Дервиш. История вторая Октябрь

Бахтик Аширов

Дервиш. История вторая Октябрь

Глава 1

Говорят что наши сны – это отражение подсознания, скрытых желаний и нашей астральной личности.

Я шел по кладбищу в светлую ночь. Большой голубой диск луны освещал всё вокруг: могильные плиты, памятники, тропинки и ограды. Ночной холод пробирал до костей, затрудняя движения и мешая собраться с мыслями. Мой взгляд остановился на небольшой могиле с мраморной надгробной плитой, где была изображена красивая молодая девушка. Созерцая её, я задумался о хрупкости и быстротечности человеческой жизни.

Осмотревшись, я понял, что стою на краю кладбища, перед поляной, за которой начинается пугающий своей темнотой лес. Меня охватила дрожь, то ли от холода, то ли от вида этого леса. Вдруг я заметил боковым зрением какое-то движение. Обернувшись, я увидел, как изображение девушки на плите оживает и приобретает объём. Вскоре передо мной предстала не юная красавица, а страшная старуха в грязных лохмотьях. Испугавшись, я попятился назад, но старуха, шатаясь, двинулась ко мне, протягивая костлявые руки и что-то шепча. Я пытался читать молитву, но она, словно насмехаясь, приплясывала в такт моему напеву, приближаясь всё ближе. Я хотел закричать, но не смог издать ни звука…

Я проснулся в холодном поту, ощущая, как холодные капли стекали по лбу. Комната вокруг меня кружилась, словно в дикой пляске, и во рту стояла нестерпимая сухость. Я судорожно зажмурился, пытаясь остановить головокружение, и, через несколько мгновений, мир замер. Оглядевшись, я понял, что нахожусь в незнакомом и зловещем месте.

Комната была окутана мрачной тишиной. В окнах, которые выходили на заброшенный двор, мутным светом пробивались тусклые лучи заката, едва проникая через грязные стекла. Обои, некогда цветные, теперь висели на стенах рваными лоскутами, словно шрамы на старом теле. По углам комнаты скопились темные пятна плесени, распространявшие гнилостный запах, а потолок, покрытый сырым налетом, угрожающе нависал надо мной, придавая помещению жутковатый, гнетущий вид.

Я лежал на старом, разодранном матрасе, на котором, казалось, уже давно никто не спал. Грязная, пожелтевшая простыня, которой я был накрыт, словно ловила последний отблеск забытого прошлого. Подняв её, я обнаружил, что на мне нет никакой одежды. Холод пробирал до костей.

Преодолевая слабость и головокружение, я с трудом поднялся на ноги. Стены покосились, и казалось, что они вот-вот сомкнутся вокруг меня. Укутываясь в простыню, я направился к выходу из комнаты, и пошел на кухню в поисках воды, надеясь найти хотя бы малую каплю жизни в этом заброшенном, будто вымершем месте.

Пройдя сквозь темный коридор, я попал на небольшую кухню, впечатление от которой было далеко от впечатляющего. Там я увидел грустно опустошенную бутылку водки и несколько обиженных салатов, что явно свидетельствовало о недавнем застолье. Звуки текущей воды и приятное мурлыканье доносились из ванной, указывая на присутствие еще кого-то в квартире, вероятно, девушки.

Пытаясь вспомнить вчерашний вечер, я восстанавливал в голове события. Меня зовут Октябрь Юнусов, я журналист. Вчера я прилетел из Москвы, где меня встречали друзья из филиала нашего журнала. Сегодня 15 июля 2005 года. Нас разместили в гостинице, а затем мы отправились в клуб. Всё, что происходило там, я помнил чётко до момента, когда пил абсент с очаровательной рыжеволосой красоткой. Дальше всё помнилось обрывками: я покидаю друзей с этой девушкой, сажусь к ней в машину, кажется, красный Infiniti, и вырубаюсь в салоне. Потом меня несут по лестнице, раздевают и бросают на пол… затем душное тепло, тёмно-рыжие волны, красивое женское тело и мрачные образы на фоне. Меня передёрнуло от неприятных ощущений.

– Милый, ты проснулся? – прозвучал голос, и я обернулся, увидев стоящую в дверях богиню. Безупречная жемчужная кожа, идеальные формы и роскошные рыжие волосы, обрамляющие её прекрасное лицо. Она улыбнулась, демонстрируя безупречные зубы, и ехидно взглянула на меня зелёными глазами. Я глупо моргал, не зная, чему больше удивляться: контрасту между обстановкой и её красотой или тому, что не мог вспомнить, что произошло ночью.

– Ух ты, да ты точно проснулся! – она коснулась моего возбужденного тела. С трудом справившись с волнением, я произнёс:

– А мы знакомы?

Она улыбнулась и, передразнивая, сдавленным голосом ответила:

– Нет, конечно.

Прижавшись плотнее, она поцеловала меня в шею. Когда я автоматически обнял её, она неожиданно отстранилась с силой, несовместимой с её хрупкой внешностью.

– Ладно, ночью ты и так получил сверх нормы, – сказала она, направляясь обратно в комнату. – А хорошего – помаленьку.

– Я что-то не помню, – сказал я, догоняя её.

Она резко обернулась и, ткнув меня в нос пальцем, ответила:

– Я тебе расскажу. За завтраком. Одевайся, здесь в паре кварталов замечательная кафешка, одна из лучших в Южной столице. И не думай о продолжении, когда я голодна, я становлюсь недружелюбной и могу покалечить.

– Как тебя зовут, грозная амазонка? – спросил я, надевая джинсы и майку. – Неудобно завтракать с незнакомкой.

– Потом, – она натянула зелёное платье. – Пока голодна, не могу ни говорить, ни слушать. А у меня есть к тебе пара вопросов. Ты редко даёшь интервью, а я сегодня в настроении его взять.

– Какая тема интервью?

– Узнаешь, – ответила она, открывая дверь.

Хороший журналист умеет слушать, даже когда его собеседница – воплощение гиперсексуальности. Я наслаждался завтраком, стараясь не показать, как она меня заинтриговала. Она говорила легко, непринуждённо, но за каждым её словом чувствовалась скрытая цель. Я узнал от неё лишь имя – Малика, и что ей 27 лет, хотя выглядела она не старше двадцати. Она же, казалось, вытянула из меня всё: кто я, откуда приехал и зачем здесь нахожусь. Но на самые важные вопросы я старался отвечать уклончиво.

– Правда, что под Алматы что-то нашли? Я думала, там уже всё перерыто вдоль и поперёк, – спросила она, лукаво улыбнувшись.

– Нашли кое-что, – я пожал плечами, стараясь казаться безразличным. – Но подробности пока неясны. Я здесь, чтобы узнать больше, вот и всё.

Малика слегка наклонилась ко мне, её взгляд стал острым как нож.

– Интересно, а что может быть настолько важным, что тебя сюда пригнали? Ты же явно не турист, – её голос звучал почти игриво, но я почувствовал, что она уже практически дотянулась до истины.

Я хмыкнул, стараясь уйти от ответа:

– Всегда найдётся что-то интересное для исследования, будь то древние руины или… обыденная находка.

Но Малика была настойчива:

– А ты сам-то веришь в эти «обыденные» находки? Или может быть, ты ищешь что-то действительно необычное, что скрывалось веками?

Я не выдержал её пытливого взгляда и решил, что лучше сказать правду, чем продолжать юлить, рискуя показаться подозрительным.

– Ладно, – вздохнул я, словно сдаваясь. – Нашли захоронение и останки дервиша с колдовскими атрибутами. Вот и приехал разобраться, что это за история.

Её глаза вспыхнули, как будто она получила именно то, что хотела.

– Звучит интригующе, – тихо сказала она, и я понял, что игра только начинается.

Малика вздохнула и задумчиво уставилась в чашку.

– Хочешь, я подброшу тебя до офиса? – неожиданно предложила она.

– Уже прощаешься? – удивился я её внезапной перемене настроения.

– У меня куча дел, и тебе пора работать, – ответила она, слегка улыбнувшись.

– Да вроде нет, – произнёс я, чувствуя лёгкое смятение. – Могу приехать позже.

– А у меня есть дела, – повторила она с той же загадочной улыбкой. – Но мы же не прощаемся.

Мы сели в её машину. В дороге Малика молчала, а я всё время пытался разгадать её переменчивое настроение.

– Звони, если что, – сказала она, протягивая мне визитку с изображением птицы Семург и надписью: «Малика Алимхан Заде, парапсихолог».

– Странная, но чертовски прекрасная, – подумал я, глядя, как она уезжает, и вошёл в бизнес-центр.

Поднявшись на нужный этаж, я оказался в редакции нашего журнала. Просторный офис встречал прохладным кондиционированным воздухом и лёгким ароматом свежезаваренного кофе. Современный дизайн пространства сочетал в себе строгие линии и тёплые оттенки дерева, что создавало уютную, но рабочую атмосферу. Повсюду стояли стеллажи с архивами выпусков и книгами, на стенах висели фотографии с лучших репортажей и обложки журнала. В центре помещения, прямо напротив ресепшен с крупным логотипом журнала, располагался стеклянный кабинет главного редактора – всегда символ открытости и прозрачности.

– Ну что, герой-любовник, как прошла ночка? – подначил меня Александр Гурский, наш представитель в Казахстане.

Этот человек всегда привлекал внимание: колоссальный рост, бывший профессиональный легкоатлет, с длинными волосами и стильной эспаньолкой, он скорее походил на байкера. Но его добрые голубые глаза разительно контрастировали с его суровой внешностью. Он был моим товарищем по учебе и лучшим другом, с которым связаны самые яркие воспоминания о студенческой жизни в общежитии МГУ.

– Ой, не спрашивай, – вздохнул я, плюхнувшись на диван под струи прохладного воздуха от кондиционера. – Ни черта не помню.

Я подробно рассказал ему о событиях после вечеринки, восстанавливая их по кусочкам памяти и догадкам. Александр слушал внимательно, ехидно улыбаясь и кивая, словно понимая больше, чем я говорил. Время от времени он задавал вопросы, уточняя детали и стараясь сложить общую картину произошедшего. Его глаза искрились смехом, особенно когда я упоминал приятные моменты.

Когда я закончил, в комнате воцарилась тишина. Александр потер подбородок, словно обдумывая услышанное.

– Спасибо, что поделился, – наконец произнёс он. – Но это очередное твоё постельное приключение, правда, с элементами мистики. А в остальном, ты всё тот же похотливый черт. Я бы не удивился, если бы она оказалась представительницей наших конкурентов.

– Ты не понимаешь! – вспыхнул я. – Она прекрасна как дьяволица… или богиня. Я влюбился в неё, и мне всё равно, кто она и откуда!

Глава 2

За окном автомобиля тянулась бескрайняя и немного однообразная казахская степь. Нас с Александром вез самый что ни на есть классический "бомбила" – казах среднего возраста, который, судя по всему, видел в жизни все и даже больше. Узнав, что мы из Москвы, он тут же начал сыпать байками о том, как служил в секретных войсках КГБ и имел столько любовниц в "Златоглавой", что, кажется, запутался в их именах. А потом перешел к своему "крупному бизнесу", который якобы процветает, несмотря на то, что он "бомбит" чисто для души. Каждый новый рассказ звучал все невероятнее предыдущего, и мы с Александром только переглядывались, стараясь сдержать улыбки. Наш водитель явно знал толк в том, как делать дорогу нескучной.

Было раннее утро, когда меня разбудил Александр и приказал собираться. Чтобы избежать необходимости искать квартиру или гостиницу, я решил воспользоваться гостеприимством друга и бросить свои старые кости у него в трехкомнатной квартире в элитном новом доме. Еще вчера вечером мы запланировали заняться делами и посетить место раскопок в двухстах километрах от Алматы.

После преодоления пятидесяти километров водитель замолчал, устремив взгляд на дорогу с полной сосредоточенностью. Вероятно, бескрайние просторы казахской степи оказывают особое воздействие на путешественников, погружая их в размышления и очаровывая своими просторами. Несколько раз мы останавливались на небольших перевалочных станциях для удовлетворения потребностей и приобретения воды; жара была невыносимой.

Мы прибыли к месту назначения в полдень, когда палящие лучи солнца жгли все вокруг. Нас встретил немногословный молодой человек, представившийся как "помощник". В его поведении сквозила некая высокомерная серьезность, словно он был носителем великой тайны, которую нам, простым смертным, не понять. Сев в его "Жигули", мы отправились вглубь степи, извиваясь среди холмов. Через двадцать минут мы добрались до лагеря, где проводились археологические раскопки. Мы вышли из машины и последовали за "помощником", который, видимо, был настолько уверен в своей незаменимости, что даже не удосужился проверить, идем ли мы за ним. Доведя нас до одной из палаток, он указал на вход и, не останавливаясь, направился по своим делам. Мы с Александром переглянулись и, подняв полог, зашли внутрь.

Внутри нас уже ждал пожилой мужчина с острой, но благородной внешностью, характерной для представителей горных народов. Его лицо, обрамленное серебристыми прядями волос, было исчерчено глубокими морщинами, которые говорили о долгих годах, проведенных под открытым небом в поисках древних артефактов. Глаза, проницательные и мудрые, словно видели сквозь толщу веков. Несмотря на возраст, в его взгляде сквозила живость, присущая человеку, чья страсть к науке не угасла со временем.

На нем был полевой костюм камуфляжной расцветки, выцветший от многолетнего использования, но все еще сохраняющий свою функциональность. Костюм был явно носим не впервые: на коленях и локтях виднелись следы многочисленных починок, а карманы были наполовину заполнены инструментами и записными книжками. Этот наряд контрастировал с его интеллигентной внешностью, будто подчеркивая, что перед нами не просто ученый, но настоящий полевой исследователь, для которого теория неразрывно связана с практикой. На шее профессора висел старый компас на потертой кожаной веревке – его неизменный спутник в экспедициях, а на запястье блестел старинный наручный хронометр, который, казалось, помнил еще те времена, когда археология была скорее романтикой, чем наукой.—

Приветствую вас, молодые люди, – произнес мужчина, широко улыбаясь. – Рад видеть вас в нашей обители. Надеюсь, вы добрались хорошо? Без приключений и проблем?

– Спасибо большое, – Александр слегка поклонился. – Всё было замечательно.

– Ну, давайте знакомиться, – мужчина с добродушной улыбкой оглядел нас. – Меня зовут Алимардон Таймуратович Курбанзаде. Профессор археологии и тот, кто пригласил ваш журнал "Истоки" осветить нашу находку.

– Александр Гурский, – Саша протянул руку, – помощник главного редактора Алматинского филиала.

– Октябрь Юсупов, – добавил я, пожимая руку профессора, – журналист из Москвы, из головного офиса.

– У вас редкое имя, молодой человек, – заметил профессор, не отпуская моей руки. – Покойный профессор Роман Геннадьевич Юсупов случайно не ваш родственник?

– Это мой отец, – ответил я, слегка смутившись. – Но я его почти не помню, он умер, когда мне было десять лет. Он всегда был в экспедициях и редко бывал дома.

– Да, время как вода, – грустно вздохнул Алимардон, взмахнув руками и проведя ладонями по своему лицу. – Будто вчера мы с вашим отцом дискутировали, а вот уже двадцать лет прошло с тех пор, как он покинул этот мир. Он был выдающимся учёным, настоящим энтузиастом своего дела. Мы часто спорили до поздней ночи, но всегда уважали друг друга. Ваш отец был человеком огромной силы воли и ума.

Возникла неловкая пауза, и мы на минуту замолчали, каждый уставившись в свою сторону.

– Пожалуйста, садитесь, мои уважаемые друзья, – предложил Алимардон, слегка нервничая. – Могу предложить вам чай, кофе, или, может быть, что-то перекусить?

Он направился к столу, стоящему у края палатки, и включил чайник на портативной плитке. Порывшись в ящике, он достал пакет с печеньем и аккуратно разложил его на пластиковом блюде, пригласив нас занять места за столом.

– Спасибо вам, Алимардон Таймуратович, – с благодарностью сказал Александр, усаживаясь в раскладное кресло. – Однако мы были бы признательны, если бы вы могли рассказать о проведенных раскопках.

– Безусловно, я расскажу всё до мельчайших деталей и даже покажу, что удалось найти, – произнес Алимардон, указывая на пакетики с чаем и кофе. После того как мы выбрали, он начал готовить чай. – А пока отдышитесь с дороги и приведите свои мысли в порядок с помощью этого чая.

– Спасибо большое, – ответил я, принимая чашку и доставал свой диктофон. – Мы будем рады услышать всё в подробностях.

Алимардон расположился на складном стуле и, отпив из своей чашки, одарил нас радушной улыбкой.

– Как вам известно, мы уже долгое время ведем исследования в этом районе, – начал профессор. – Согласно архивным материалам, здесь, в середине шестнадцатого века, располагался караван-сарай, разрушенный во время войны с джунгарами.

Алимардон снова взглянул в блокнот, задумчиво перечитывая записи. Затем он поднял голову и продолжил:

– Раскопки принесли свои результаты, – начал профессор. – Помимо обычных находок, таких как предметы быта, посуда, драгоценности и мебель, мы наткнулись на нечто действительно необычное – переносной алтарь.

Он сделал паузу, будто собираясь с мыслями.

– Рядом с ним мы обнаружили останки мужчины. Судя по предметам, найденным рядом, его можно идентифицировать как дервиша – странствующего мусульманского аскета. Но вот что поразительно: всё указывает на то, что этот дервиш напоминает… археолога. Или даже человека, перемещающегося во времени.

Алимардон задумался на мгновение, будто сам не до конца веря в свои слова.

– На нём был пояс из меди с золотой инкрустацией, датируемой XII веком, но, что ещё более удивительно, среди его вещей мы нашли предметы, относящиеся к разным культурам и эпохам. Это словно кто-то путешествовал через века, собирая реликвии.

– Помимо пояса, – продолжил Алимардон, – среди вещей дервиша мы нашли несколько других артефактов, каждый из которых словно переносит нас в другую эпоху. Например, там был древнеримский гладиус – короткий меч, который использовался легионерами в I веке нашей эры. Клинок был удивительно хорошо сохранившимся, хотя следы времени всё же были заметны.

– Ещё мы нашли кусок византийской мозаики, датируемой приблизительно V-VI веком. Это был фрагмент изразца с изображением крестов, характерных для раннехристианского искусства. Рядом с ним лежала небольшая глиняная лампа с выцарапанными еврейскими символами, которая по стилю относится к эпохе Второго Храма в Иерусалиме, то есть к I веку до нашей эры.

– Также среди находок был китайский фарфоровый чайник с тончайшей росписью, относящийся к эпохе династии Мин, приблизительно XV века. И, что удивительно, мы обнаружили рядом с ним медную монету, выпущенную во время правления Чингисхана в XIII веке, и керамическую фигурку ламы, типичную для культуры инков в Южной Америке, датируемую примерно XV веком.

Алимардон на мгновение замолк, давая нам время осмыслить услышанное, прежде чем добавить:

– Этот набор предметов абсолютно разнороден и кажется невозможным для одного человека. Такое ощущение, что дервиш будто бы путешествовал через разные эпохи и континенты, собирая эти артефакты.

Профессор медленно поднялся и уверенным шагом подошел к большому столу, на котором лежала груда предметов, скрытых под тяжелой тканью. Его движения были точными, почти ритуальными. Сняв ткань с осторожностью, словно открывая древний секрет, он раскрыл перед нами удивительное собрание реликвий.

Мы с Александром подошли к столу, чтобы внимательнее рассмотреть артефакты. Мой взгляд сразу же притянул пояс, лежащий в стороне. Он был выполнен из медных пластин и инкрустирован золотом – тонкая работа, от которой невозможно было оторвать глаз. Но дело было не только в этом. Что-то неестественное притягивало меня к этому поясу.В центре пояса был изображён странный символ, напоминающий яйцо. В верхней части яйца лучи исходили светом, в середине было что-то похожее на плоскую землю, как её рисовали в древности, а внизу – тёмные и хаотичные узоры.

Я ощутил необъяснимую силу, которая тянула меня ближе. Всё вокруг потускнело, исчезло, остался только этот пояс, гипнотизирующий и манящий.Я словно потерял контроль над собой. Рука сама собой потянулась вперёд, и я, как во сне, двинулся к поясу. Всё, что существовало в тот момент, – это желание прикоснуться к нему. Но внезапный толчок в бок резко вывел меня из транса. Я замер, понимая, что рядом стоит Александр и смотрит на меня с тревогой в глазах.

– Ты чего? – его голос прозвучал глухо, словно издалека. – Тебе плохо?

– Нет, всё нормально, – пробормотал я, осознавая, что профессор увлечённо рассказывает о найденных предметах, совершенно не замечая моего состояния.

Мой разум ещё не отошёл от произошедшего. В груди разливался холодный страх. Я извинился и, сославшись на недомогание, поспешно вышел из палатки.

Глава 3

Глава третья

Нас обратно вез тот же таксист. Его байки мы уже слышали в предыдущей поездке, поэтому на этот раз в салоне царила тишина. Саша несколько раз пытался завести разговор, спрашивал, как я чувствовал себя в палатке археологов. Я лишь отмахивался, ссылаясь на похмелье, акклиматизацию и невыносимую жару. На самом деле меня тревожило другое – странное, почти гипнотическое чувство, охватившее меня рядом с поясом дервиша.

Каждый раз, вспоминая этот момент, я словно вновь ощущал кожей холод металла. Что-то в этом артефакте притягивало меня, пробуждая одновременно страх и неестественное восхищение. Внутри разрасталось ощущение мощи, как будто я держал в руках не просто старинный пояс, а ключ к силе, способной стереть города с лица земли. Это было похоже на то, как если бы мне доверили управление самым смертоносным танком – от одного этого сравнения кровь вскипала в жилах. Адреналин бурлил, и я не мог понять, что пугало больше – это чувство или моя тяга к нему.

Мы приехали в офис, и чтобы отвлечься, мне нужно было переключить мысли на что-то другое. Я искал женское общество и решил позвонить Малике, но её телефон был вне зоны действия сети. Несколько попыток связаться с ней оказались безрезультатными. Немного помаявшись, я налил себе большой бокал кофе, достал ноутбук и сел за выделенный мне рабочий стол в кабинете Александра. К слову, сам хозяин кабинета исчез сразу после нашего возвращения с раскопок. Через несколько минут я уже увлечённо писал статью, сверяясь с записями диктофона.

–– Уже работаешь? – услышал я голос Александра. Он стоял в дверях с чашкой кофе, шумно прихлёбывая при каждом глотке. Я молча продолжил стучать по клавишам, не желая отвлекаться, но он, конечно, не мог этого не заметить.

– Я думал, ты поедешь к своей новой пассии, – добавил он с ухмылкой, взгляд его искрился каким-то весельем.

– Мобильный отключила, – недовольно буркнул я, откидываясь на спинку стула. – Потерялась, зараза.

Александр сел за свой компьютер, тихо хмыкнув. Его взгляд был слишком внимательным, будто он изучал меня. Он снова отхлебнул кофе, а затем с улыбкой сказал:

– Динамо, как есть. Ты же знаешь, эти ветреные игры…

Я ничего не ответил, лишь молча переваривал его слова. Александр, видимо, понял, что я не готов обсуждать это сейчас, и, пожав плечами, вернулся к компьютеру, попивая кофе с таким же шумом, как прежде.

В течение следующей недели я несколько раз пытался встретиться с Маликой, но её телефон постоянно был отключён, а наши свободные окна никак не совпадали. С каждым неудачным звонком я начинал нервничать всё сильнее, прокручивая в голове разные сценарии.

В промежутках между этими попытками мне приходилось несколько раз ездить на раскопки к профессору, чтобы уточнить детали для статьи. Позже наши встречи перенеслись в лабораторию, куда перевезли найденные реликвии. Каждый раз, когда я заходил в помещение и видел пояс под стеклом, меня охватывало дикое желание прикоснуться к нему, надеть его и снова испытать то странное, непреодолимое чувство, которое захватило меня в момент первой встречи с артефактом.

Я пытался сопротивляться, но это желание становилось всё сильнее, едва я входил в лабораторию. Каждый раз, когда я задерживал взгляд на поясе, по спине пробегал холодок, и дрожь охватывала всё тело. Я понимал, что это не просто предмет – что-то в нём вызывало странную смесь страха и притяжения, от которого было почти невозможно избавиться.

И вот, когда статья уже была готова к отправке главному редактору в Москву, я, наконец, сумел договориться о встрече с моей рыжей красавицей Маликой. И тут начался цирк. Я готовился к этому свиданию, как нервный подросток перед выпускным. Перемерил все три костюма, что привёз с собой, и, конечно же, каждый из них по очереди мне не нравился. В итоге выбрал первый, естественно. Перенюхал весь парфюм Александра, рискуя задохнуться от этого облака ароматов, и всё-таки решил, что мой собственный флакон был не так уж и плох.

Завис в ванной на целую вечность, тщетно пытаясь навести лоск, хотя, честно говоря, лучше уже точно не могло быть. Александр был в ярости, стучал по двери и что-то бурчал, но я благополучно игнорировал его негодование. Затем, взяв такси, заскочил за цветами, словно это что-то могло исправить, и явился в один из самых модных ресторанов Алматы, с гордостью отметив, что хоть на этот раз не опоздал.