Пробуждение

– Поздоровайся с уважаемым рабби Никодимом, моим достопочтимым гостем, – важно потребовал Гамалиил.

– Рабби Никодим – родственник отца по материнской линии и один из наиболее влиятельных учителей Израиля, – быстро прошептала Тея почти на ухо Стефано, одновременно раскладывая глиняные тарелки на столе.

Тем временем фарисей уже сел рядом с Гамалиилом, продолжая смотреть в упор на Стефано.

– Так что же заставляет отшельников-ессеев оставлять свои поселения и приходить в Иерусалим? – вновь спросил рабби Никодим

– Так вот оно что! Ессеи! Ну конечно!

Стефано вспомнил, что он недавно читал об этой мистической иудейское секте, которая существовала в Израиле более двух тысяч лет назад. Рукописи ессеев были обнаружены только в двадцатом веке и вызвали огромный интерес в среде как ученых, так и церковников. Именно им приписывается авторство большинства книг Библии и ряда апокрифических евангелий. Ессеи практиковали чистоту мыслей, действий и желаний. Именно за их духовность и невинность иудеи прозвали их «малые дети». Отличительной чертой ессеев было полное затворничество от внешнего мира и идеально белая одежда. Стефано вновь бросил быстрый взгляд на свою тунику и понял, что белый балахон, который обычно носили ессеи, стал причиной того, что новые знакомые приняли его за кумранского отшельника.

– Так в чем же причина, что ессеи оставили свои пещеры и почтили своим присутствием Иерусалим? – В голосе Никодима прозвучала некоторая надменность. Так обычно говорят учителя с провинившимися учениками.

Стефано решил, что в отсутствиe других более или менее правдоподобных объяснений, лучше держаться ессейской версии своего неожиданного появления в Иерусалиме. Кроме того, он надеялся, что ему удастся вспомнить максимум из прочитанной им когда-то книге о кумранских затворниках, что поможет ему продержаться в чужом мире, пока он не найдет способ вернуться домой. Ведь должна быть какая-то логика в этом фантастическом перемещении во времени и его новой роли в образе потерявшего память отшельника. А в том, что это больше не сон, а реальность, он не сомневался.

– Вы думаете, что я член ессейской общины, – начал осторожно Стефано, – и это, возможно, так и есть, но, как вы слышали, я перенес тяжелые побои, и мне трудно вспомнить даже вчерашний день. Я постараюсь завтра…

– Стефану нужен ночлег, отдых, а потом он обязательно вспомнит все, – перебила его Тея, вновь придя на помощь. – А сейчас, прошу вас, угощайтесь всем, что Бог послал нам сегодня на ужин.

Стефано еще раз с восхищением посмотрел на девушку и почувствовал радость оттого, что, несмотря на всю мистику происходящего, судьба свела его с Теей.

Монди быстро промыл раны, смыл грязь в большом тазе, который успела наполнить теплой водой молодая хозяйка, и сел за стол напротив Гамалиила.

Во время ужина тема ессеев больше не поднималась, хотя Стефано время от времени ловил на себе любопытные взгляды рабби Никодима. Видимо, у него были особые отношения с загадочными отшельниками. Возможно, по причине его особого положения в фарисейской иерархии, а может, он просто симпатизировал «малым детям». В любом случае в лице Никодима Стефано мог обрести либо влиятельного друга, либо опасного врага. От этой мысли Стефано поперхнулся, а затем залпом осушил чашу с вином. Сытный ужин, алкоголь и усталость разморили Стефано, и внимательный Гамалиил заметил, что его незваному гостю нужен отдых.

– Тея, проведи доброго человека в нижнюю комнату. Ему нужно поспать. А мы с рабби Никодимом снова наполним наши чаши, и я продолжу наслаждаться его мудрыми речами.

Стефано встал, вежливо поклонился и пожелал всем доброй ночи. Хозяин дома широко улыбнулся, а Никодим лишь слегка кивнул и вновь пристально посмотрел на Стефано. Но тот быстро повернулся и последовал вслед за своей прекрасной спасительницей. Они спустились по узкой лестнице на нижний этаж дома. Тея приоткрыла дверь в комнату, которая предназначалась для гостей, и остановилась у порога. Стефан еще раз отметил неповторимую красоту ее лица, освещенного пламенем свечи. Ему очень хотелось сказать что-то приятное, выразить свою благодарность за спасение и гостеприимство, но, очарованный ее ласковым взглядом, он не смог произнести и слова. Тея улыбнулась и, как будто прочитав его мысли, сказала:

– Отдыхай, Стефано, набирайся сил. У нас еще будет время поговорить. У меня много вопросов. Я уверена, что твое появление в нашем доме так же неслучайно, как и приход Учителя Праведности в Иерусалим.

Затем Тея быстро прикрыла дверь и ушла, а Стефано огляделся в комнате, которая слабо освещалась масляной лампадой из глины. Интерьер был простым. Деревянная скамья, в углу небольшая кровать, рядом сундук для хранения вещей. На стене висел тканевый ковер, а под ним – свитки, скорее всего, с религиозными текстами.

Монди лег на непривычно жесткую кровать, но удобства быта в данный момент волновали его в последнюю очередь. Он очень устал, но не мог уснуть, продолжая анализировать произошедшее. Как ученый он пытался найти хоть малейшее объяснение, но мысли смешивались и не выстраивались в логическую цепочку. Знания, полученные в католической школе, могли значительно помочь ему в ориентации в древнем Иерусалиме. С другой стороны, быть ессеем в первом веке нашей эры в Израиле небезопасно. Насколько он помнил, духовенство фарисеев и саддукеев считало ессеев соперниками и открыто называло их учение богохульством. Возможно, именно по этой причине рабби Никодим смотрел на него с подозрением. Быть вероотступником от классического учения Авраама и Моисея в те годы было смертельно опасным.

Стефано почувствовал холодную испарину на лбу, и первым инстинктивным желанием было бежать из дома лавочника. Вдруг Никодим расскажет о нем в синедрионе или сдаст римлянам? Но куда бежать? Он не знает никого в городе. Ему могут угрожать как оккупанты-римляне, так и правоверные иудеи. Бежать к ессеям в пустыню тоже бесполезно. Он не сможет объяснить свое появление, и его могут принять за шпиона фарисеев.

Стефано обреченно сел на кровать. Ему никогда раньше не было так страшно и одиноко. Казалось, что дверь скоро распахнется, и римские стражники или священники храма схватят его и с побоями поволокут в тюрьму или даже убьют. Но время проходило, в доме затихли голоса. Иерусалим погрузился в глубокий сон. Стефано успокоился. Он старался вспомнить основные фрагменты недавно прочитанной книги о кумранских отшельниках.

Тайна ессеев восходила к египетскому братству, жившему около 1400 года до Р. Х. на берегу озера Моэрис. Через несколько столетий основная часть отшельников оказалась в Палестине, где стала известна под именем ессеев. Другие братья ушли в Грецию, где основали секту «терапевтов». Они всегда носили белые одежды и слыли искусными лекарями. Но в отличие от врачей будущего, искусство ессеев и терапевтов не ограничивалось традиционным целительством. Скорее всего, они были посвященными в древние египетские мистерии и обладали знаниями законов, управляющих материей и сознанием.

Есть мнение, что самым великим посвященным ессеем был сам Иисус. Возможно, именно о нем говорила Тея, упоминая Учителя отшельников? Стефано, взволнованный этой мыслью, вновь вскочил с кровати.

– Господи, неужели он оказался во времени земного воплощения Христа? Это невероятно! Ессеи звали своего лидера Учителем Праведности, и именно так назвала его Тея! Как он мог не вспомнить это сразу?

Сон и усталость исчезли моментально. Мысли и воспоминания мелькали в сознании с бешеной скоростью. Стефано понимал, что он должен вспомнить максимум, что знал об этой эпохе и учении ессеев. Конечно, как ученый он скептически относился к большинству новых публикаций по апокрифическим евангелиям и другим свиткам ессеев, но всегда отмечал глубокое философское содержание их писаний. Именно учение ессеев объединило в единое знание древние религии Междуречья, мистерии Египта, древнегреческую философию, мистику зароастрийцев и монотеизм Эхнатона, Моисея. А венцом Света провозглашались проповеди Учителя Праведности, то есть Иисуса из Назарета. Уникальная троица ессеев складывалась из Отца Небесного, Матери Земной и Сына Человеческого. Именно почтение к Отцу – Создателю вселенной, любовь к Матери – дарительнице жизни, приближали Человека к духовному миру божественных родителей. Конечно, для этого необходимо пройти долгий путь перерождений и эволюции на земном плане, чтобы занять достойное место в Царстве Небесном. Это был и стимул и цель для каждого ессея.

Особое место в троице занимала Мать Мира – великое явление женского аспекта, известная под именами Кали, Истар, Исида, София. Однако Матерь Мира была изгнана из религиозных школ новой эпохи и уступила свое место христианской троице. Убийство женщины-ученой Гипатии в четвертомм веке толпой фанатиков стало физическим концом этого процесса и нарушило заветы самого Христа, который часто ставил Марию Магдалину впереди других учеников, на что указывал сам апостол Петр. Сын Человеческий был заменен культом распятого Бога и изгнан из божественного пантеона. Учение ессеев было неприемлимым как для ортодоксального иудаизма, так и для нарастающего христианства и было предано забвению, как и другие «недогматические» учения древности. Новые аврамические религии, порожденные светом мудрости древних учений, уничтожили своих прародителей.

Стефано медленно лег и вновь мысленно вернулся к своему нынешнему положению.

Он уже не сомневался, что вскоре станет единственным реальным свидетелем земной жизни Христа, если, конечно, нет других перемещенных во времени. Подтверждением этому являлось и то, что образы Гамалиила и Никодима описаны в Евангелии как реальные лица, общавшиеся с Иисусом.

В конце концов, если рабби считал его врагом, то он мог уговорить Гамалиила не предоставлять ему ночлег. Кроме того, в вопросах Никодима было больше любопытства, чем неприязни. Возможно, проповеди Учителя Праведности вызывали уважение даже среди влиятельных иудейских церковников. В этом случае появление еще одного ессея могло пролить свет на мистическую фигуру новоявленного Мессии. Этим же можно объяснить и таинственные слова Теи. Хотя в глубине души Стефано надеялся, что ее нежное отношение и внимание не были связаны только с его принадлежностью к секте ессеев. Впервые за много лет Стефано был настолько очарован женщиной, что ему очень хотелось произвести на нее наилучшее впечатление. Чтобы она увидела в нем мужчину, а не святого отшельника. Да, он значительно старше ее, но все же еще молод и довольно привлекателен. Кроме того, она должна заметить насколько он интеллектуально превосходит всех окружающих ее мужчин и что только он способен ответить на вопросы, которых, по ее собственному признанию, очень много. Тея умная девушка и обязательно оценит его ум и знания. Стефано закрыл глаза и стал медленно погружаться в сон. Последние мысли были о Тее…

Глава 4. Гамалиил

– Пора вставать, юноша. Долгий день нас ждет впереди…

Стефано сразу открыл глаза, как только услышал голос Гамалиила.

Пожилой хозяин дома добродушно улыбался, наблюдая, как гость пытается собраться с мыслями и окончательно проснуться.

Стефано присел на кровать, огляделся вокруг и внезапно почуствовал сильное воодушевление. В нем снова пробудился тот знакомый трепет, который он часто ощущал перед началом нового исследования или перед подготовкой к публикации научной статьи.

– Я готов, Гамалиил. Скажи, что мне делать? – решительно спросил Стефано.

– Раз ты живешь в моем доме, то не стóит тебе оставаться наедине с девушкой на весь день. Так что ты будешь помогать мне вести торговлю в моей лавке на рыночной площади. Надеюсь, память к тебе вернется скоро, а зарабатывать себе на хлеб должны все, даже святые люди. Согласен?

Согласен ли Стефано? Конечно! Помогая Гамалиилу в лавке, он может оказаться в самом центре событий, общаться с людьми на главной площади Иерусалима, прислушиваться к рыночным слухам и, возможно… возможно, увидеть Его…

Стефано с удовольствием вдохнул свежий воздух просыпающегося города и вслед за хозяином дома с удовольствием опустил голову в чан с холодной водой, что фактически и являлось утренней гигиенической процедурой.

Дорога в центр города была приятной, а дружеская беседа с Гамалиилом значительно сокращала путь.

– Скажи, а вы, ессеи, действительно верите, что ваш Учитель Праведности и есть Мессия, которого ждут праведные иудеи? – прямо спросил хозяин лавки.

Конечно, Стефано мог бы многое рассказать об основателе христианства и его возможной связи с кумранскими отшельниками, но он понимал, что должен быть максимально осторожным, чтобы не рисковать своим будущим в этом переплетенном суевериями мире.

– Я, уважаемый Гамалиил, оказался среди ессеев по воле случая. К сожалению, моя память еще не вернулась полностью, но я верю, что Учитель Праведности проповедует принципы нравственности, любви, сострадания и терпимости.

Гамалиил покачал головой.

– Конечно, все эти качества свойственны Мессии, потомку царя Давида, но только не терпимость. Известно ли тебе, Стефано, что в последнее свое посещение Иерусалима ваш Учитель набросился с палкой на торговцев в храме и устроил такую потасовку, что гарнизон римских легионеров не разрешал никому приближаться к храму до следующей субботы? Видно, они испугались нового бунта и восприняли действия этого Иешуа из Назарета как призыв к началу восстания.

Стефано резко остановился и медленно, даже шепотом спросил:

– Так его имя Иешуа? Он из Назарета? Учитель Праведности? Это правда?

Стефано не удивило арамейское произношение имени Иисуса, которое было искажено в многочисленных переводах Нового Завета.

Гамалиил широко улыбнулся, слегка подтолкнул Стефано вперед и пошел дальше, продолжая беседу:

– Да, люди говорят, что так его называют ученики, видимо, другие покинувшие свои селения ессеи. Хотя среди них есть и праведные иудеи, простолюдины и рыбаки. Я не уверен, но ходят слухи, что он не всегда жил среди ессеев, а родился в Назарете в семье плотника и значительно позже примкнул к отшельникам. Видимо, решил последовать примеру другого самозваного Мессии, Йоханана странника. Лично я думаю, что они оба просто дурят людям головы, хотя Тея со мной не согласна и всегда спорит даже в присутствии преподобного Никодима.

Упоминание имени дочери лавочника вызвало у Стефано не меньше волнения, чем подтверждение того, что он оказался в Иерусалиме во время земной жизни Христа.

Гамалиил, не замечая нарастающего волнения Стефано, продолжал громко рассуждать о пророках и политике, несмотря на что, что они уже подошли к рыночной площади и вокруг было много людей.

– Говорят, Назаретянин, как и Йоханан, творит чудеса и даже лечит калек. Но земля Иудеи всегда была полна слухами и сказками. И каждый раз, когда объявляется новый Мессия, за ним сразу начинают ходить ученики и зеваки. Правда, все это имеет печальный конец. Вот незадолго до наших дней явился в Иерусалим некто Февда, выдавая себя за великого пророка, и за ним последовали четыреста человек. Но его убили, и все, кто следовали за ним, рассеялись и исчезли. После него во время последней переписи явился Иехуда Галилеянин и повел за собой много людей, но и он погиб, а его ученики разошлись по своим селениям. Думаю, и нынешних пророков ждет такая же незавидная судьба. Ирод уже погубил Йоханана Пустынника, а если ваш Учитель Праведности продолжит обвинять и поучать законоучителей, то и его изведут. Жаль его. Тея считает его действительно святым человеком, хотя видела всего раз и то издалека. Учитель Никодим говорит, что нельзя смущать людей подобными проповедями и надо слушать только то, что им говорят церковники в храмах. А я думаю, надо оставить в покое этих святых блаженных, не преследовать их. Если их проповеди от себя идут, то рано или поздно им перестанут верить, и они сгинут. А если их слова действительно от Бога, то тем более следует быть осторожным и не обижать их, а то как бы Бог не покарал тех, кто преследует его пророков…

Стефано молча слушал, но его сердце билось все быстрее с каждым словом Гамалиила. Он понимал, что судьба подарила ему возможность узнать тайну, которой стремились овладеть многие великие умы человечества, включая посвященных всех возможных мистических орденов от тамплиеров, кабалистов до алхимиков и масонов. Возможно, ему даже откроется совсем другая история жизни Христа, которая была скрыта от человечества, точно так же, как были скрыты в течение тысячелетий апокрифы Мертвого моря.

В Иерусалиме стояла невыносимая жара. Стефано, привыкший к прохладе кондиционированных офисов, тяжело переносил долгое пребывание под палящим солнцем. Даже тень от лавки, чья крыша была покрыта пальмовыми листьями, не приносила спасительной прохлады.

Гамалиил владел лавкой обрядовых предметов, которые пользовались особой популярностью в дни религиозных праздников, а также в среде иудейских церковников и богатых жителей города. Дружба с благочестивым Никодимом давала преимущество, так как многие фарисеи предпочитали отовариваться у него. Кроме того, продажа храмовой утвари не требовала значительных физических усилий как в случае с торговлей овощами, скотиной или птицей.

Стефано сразу заметил, с каким почтением другие торговцы относились к Гамалиилу.

Лавочник учтиво, но с чувством достоинства здоровался с товарищами по ремеслу, в то время как Стефано ловил на себе любопытные взгляды окружающих, многие из которых были свидетелями его вчерашнего инцидента с римскими солдатами. А еще их лавка была расположена по соседству с продавцом дынь, который стал его первым собеседником в этом новом мире и первым, кто проявил сострадание.

– Утро доброе, почтенный Гамалиил. Вижу, вы не один сегодня?

– Ты прав, Исаак. Это Стефано. Он мой гость и будет помогать в делах, – ответил Гамалиил, отпирая замок лавки.

– Надеюсь, твои раны быстро заживут, брат. Вчера тебе сильно досталось, – добавил торговец дынями, добродушно улыбаясь Стефано.

– Добрый человек, я признателен тебе за сочувствие и поддержку. Достопочтенный Гамалиил и его дочь предоставили мне кров и хлеб, и я рад помочь им любом деле.

Обмен любезностями на этом закончился, и Исаак, удовлетворив отчасти свое любопытство, вернулся к своим дыням. В этом момент Стефано услышал скрипучий голос, исходящий из тени большой финиковой пальмы:

– Красивые слова. Сострадание. Нынче любовь к ближнему в почете. Ведь об этом проповедует ваш Учитель Праведности, малое дитя?

Стефано обернулся и попытался рассмотреть обладателя скрипучего голоса, но это было нелегко из-за потерянных очков и прямого солнечного света. Однако незнакомец сам вышел из тени, и Стефано увидел мужчину средних лет, невысокого роста, который был одет богаче, чем другие торговцы, и больше напоминал фарисея, чем торговца.

– Хоть сегодня на тебе и обычная туника, но я видел твои белоснежные одежды вчера, когда ты, как бесноватый, бегал по рынку, сбивая людей, и даже был побит римлянами. Ты не странник, а ессей, последователь лжепророка, которого вы почитаете как Учителя Праведности. Я удивлен, Гамалиил, что ты дал приют одному из тех, кто смущает людей и призывает к разрушению храма.

Незнакомец говорил тихо, но его слова, полные нескрываемой злобы, звучали как приговор судьи. Стефано вновь овладел страх, похожий на тот, который он испытал вчера на этой же площади. Он попытался найти нужные слова, но Гамалиил быстро встал между ним и незнакомцем.

– Будь снисходителен, почтенный Левий, этот малый потерял память после побоев и нуждается в покровительстве и ночлеге. Великие учителя Израиля дали нам завет творить добро, и, Бог свидетель, нет в этом человеке никакого преступления, даже если он жил среди кумранских отшельников или слышал речи проповедника из Назарета.

Гамалиил говорил спокойно, но довольно решительно для того, чтобы богато одетый незнакомец, не проронив ни слова, вновь отошел в тень пальмы.

– Не беспокойся, Стефано. Здесь тебе ничего не угрожает, – сказал Гамалиил, подтолкнув Стефано внутрь лавки. – Это Левий Маттай, местный сборщик налогов и меняла. Он хоть и ростовщик, но неплохой человек. Его брат Яакоб бросил семью и стал учеником назаретянина. Вот Левий и сердится и ненавидит всех учеников Иешуа. Тебя он тоже признал как одного из них. Впрочем, как и я.

Стефано только кивнул. Встреча со сборщиком налогов по имени Левий Маттай, который невзлюбил Учителя Праведности, но вскоре станет одним из самых верных его апостолов, вернула Стефано к реальности. Теперь его уже не волновало таинственное перемещение во времени, не одолевали страхи о будущем. Он хотел только одного – увидеть Господа, быть рядом с Ним и даже спасти Его от грядущего предательства. Мысль о том, что он может изменить ход истории, стала доминирующей.

– Скажи мне, Гамалиил, а где можно встретить Учителя Иешуа?

Хозяин лавки покачал головой.

– Трудно сказать, друг мой. Он все время в пути. Проповедует даже в Самарии. Но я слышал, что недавно он вернулся в Иерусалим, и люди встречали его как настоящего пророка. Даже покрывали его путь в город пальмовыми листьями. С тобой все в порядке? Ты побледнел…

– Со мной все хорошо… – тихо произнес Стефано. – Мне показалось, что я уже слышал об этой истории, о прибытии Учителя в Иерусалим именно так, как ты сказал… Когда это случилось?

– Не знаю точно, надо спросить Тею. Она тоже встречала Учителя с пальмовой ветвью. Я был против. Но она всегда поступает так, как хочет. Ты не волнуйся так, Стефано. Возможно, память начинает возвращаться к тебе, и ты тоже был вместе с другими его учениками-ессеями в тот день у ворот Иерусалима.

– Они не ессеи, это апостолы… И осталось, значит, меньше недели… ведь скоро Пасха, да? – Голос Стефано становился все тише по мере того, как он осознавал, в какой именно момент земной жизни Спасителя он попал.

– Апостолы? Не знаю, о чем ты, но насчет Пасхи ты прав. Но только через три субботы. И довольно разговоров, нам надо работать, а то проведем в беседах весь день!

Стефано молча кивнул и, бросив беглый взгляд в сторону Левия, принялся помогать Гамалиилу.

Глава 5. Торговец

Прошла неделя. Стефано уже полностью свыкся с мыслью, что его фантастическое воплощение в образе кумранского искателя истины стало для него новой реальностью. Гостеприимство Гамалиила и Теи сыграло ключевую роль в адаптации к новым жизненным вызовам и понимании обычаев и традиций жителей древней Иудеи.

Будучи профессиональным менеджером, Стефано легко разобрался, как устроена торговля в лавке. Он даже успешно внедрил некоторые маркетинговые хитрости, которые значительно улучшили дела, благодаря чему торговля шла в гору. По его совету Гамалиил стал налаживать «бизнес-связи», проводя большую часть дня в общении с другими торговцами, предлагая им крупные вознаграждения за рекомендацию его лавки. Сам Стефано показал себя как способный продавец и пользовался большой популярностью среди посетителей рыночной площади. Его радовали многочисленные улыбки, которыми его одаривали девушки, работавшие по соседству. А богатые клиентки стали часто наведываться в лавку не столько для покупки очередного бронзового подноса, а ради короткой беседы с привлекательным и мистическим ессеем, который оставил отшельничество ради мирской жизни.

Однако, несмотря на успех и популярность, самым желанным моментом для Стефано было недолгое общение с Теей, когда она приносила корзину с обедом для него и Гамалиила. Обычно девушка оставляла еду и сразу же уходила. Но со временем она стала задерживаться в лавке, чтобы поболтать со Стефано, обсуждая посетителей и последние новости. Тонкий юмор, прозорливость и даже несвойственная для ее возраста мудрость восхищали Стефано. Он был сильно увлечен дочерью лавочника и мог долго, не перебивая, слушать ее рассуждения о религии, природе вещей, поведении людей и даже политики. Тея всегда тепло отзывалась о Гамалииле, который полностью посвятил себя заботе о дочери после смерти ее матери. Сам лавочник иногда ворчал, что Тея отвлекает его искусного продавца от посетителей, но тоже часто прислушивался к разговору молодых людей, испытывая гордость за свою дочь, которая на равных вела беседу с учеником мудрых ессеев.

Помимо этих неповторимых минут общения во время обеденного перерыва, Стефано несколько раз беседовал с Теей на крыше дома Гамалиила, где девушка любила уединяться и размышлять о том, как устроен мир и каким он будет в будущем. Это были самые счастливые мгновения в новой жизни Стефано, и он мечтал, чтобы ночь не заканчивалась и он мог еще долго наслаждаться общением с Теей, слышать ее голос и любоваться ее улыбкой. Это была настоящая любовь. Эмоции такой силы он не испытывал никогда в своих прежних отношениях. Любовь, ради которой можно было перенестись хоть на край света или на две тысячи лет в прошлое.

Стефано пока не решался раскрыть свои чувства, признаться в любви, так как он не был уверен во взаимности. Безусловно, Тея была привязана к нему, доверяла свои тайны и рассказывала о своих мечтах, но, возможно, она воспринимала его только как брата, в то время как Стефано надеялся на нечто большее. Кроме того, рабби Никодим, который часто посещал дом Гамалиила, иногда появлялся в сопровождении молодого человека, который был его племянником и, судя по всему, имел определенные планы по отношению к Тее. По крайней мере, Стефано часто замечал его чувственные взгляды, когда девушка присоединялась к гостям. Да и сам Никодим любил говорить о том, что в доме лавочника, к сожалению, нет детей, которых он мог бы обучать Закону. После этого он многозначительно смотрел на Тею и своего племянника, что вызывало искры ревности в душе Стефано. Впрочем, сама Тея не реагировала на намеки Никодима и никогда не упоминала имя его племянника во время бесед со Стефано.