёзного случая.

Скоро в ущелье и в хижине стало совершенно темно. Он вышел ещё один раз наружу – посмотреть на звёзды, быстро вернулся, укрылся всеми обнаруженными одеялами и вскоре заснул. Позже в ущелье появилась луна и преобразила всё вокруг. Осветила белую шапку вершины, огромные валуны вокруг хижины. Тропу. Настало хорошее время выйти на тропу, чтобы успеть подойти к вершине до восхода и запастись длинным летним днём для восхождения. Для такой горы очень хорошо иметь в запасе длинный, летний день.

Он проснулся рано, до восхода, и посмотрел в окно. Ни одной тучи на посветлевшем небе. В хижине было холодно, он надел висевшую на гвозде возле двери видавшую виды пуховую куртку. Затем вышел на улицу и набрал воды в ручье, покрывшемся местами коркой льда. Руки мёрзли, после недолгого поиска он нашёл в хижине также рукавицы и шапку. В хижине стало немного теплее. Он пил чай, мечтая о кофе, и рассматривал вершину сквозь окно. Белая макушка уже засветилась в первых лучах. Там сейчас должно быть хорошо. Сколько отсюда до подножья? Он пытался вспомнить. Пару часов, не больше. Он съел банку консервов и полпачки галет. Хорошее мясо. Он рассмотрел этикетку. Нужно будет найти такие внизу. Где их производят? Нигде. Сквозь одно из окон открывался вид на долину. Безлюдную теперь долину. В которую ведёт дорога из другой большой безлюдной долины. Никто там ничего не производит.

Куртка, рукавицы и шапка сильно помогали. Только ноги немного подмерзали. После того как он подмочил кроссовки, перепрыгивая через ручей. Но солнце вот-вот уже должно показаться. Он возлагал на него большие надежды. Ручей пришлось переходить несколько раз. Тропа уходила то влево, то вправо. Терялась, находилась и опять терялась. Её нельзя уже было назвать тропой – едва различимые следы среди камней. Она вывела его к леднику у подножья горы. Первый раз в жизни он увидел ледник живьём. Всё, что было вокруг, он видел в первый раз. Он чувствовал себя хорошо. Среди камней, огромных валунов, окружённый скальными стенами цирка. Один на почерневшем от пыли и камней леднике. Он чувствовал себя очень хорошо.