В поисках великого может быть

Низкий жанр – комедия. Здесь всё гораздо свободней: комедия может обращаться к реальной действительности, её сюжеты – из современности. Героями комедии являются обыкновенные люди, кроме того, она пишется вольным стихом и даже прозой.

Однако между трагедией и комедией есть определенная связь. Дело в том, что зритель в театре классицизма никогда не ставится на уровень того сюжета, который изображён. Почему в низком жанре допускается проза, вольный стиль и не столь жестки правила? Потому что, чем выше жанр, тем больше действует различных ограничений и тем труднее задача автора. Комедийный жанр предоставляет больше творческой свободы. Но в трагедиях зритель возвышается над своей повседневной жизнью, он не видит на сцене обыденности, не видит своих современников. Перед ним предстают легендарные античные герои, цари, полководцы, великие исторические деятели, которые вершат судьбы народов, и потому он как бы поднимается над действительностью. В этом главная задача трагедии – возвысить зрителя. В комедии же он видит своих современников, здесь часто изображается быт. В общем, зритель вполне может узнать в комедийном представлении самого себя. Но это – комедия, поэтому она вызывает смех, а смех тоже всегда ставит нас над тем, над чем мы смеёмся. Поэтому в классицизме зритель никогда не смотрит на сцену вровень. Это взгляд или снизу вверх, или сверху вниз. Но всё равно даже комедия зрителя возвышает: смеясь, он поднимается над обыденностью.

И последнее. Никакого смешения трагического и комического не допускается в театре классицизма. Жанр должен быть чистым.

Начнём с трагедии эпохи классицизма. Основоположником её был французский поэт и драматург, член Французской академии Пьер Корнель. Он родился в 1606 году, умер в 1684. Жизнь Корнеля охватывает практически весь XVII век. Однако его особое влияние на историю театра приходится на первую половину столетия. Этот этап творчества Корнеля завершается 1651 годом, когда была написана трагедия «Никомед». Затем наступает длительный период, в который Корнель отходит от театра. В 60-е и особенно в 70-е годы он попытается вернуться к созданию драм, соревнуясь с другим, тогда только появившемся на культурном горизонте трагическим поэтом Ж. Расином. Но из этого ничего не вышло. Всё наиболее значительное было создано Корнелем в первую половину века.

Первой пьесой Корнеля, которая принесла ему славу и которая до сих пор не сходит со сцен французских театров, стала трагикомедия «Сид» (1636). Не случайно, например, великий французский актёр ХХ века Жерар Филипп был похоронен в костюме Сида, роль которого он исполнял. Вообще, для раннего периода французской драмы характерно обращение к испанской теме. Испанская драма оказала значительное влияние на становление французского театра. И «Сид» Корнеля тоже обращён к испанскому сюжету. Не к античному, а именно к испанскому, который занимает особое место в театре французских классицистов. Сид – национальный герой Испании Родриго Диас, прославленный участник Реконкисты (борьбы испанцев за земли, захваченные маврами-мусульманами), о котором в XII веке была сложена эпическая поэма «Песнь о моём Сиде». Но источником для произведения Корнеля стала драма испанского драматурга Гильена де Кастро, современника Лопе де Вега и Кальдерона, которая носила название «Молодость Сида». Корнель использовал этот сюжет в своей первой драме. Поэтому она несёт в себе такую связь с испанским театром: действие происходит в Испании, и главное действующее лицо – национальный испанский герой.

Теперь о том, почему Корнель назвал своё произведение трагикомедией? С точки зрения классицизма, смешение трагического и комического – вещь невозможная, и у Корнеля никакого смешения жанров не было. «Сид» называется трагикомедией по другой причине. Данте, скажем, тоже назвал свою поэму «Божественной комедией», хотя там тоже ничего смешного не было. Так и корнелевский «Сид» – это трагикомедия, поскольку имеет счастливый финал.

«Сид» во многом напоминает «Звезду Севильи» Лопе де Вега и вообще испанскую драму чести. Начинается всё из-за ссоры отцов. Главный герой, дон Родриго, влюблён в Химену. Конфликт любви и чести, важнейший конфликт испанской драмы, присутствует и здесь. Дело в том, что король назначил воспитателем наследника престола отца Родриго, дона Дьего. А этим очень недоволен граф Гормас, отец Химены. Дон Дьего уже не принимает серьезного участия в отвоевывании земель, а граф Гормас ощущает себя защитником Испании, национальным героем, и то обстоятельство, что король поручил дону Дьего, а не ему столь ответственную и почетную миссию, он воспринимает как личную обиду.

Между героями вспыхивает ссора, и, чтобы унизить дона Дьего, граф Гормас дает ему пощечину. Это единственная пощечина в театре французского классицизма. Дон Дьего, естественно, глубоко оскорблен. Он вроде бы хватается за меч, чтобы принять брошенный ему вызов, но понимает, что стар и уже не в силах сражаться. И тогда он просит своего сына Родриго вступиться за его честь. А Родриго любит Химену. Такова изначальная ситуация драмы…

Родриго ещё никогда не использовал оружия, а граф Гормас – воин, главная опора Испании. И всё же дон Дьего говорит:

Лишь кровью можно смыть такое оскорбленье.

Умри – или убей. Но знай, я не таю:

Тебе я грозного противника даю.

Я видел, весь в крови, покрытый ратным прахом,

он разметал войска, охваченные страхом;

Я видел, не один ломал он эскадрон.

Но мало этого: не только рыцарь он,

не только светлый вождь, громящий рвы и стены,

Он…

Дон Родриго

Умоляю вас, кто он?

Дон Дьего

Отец Химены.

Дон Родриго

Отец…

Дон Дьего

Не отвечай. Я знаю всё, что есть.

Но мы не вправе жить, когда погибла честь.

Чем лучший оскорбил, тем глубже оскорбленье.

Ты знаешь мой позор, в твоей руке отмщенье:

Я всё тебе сказал. Наш мститель – ты один.

Яви себя врагу как мой достойный сын,

А я предам мой дух скорбям, меня сломившим.

Иди, беги, лети – и возвратись отмстившим. (298)

(Действие первое. Явление пятое)

Завязка «Сида» напоминает «Звезду Севильи». Там дон Санчо Ортис должен был наказать Бусто Таберу, брата своей возлюбленной Эстрельи, здесь же Родриго предстоит сразиться с отцом своей возлюбленной Химены. Это характерный конфликт испанской драмы, и он представлен у Корнеля.

Но прежде, чем перейти к дальнейшему, хотелось бы обратить внимание на одну внешнюю особенность драмы. Это удивительное сочетание динамики и статики. В «Сиде» огромное количество событий, которые плохо умещаются в отведённые двадцать четыре часа. Корнель был вынужден нарушить правила и растянуть действие до тридцати часов, за что его, впрочем, порицали. Ссора отцов, дуэль Родриго и графа Гормаса, главный подвиг Родриго: он отражает ночное нападение мавров и становится национальным героем Испании. Затем происходит его поединок с Санчо, возлюбленным Химены, и, в конце концов, примирение Родриго и Химены. Как видите, даже для тридцати часов этого многовато, и такая драма должна была бы быть предельно динамичной. Но у Корнеля большая часть событий происходит за сценой, а сами эпизоды статичны, ибо предметом изображения здесь становится внутренний мир человека и те решения, которые герой должен принять. Поэтому две дуэли, сражение с маврами – всё это происходит не на наших глазах. Герои бегут за сцену, а на сцене они произносят монологи. Дон Дьего говорит Родриго: «Иди, беги, лети – и возвратись отмстившим». А завершают действие знаменитые слова Родриго:

Я медлю, недвижим, и смутен дух, невластный

Снести удар ужасный». (299)

(Действие первое. Явление шестое)

Родриго должен принять решение, и в этой минуте раздумий заключено главное событие драмы Корнеля. Внешние же события вынесены за рамки действия. Отсюда такое парадоксальное сочетание динамики и статики.

Итак, стансы дона Родриго:

До глуби сердца поражен

Смертельною стрелой, нежданной и лукавой,

На горестную месть поставлен в битве правой,

Неправой участью тесним со всех сторон.

Я медлю, недвижим и смутен дух, невластный

Снести удар ужасный.

Я к счастью был так близок наконец, -

О, злых судеб измены!

И в этот миг мой оскорблен отец,

И оскорбившим был отец Химены!

Я предан внутренней войне;

Любовь моя и честь в борьбе непримиримой.

Вступиться за отца, отречься от любимой!

Тот к мужеству зовёт, та держит руку мне.

Но что б я не избрал – сменить любовь на горе

Иль прозябать в позоре,-

И там и здесь терзаньям нет конца.

О, злых судеб измены!

Забыть ли мне о казни наглеца?

Казнить ли мне отца моей Химены?

Отец, невеста, честь, любовь,

Возвышенная власть, любезная держава!

Умрут все радости или погибнет слава.

Здесь – я не вправе жить, там – я несчастен вновь.

Надежда грозная души благорожденной,

Но также и влюбленной,

Меч, мне к блаженству преградивший путь,

Суровый враг измены,

Ты призван ли мне честь мою вернуть?

Ты призван ли меня лишить Химены?

Пусть лучше я не буду жив

Не меньше, чем отцу, обязан я любимой:

Отмстив, я гнев её стяжаю негасимый;

Её презрение стяжаю, не отмстив.

Надежду милую отвергнуть ради мести?

Навек лишиться чести?

Напрасно мне спасенья вожделеть:

Везде – судьбы измены.

Смелей, душа! Раз надо умереть,

То примем смерть, не оскорбив Химены. (300)

(Действие первое. Явление шестое)

Не надо забывать, что Родриго – рыцарь и для него любовь к женщине и честь – понятия равновеликие. Поэтому он чувствует безысходность. Это выражено в самой структуре стиха. «Сид» очень хорошо переведён на русский язык М. Лозинским, который попытался передать эту особенность французского текста: стих делится как бы на две половины, между которыми – пауза, создающая равновесие.

Вступиться за отца, отречься от любимой

Тот к мужеству зовёт, та держит руку мне.

<…>

Умрут все радости или погибнет слава.

Здесь – я не вправе жить, там – я несчастен вновь. (301)

(Действие первое. Явление шестое)

Родриго понимает, что Химене он обязан не меньше, чем отцу. Таким образом, складывается неразрешимая ситуация. Но здесь возникает одна важная особенность, которая резко отличает драму Корнеля от произведений испанского театра.

У Декарта есть знаменитая философская формула: Cogito, ergo sum (лат. – «Мыслю, следовательно, существую»). В этой формуле отражена очень важная особенность мышления человека XVII века: существуют как бы два «Я» – мыслящее и существующее. Декарт утверждает, что, мысля, человек становится на некую абсолютную точку зрения. Его мыслящее «Я» отличается от «Я» индивидуального. Разум поднимает человека до некоей абсолютной, высшей истины, которая едина для всех. Мыслящее «Я» – это нечто всеобщее, то высшее «Я», которое позже станет именоваться трансцендентным субъектом.

XVII век – это век рационализма. Но эта идея просуществовала вплоть до XX века: размышляя, человек оперирует абсолютными категориями… Главное, что отличает Родриго от его предшественников, героев испанского театра, – он ищет разумного решения, перебирает возможности. Он как бы сперва мыслит, а потом – существует. Сначала он должен принять некое рациональное решение, сделать выбор. И первый вывод, к которому он приходит: единственная возможность избежать исполнения мести – умереть самому. Однако уже здесь появляется ещё один важный мотив. Если он не отомстит, то вызовет презрение Химены: он не вступился за честь отца, а, значит, не достоин её любви. А если совершит месть, вызовет её гнев. Так, может быть, гнев лучше, чем презренье?

Но умереть с таким стыдом!

Чтобы открылась мне бесславная могила

И чтоб Испания за гробом осудила

Не защитившего свой оскорбленный дом!

Покорствовать любви, которую, я знаю,

Я всё равно теряю!

Ужели же я мог бы предпочесть

Постыдный путь измены?

Смелей рука! Спасём хотя бы честь,

Раз всё равно нам не вернуть Химены.

Я был в рассудке помрачён:

Отцу обязан я первее, чем любимой;

Умру ли я в бою, умру ль, тоской томимый,

Я с кровью чистою умру, как был рожден.

Моё и без того чрезмерно небреженье;

Бежим исполнить мщенье;

И, колебаньям положив конец,

Не совершим измены:

Не всё ль равно, раз оскорблён отец,

Что оскорбившим был отец Химены! (302)

(Действие первое. Явление шестое)

Итак, это длинное рассуждение. Первая строфа этих стансов начинается словами: «И в этот миг мой оскорблён отец, // И оскорбившим был отец Химены!» Кончается же всё словами: «Не всё ль равно, раз оскорблён отец, // Что оскорбившим был отец Химены».

Хотелось бы обратить внимание: Родриго размышляет, но это размышления иной природы, чем, допустим, раздумья Гамлета. Родриго размышляет для того, чтобы действовать. Не случайно, кстати, здесь звучит: «бежим исполнить мщенье». Бежим! И он убивает графа Гормаса.

Каждый раз, когда возникает какая-то сложная ситуация, герой Корнеля должен найти решение, соответствующее некой идеальной норме. И в этом смысле он, как актёр на сцене.

Кроме того, как любой актёр, он должен представлять себя вовне. Недаром отец ему скажет: «Яви себя врагу, о, мой достойный сын». «Яви» здесь – ключевое слово. Родриго должен показать, что он достойный сын своего отца; Химена – доказать Родриго, что она его стоит, и т.д. «Montrer» (показывать, являть) у Корнеля – синоним «etre» (быть), ибо для него только явленное действительно.

Быть – значит показывать. И, как всякому актёру, ему нужны зрители, он ждёт аплодисментов:

Но умереть с таким стыдом!

Чтобы открылась мне бесславная могила

И чтоб Испания за гробом осудила

Не защитившего свой оскорбленный дом! (303)

(Действие первое. Явление шестое)

Ему необходимо признание всей Испании! Поэтому Родриго принимает решение убить графа Гормаса.

Кстати, это стремление героя всегда поступать разумно определяет ещё одну важную особенность драмы Корнеля. Это обилие афоризмов. Вообще, «Сид» разошёлся на афоризмы и пословицы, подобно «Горю от ума» А. С. Грибоедова. Афоризмов в драме множество: «Но мы не вправе жить, когда погибла честь»; «Превыше страсти честь, а страсть превыше жизни»; «Теченье времени не раз узаконяло // То, в чём преступное нам виделось начало» и т.д. А что такое афоризм? Это изречение, которое способно жить независимо от контекста, поэтому любители афоризмов, к примеру, могут выписывать их в отдельные тетрадки. У Шекспира нет афоризмов. Единственное выражение, которое, может быть, похоже на афоризм, – это слова Гамлета: «Быть или не быть, вот в чём вопрос». Но это – вопрос, а афоризм – это всегда ответ.

Совершив убийство, Родриго является к Химене. Возникает вторая сюжетная линия – линия героини этой драмы Химены. Родриго приходит к ней, исполнив свой долг мести, и теперь Химена, в общем-то, вольна сделать с ним всё, что угодно, он в её власти. Жизнь ему не дорога, раз нет любви. Химена, с одной стороны, не может простить Родриго. Но она понимает, что он защищал свою честь и честь отца. И в то же время, чтобы быть достойной Родриго, она должна ему отомстить. «Достойному меня долг повелел отмстить; // Достойная тебя должна тебя убить». (304)

Родриго готов заплатить своей жизнью. А Химена отвечает – нет. Он погубил её отца, но она любит Родриго. Химена предлагает другое: пусть он бежит, а она будет его догонять, хотя сама признается: «Но я бы всё-таки счастливою была, // Когда бы ничего исполнить не могла». (305) И это не лицемерие с её стороны.

Химена считает, что именно такое поведение отражает суть положения, в котором она оказалась. Она вроде бы преследует Родриго, потому что выполняет свой долг перед погибшим от его руки отцом, но лишать его жизни она и не думала. Тем самым Химена демонстрирует, с одной стороны, верность своему долгу, а с другой – любовь к Родриго. Все должны видеть, как она преследует его и не может настигнуть, как она его любит и как верна долгу. Она действительно даже обращается к королю, чтобы тот наказал Родриго. Сама мстить она не в силах, но требует кары. Ситуация приобретает неразрешимый характер, тем более что Химена не хочет его гибели, а догонять можно бесконечно.

Но происходит третье важное событие – сражение с маврами. Дело в том, что прежде дон Гормас был главным защитником Испании. Но он мёртв, и теперь Родриго сам должен отразить нападение. Кроме того, возможно, это примирит его с Хименой. И вот Родриго, не дожидаясь распоряжения короля, по собственной инициативе вступает в бой. Ночь – это сражение с маврами, из которого он выходит победителем. После победы Родриго получает славное прозвище – Сид (от народного арабского «сиди» – «господин»).

Здесь есть момент, который хотелось бы подчеркнуть. Дело в том, что честь имени (речь идёт, конечно, об аристоратическом имени), необходимо отстаивать. В драме Корнеля это выступает наглядно: Родриго будет именоваться Сидом, потому что он это заслужил, удостоился, благодаря собственной доблести. Это не переданное по наследству. Король, который вначале хотел судить Родриго, приходит к выводу, что теперь это неуместно. Родриго стал национальным героем, он нужен Испании. Все уговаривают Химену отказаться от преследования Родриго, который искупил свою вину. А Химена говорит, что Испания, может, на это и согласится, но не она. И объявляет, что выйдет замуж за того, кто сразится с Родриго за её честь.

И вот влюблённый в Химену Санчо бросает вызов. Химена, правда, желает, чтобы многие сражались с Родриго, но король даёт разрешение только на один поединок. Родриго говорит Химене: «Ты не волнуйся, я уступлю, будь счастлива с Санчо». А та отвечает: «Нет». И объясняет это: «Тем самым Родриго унизит её отца! Он сразил самого дона Гормаса, а погибнет от руки Санчо». Родриго возражает: отец Химены доказал свою храбрость в боях, этого достаточно. Он – могучий воин, и в этом ни у кого сомнения нет. Просто все поймут, что Родриго не может жить без Химены, и потому выбирает смерть. Когда Химена видит, что все её доводы бессильны, она говорит так: «Но ты ведь знаешь, что я выйду замуж за победителя, поэтому должен одержать верх…»

Как бы она поступила в дальнейшем, неизвестно, но когда появляется Санчо с мечом Родриго в руках, Химена, решив, что Родриго мёртв, даёт волю слезам. На самом деле это была ошибка: Родриго отдал Санчо меч, чтобы тот вручил его Химене. Но с этого момента она больше не может требовать мести, слезами она явила свои чувства. Все вокруг увидели, как она любит Родриго. Правда, она не может тотчас же выйти за него замуж, её отца ещё не похоронили, прошло только 30 часов. Но Родриго отправляется сражаться за Испанию, и через год, когда вернётся, Химена обещает стать его женой. Этим завершается трагедия.

«Сид» Корнеля вызвал резкое недовольство кардинала Ришелье, который даже вынудил Французскую академию выступить с пространным осуждением драмы. Оно заключало в себе множество мелких придирок и замечаний: действие охватывает 30 часов вместо 24, неподобающее поведение главной героини – ещё отца не похоронила, а уже дала согласие на брак и прочее. Но единственная причина недовольства кардинала состояла в другом: он ощутил в «Сиде» дух вольности. Тем, кто читал романы Дюма, известно, что Ришелье осуждал дуэли, а в драме Корнеля – это первый подвиг Родриго. Кроме того, даже главное своё деяние герой совершает не по воле короля, а по своему собственному усмотрению. В общем, в «Сиде» слишком силён был дух вольности, и кардинал это почувствовал. Родриго опирается лишь на себя самого, король здесь не играет существенной роли. Да и Химена для Родриго, в какой-то мере даже более серьёзный мотив, чем интересы государства. В финале драмы слова Родриго в русском переводе звучат так: «Для славы короля, для власти над любимой, // Чего я не свершу рукой неодолимой» (Действие пятое. Явление седьмое). (306) Но во французском оригинале на первом месте стоит Химена.

В этой драме Корнель сумел запечатлеть ещё не укрощённую свободолюбивую Францию, и кардинал Ришелье понял, что в людях типа Родриго ему будет весьма трудно найти опору. Дело в том, что прототипом образа Родриго был принц Конде, легендарный полководец, герой Тридцатилетней войны. Корнель не ошибся в выборе героя: уже после смерти Ришелье именно принц Конде возглавил Фронду, дворянское движение против абсолютизма. Но всё же автора очень огорчило осуждение «Сида».

Корнель вернулся в свой родной город Руан и на какое-то время оставил творчество. А спустя четыре года появились две новые трагедии, написанные уже на римский сюжет – это «Гораций» и «Цинна». Трагедию «Гораций» (1640 г.) Корнель посвятил кардиналу Ришелье. В основу её лег сюжет истории древнего Рима, описанный Титом Ливием. Это ещё старый, легендарный Рим – история борьбы Рима и Альбы. По описанию Тита Ливия, противостояние двух городов закончилось поединком между братьями Горациями и братьями Куриациями. Горации одержали верх над Куриациями, ознаменовав тем самым победу Рима. Этот сюжет лёг в основу трагедии.

Но Корнель связал семьи Горациев и Куриациев узами дружбы, любви и родства. Гораций женат на сестре Куриация Сабине. Один из братьев Куриациев является женихом сестры Горация Камиллы. Гораций и Куриаций – друзья. Таким образом, дружба, любовь и родство связывают семьи, а Рим и Альба объявили друг другу войну. Отсюда возникает двоемирие: в сфере частной жизни герои дружат, а в государственной, общественной – сражаются.

Но в конце концов Рим и Альба предложили решить конфликт поединком. Римляне выбрали в качестве своих представителей трёх братьев Горациев, а на защиту Альбы выступят братья Куриации, теперь Горации и Куриации должны столкнуться друг с другом в судьбоносном поединке. Правда, и римляне и жители Альбы готовы изменить свой выбор, зная, как тесно связаны две семьи, но ни те, ни другие этого не хотят. Таким образом, конфликт обострен. Здесь резко противостоят два начала – государство и формы личных связей: дружба, любовь, родство. Люди связаны между собой множеством нитей, а государство выступает как сила, разделяющая, противостоящая этим связям.

В отличие от «Сида» в этой трагедии Корнеля существенно меняется роль женских образов. Там Химена – это женский вариант Родриго, она действует примерно так же, как рыцарь. Здесь же роль женщин иная. В самом начале Сабина, жена Горация, когда ещё не было известно, что Рим и Альба будут сражаться друг с другом, но война уже была объявлена, скажет:

Я не была за Рим, за Альбу не стояла,

Равно о них скорблю в борьбе последних дней,

Но буду лишь за тех отныне, кто слабей.

Когда же победят другие в ратном споре,

От славы отвернусь, я буду там, где горе.

Среди жестоких бед, о, сердце, уготовь

Победе – ненависть, поверженным – любовь. (307)

(Действие первое. Явление первое)

Итак, мужчин влечёт победа, Сабина же всегда оказывается на стороне побеждённых. В этом конфликте она выражает его трагическую, а не героическую сторону. Кто бы ни одержал победу… Если восторжествует Альба – она будет скорбеть о судьбе Рима, поскольку – жена Горация, если же Рим, то будет оплакивать участь Альбы, ведь это её родина, где остались братья.

Главный герой этой драмы – Гораций, один из братьев. Он не хочет, чтобы римляне изменили свой выбор, наоборот, видит в этом необыкновенную честь.

Судьбою нам дано высокое заданье,

И твердость наших душ взята на испытанье.

А беды эти рок поставил на пути,

Чтоб меру доблести могли мы превзойти.

В нас необычные провидя мощь и волю,

Нам необычную он предназначил долю.