скачать книгу бесплатно
Выживший. Первый секретарь Грибоедова
Владислав Анатольевич Бахревский
Всемирная история в романах
Редкая удача – сделаться другом и помощником великого человека, воочию наблюдая события его жизни, которые позднее станут историей. Именно так в 1820-е годы повезло молодому Ивану Сергеевичу Мальцову, когда он познакомился с Александром Сергеевичем Грибоедовым.
Мальцов не только сдружился с этим выдающимся литератором, но и отправился с ним в Персию, став первым секретарем посольства, возглавляемого Грибоедовым. И все же особенной удачей для Мальцова можно считать то, что ему не пришлось платить жизнью за возможность войти в круг друзей великой личности. Как известно, Грибоедов трагически погиб, став жертвой резни в русском посольстве в Тегеране. Погибли и другие сотрудники посольства, а Мальцов оказался единственным, кто выжил.
Этим событиям посвящен новый документальный роман известного писателя-историка Владислава Бахревского «Выживший».
Владислав Бахревский
Выживший. Первый секретарь Грибоедова
© Бахревский В.А., 2024
© ООО «Издательство «Вече», 2024
* * *
Владислав Анатольевич Бахревский
Об авторе
Владислав Анатольевич Бахревский – прозаик, поэт, член Союза писателей СССР – родился 15 августа 1936 года в Воронеже в семье лесничего. После Великой Отечественной войны родители вместе с сыном часто переезжали, «кочевали по лесным кордонам» Горьковской и Рязанской областей.
С 1948 года будущий известный автор жил в Орехово-Зуеве, учился на литературном факультете Педагогического института (ОЗПИ), руководил созданным им литературным кружком. Много позже (2001) возглавил Орехово-Зуевское литературное объединение «Основа».
В 1975 году переехал в город Евпатория Крымской области, где оставался 11 лет, но после очередного переезда не порывал связей с Крымом. В декабре 1990 года, вместе с другом и соратником – писателем А.И. Домбровским активно участвовал в создании Союза русских, белорусских и украинских писателей – нынешнего Регионального Союза писателей Республики Крым.
Опыт жизни в разных регионах, а также многочисленные поездки по просторам бывшего СССР нашли отражение в творчестве автора. География путешествий получилась широкая: Карелия, Сибирь, Камчатка, Сахалин, Алтай, Туркмения, Киргизия и не только.
Сразу после окончания института (1958) работал в Сакмарской районной газете (Оренбургская область), но очень скоро нашел себе применение в изданиях, имевших литературную направленность – в редакции журнала «Пионер», «Литературной газете». Активно сотрудничал с журналом «Мурзилка», газетой «Пионерская правда».
Писательским дебютом стала автобиографическая повесть «Мальчик с Веселого» (1960). Впоследствии опубликовал много детских книг, в том числе «Кружка силы» (1969), «Дорогое солнце» (1972), «Футбол» (1984), «Василько и Василий» (1986), став одним из активнейших авторов в издательстве «Детгиз».
И все же настоящую известность писателю принесли не произведения для детей и юношества, а исторические романы: «Тишайший» (1984), «Никон» (1988), «Долгий путь к себе» (1991), «Василий Шуйский» (1995), «Смута» (1996) и другие.
Книги «Тишайший», «Никон», «Аввакум», «Страстотерпцы» и «Столп» составили знаменитый цикл, «пятикнижие». В нем писатель исследует важнейший период русской истории XVII века – период раскола Русской церкви. В 2011 году по мотивам этого цикла был снят сериал «Раскол» режиссера Николая Досталя. Позднее к этому же циклу стали относить роман «Боярыня Морозова».
Истории Русской православной церкви начала XX века посвящен роман «Святейший патриарх Тихон» (2001). Автора на создание этой книги во многом вдохновила биография деда по отцовской линии – священника, погибшего в лагерях.
В середине 2000-х годов в толстых журналах был опубликован роман «Царская карусель», посвящённый Отечественной войне 1812 года и нравам русского общества до войны. В 2019 году этот роман впервые выпустило в твердом переплете издательство «Вече».
В 2020 году в том же издательстве в серии «Духовная проза» вышла первая полная публикация дилогии об Александре Булатовиче – русском офицере, исследователе Эфиопии, религиозном деятеле.
За годы литературного творчества автор написал и опубликовал более 40 книг: романов, повестей, сборников рассказов и стихов. Также известен своими усилиями по поддержке новых и малоизвестных российских авторов, а также литературного процесса в целом.
Избранная библиография:
«Свадьбы» (1977)
«Тишайший» (1984)
«Никон» (1988)
«Виктор Васнецов» (1989)
«Долгий путь к себе» (1991)
«Василий Шуйский» (1995)
«Смута» (1996)
«Ярополк» (1997)
«Аввакум» (1997)
«Страстотерпцы» (1997)
«Столп» (2001)
«Святейший патриарх Тихон» (2001)
«Боярыня Морозова» (2013)
Книга Сергея Николаевича Дмитриева «Последний год Грибоедова» помогла мне быть точным в истории гибели русской миссии в Тегеране. Благодарен Сергею Николаевичу за огромную работу по восстановлению многих темных пятен в этой истории.
Владислав Бахревский
Грибоедов у Рылеева
Их руки сошлись в пожатии, и пожатие затянулось на едва уловимое мгновение. Судьба всплеснула тоской о несбыточном. Они этого не поняли, не могли понять, но расположение, возникшее само собой, было домашним. Они – свои: русская поэзия.
– Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?
Не эти ли, грабительством богаты?
– Александр Сергеевич, у вас что ни строка, так то оно и есть на самом деле!
У Грибоедова от рукопожатия осталось в сердце – щемящее. Рука Рылеева дрогнула.
– Как с ранних пор привыкли верить мы,
Что нам без немцев нет спасенья!
Улыбнулись друг другу. Глаза, как и руки, медлили разойтись. Грибоедов кивнул и произнес:
– Меня пригласили на «русский завтрак» у Рылеева сразу после избрания в члены Вольного общества любителей российской словесности Соболевский и Мальцов.
– Я благодарен этим сумасбродным острословам. – Рылеев поклонился, приглашая Грибоедова в гостиную.
Кондратий Федорович жил у Синего моста в доме Российско-американской компании. Комната приемов была невелика, но для Петербурга редкостная: ее будто налили светом, бухнув сколько было. На столе графин с прозрачной как слеза русской водкой. На блюдах соленые кочаны капусты и грузди. Украшением столу – каравай ржаного хлеба с манящей корочкой.
Перед каждым креслом на столе стакан.
– Мне сказали, начало завтрака строго в десять. Уже без четверти, а я – первый?! – Грибоедов вскинул брови. – Кондратий Федорович, завтрак у вас воистину русский.
– Графин смущает?
– Отнюдь! Ощущение, будто всюду свои и ты всем свой. В Общество словесности меня приняли дружно. В Петербурге я напитываюсь воздухом поэзии. Ни в Париже Шенье, ни в Лондоне Байрона не ведают столь густого запаха словесного меда, коим жив и здрав воздух Санкт-Петербурга.
– Куда ни поворотись – поэт! – Глаза Рылеева смеялись. – Пушкин ныне далече, но вот вам Крылов, Жуковский, Вяземский, Дельвиг, Веневитиновы, Баратынский…
– Рылеев, – подсказал Грибоедов.
– Ну, что Рылеев! Кукольник, Одоевский, Кюхельбекер, богатырь Шишков, Ознобишин, братья Муравьевы, братья Бестужевы, Языков, Батюшков, Ростопчина, Киреевские, Гнедич… А уж Грибоедов! «Кому в Москве не зажимали рты обеды, ужины и танцы?»
– Куда деваться от Грибоедова! Кондратий Федорович, позвольте пригласить вас в театр. Это никому еще не ведомый Новый театр у Чернышевского моста. 15 января дают мою комедию «Молодые супруги».
Рылеев поклонился.
– Приглашение принято. Новый год, Новый театр, новые времена… А нова ли наша поэзия, Александр Сергеевич?
– Ежели вспомнить предыдущие поколения: Тредиаковский, Сумароков, Херасков, Капнист…
– Державина не назвали.
– Державин из бессмертных.
– Тогда что вы скажете о Пушкине? Он четверти века еще не прожил.
– Пушкин – счастье нашего Отечества.
– Кто-то из любомудров сказал об Алексанре Сергеевиче: «Овцы стаднятся – это все мы, – а лев ходит сам по себе». Ваше «Горе от ума» – суть русского сердца и само время.
– Кондратий Федорович, пока мы одни, хотелось бы послушать ваши «Думы».
– Ах, думы! – Рылеева уже самого смущала высокопарность слога в «Думах». – Преклонение перед подвигом у меня совсем юношеское.
Подошел к бюро, взял несколько больших листов бумаги.
– Поход по Европам в кампанию 1813–1814 годов – для меня это Франция, Бавария, Саксония, Пруссия, Польша и 4 года унылой службы в Острогожске. Острогожск – Воронежская губерния – глухомань. Но когда в Острогожске был великий Петр, провинция жила по-столичному. Новая моя дума так и называется: «Петр Великий в Острогожске». – Рылеев вопросительно посмотрел на Грибоедова. – Мой высокий слог автору «Горе от ума» – поле для веселых сарказмов.
Грибоедов, не отводя глаз от глаз Рылеева, прочитал:
– Убейте! замучьте! – моя здесь могила!
Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!
Кондратий Федорович! Здесь наивность – высочайшее достижение поэзии. До вас столь важное для русского народа не говорили. А ваши строки отпечатываются с дивной силой в сердцах и дворян, и крестьян.
Рылеев как-то сжался, замкнулся. Грибоедов, однако, не остановился, но, словно бы доказывая свою правоту, нарочито грянул:
– Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги! –
Сусанину с сердцем вскричали враги.
И вдруг понял: перебрал.
– Сусанин Пушкину пришелся по сердцу, – сказал Рылеев. – Я прочту вам из Петра Великого.
Сели в кресла у окна, и тут пришли Соболевский и Мальцов.
– Александр Сергеевич, вы нас опередили, – удивился Мальцов.
– Соболевский озадачил строгостями этикета «русских завтраков».
– Какие строгости? – Мальцов сел за стол, наполнил стакан из графина, поднял, посмотрел на свет. – Третьей перегонки.
Испуганными глазами воззрился на Рылеева и Грибоедова.
– Что же мне теперь делать? Поставить? Деньги водиться не будут. Ваше здоровье, господа! – отпил глоток. – Положение безвыходное.
– Пьяница! – возмутился Соболевский.
Грибоедов смеялся.
– Безвыходное положение.
– Они у нас такие. Весельчаки. – Рылеев развел руками. – Александр Сергеевич! Я убежден: Россия рождает поколение достойнейшее! Этот юноша, Мальцов, хозяин заводов.
– Ну а кто такой Соболевский, я знаю очень хорошо, – улыбнулся Грибоедов.
– Кондратий Федорович! Вы принимаете за поколение сынков проворных московских дворян, – сказал Соболевский. – Все завтракающие у вас – питомцы пансионов, университета, архива иностранных дел. Теперь вот сюда перекочевали, в Петербург. Отсюда их дорога в Париж, в Лондон, в Копенгаген…
– В Истамбул, – подсказал Мальцов.
Грибоедов знал: Иван Сергеевич действительно питомец Благородного пансиона при Московском университете, сын «хрустального короля». Соболевский, воспитанник Благородного пансиона при Главном педагогическом институте, внебрачный сын Соймонова.
– Я сужу участников завтрака по интеллекту, – сказал Грибоедов. – Соболевский, вы владеете английским, немецким, французским, это ведь так?
– Мама в шесть лет привила мне эту троицу. Что такое грамматика, она не знала, но мы писали с ней на всех трех без ошибок… Пансион одарил языком искусств – итальянским, древнегреческим и, разумеется, латынью.
Мальцов тотчас встрял в разговор:
– Любя латынь и Карамзина, он переводит на язык вечности «Историю государства Российского». А тут еще буря чувств перед шедеврами Эль Греко.
– Эль Греко – само величие, – согласился Соболевский. – Испанским я овладел, думая, что Эль Греко испанец.
– За полгода, – вставил словечко Мальцов.
– Благодаря испанскому я открыл для себя португальский.
