Мир Опустел. Начнем Сначала!

Шум нарастает и приближается. В мою сторону движется стая бродячих собак. Убегать бесполезно, они всегда будут быстрее. Перепрыгнуть через забор и спрятаться во дворе? Только недавно так делал и вот опять. Пожалуй!

Нервно оглядываюсь вокруг, выбираю, куда надёжнее будет податься, и тут появляются первые, несущиеся в мою сторону силуэты. Я срываюсь с места и, пробежав несколько шагов, начинаю паниковать. Четко слышу, как жесткие когти цокают по асфальту. Мне кажется, что вот-вот я почувствую первый укус. Сначала резкую боль, а потом тяжесть повисшего на ноге хищника. Я пробегу ещё несколько метров, волоча за собой врага, но тут подоспеют следующие и повалят на землю… Начнут рвать по живому, выдергивать из меня горячие куски, тянуть жилы и проглатывать. Самое страшное, что никто из них не позаботится меня добить. Пожирать живого – это особое удовольствие!

Я видел такое по телевизору. Видел, как шакалы загоняли оленя.

"Хрен вам всем!" – кричу я и отчаянно, в три олимпийских прыжка, добираюсь до крепкого кирпичного забора, высотой по грудь взрослому человеку. Следующим прыжком я перебрасываю себя во двор, кручу в полёте башкой, придумываю куда приземлиться. Мощная сила не даёт мне закончить манёвр. Будто кто-то схватил бетонной рукой и с силой дёрнул обратно.

Ружье! Я зацепился ремнём за угол забора.

Шлёпнувшись боком на твёрдую плитку, заросшую мхом, я скручиваюсь от удара калачиком. Беззвучно кричу. Пережидаю, пока закончится приступ боли.

Мох так приятно пахнет. Сыростью и травой…

В полуметре, за тонкой, в полкирпича стенкой, рычание и лай нескольких десятков зубастых ртов.

Ружье!

Я выглядываю через барьер, и стая сходит с ума от ярости. Секунду назад мне казалось, что было громко. Это не так. Громко стало сейчас. Трогаю рукой верхушку забора, надеюсь нащупать грубую ткань ружейного ремня. Его нет.

Фальшивым, ласковым голосом я прошу собак успокоиться, замолчать, но звук человеческой речи для них больше не означает друга. Только добычу. Еду.

"Собачки! Ну, что же вы? На-на-на… Сидеть! Лежать!"

Я пробую достучаться до их шерстяной души, но быстро понимаю, что это невозможно. Многие в этой стае были домашними. Я могу различить добермана, двух немецких овчарок и, кажется, даже ретривера. Его когда-то золотистая шерстка превратилась в панцирь из колтунов. Он рвётся и подпрыгивает, пытаясь укусить меня за руку, наравне со всеми.

Травматический пистолет. Я вынимаю его из кобуры на поясе и, выставив через ограду, стреляю два раза подряд.

Бах! Бах!

Попадаю в кого-то, раздаётся визг, а звуки выстрелов, прогремевших сквозь ночь на десяток кварталов, нагоняют такую тоску, что хочется кричать. Я снова серьезно влип. Я не был беспечным, я подготовился и рассчитал, просто в этот раз слишком много невезения.

Напуганные стрельбой, собаки отбежали от моего укрытия метров на двадцать. Теперь пистолет своими резиновыми пулями не сможет причинить им вреда.

Зато я вижу ружье. На вражеской стороне, оно лежит на земле измазанное и поцарапанное десятками грязных лап. Хочется прыгнуть за ним, прижать к груди и ощутить спокойствие, но это слишком опасно. Перелезть обратно целым, мне ни за что не успеть.

Бессмысленно потратив ещё два выстрела из оставшихся шести, я прячу пистолет в кобуру. Теперь он пригодится только, если я соберусь застрелиться.

Пробую пересчитать собак и сбиваюсь на пятом десятке. Их так много, как будто я на другой планете. Приземлился случайно на планете собак и сижу, совершенно чужой, соображая, как улететь обратно. Наверное, я умнее их, но все превосходство гасится числом. Количество разгромило качество.

Я пробую сбежать. Двигаюсь по периметру забора, ищу, где перелезть, но маленькие охотники внимательно за мной следят. Куда я, туда и они. Если говорить языком шахмат, ситуация сложилась патовая.

Прошло полчаса. Я стою у забора, смотрю по сторонам и просто жду чуда. Собаки заметно притихли, но уходить не собираются. Понимают, что мне никуда не деться.

Кто-то улёгся, кто-то присел, кто-то нервно выкусывает блох. Хочется к ним присоединиться. Лечь на траву, позвать остальных и начать заниматься простыми собачьими делами.

На противоположной стороне улицы какое-то движение. Быстрые, бесшумные тени передвигаются несколько метров и замирают, спрятавшись.

"Ха-ха! – смеюсь я тоскливо, – а вот и обжоры".

Странно было бы надеяться, что истинные хозяева города не проявят к такому громкому событию интереса.

Больные не выходят из укрытия. Наблюдают, скрывшись за кустом. Мне кажется, что я вижу, как блестят от Луны их глаза.

Странное и на первый взгляд глупое решение приходит мне в голову. Больно царапая пальцы, я расшатываю и вытаскиваю кусок плитки. Слишком большой. Кидаю его обратно на землю, прыгаю ногами, пытаюсь расколоть. Получается!

Подкинув на ладони готовый к метанию снаряд, я замахиваюсь и швыряю!

Ай!

На той стороне улицы кто-то вскрикнул от боли.

Стая реагирует мгновенно. Несколько десятков серых спин срывается с места и бросается за новой жертвой.

Получилось! Такая чушь! Бред, а не план, но все получилось.

Путь свободен, и через пару секунд я держу в руке ружье. Как же приятна его тяжесть!

Теперь бежать.

Я бегу без оглядки целый квартал, но лай почему-то не отдаляется. За мной гонятся… Что за день?!

Меняю тактику и, развернувшись, готовлюсь принять бой.

На самом деле "принять бой", звучит слишком пафосно. Даже если сейчас на меня бросятся целых двадцать собак, восемь из них я убью, не перезаряжая ружьё. Этого будет достаточно. Остальные разбегутся.

Тем временем пора открывать огонь. Ближняя ко мне овчарка бежит молча и, прижав к голове уши. Я хорошо могу рассмотреть оскаленную пасть и внимательные, готовые к схватке глаза. Очевидно – я у неё не первый.

Бах!

Выстрелом ей сносит пол-головы. Кучность чудесная, потому что дальность стрельбы не более пяти метров.

Бах! Бах!

Следующие выстрелы, практически не целясь. Если первой жертве скулить было просто нечем, то следующие две отыгрались сполна. Поражённые в туловище, они валятся на дорогу и быстро, перебирая лапами, крутятся на месте. Одна из них воет так громко, что несколько псов останавливаются, а остальные врезаются в них с наскоку. Теперь, метрах в десяти от меня, образовалась настоящая свалка из суетящихся шкур.

Я решаю закрепить успех и посеять хаос в рядах противника. Хладнокровно выцеливаю и делаю ещё несколько выстрелов.

Бах! Бах! Бах!

Пару патронов оставляю в магазине на всякий случай, хотя адреналин, превратившийся в жажду мести, рождает во мне желание стрелять ещё.

Принимаю решение собак не добивать. Своими криками они прикроют мой отход. Шуметь они будут ещё долго, потому что нет на свете ничего более живучего, чем бродячая собака.

"Вы попробовали и проиграли! – кричу я им, – нечего теперь на меня обижаться".

Не останавливаясь, лёгкой рысцой пробегаю 10 кварталов. Кураж понемногу выветривается, а вместо него возвращается усталость. Останавливаюсь у высокого, не менее 3х метров, забора и сажусь на землю, прижавшись к нему спиной. Прохладная сталь приятно холодит кожу, голова моментально наполняется туманом…

Полностью раствориться не получается. Еле различимые, но все ещё слышные собачьи визги, напоминают об опасности. Заставляю себя подняться, встряхиваюсь и разминаю руки.

Всего одна весна без человеческой опеки, и всевозможная растительность заполняет каждый доступный клочок земли. Трава по пояс, иногда даже выше, молодые поросли деревьев, разрастающиеся без прополки. Все они, как маленькие дети, вырвавшиеся из-под контроля строгих родителей. Начали навёрстывать, что раньше запрещали. Уверен, через пару лет города превратятся в настоящие джунгли, и способы выживания здесь станут совершенно другими. Радует, что опасности останутся прежними, ведь маловероятно, что помимо обжор и собак, здесь наплодятся львы, тигры и прочие откровенно недобрые ребята. От своих нынешних знакомых я всегда смогу отстреляться, а вот если бы в зарослях ждал целый тигр… Тем более ночью.

Хватит лирики! Стряхиваю остатки дремы и выхожу на центр дороги. Внимательно гляжу по сторонам и отчего-то начинаю нервничать. Очевидного повода нет, только намеки. Что-то не так с забором, у которого я только что отдыхал.

Мощный, трехметровый, с острыми наконечниками в виде копий на макушке – таких в моем городе целое множество.

Стоп!

Пространство над забором светлее, чем в соседних дворах. Ощущение такое… Как будто…

Как будто во дворе горит слабый свет!

Я не верю своему зрению. Выпучив глаза, пожираю взглядом темноту. Сравниваю степень черноты над соседскими заборами.

Все сходится.

Либо это магический забор, выкованный эльфами, либо во дворе кто-то зажег электрический свет. Подхожу ближе и пытаюсь найти щель, чтобы заглянуть внутрь. Прикидываю возможность взобраться наверх с улицы. Слишком высоко. Шагаю вдоль до соседнего участка. Тамошнее ограждение не выше подбородка. Перелажу, завалив подгнившие доски, и наконец оказываюсь в заросшем сорняками огороде. Ситуация не изменилась. Между соседями забор такой же, как и на улице.

Ничего себе, какая крепость!

Я совершенно не чувствую страха. Наверное, сказывается усталость. Слишком тихо.

Все! Кажется, я больше не могу…

Вернусь сюда завтра вместе с ребятами и обязательно решу все загадки…

Я поднимаюсь на крыльцо своего дома практически ползком.

Закрыв за собой дверь, осознаю, как мне повезло. Через весь город, ночью, одному… Это достойно занесения в дневник. Но все это позже, сейчас я буду спать.

Глава 14

Линия реального времени

Дело идёт к вечеру, а я только проснулся. Пробую встать и чувствую боль в каждой мышце, в каждом суставе. В квартире тишина, похоже, что я дома один. Иду к окну, чтобы умыться. Поливаю на ладони из пластиковой бутылки, думаю о том, как здорово было бы построить летний душ. Вырыть колодец, качать из него воду ручной помпой. Красота.

Ковыляю на кухню и вижу оладушки! Ароматные, пышные в синей миске, обёрнутой полотенцем. Ещё тёплые. Вот спасибо!

На столе записка: "Не стали будить. Поехали в магазин. Будем к вечеру".

Я улыбаюсь. "Поехали в магазин"… так просто и буднично. Пожалуйста, пусть у вас все будет хорошо. И у меня. Вместе с вами.

Из окна в квартиру вливается тепло. Пятна солнца на стенах, очертания листьев, играющих на ветру. Решаю не придумывать себе занятий и хорошенько отлежаться в постели. Буду ждать ребят.

Набираю охапку шоколадок, печенья, отправляюсь валяться. Когда-то это было моим любимым занятием, но сейчас слишком не хватает интернета. На худой конец телевизора. Как же хорошо ему удавалось занимать голову. Любые мысли погибали прямо во время рождения. Лазишь часами по сети, загружаешь страницы и совершенно не помнишь, о чем читал всего лишь пять минут назад. Мусорная яма вместо мозга. Ничего полезного. Большая часть жизни уходит на чужие истории, чужие проблемы. Лишь бы подольше не встречаться со своими собственными.

Сейчас интернета нет. Долго в постели не пролежишь.

Шум мотора на улице…

Наконец-то. Громко смеясь и переговариваясь, в комнату заходят Олег и Таня. В руках тяжёлые сумки, и я бросаюсь помогать выгрузить их на кухне.

– А где машина? – спрашивает Олег, – ты куда-то ездил?

– Мы пробовали тебя разбудить ещё в обед! – добавляет Таня, – но ты очень сладко спал. Вот решили поехать сами. Расскажешь? Расскажи, пожалуйста.

Ребята под впечатлением от моей истории. Квартира со свечой, темный подъезд, собачья засада… Когда я проговариваю это вслух, мне кажется, что такого не было на самом деле. Это же фильм! Или книга. Не бывает в настоящей жизни. Мы долго обсуждаем мое приключение и придумываем правило: с этого момента даже, если ты просто выходишь в машину даже на одну минутку, все равно нужно брать с собой рацию. И ружье. И патроны. А в идеале, звать с собой друзей. Мы должны прикрывать друг друга. Дорожить. Должны повзрослеть и отрастить острые зубы.

Я прошу ребят устроить мне выходные. Хотя бы на пару дней. Те, кто поставил свечу, делают это давно и заинтересованы в нас не меньше, чем мы в них. Даже просто подняться на восьмой этаж, для меня это настоящее испытание. А если снова воевать? Бегать? Максимум, на что я способен – это поехать в загадочный дом, поглядеть, есть ли способ проникнуть внутрь. И вообще, его ещё нужно отыскать, а на улице понемногу начинает смеркаться. Таня возражает, говорит, что выжившие нас ждут. Что я могу посидеть в машине, пока они поищут квартиру сами, но Олег резонно замечает, что несколько минут назад мы договорились не разлучаться, а Таня уже собирается нарушить это важное правило.

– Подождём! – подвёл итог мой товарищ, – два дня ничего не решают. И вообще, мало ли кто там ждёт! Может быть, сумасшедший? Жжёт свои свечи и точит нож, – Олег делает страшные глаза, а Таня машет на него рукой. Кажется, вопрос решен. Сегодня проверяем дом, ну, а потом решим дела поважнее.

Из окна машины мой вчерашний маршрут кажется милым и безобидным. Очень медленно катимся вдоль обочины, высматриваем похожий кирпичный забор. Я испортил себе настроение – заметил минуту назад обглоданный дочиста человеческий череп. Он валялся в кустах и смотрел на дорогу пустыми глазницами. Мне почудилось, что я вижу укор в этом взгляде. Будто череп винит меня в своей смерти. Свежий, розовый, наверняка он остался после вчерашней схватки с собаками. Надеюсь, это хотя бы не тот обжора, в которого я попал камнем! Слишком много плохого для одного человека… Ребятам о находке не сообщаю. Зачем? Таня и так сильно напугана.

Вижу дом! Ночью он показался неприступным замком, но самом деле не так уж огромен. Новый, добротный, за чудесным забором высотой не меньше трёх метров. Оказавшись за ним, наверняка чувствуешь себя спокойно и в безопасности.

Выйдя из машины, я подсказываю Олегу, как парковаться. Загоняем его Тойоту вглубь соседского участка, аккурат между столбиками, запираем брешь, проделанную мной вчера.

Теперь, если вдруг прибегут злые собаки, мы спокойно сядем и спокойно уедем без особых нервов и суеты.

– Смотрите, теплица! – Таня ныряет в низкое, ветхое строение, крыша которого накрыта обычной прозрачной пленкой. – Ну-ка, держите! – она выносит нам по огурчику, крепкому, пупырчатому и невероятно аппетитному. Тут же уходит обратно – искать ещё.

Я откусываю зелёную попку с маленьким хвостиком и жую! Всю жизнь выплевывал, а теперь жую. Сочный, хрустящий – этот овощ кажется мне самым вкусным за всю мою жизнь.

– Бинго! – снова кричит Татьяна и почему-то хохочет. В левой руке у нее несколько огурцов, а правой она держит за подол свитер, в котором красуются три недоспелых помидора. – Вы просто не понимаете, – женщина закрывает глаза и шумно втягивает носом воздух, – там ещё зелёный лук и укроп! Так понятнее? Сегодня вечером будет салат.

Через пять минут урожай собран. Я сложил добычу в железное ведро, найденное тут же и пытаюсь залезть на крышу сарая, чтобы с неё посмотреть в соседний двор.

– Бесполезно! – кричит появившийся из-за угла забора Олег, – со всех сторон высокий. Без хорошей лестницы не перелезть.

– Отсюда тоже ничего не разберёшь, – я осторожно встаю на подгнившие доски, и подо мной раздаётся опасный хруст, вижу макушку ёлки… И, собственно, все. Нужно переносить на завтра. Темнеет. Домой хочу!

Олег подошёл к машине и, хитро улыбаясь, держит что-то под рубашкой, поглаживая:

– Если даже нам трудно, – говорит он, – то обжоры вообще не смогут. Понимаете? На что я намекаю? Эта крепость может стать нашей.

Край его кофты отгибается, и наружу, словно чёртик из табакерки, устремляется серая головка с большими испуганными глазами.

– Киса! – кричит Таня, – какая красавица! Где ты ее нашёл?

– Где нашёл – там больше нет. Предлагаю забрать животное с собой. Очень уж ласковая попалась, дефицитный экземпляр.

Выставив хвост пушистой трубой, кошка изучает квартиру. Мы зажгли свечи и, укутавшись в пледы, ведём тихие разговоры. Некуда спешить. Новый дом подождёт лестницу, бункер с карты простоит ещё сотню лет. Сегодня мы просто будем пить чай, беседовать и заново учиться уюту.

Мелодично мурлыкнув, кошка валится на бочок рядом со мной. Я, конечно же, начинаю ее гладить, и она благодарно жмурится, подставляет подбородок.

– Как же ты приятная, – говорю я, – повезло нам встретиться, да, кошуня? Умеешь мышей ловить? Или только урчать, как паровозик?

Где-то на кухне звякнула консервная банка. Задремавшее животное толкает меня сильными лапками, вырывается из объятий и стрелой улетает навстречу угощению.

Чайник свистит, Олег, присев на корточки, суетится с кружками. Его очки запотели от пара, и он просит бросить ему полотенце, чтобы протереть стекла.

– Очень жаль, что не сделал на глаза операцию. До последнего тянул, все откладывал. Теперь до конца дней очки. Ничего не поделаешь.

– Бедный! – искренне сочувствуя, говорит Таня, – а я пять лет назад сделала. У нас на работе сплошные очкарики, а я среди них – зоркий сокол. Была.

– У меня отец носил очки, мама носила, – грустно продолжает Олег, – ну и я. Все-таки врач. А врач в очках – это плюс двадцать к доверию у пациента. Это сколько же всего теперь утеряно. Сколько всего с нуля… Через несколько лет, даже у самой простой таблетки закончится срок годности. Придётся учиться делать самим. И я не уверен, что получится.

– Но мы будем искать других! – подсказывает Таня, – я посчитала, что если взять наш город и что если в нем выживших… Ну, допустим, 5 человек. То это 5 из миллиона… Ещё один город, и нас уже 10! А потом ещё и ещё. Если искать и объединяться, то наверняка найдутся нужные люди.

– Угу, – промычал Олег, – ключевое слово "наверняка"! Только ты не учитываешь, что большинство людей совершенно бессмысленны для цивилизации. Нет пользы.

Стандартный человек выше бортика корыта со жратвой голову не поднимает. Не смотрит в небо, говоря метафорически. Так было всегда… И я не хочу никого обидеть! – Олег поднял вверх ладони. – Даже в этой комнате собрались: простейший врач, препод и журналист. А в соседнем городе мы найдём таксиста, дизайнера и учителя пения. Стоящих учёных и тогда было трое на миллиард. Неоткуда им взяться. Это конечная остановка.

Мне хочется возразить, и я поднимаю руку.

– У тебя просто настроение плохое. Мы ещё повоюем. Разве сами не сможем стать учеными, если сильно припечет? Будем разбираться, читать, учиться. Особых звёзд не нахватаем, но на тихую жизнь хватит.

– Разве что на тихую, – успокаивается мужчина, – в очках и без света. Как Бог пошлёт. Но! – вдруг сказал он весело, – есть и хорошая новость. Чай получился просто шикарный! Разбирайте кружки.

Я отпиваю немного и ставлю чашку на подоконник. Слишком горячо.

– Как думаешь, а что было бы, не случись этого всего?

– Этот вопрос, – Олег улыбается, – задают во всех книжках про конец света. Вот так же, как мы, сидят возле костра и мечтают, что было бы. Только в реальности ответ совсем не хороший. Потому что неслись мы на космической скорости прямо в пропасть. Без вариантов. Либо ядерная война, либо голод и перенаселение. Выбирай сам, что больше нравится.

– А ты как думаешь?

– Думаю, что второе. Жили бы до тех пор, пока сами себя не съели. Или не вымерли бы от эпидемии.

– Что и произошло, – добавил я.

– Что и произошло, – согласился Олег.

– Это богатые во всем виноваты! – вступила в беседу Таня, – ради денег готовы на все! Убивали природу, и она отомстила.

– Да уж, Танечка, – Олег покачал головой. – Зато бедные были такими классными… Добрые, умные, благородные. Как из сказки. Ерунда! Все одинаковые. Люди, как люди. Ненасытные и мизерные в мечтах. Дом, бассейн и чтобы все уважали. Тьфу! Мышиные радости. Человека делает окружение.

Обычный человек он, как пластилин. Что вылепишь, то и получишь. Но так уж вышло, что наши кукловоды, и тут, Таня, я с тобой соглашусь, все как на подбор. Деньги и власть! Все, что им нужно. И люди тянутся. Бьются, как мотыльки об фонарик. А поставить бы во главу планеты учёных, тех, кто поглубже, помудрее и, глядишь, шанс бы появился. Но мудрый на то и мудрый. Во власть не полезет. Заскучает от зла и глупости. Замкнутый круг. Конечная остановка.

Все замолчали на минуту. Только кошка, пушистым комочком свернувшаяся на полу, тихо урчит. Думает о своем и даже как будто улыбается.

– А мне все равно нравилось! – Таня вытирает футболкой уголки глаз. – Вот бы вернуть все, как было. Я бы бегала по улицам, ревела и просила всех, чтоб не ссорились.

– Да, Танечка, – Олег положил руку ей на плечо, – и все бы послушались и не ссорились больше никогда. Чтобы тебя не расстраивать…

Женщина улыбается и зевает, прикрыв рот ладонью.

– Ну что, ребята? Спать не пора?

Из разных углов комнаты доносится одобрительное "Угу".

Окно в комнате открыто. Луна подсветила крышу, на которой уютно, бок к боку нахохлились голуби. Вот уж кому несладко. Сотни лет эти птицы едят только то, что дают им люди. Непонятно, чем они набивают животы сейчас. А будет только хуже. Если бы я был голубем, то сидел бы и горько плакал. Завтра покрошу им крупы на перекрёстке.

За ночь одеяло сползает на пол, и я просыпаюсь от холода. Заново укутавшись, согреваюсь и представляю себя медведем в берлоге. Будто бы вокруг снег, зима, а у меня в норке сухо и уютно. И обязательно есть кладовая. А в ней мед в аккуратных бочонках, и под потолком сушатся травы для чая. И вяленые гуси. Аппетитные тушки висят друг за другом и успокаивают. Мои дорогие припасы. Люблю это слово…

Просыпаюсь от звука хлопнувшей двери. Кричу не вставая:

– Ребята?!

– Все в порядке, – Таня отвечает из кухни, – Олег в машину пошёл за продуктами. Спи… На улице ливень. Пересидеть надо.

Я встаю, чтобы прикрыть окно, но не закрываю его полностью. Разве можно лишать себя шума весеннего ливня? Обожаю запах мокрой земли и зелени.

А сирень под дождём? Настоящий шедевр созданный природой.

Прекрасная прохладная атмосфера. Любимая для большинства писателей. Густые темные тучи раскрашивают город в особенный цвет – такое освещение удаётся создать только дождю. Многие люди грустят в такие моменты – ждут, когда снова появится солнце. Жалко их. Они, как цветочки, небо синее и яркое – поднимают головы и веселятся; небо изменило цвет – прячутся и ждут. Мне повезло – я люблю по-всякому.

Мокрый город за стеклом машины. Он в буквальном смысле утопает в зелени. Клумбы и аллеи без заботы коммунальщиков превратились в пышные заросли. Высохшие фонтаны, пустые лавочки среди деревьев, хочется остановиться и отправиться гулять. Пулемёт, прикрытие снайперов на крышах и удобные кроссовки. Это все, что нужно для безмятежной прогулки.

Длинная алюминиевая лестница, привязанная к крыше бечёвкой, покачивается на поворотах, и мне приходится придерживать ее рукой. Мы потратили целый час, чтобы найти именно такую: легкую и надежную. Никак нельзя допустить, чтобы она свалилась по дороге.

Приехали!

Выгружаем вещи, готовимся штурмовать стену. Долгожданное покорение замка начинается.

Забравшись на забор и тщательно усевшись, чтобы не потерять равновесия, я осматриваю участок. Три построенных в одном стиле здания. Большое, видимо, основной дом; средних размеров, похожее на мастерскую, и размером с добротный гараж. Между ними – просторный двор, большая часть которого накрыта навесом. Он не позволяет рассмотреть все, что происходит внизу и потому, спускаться в неизвестность немного тревожно. На помощь приходит Олег. Он переставил лестницу на метр левее, забрался ко мне и уселся рядом.

– Ну что? Затаскиваем? Готов? Давай..

Мы слаженно поднимаем легкую конструкцию и перекидываем внутрь.

– Кто первый? – спрашивает мой напарник.

Олег снимет с плеча ружьё и выключает предохранитель. Я ставлю ногу на верхнюю ступеньку и проверяю устойчивость. Можно начинать спуск.

Первое, что привлекает внимание, как только спустился на землю, это синеватый свет, пляшущий в дальнем конце двора. Пока я не могу рассмотреть источник, но очень похоже, что там работает телевизор. Я бы сказал, что это бред и что такого не может быть, но ведь своими глазами видел что-то подобное в ту ночь. Именно странный свет привлёк мое внимание в первый раз.

– Здравствуйте! – кричу я вглубь участка, а сам машу рукой Олегу. Тороплю, чтобы спускался быстрее. – Доброго дня! Есть, кто дома?!

Нет ответа…

Прохожу мимо белой хозяйской машины. Посмотрев на неё сбоку, не могу определить марку. Высокая, крупная, кажется, вижу значок Тойота на капоте.

Розовые кусты вдоль забора. Крупные, красные цветы выглядят очень стильно на фоне белого кирпича. На секунду показалось, что искусственные… Нет, живые и дивно пахнут. Таня будет в восторге.