Однажды я полюбила

Я знала, что он жил с ребятами, бывшими сокурсниками. Квартира принадлежала одному из его соседей. Я позвонила, и через несколько гудков мне ответил незнакомый мужской голос.

«Да?»

«Здравствуйте, это Лилия, девушка Петра. Можете позвать его к телефону?»

«К сожалению, Лилия, сегодня я здесь совсем один. Петя уехал к родным, вроде бы. Передать ему что-то, когда он вернется?»

Отказавшись и повесив трубку, я подумала, что голос незнакомца и правда звучал одиноко и немного грустно даже. Может, зря я и его не позвала на день рождения? Но что за глупости, мы ведь даже ни разу не виделись.

Уже скоро я забыла об этом разговоре. Петю пригласила при встрече на работе, праздник пришел и миновал, родственники ожидаемо одобрили моего ухажера, дни сменяли друг друга.

Ещё через несколько недель подкрался и Петин день рождения. Он позвал меня в гости, обещал веселый вечер с ребятами и много вина. Я вырядилась как куколка, в пышное бордовое платье, которое сшила мне мама.

Дверь открыл высокий брюнет с прилизанными волосами, в рубашке и жилете, будто бы он собрался в театр. Я ощутила легкое разочарование, успев за секунду вспомнить разговор с незнакомцем, которого я представляла более привлекательным. Но какое мне дело, что за соседи у моего без пяти минут жениха?

«Привет, я Герман!», ― сказал парень. Он немного картавил, между передних зубов была неприятная щелочка.

Петя отодвинул соседа, обнял меня, забрал пакет с продуктами на салаты.

«Разувайся, проходи в зал! Через пару минут подойдем. Герман, поможешь?»

Я скинула туфли, открыла указанную дверь. В кресле у окна в облачке дыма сидел, видимо, другой сосед Пети. Блондин, с кудрями почти до плеч, рукава рубашки, облегающей мускулистые руки, закатаны до локтя.

«Привет!» ― улыбнулась я.

«Привет, Лилия, девушка Петра».

Тот самый голос, ошибки быть не могло. Я улыбнулась и прошла наконец в комнату.

«Да, всё верно. А вот ты не представился, одинокий парень».

«Я Леша. И как ты поняла, что я одинок?» ― усмехнулся он.

Непривычным, неправильным и притягательным для меня было в нем всё. Ещё ни разу я не видела, чтобы кто-то так спокойно курил в квартире, да ещё и при девушке.

«Ты же знаешь, что от курения умирают?»

«Как и от жизни, ― пожал плечами Леша. ― Хочешь попробовать?»

Почему-то совсем не смутившись, я тут же наклонилась к его трубке, чтобы впервые в жизни затянуться. Разумеется, закашлялась, и мы рассмеялись.

― Вы не против, если я закурю? ― прервала Лилия свой рассказ.

Марк неопределенно дернул плечом, Крис поморщилась, но кивнула:

– Это же ваша квартира.

– Можно и мне одну? ― осмелился спросить парень.

– Лови. От матери прячешься?

– Я бросаю, но пока без особых успехов. Ну и её тоже не хочется огорчать.

Кристина бросила быстрый любопытный взгляд на напарника, но не стала ничего спрашивать.

– Итак, с того дня всё и началось…

В первый же вечер мы разговаривали не переставая. К счастью, все были веселы, дух праздника захватил нас с первого же бокала, и ближе к ночи мы пошли в соседний парк ― упускать такую хорошую погоду не хотелось.

Герман был изрядно пьян, он вообще быстро пьянел. Постоянно дергал Петю за рукав и рассказывал какие-то истории из своего детства, про брата и бабушку, про собачек и умерших хомячков, про двойки в первом классе и ещё какую-то никому не интересную чушь. Петя оглядывался на меня и незаметно для собеседника улыбался, я улыбалась ему в ответ, обсуждая с Лешей книгу, которую мы оба по совпадению недавно читали.

Мир вокруг искрился и сиял, как бывает только после двух-трех бокалов вина, краски стали насыщеннее и глубже, свет фонарей мягче. Где-то залаяла собака, я инстинктивно вцепилась в рукав Леши.

«Боишься?»

«Не всех, только тех, что без хозяев. Кто знает, что у них на уме».

Собака подбежала ко мне, приветливо помахивая хвостом. Это была колли.

«Не бойся, видишь, она не хочет нас обидеть», ― Леша наклонился и потрепал собаку за ухом. Где-то свистнул её хозяин, и дружелюбная лохматая незнакомка убежала.

«Любишь собак?»

«Не всех, но больших обожаю. Колли ― моя любимая порода. Однажды обязательно заведу двух или трех, когда буду жить один».

«А я бы кошку завела».

«Кошки ― тоже хорошо. У родителей их много. У нас частный дом, там пространства хватает на всех».

Я и не заметила, как прошло ещё несколько часов.

«Ох, меня ведь ждут родители. Наверное, уже места себе не находят. Петя!»

«Позвони от нас, я ещё немного пройдусь с Германом, ему нехорошо. Лех, проводишь?» ― отозвался мой возлюбленный.

Леша кивнул.

Родители почти не переживали, но всё же попросили в следующий раз предупреждать:

«Дело молодое, если хочешь, можешь поспать у мальчиков, чтобы не ждать открытия метро. Только веди себя пристойно», ― шепнула мама в трубку.

Я случайно поймала взгляд Леши и почувствовала, что краснею.

«Хорошо, не переживайте, увидимся днем», ― и я положила трубку.

Леша достал из гардероба стопку пледов.

– Всё в порядке? Можешь лечь на мою кровать, я на диване вздремну. Тут будет тише, ребята не разбудят, когда придут.

– Спасибо, ― прошептала я.

Сердце моё колотилось так, будто я бежала марафон, а не пыталась уснуть. Подумаешь, новый знакомый дремлет в соседней комнате. Я не боялась его и уж конечно не собиралась творить глупостей, что бы там ни думала мама. Но что-то волновало меня… Должно быть, то, что я оставила Петю одного разбираться с пьяным товарищем.

Как бы там ни было, в квартире ребят я спала первый раз, но далеко не последний. Скоро я стала частым гостем. В основном общалась со всей компанией, но иногда заходила, пока Петя работал по выходным ― выпить чаю с Лешей, чтобы ему не было так одиноко.

Раньше я дружила только с девочками, и потому любая реплика Леши казалась мне необычной. Он смотрел на все вещи иначе, чем я, иначе, чем любой из моих знакомых. Мы могли начать обсуждать новости, а закончить античной философией, могли от политики незаметно перейти к литературе или кино. Чем больше мы общались, тем больше я читала, чтобы подтверждать или опровергать собственное, казалось бы, давно сформированное мнение. Мы ни разу не ссорились, никогда не обижались друг на друга, даже если придерживались прямо противоположных точек зрения.

С Петей так не выходило. С ним мы скандалили без конца. Ему могло не понравиться, как я одета, меня могло задеть, с какой интонацией он мне отвечал. Я ревновала его к многочисленным подругам на работе, он ненавидел, когда на моих глазах появлялись слезы.

Но это всё казалось не таким уж и важным. Любые отношения ― это труд. Всегда надо с чем-то мириться. Я уже съездила в его родной город, познакомилась с родителями и сестрой. Отношения с ними строились так же запутанно, как и с Петей. Меня боготворили, как гостью из столицы и будущую невестку, но в то же время сомневались, выйдет ли из меня хорошая жена, не слишком ли я избалована и нехозяйственна. После каждого разговора с ними Петя обнимал меня и говорил, что их мнение ничего не значит, ведь мы любим друг друга, и я соглашалась. Главное было не разреветься, чтобы не поссориться снова.

Леша выслушивал меня вечер за вечером и всегда мирил нас. Успокаивал меня, бродил часами по улицам с Петей, если было нужно.

«Думаешь, это я виновата во всех наших конфликтах?»

Леша пожимал плечами:

«Отношения ― сложная штука. Многие мои друзья начинали ссориться, как только проходила первая влюбленность. Вы проводите столько времени вместе, уже почти как муж и жена. От притирки никуда не деться. Быт часто убивает любовь, но ваша, может, и выживет».

«Если и так, то благодаря тебе», ― улыбалась я.

Сигареты закончились, Лилия потушила последнюю в хрустальной пепельнице и подошла к раковине, чтобы сполоснуть её.

– Вы не устали? Простите, если мы слишком допытываемся, ваша история такая интересная, ― взглянула на часы Кристина.

– Всё в порядке, мне нужно кому-то это рассказать… именно сейчас. Он до сих пор мне снится. Я рада, что вы ходите ко мне. Но я и правда немного устала, да и ваши родители наверняка уже волнуются.

Марк молча встал и пошел обуваться, Крис помогла Лилии убрать со стола.

– До свидания! ― крикнул парень из прихожей. Хлопнула дверь.

– Что же ты стоишь тут? Может, он тебя проводит, так безопаснее.

Крис едва заметно покраснела и кивнула:

– Спасибо, до свидания.

После того, как дверь хлопнула ещё раз, Лилия подошла к окну и долго смотрела вдаль, поглаживая Кошку.

Марк курил, стоя у подъезда. Крис чуть не врезалась в него, выбежав на крыльцо.

– Воу, осторожнее!

– Извини. Я думала, ты бросаешь?

– Сказал же ― ещё в процессе.

Марк уткнулся в телефон, затем понял, что девушка не уходит, и вновь поднял глаза:

– Чего тебе?

– Пойдем вместе? Темнеет.

Марк хмыкнул и выкинул бычок в мусорку.

– Как скажешь, принцесса.

– Хочешь жвачку? Чтобы мать ничего не спрашивала?

– Спасибо, не откажусь. Хоть она и всё равно догадается.

– Вы с ней не ладите?

– Когда как. Если у нее хорошее настроение, то можем телек вместе посмотреть или что-нибудь вроде того. Но в основном она задолбанная своей работой и моими оценками и орет по поводу и без. Твои предки не такие?

– В последнее время порой ссоримся. С дедушкой было иначе, но он… Уже не с нами.

– Переехал?

– Нет, умер.

– О, сорян. Соболезную, типа.

– Спасибо.

На этом разговор оборвался, обсуждать Лилию было как-то неловко ― так и дошли молча до метро.

– Дальше доедешь? Я на этой станции живу, вон в том доме.

Марк взглянул на свои окна, и ему показалось, что занавеска на окне шевельнулась.

– Конечно, спасибо. Увидимся.

– Увидимся, ― Марк выплюнул жвачку и направился в сторону дома.

10

Лилечка лежит на узкой кровати, вцепившись в краешек, чтобы не свалиться. На её талии рука, теплая, по-дружески нежная. Она ощущает сонное дыхание Леши за своей спиной.

Нечего и думать о том, чтобы уснуть ― так колотится сердце. Из одежды на Лиле лишь узкие трусики, которые она собиралась снять, но смутилась, а потом момент уже прошел.

Ей хочется, чтобы Леша не спал. Чтобы он лежал так же настороженно, ловя каждый её вдох и выдох, гадая, спит ли она. Чтобы его рука притянула её ближе, скользнула по груди, животу, бедрам.

Хочется самой обернуться и, заправив прядь волос за ухо, наклониться к возлюбленному, прижаться губами к его шее, затем к подбородку, мочке уха, виску.

Хочется сбросить оцепенение, поцеловать Лешу, перекинуть через него ногу, самой вести рукой всё ниже. Возбудит ли это его? Есть ли у нее хоть малейшая власть над его телом?

Наконец Лиля решается обернуться и видит перед собой улыбающееся лицо мужа, который тут же радостно тянется поцеловать её своими омерзительно влажными губами.

Вскрикнув, Лилия открывает глаза. Один сон, год за годом, ночь за ночью. Не он ли причина того, что ей так не терпится со всем покончить?

– Я давно похоронила тебя, Герман, мать твою, ― шепчет Лилия и ей слышится звук, с которым захлопнулась дверь подвала. Пытается снова уснуть, но это ей не удается.

Вздохнув, она встает и проходит босиком по скрипучим половицам на кухню. Вода из-под крана кажется такой же вкусной, как в детстве, хоть Лиле и твердили всю жизнь, что пить её не безопасно. Не всё ли теперь равно?

Повернувшись к окну, она вздрагивает, заметив лохматое тельце прямо посреди стола. Вот чем она занимается по ночам?

– Эй, Кошка, ты что там делаешь? И не стыдно? ― ворчливо бормочет Лилия, подходя ближе.

Кошка не реагирует. Её открытые глаза неподвижно смотрят в потолок.

11

Крис позвонила в дверь, но ей не открыли. В квартире было тихо.

– Чего ждем? ― раздался за спиной голос Марка, и Крис вздрогнула.

Они уже виделись утром, но даже не поздоровались. Крис пришла в кино с подругой, на утренний ретро-показ «Титаника». Конечно, она видела его и раньше, но теперь история почему-то показалась ей похожей на рассказ Лилии. С Марком она столкнулась в холле, после фильма, как раз в тот момент, когда искала зеркальце, чтобы поправить поплывший от слез макияж.

Сейчас, привалившись к перилам, парень смотрел на Крис с легкой усмешкой, будто она была не девушкой, а цирковым тюленем как минимум.

– Так и будешь молчать?

– Ты первый начал.

– Когда?

– Утром.

– Сорян, задумался. Да и мне показалось, что это был не лучший момент для разговоров.

Покраснев, девушка предпочла сменить тему:

– Лилия не открывает.

– А вон там не она? ― указал Марк за окно.

Там и правда была их подопечная, кажется, пропалывала клумбу на другой стороне дороги перед домом.

– Я думала, она не выходит на улицу?

– Пойдем узнаем.

В руках Лилии была аккуратная лопатка, и копалась она не в клумбе, как вначале показалось ребятам, а в траве у скамейки. Рядом на земле лежал свитер, свернутый в несколько раз.

– Добрый день!

– Ох. Привет, ребятишки.

– У вас всё хорошо?

– Не вполне, ― грустно улыбнулась Лилия. ― Вот, Кошка…

Крис охнула, Марк отобрал у женщины лопатку.

– Присядьте лучше, зачем вам так напрягаться.

Опершись о скамейку, Лилия поднялась, сверток забрала с собой.

– Когда-то это был свитер Леши. Когда я надевала его, Кошка особенно любила лежать на моем животе. Это меньшее, чем я могу отблагодарить её за все годы рядом.

– Раз у вас его свитер ― история заканчивается хорошо? ― осторожно спросила Крис.

– Кто знает, точка ещё не поставлена. Ну а свитер я стащила, лет тридцать назад.

Чуть не рассмеявшись, Марк спохватился:

– Готово, можем укладывать.

Когда вернулись в квартиру, Лилия прошла на кухню прямо в обуви, тяжело опустилась на табурет у окна. Кристина поставила чайник, Марк достал пепельницу.

– Всё случилось так незаметно, ― негромко произнесла Лилия, и ребята не сразу поняли, что она уже не о Кошке. ― Леша выслушивал меня вечер за вечером, я уже об этом говорила. Ночь вообще особое время. Перед сном мы говорим только с теми людьми, которые действительно нам важны, так же, как утром вообще не хотим говорить. Мы стали гулять каждую неделю, потом ― чуть ли не каждую ночь. Обсуждали всё понемногу: прочитанные книги, планы на будущее, политику, религию… Запретных тем не было ― не то, что с Петей.

– С ним вы не гуляли ночами? ― уточнила Кристина.

– Разве что в самом начале отношений, но потом это сошло на нет. Говорить нам было не о чем, он любил показывать, что умнее меня, любил перебивать, обрывать на полуслове. Рядом с ним я всегда чувствовала себя какой-то неправильной, глупой, поверхностной. Мы были коллегами, занимались почти одним и тем же, но стоило кому-то заговорить со мной, как Петя отвечал за меня. Постепенно я приобрела ярлык «спутницы Пети» как у коллег и начальства, так и среди общих друзей.

Только много позже он сказал, что на самом деле он считал себя недостойным меня со всеми моими книгами и размышлениями об искусстве. Если бы я знала это, могла бы попробовать что-то изменить, но всё шло как шло.

Ссоры не прекращались. Меня могли отправить переодеваться, даже если я готовилась выйти из дома два часа. Со мной могли не разговаривать из-за того, что я не услышала ответа на вопрос и переспросила. Над моими переживаниями смеялись. Мои слезы презирали. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем. Такой была наша любовь.

Родители тем временем уже начинали беспокоиться, что мы не женимся. Петя злился, когда я пыталась обсудить наши планы на будущее, говорил, что я тороплю его. Я убеждала его, что хочу замуж, хочу детей, и только Леше могла признаться, что совершенно перестала понимать, чего мне действительно хочется.

А дальше ― одна случайная мысль, пара странных шуток, несколько интуитивных шагов ― и всё разрушилось, развалилось как карточный домик, разбилось как хрустальный кувшин, усеяв осколками не весь дом, но всю жизнь.

― Мне довольно часто снились странные, фантасмагорические сны. Я могла быть неведомым животным, солдатом на поле боя, полицейским в перестрелке, героем книги. И вот однажды мне приснилось, что Леша целует меня, а Петя отвернулся и не видит этого. Я проснулась такой счастливой, что самой не верилось.

Неужели я влюбилась в Лешу? Как я могла такое допустить? Когда стерлась грань между нашей невинной дружбой и более близкими отношениями? Была ли вообще эта грань?

Поначалу я решила, что, как и любой другой сон, этот займет мои мысли не более, чем на пару часов, а потом рутина смоет его. Но к моменту нашей субботней встречи, уже ставшей традиционной, я всё ещё не могла перестать думать о руках Леши, о его губах, о его мускулистой спине.

Он открыл дверь, прекрасный как всегда в своей небрежности. Чуть помятая рубашка, растрепанные волосы, на плече кухонное полотенце. Привычно быстро обнял меня и ушел на кухню, откуда уже пахло крепким черным кофе.

Почему-то это прикосновение, ещё неделю назад не имевшее никакого подтекста, вызвало в моих коленях дрожь. Доставая из сумки подаренную родителям на юбилей бутылку коньяка, пропажу которого они вряд ли заметили бы, я поняла, что волнуюсь ― да так, что дышать тяжело. Поправила волосы, облизнула губы, одернула слишком короткую юбку.

«Твой кофе, ― Леша выглянул из кухни и протянул мне кружку. ― Хм, или мы сегодня пьем не кофе?»

«Научишь меня играть в шахматы?» ― немного нервно хихикнула я.

Я готовилась к этому вечеру всю неделю. Стащила у мамы учебник, двигала по доске фигуры и до конца не верила, на что надеюсь.

Он приподнял брови, но кивнул.

«Значит, с коньяком думается лучше?»

«Лучше, чем с вином».

Леша ухмыльнулся и больше ничего не спрашивал, лишь вгляделся в мои глаза внимательнее обыкновенного.

Было странно что-то придумывать, держать при себе, строить планы. Да планов толком и не было никаких ― одни смутные мечты о случайных поцелуях.

С Петей мы прошли эту стадию уже много месяцев назад и наивной в любовных вопросах меня назвать было нельзя, но почему-то думать о подробностях того, куда я хочу свернуть в этот раз, было сложно. Дыхание замирало, в животе покалывало от ужаса пополам с восторгом, руки начинали подрагивать.

Конечно, я не могла смолчать ― слишком привыкла говорить всё, а уж после коньяка, да ещё в таких количествах (а я пыталась пить наравне с Лешей), мыслей просто не осталось, они сразу же превращались в слова. Уже скоро я прислонилась к его плечу и, сбиваясь на смех, рассказывала и про сон, и про неловкие мысли, преследовавшие меня на протяжении всей недели, и про глупые планы соблазнения. Леша понимающе улыбался и нежно, как казалось, обнимал меня за плечи. Когда же я закончила рассказ, сказал лишь:

«Тебе бы поспать сейчас».

«Голова кружится, ― поморщилась я. ― Давай лучше пройдемся».

И мы дошли пешком до моего дома. Я очень много ― и нервно ― смеялась, шутила о своей внезапной влюбленности, и Леша смеялся вместе со мной. В тот вечер ничего не произошло, но произошло всё.

― За несколько следующих недель мы сблизились настолько, как только возможно для друзей ― а мы именно так определяли наши отношения. Или, по крайней мере, так определял их Леша, я же считала каждое объятье, каждый раз, когда соприкасались наши локти или колени, каждый теплый взгляд.

От всех моих намеков на отношения Леша отшучивался, а если я продолжала обсуждение, повторял, что я не в его вкусе, пусть его прикосновения и говорили об обратном. Ещё он признавался, что никогда не сможет поступить так с Петей. Они были не просто соседями, а самыми близкими друзьями, и Леша этой дружбой рисковать не мог.

Тем не менее, мы держались за руки во время прогулок и даже сидели в обнимку в кино. Тогда как раз показывали «Завтрак у Тиффани», и с тех пор я люблю этот фильм, как и многие другие, что смотрела с ним. Иногда я даже представляю себя героиней одного из таких фильмов, и это сглаживает трагичность моей жизни… ― призналась Лилия.

– Вы и вправду похожи на Холли Голайтли. Только, хм, старше. А я-то думала, где же слышала про кошку по имени Кошка!

– Вечера вместе тоже стали проходить более романтично. Герман почти всегда проводил выходные с родителями, Петя работал, и мы оставались наедине. Танцевали, готовили вместе, я продолжала совершенствоваться в искусстве шахмат. Довольно часто пили, но обыкновенно Леша покупал алкоголь сам, и всегда это было вино.

Однажды я решила сварить грог, о котором недавно читала. Конечно, я сделала его крепче, чем следовало, но едва ли можно было побить мой прошлый рекорд с коньяком. Так и вышло ― на этот раз слишком много выпила не я.

Мы сидели на Лешиной кровати, кажется, он показывал мне какие-то книги или что-то ещё. Смотреть серьезно всё равно не получалось, мы то и дело хохотали над каждой мелочью.

В тот вечер он так на меня смотрел, что я наконец решилась сказать: «Поцелуй меня!»

Вероятно, он действительно был слишком пьян, потому что несмотря на довольно твердый ответ «нет», уже через минуту наши губы соприкоснулись.

Моя ладонь скользнула на его затылок, его руки обвивали мою талию. Ничего слишком неприличного, но ― сколько электричества, сколько эмоций было в том единственном поцелуе!

Отстранившись и восстановив дыхание, он сказал:

«Я ложусь спать, а ты как хочешь».

Знаю, он ждал, что я уйду, но, когда я медленно расстегнула платье, скинула его и нырнула под одеяло, спорить он не стал, хоть и пробормотал что-то недовольное.

Нет, не подумайте, ничего не было. Я уже сказала, что тот поцелуй оказался единственным. Во сне он обнимал меня, а я боялась пошевелиться, лишь бы он не убрал руку. Ночь была ужасно и прекрасно длинной, почти бесконечной, но недостаточно бесконечной для меня. В рассветных лучах одеваться было стыдно и неловко, а в дверях квартиры я столкнулась с Петей, который вернулся домой раньше обычного.

Крис и Марк давно допили чай. На улице смеркалось.

– Хватит на сегодня, ― негромко произнесла Лилия. ― Мы переходим к тяжелой и грустной части, ― впрочем, к единственной оставшейся части моей жизни. Не хочу сейчас об этом.

Крис помыла посуду, Марк попрощался и сразу же ушел. Когда девушка вышла из подъезда, он, как и накануне, стоял на крыльце и курил.

Никто из ребят ничего не сказал этим вечером. Молча дошли до метро и лишь кивнули друг другу на прощание.

12

― Божечки-кошечки, вы снова тут? Я была уверена, что уже вас утомила.

Марк ухмыльнулся, Крис покраснела. Ей всю ночь снились шахматы, ночные объятья, близость со вкусом коньяка и волнующие первые поцелуи.

Лилия прошла на кухню, достала из верхнего ящика красивую трубку из темного дерева. Лак на трубке был покрыт мелкими трещинками ― кажется, пользовались ей уже долго.

– Это его, Леши? ― угадала Кристина.

– Конечно. Она со мной всё это время, я подарила ему новую и забрала старую как сувенир. Он всегда посмеивался над моей коллекцией. Старые записки, билетики в кино, разбитая зажигалка, которой он когда-то прикуривал мне, ключи от уже замененных замков… Никак не решаюсь всё выкинуть, каждая вещь несет столько воспоминаний. Но не будем задерживаться на моих причудах…

Петя понял всё сразу же. Он давно уже смотрел на нас странно, потяжелевшим взглядом. Поначалу наша дружба его не волновала, но теперь воздух в комнате то и дело пропитывался электричеством от наших с Лешей шуток и намеков. Хотя при Пете мы не обнимались, некоторые быстрые прикосновения он замечал. Да и как можно скрыть такие чувства? Всё во мне горело, искрилось, сжималось, этого было не спрятать.

Тем утром мы разговаривали о происходящем все втроем ― это был первый такой разговор из многочисленных последовавших. Сначала пытались свести всё в шутку, но было поздно. Случайные реплики выдали и поцелуй, и объятья, и вечера, проведенные вместе.

Тут бы и закончить, но нет.

Долгие годы после я гадала, как всё могло бы сложиться, если тогда я решилась бы расстаться с Петей, как только почувствовала новую любовь. Не поймите превратно ― Петю я тоже любила, конечно. Как можно не любить будущего мужа? Наши судьбы сплелись, как корни стоящих рядом деревьев, а ни одному дереву не под силу вырвать корни из-под земли и сбежать.

Если бы я смогла поступить честно, если бы нашла в себе смелость и вышла из этого треугольника, я могла бы, пожалуй, добиться или дождаться Леши. Такие вещи ведь не всегда происходят вдруг, и мне самой понадобилось время, чтобы обнаружить притаившуюся за дружбой влюбленность. Но я не смогла уйти. Не смог и Петя. Никто ни до, ни после не обжигал меня такой ненавистью, как он в те пару лет, когда мы старались склеить разбитое. Я знала, что он никогда не сможет доверять мне вновь. Да и доверять мне было напрасно ― стоило Леше появиться в комнате, сердце мое билось как сумасшедшее. Хотя мы почти перестали проводить время наедине, я всё же находила для себя успокоение в понятных только нам двоим фразах, в случайных прикосновениях, которые мы позволяли себе, передавая кружку или трубку, и в том, что я знала, сколько сахара класть в его чай.