скачать книгу бесплатно
Иногда он эстетствует всуе и ставит на стол вазочку с цветами и красиво раскладывает салфетки. Шибаев молча ухмыляется.
Сегодня у них жареная картошка, ветчина, маринованные белые грибочки и виски. Грибочки и виски – от очередного благодарного клиента, у которого сеть бакалейных лавок.
– Терпеть не могу виски, – ворчит Алик.
– Ага, ликер, конечно, получше, – отвечает Шибаев. – Будешь? – Он берет бутылку.
– Буду!
– А то в холодильнике есть кока-кола. – Шибаев разливает виски, поднимает рюмку: – За тебя, Дрючин!
Мужчины пьют. Шибаев одним махом, Алик цедит мелкими глотками и страшно морщится. Допив, оба налегают на картошку и мясо. Потом Шибаев снова наливает, и они снова пьют. Алик, наконец, замечает, что Шибаев странно молчалив. Опять депрессия? Здоровый амбал Шибаев по жизни скорее пессимист, в то время как субтильный Алик Дрючин – записной оптимист. Шибаев шагает по жизни тяжело и смотрит исподлобья; Алик же прыгает воробьем, он жизнерадостен и непотопляем и смотрит на жизнь широко открытыми глазами. Он любит поназидать приятеля, призывая к позитивному мироощущению, а также порассуждать на вечные темы. Особенно после пары рюмок. А уж если три-четыре, тогда туши свет! Хмелеет он как-то сразу и тут же начинает терять нить разговора.
– Я не понимаю тебя, Ши-Бон! – Алик с трудом фокусирует взгляд на сожителе. – Неприятности нужно… э-э-э… выговорить, в смысле – выплеснуть, а то они забьют чакры, и тогда… э-э-э… Забьют и хана! Оно нам надо? Скажи? Не надо. Ты посмотри… э-э-э… на себя! Сбоку… в смысле – со стороны. Ты свободен, молод, ты… этот… профи! Свобода, между прочим, это состояние души. Есть люди, которым хронически не хватает! Денег, внимания… э-э-э… шмоток, наконец. Они не-сво-бо-дны! – Он пытается сунуть в рот скользкую шляпку гриба, но роняет на стол. – Черт! Взять твою бывшую, Веру, к примеру… Упаси бог! Все у тебя будет… и с работой… тоже! Чертов слизняк, не поймаешь! – Последнее относилось к ускользнувшей шляпке гриба.
Работа… Болевая точка Шибаева. После дурацкой истории со взяткой его списали по состоянию здоровья, пожалели дурака. Никто не поверил, что он взял этот чертов конверт с деньгами, но дело приобрело огласку и… Не пофартило, одним словом. И загремел Александр Шибаев из героев-оперативников в частные сыщики[2 - Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Магия имени».]…
– Не надоело? – перебивает Шибаев. – Может, хватит? – Он снова тянется за бутылкой.
Вера – бывшая жена Шибаева, которую Алик Дрючин не то чтобы побаивался, а, скажем, опасался. Она же его терпеть не могла и называла то «бледной спирохетой», то «бледной поганкой» – в зависимости от настроения. Алик, разумеется, не оставался в долгу – не с открытым забралом, а за спиной, так сказать. Драться он не умел и не любил, особенно с женщинами, но в частных беседах с Шибаевым своего мнения не скрывал.
– Не понимаю, как ты мог с ней… э-э-э… в известном смысле? – вопрошал Алик, многозначительно вздергивая редкие бровки. – Это же… танк! Амфибия! В смысле – подводный танк. Верховный глав-но-командую… щий! Шаг в сторону – побег. Это же не женщина, это же… Не знаю! Жизнь за колючкой.
– На себя посмотри, – нехотя огрызался Шибаев. – Сколько ходок? Пять? Шесть? И все мимо кассы? Надо уметь. Не иначе, порча.
Алик Дрючин был женат четыре раза, и всякий раз, как выразился Шибаев, «мимо кассы». Но он не унывал, еще не вечер, говорил, какие наши годы. Он твердо уверен, что где-то там, за поворотом, его ждет прекрасная незнакомка и вообще впереди еще много интересного. Алик, в отличие от критического реалиста и скептика Шибаева, был романтиком и любил читать наизусть стихи, чем изрядно доставал сожителя. Шибаев знает: читает стихи, замечает луну и звезды – пиши пропало. Влюблен, расслаблен, можно брать голыми руками. Кто она, спрашивал Шибаев. О чем ты, притворно удивлялся Алик. Не надо нас дурить, отвечал Шибаев…
– А взять эту… Жанну! – не унимался Алик, которому хотелось болтать, несмотря на заплетающийся язык. – Это же… танк! Верховный… э-э-э… этот! Да что ж тебя все время тянет на… памятники? А?[3 - Подробнее читайте об этом в романе Инны Бачинской «Ритуал прощения врага».]
– На кого? – Шибаев перестал жевать, уставился недоуменно.
– На идолы… – Алик потряс зажатой в руке вилкой. – На идолов! Каменных… Женщина должна быть нежной… Давай еще по одной!
– Может, хватит?
– Хватит? – изумился Алик, который пить не умел вовсе. – Хочу еще! Клиент подарил… Рад до смерти, между прочим. Избавился… с моей помощью. – Он помолчал, собирая мысли. – Так о чем мы? О зеркалах? Ты не представ… став… ляешь себе, Ши-Бон, что это такое! Это же… чертовщина! Дьявольщина! Клянусь! Дверь в преисподнюю… чесслово! – Он вдруг замолчал, прислушиваясь к себе, с трудом поднялся из-за стола: – Ой, кажется, мне… что-то…
– Проводить? – фыркнул вслед ему Шибаев. Оставшись один, он налил себе виски и задумался, глядя на рюмку. Как это выразился Дрючин? Шедевральных дел раз-два и обчелся? Это еще если повезет. А то и вовсе нет. Банальная бытовуха. Шибаев вспомнил новую клиентку. Она пришла в их офис днем, в отсутствие Алика – тот был в суде, и попросила кое-что для нее выяснить.
– Никогда не думала, что придется иметь дело с частным детективом, – сказала, глядя на него в упор. – Надеюсь, все останется между нами? Кому вы отчитываетесь?
– Все останется между нами, – заверил Шибаев. – Я никому не отчитываюсь, работаю один.
– Порядочных людей все меньше, – заметила она.
Фраза повисла в воздухе; женщина замолчала, видимо, собираясь с мыслями…
Глава 3
Новая клиентка
Алик Дрючин вернулся за стол посвежевшим, с влажными волосами и покрасневшим от холодной воды носом. Нормально, сказал на вопросительный взгляд Шибаева. Немного устал, день был сумасшедший. Шибаев иронически вздернул бровь.
– Так о чем мы? – бодро произнес Алик. – О зеркалах? Ты не представляешь, Ши-Бон, что это такое! Ты думаешь, там просто отражение? Нет! – Он помотал пальцем перед носом Шибаева. – Это твой духовный двойник!
– И что?
– Двойник! Твой! Он там всегда, даже когда тебя нет. И еще там двойники всех до тебя. А если оно старинное… Представляешь?
– Представляю. Целая прорва двойников. И что?
– Как что? Они же сосут твою энергию! А если разбить, то вся негативная энергия вылезет и расползется. Это все равно что выпустить дьявола из клетки.
– Так там двойники или дьявол?
– Твоя индифферентность меня пугает, – покачал головой Алик. – Тебе же все пофиг! А между прочим, зеркало может ответить на любой вопрос.
– Каким же это чином? – заинтересовался Шибаев.
– Элементарно! Пишешь на зеркале слово… в смысле, формулируешь в одном слове вопрос, заворачиваешь в полотенце и кладешь под подушку.
– Будешь? – Шибаев взялся за бутылку.
– Немножко, – сказал Алик, подумав. – Чуть-чуть. Хватит! – Он замахал руками.
– За магию!
– Ты же в нее не веришь! – обличил Алик. – А если напишешь слово, то приснится вещий сон, а в нем – ответ на твой вопрос.
Они выпили.
– Например, ты в тупике и спрашиваешь, кто убийца. – Алик, страшно сморщившись, отставил рюмку. – Пишешь на зеркале: «Убийца». И вопросительный знак. И тут тебе вещий сон! Вуаля.
– А нераскрытые убийства тоже?
– Ну… наверное. Какая разница?
– Дрючин, может, хватит херней заниматься? Какие-то бабские разговоры, один перевод продукта, – он кивнул на бутылку. – Давай лучше о политике или о…
– То есть ты утверждаешь, что магии не существует? – перебил Алик. – Да вся история человечества – одна сплошная магия! Шаманы, волхвы, жрецы… Думаешь, напрасно? Сколько опыта накоплено! А проклятия? А вуду? А зомби?
– Вуду… – повторил Шибаев, задумчиво рассматривая взволнованного Алика. – Думаешь?
– Господи, конечно! Мы же ничего об этом не знаем! А между тем оно существует. Ты даже себе не представляешь, Ши-Бон, как оно на каждом шагу вторгается в нашу жизнь! Возьми, к примеру…
Алик говорил увлеченно, размахивал руками, таращил глаза и вздергивал брови. Шибаев смотрел на его подвижное лицо, но не слышал ни слова, вспоминая новую клиентку…
– Надеюсь, все, о чем мы будем говорить, останется между нами? – спросила она. – Нашу семью знают в городе.
– Я вас слушаю, – сказал Шибаев. – Как вас зовут?
– Елена Федоровна. Две недели назад, ночью второго августа, умерла моя сестра… – Она замолчала. Шибаев думал, что она расплачется, но ошибся. – Понимаете, мне не с кем поговорить. Мой зять Володя… Борисенко Владимир Андреевич, хороший человек, но очень… Как бы это сказать? Приземленный, реалист. Правда, я тоже. Я директор гимназии. Мы никогда раньше не имели дела с полицией, понимаете?
– Вы подозреваете, что вашу сестру…
– Нет. Не думаю. Инга в последнее время была слегка не в себе.
– Инга? – Шибаев вздрогнул. – Вашу сестру звали Инга?
– Да. Инга. Между нами разница почти в пятнадцать лет, я была старшей, за все в ответе, училась, делала карьеру. А она младшая, любимая, поздний ребенок. В семье достаток, ни в чем отказа не было. Двенадцать лет назад сестра вышла замуж за директора одного из наших филиалов Володю Борисенко – у нас мебельный бизнес. Ей тогда было восемнадцать, ему за тридцать. Не работала, не училась, сидела дома. Болтовня по телефону, спа-салоны, пробежки по магазинам, такие же праздные подружки. Абсолютно дикие диеты, фитнес, рестораны. Детей не хотела. Какие дети? О чем вы? А жить когда? Володя занят расширением бизнеса, отец после смерти мамы отошел от дел и уехал в Хорватию, к другу. Инга стала попивать. Безделье и деньги до добра не доводят. Мы встречались нечасто, как правило, на праздники, дни рождения и Новый год. Она меня избегала, называла «училкой», кричала, что я ничего в жизни не понимаю, даже замуж не вышла. А в последние две-три недели вдруг стала звонить чуть не каждый день и рассказывать, что у них в доме что-то происходит. У них дом в Посадовке, в кооперативе «Октавия». Я чувствовала, что она напугана.
– Что именно она говорила? – спросил Шибаев.
– Что плохо спит, таблетки не помогают, что по дому ночью кто-то ходит, наутро вещи переставлены, и музыка…
– Музыка?
– Кто-то в гостиной играет на фортепиано. – Она слегка пожала плечами, словно извиняясь за нелепый рассказ.
– Муж вашей сестры тоже слышал музыку?
– Он часто в отъезде, знаете, то древесину закупить, то новые машины, да и производство не здесь, а в области, там дешевле. Он живет там неделями. Музыки он не слышал.
– Инга… – Шибаев заставил себя произнести это имя. – Она говорила об этом мужу?
– Говорила. Но Володя только посмеялся. Он жесткий человек, очень занятой, ему истерики Инги давно неинтересны. Он посоветовал поменять врача и не пить на ночь. У Инги была привычка выпивать на ночь стакан красного вина. Последний раз сестра позвонила мне за несколько часов до смерти, ночью. Требовала, чтобы я немедленно приехала, кричала, что больше не выдержит, что эта музыка сводит ее с ума, что в доме кто-то ходит. Я сказала, что могу приехать только утром. Знаете, я ей не поверила и ответила довольно резко… В ту же ночь Инга приняла большую дозу снотворного и не проснулась. Я позвонила утром, она не ответила. Я поехала к ним, как чувствовала, и нашла ее… – женщина сглотнула, – мертвой. Сестра не дожила трех месяцев до своего тридцатилетия. С тех пор я не перестаю казнить себя…
– То есть вы предполагаете, что это было самоубийство?
– Я не знаю! – в ее голосе прозвучало отчаяние. – Я не хочу даже думать так! Это была нелепая случайность.
– Где был ваш зять?
– В Зареченске. Там в основном располагается наш бизнес. Моя подруга говорит, что ничего нельзя было предвидеть, что тут, скорее, виноват Володя, так как Ингу нужно было лечить. Но я не думаю, что он виноват. Володя пытался, но после побега Инги из клиники, где лечат от алкогольной зависимости, сдался и махнул рукой. Это было три года назад.
– Почему они не развелись?
– Сестра не хотела, как вы понимаете, а Володе было все равно, он трудоголик, весь в работе. Они, случалось, не разговаривали по месяцу. Я иногда думаю, что он женился на ней, чтобы войти в семью. Но он ее не обижал, просто не обращал внимания. Да и Инга вряд ли его любила, больше всего ей хотелось шикарную свадьбу, свой дом и статус замужней дамы. Такова примерная расстановка фигур, так сказать. – Она помолчала, глядя на Шибаева в упор. – Спасибо, что не перебивали, хотя по вашему лицу видно, что вы задаетесь вопросом: «Что ей нужно?» Сейчас объясню. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Несколько дней назад мы отметили девять дней. Засиделись допоздна. Отец, Володя и я. Отец на другой день уезжал назад в Хорватию. Утром Володя отвез его в аэропорт и, не возвращаясь домой, уехал к себе на производство.
– В Зареченск?
– Да. Я взяла на работе день – хотела привести в порядок вещи сестры, их заберет благотворительный фонд. Прибрала в гостиной и спальне…
– У вашей сестры не было домработницы?
– Была, но пару месяцев назад ее уволили. Инга обвинила ее в краже кольца. Между нами, я думаю, сестра все выдумала.
– Почему?
– Как бы вам это объяснить… Инге нравилось унижать прислугу, понимаете? Возможно, она подспудно чувствовала собственную несостоятельность, а та девушка где-то училась, молодая, здоровая, неглупая. Я была свидетелем, как сестра ее грубо отчитывала. Это было… по меньшей мере некрасиво. Я написала ей хорошую рекомендацию, дала свой телефон. Мне было ее жалко. – Женщина помолчала. – Во время уборки в спальне сестры я кое-что нашла. – Она вытащила из сумки продолговатый сверток и протянула Шибаеву: – Вот. Это было под матрацем.
Шибаев развернул сверток и увидел самодельную матерчатую куклу, утыканную булавками с красными головками. Кукла была нарочито грубо сработана из мешковины: пустое лицо, торчащие в стороны руки и ноги, черный лоскут – платье и примерно с дюжину булавок, воткнутых в голову и в сердце, помеченное красной краской. Шибаев не верил во всякую магию-шмагию, как он это называл, но сейчас не мог не признать, что кукла выглядела зловеще и способна была напугать особу со слабыми нервами. Он поднял взгляд на посетительницу.
– Их тринадцать, булавок. Чертова дюжина. Теперь вы понимаете? Я не знаю, как это расценить. Разумеется, я не верю в магию, но уверена, что это могло подтолкнуть сестру… У вас больше опыта, чем у меня, вы многое видели. Что это такое, как по-вашему?
– Вы уверены, что это не принадлежало вашей сестре?
– Не уверена. Но Инга никогда не упоминала, что верит в магию или бегает по экстрасенсам. Зачем ей это? Правда, мы не были близки, и я допускаю, что многого о ней не знала.
– Возможно, как оберег…
– Кукла, утыканная булавками? Сейчас все грамотные, все знают, что такое вуду, а в Интернете десятки ритуалов по изведению врага. Сон разума, честное слово! – сказала женщина с досадой. – Я думаю, Инге это подбросили, чтобы напугать.
– Во время вашего последнего разговора она не упоминала о кукле? Возможно, ваша сестра ее даже не видела.
– Она сказала, что было еще кое-что. Она иногда будила меня ночью, и я сердилась. Я устаю на работе, с трудом засыпаю… Я оборвала разговор и пообещала заехать на другой день. Но не успела. Думаю, она хотела рассказать об… этом. То есть, возможно, хотела. Если бы я ее выслушала, успокоила… Не знаю.
– Вы спросили про куклу ее мужа?
– Спросила. Он даже не понял, о чем я. Вы возьметесь за мое дело?
– Что вы хотите узнать?
– Откуда взялась эта кукла.
– Что сказали в полиции?
– Следователь задал мне и Володе несколько вопросов, поговорил с врачом Инги, вышел на клинику, из которой она сбежала. На этом все закончилось. Вердикт – самоубийство по неосторожности, передозировка снотворного. Тем более в ее крови нашли алкоголь. Куклу я обнаружила три дня назад. В полицию с этим не пойду.
По мнению Шибаева, дело не стоило выеденного яйца. Истеричная пьющая дамочка наглоталась таблеток. Шопинг, спа-салоны, фитнес… Возможно, магия. Щекотание нервов в каком-нибудь элитном дамском клубе для богатых и знаменитых. Сейчас подобного добра как грязи. Вот и докажи, одернул он себя. Разберись, откуда взялась эта чертова кукла, только и всего. Тем более в делах застой. Полная стагнация, как говорит Алик Дрючин. Тем более… Инга. Было у него чувство, что совпадение имен – знамение и предвестник чего-то. Ощущение было слабым и неясным, выразить его словами Шибаев не мог. В отличие от Алика, который расписал бы как по нотам. Алик верит в знаки и знамения, называет их «омен», говорит, они всюду, так и лезут в глаза, но народ толстошкурый и в упор их не видит, а зря.
– Скажите, Елена Федоровна, – начал он, – а ваш зять не мог…
– Проткнуть булавками куклу? – Женщина впервые улыбнулась. – Не думаю. Считается, что мужья убивают жен и наоборот, но не таким же дурацким способом.
– Вы же сами сказали, что у вашей сестры была нестабильная психика. Кукла могла подтолкнуть…
– Верно. Она плохо спала, пила вино, слышала музыку. Но кукла? Чушь! Володя не мог. Если бы он решил убить, то как-нибудь иначе. Бензопилой, извините за выражение. Понимаете?
«Чушь? Но ведь сработало… возможно», – хотел сказать Шибаев, но промолчал.
– Вы возьметесь? – повторила она, и он поежился под ее пристальным взглядом. Ему даже захотелось вскочить и опустить руки по швам. Училка и есть.
– Да, Елена Федоровна, я займусь вашим делом. Мне нужно задать вам несколько… деликатных вопросов.
– Задавайте. Скажу все, что знаю.
– Ши-Бон, ты меня совсем не слушаешь! – голос Алика вернул Шибаева к действительности. – Я в третий раз повторяю, а ты как зомби, честное слово!
