скачать книгу бесплатно
Тюрьма. Камера.
…В камере душно. Он смотрит на обрывок звёздного неба
в мутном окошке над головой, потом встаёт, прижимается щекой к
стене, покрытой, как и он сам, испариной… Так и стоит, плотно
закрыв глаза…
Воспоминание Жени. Улицы провинциального города.
…Раннее утро. Туман. Спешащие куда-то люди. Вернее —
их нечёткие тени. Гулко отдаются шаги в улицах и переулках.
Мальчик (ему лет десять, густые, золотистые волосы с нео-бычным медным отливом – единственное, что может напомнить о
Евгении Ангелине сегодняшнем) и высокий, спортивного вида
мужчина идут рядом. Это – его отец. Женя старается не отставать
от отца, то и дело путается в ногах и получает подзатыльник.
Длинная неспокойная очередь. Отец просит у кого-то карандаш
и, слюнявя его, выводит на ладони сына цифру – их номер в очереди.
Уже рассвело. Женя стоит в очереди. Рядом с ним пристраива-ется долговязый парень и начинает бочком оттирать его в сторону.
Женя не поддаётся. Тогда парень больно хватает его за руку, пытаясь разжать кулачок с номером. Женя, молча, сопротивляется.
Но парень старше и сильнее его. Кулак Жени разжимается. Парень
с улыбкой пишет этот же номер на своей руке и теперь уже смелее
выталкивает Женю с его места.
Заметно уставшая от ожидания толпа вдруг оживает: в конце
улицы показалась машина с надписью «Продукты»…
Женя еле сдерживает слёзы. И как раз в это время появляется
отец. Он за ухо вытаскивает обидчика из очереди и, что есть силы, поддаёт ему ногой под зад. Тот падает и встаёт не сразу, размазывая
кровь и слёзы на разбитом лице… Глаза мальчиков сталкиваются.
Женя первым отводит взгляд. Ему почему-то неловко и за соб-ственную слабость, и за силу отца…
Тюрьма. Помещение для следственного эксперимента.
Ещё один следственный эксперимент. На этот раз – опознание
обвиняемого.
Как это и принято, Ангелина вводят в комнату, в которой кроме
него находятся ещё несколько человек примерно его возраста и ком-плекции. Из-за стекла на них смотрит пожилой мужчина несколь-8
ко странного вида – крашеные волосы, старательно зачёсанные
на пробор от самого уха, чёрная полоска тщательно ухоженных
усов, тоже, видимо, крашеных…
– Смотрите внимательно, – обращается к нему Воробьёв,
– кого из них вы видели перед кафе «Полёт» 6-го сентября 1998 года?
Взгляд свидетеля неторопливо скользит по участникам эксперимента. И не только по лицам. Каждого из них он оглядывает
с головы до ног с каким-то особым интересом.
– Милые ребята… даже очень… А больше всех вон тот, в обтя-нутой майке… Правда? Он спортсмен?
Видно, что Воробьёв еле сдерживается, чтобы не сказать ему
несколько крепких слов.
– Они все спортсмены. Так который из них?
Свидетель ещё раз скользит взглядом по выстроившимся
вдоль стены людям.
– Просто не верится… какие хорошие лица… Особенно тот чёр-ненький… Он тоже преступник?
– Они все преступники. Ну, так узнаёте?
Что-то, видимо, мешает свидетелю определиться с ответом.
Он достаёт из кармана платок, осторожно прикладывает к лицу, промокая выступившую испарину.
– У вас проблемы с памятью? – интересуется Воробьёв, раздражённо глядя на свидетеля. – Ваши друзья очень
огорчатся, когда об этом узнают.
При упоминании друзей свидетель вздрагивает, забывает
про капельку пота, висевшую на носу. – Нет, нет, упаси создатель…
У меня с памятью все прекрасно! У меня отличная память на раз-меры и формы… – поперхнулся, прокашлялся в кулак, – …и лица, л-л-лица… кхе-кхе… Конечно, тот рыженький, вон, вон, – тычет пальцем в Ангелина, в конце, справа… Чего тут не помнить?
Он и был во дворе… с автоматом …
…Заключённых выводят из следственной комнаты. Они выходят
гуськом в сопровождении конвоя.
– Ангелина оставить! – слышится голос Воробьёва…
Тюрьма. Камера.
Женя меряет быстрыми, нервными шагами небольшое пространство камеры, время от времени останавливаясь, так как упира-9
ется лицом в стену.
(…Звонит телефон. Протяжные, непонятно откуда идущие гудки…
Всё громче и всё явственней…)
Он снова, как загнанный в клетку зверь, мечется по камере.
Остановившись в очередной раз, вдруг сильно бьёт кулаком
по мутно-зелёной, запотевшей стене…
Комната для встреч со следователем.
– Так и будете молчать, Ангелин? – спрашивает Воробьёв.
Заключённый будто не слышит его.
– Саботаж следствия? – интересуется следователь. – Ну, что ж, давай, саботируй дальше. Посмотрим, кому от этого будет хуже…
Воображаешь ты о себе много, вот что… Думаешь, ты лучше всех?
Умный? Образованный? Как бы не так. Для меня ты здесь – просто
уголовник, понял? Душегуб. И место тебе, как говорится, на каторге…
И я тебе это устрою, можешь не сомневаться…
Взгляд заключённого резко меняется, становится напряженно-смешливым. В глазах появляется блеск.
– А ты знаешь, Дятлов, чем мы сейчас отличаемся друг от друга?
– Я не Дятлов, я – Воробьев…
– Тебе кажется, что ты очень важная и хитрая птица? – не обращая внимания на слова следователя, продолжает заключённый.
– Так вот что я тебе скажу, Удодов, а ты слушай… Знаешь, в чём
между нами разница? Я прямо сейчас могу послать тебя куда
подальше
…Хоть по матери… хоть по фене… или с тобой вообще больше не говорить …А ты меня оскорблять и посылать не имеешь права. Ты —
при исполнении… ты – на работе. Тебе за это деньги платят…
Следователь, пропустивший мимо ушей новый вариант своей фамилии, при упоминании денег как-то насторожился, сглотнул слюну.
– Как… какие деньги? Ты что себе позволяешь?
– Заработную плату. Обыкновенную заработную плату простого
российского следователя… нашей простой российской прокуратуры.
А ты что подумал?
Следователь молчит. Потом неуверенно спрашивает:
– Что ты несёшь, Ангелин? При чём тут деньги? Что-то не пойму я тебя…
– Хочешь понять, значит? Это хорошо. Тогда слушай меня
внимательно, гражданин следователь, представитель нашего, как
говорится, закона. За сколько купил тебя уголовник по имени Тро-10
тил? А? Сколько ты стоишь вместе со своим законом?
Воробьёв вскакивает с места, поднимает руки, будто защища-ется от нападения. Это, скорее, провокация – заключённый сидит
спокойно. Руки за спиной в наручниках. Прямой взгляд, холодная
усмешка на губах.
– Охрана! – кричит Воробьёв, отступая от стола за кресло, в котором сидел.
Заключённого скручивают, пригибают головой к полу…
…Ведут в карцер.
…С грохотом закрывается за ним тяжёлая дверь, и наступает мрак…
Воспоминание Жени. Квартира отца.
