скачать книгу бесплатно
Дорс, слегка нахмурившись, спросила:
– Что это нам дает?
– Пока не знаю.
– А ты мог бы доказать, что он – микогенец, и сделать это достоянием гласности?
– Не уверен, что это будет легко. Он наверняка старательно замел следы, и даже в том случае, если мне удастся…
– Ну?
Селдон пожал плечами:
– Мне бы не хотелось призывать к дискриминации. Социальная ситуация на Тренторе и без того напряженная, так что вовсе незачем выпускать из-под замка страсти, которые потом ни мне, ни кому-то другому станут не подвластны. Если мне и придется выложить этот микогенский козырь, то я выложу его последним.
– Значит, ты тоже желаешь минимализма.
– Естественно.
– И что же в таком случае ты собираешься делать?
– Я договорился о встрече с Демерзелем. Может быть, он знает, что делать.
Дорс взглянула на него.
– Гэри, не обманывай себя. Так дело не пойдет. Разве Демерзель обязан разгадывать за тебя все загадки?
– Нет, но, может быть, эту разгадает.
– А если нет?
– Значит, придется придумать что-нибудь другое.
– К примеру?
Гримаса боли и тоски искривила лицо Селдона.
– Дорс, я не знаю. Не думай, что я тоже способен разгадать любую загадку.
Глава 11
Эдо Демерзель на людях появлялся редко, и единственным, пожалуй, с кем он более или менее часто виделся, был Император. У Демерзеля была масса причин держаться подальше от посторонних взглядов, и одна из них – та, что с годами он почти не менялся внешне.
Гэри Селдон не видел его уже несколько лет, а лично не беседовал еще дольше.
Учитывая то, как прошла недавняя встреча Селдона с Ласкином Джоранумом, и он, и Демерзель понимали, что афишировать их свидание ни в коем случае нельзя. Визит Селдона к премьер-министру в Императорский Дворец не мог остаться незамеченным, поэтому из соображений безопасности они договорились встретиться в небольшом, но роскошно обставленном номере гостиницы, расположенной неподалеку от дворцовой территории.
Увидев Демерзеля, Селдон ощутил боль прошедших лет. Одно лишь то, что Демерзель выглядел точно так же, как всегда, усилило эту боль. Он был все так же высок и статен, с правильными, жесткими чертами лица; в его темных волосах мелькали светлые пряди, но не седины. Лицо его нельзя было назвать красивым, но оно было выразительно. Внешне он поразительно соответствовал идеалу императорского премьер-министра и был совсем не похож на тех, кто занимал этот пост до него. Селдон считал, что одно это давало ему некоторую власть над Императором, а следовательно, и над придворными… и даже над Империей.
Демерзель шагнул навстречу Селдону, радостно, по-доброму улыбаясь. Правду сказать, даже такая искренняя улыбка почти не меняла вечно печального, озабоченного выражения его лица.
– Гэри, – сказал он, – как я рад тебя видеть! А я уж было подумал, что ты передумаешь и не выберешься.
– А я был почти уверен, что передумаете вы, премьер-министр.
– Можно Эдо, если ты боишься называть меня моим настоящим именем.
– Не могу. Из меня его клещами не вытянешь. Ты же знаешь.
– Я вытяну. Произнеси его. Мне было бы так приятно услышать его из твоих уст.
Селдон растерялся. Он просто не мог поверить, что его губы сумеют сложиться для произнесения звуков, что голосовые связки сомкнутся.
– Дэниел… – проговорил он наконец.
– Р. Дэниел Оливо, – кивнул Демерзель. – Пообедаешь со мной, Гэри? Ведь если я буду обедать с тобой, мне не придется есть. Знаешь, это такое облегчение.
– С радостью, хотя подобное одностороннее потребление пищи не вяжется с моим идеалом совместной трапезы. Ну, может, хотя бы кусочек-другой?
– Только чтобы доставить тебе удовольствие.
– Но все равно, – покачал головой Селдон, – я просто не знаю, стоит ли нам проводить вместе долгое время.
– Стоит. Я получил на этот счет соответствующее распоряжение. Его Императорское Величество желает, чтобы мы с тобой встретились.
– Почему, Дэниел?
– Через два года состоится очередной математический конгресс. А ты вроде удивлен. Ты что, забыл?
– Да нет, не то чтобы забыл. Я просто об этом не думал.
– Разве ты не собираешься присутствовать? На предыдущем конгрессе ты был главной сенсацией.
– Угу. С психоисторией. Та еще сенсация.
– Ты привлек внимание Императора. Ни одному математику до тебя такое не удавалось.
– Привлек я сначала твое внимание, а вовсе не Императора. Потом мне пришлось удирать во все лопатки и оставаться в недосягаемости для Императора до тех пор, покуда я не сумел убедить тебя в том, что я вплотную подошел к началу психоисторических изысканий. Только потом ты позволил мне оставаться в спасительной неизвестности.
– Будучи главой математического факультета в престижнейшем учебном заведении? Сомнительная неизвестность.
– И все-таки это так, поскольку эта деятельность – прикрытие для того, чем я на самом деле занимаюсь.
– Ага, вот и обед подали. Давай пока поболтаем о чем-нибудь другом, просто как закадычные друзья. Как Дорс?
– Прекрасно. Настоящая жена. Готова меня таскать всюду на поводке, так трясется за мою безопасность.
– Это ее работа.
– Она мне так и говорит – и слишком часто. Дэниел, если серьезно, я никогда не сумею отблагодарить тебя за то, что ты нас познакомил.
– Спасибо, Гэри, но, если честно, я вовсе не предполагал, что вы обретете семейное счастье, особенно Дорс.
– Огромное спасибо тебе за этот подарок, даже если ты не ожидал такого оборота дел.
– Я рад, но подарок этот сомнительный, и ты это со временем поймешь, такой же сомнительный, как моя дружба.
Селдон не знал, что ответить, и, повинуясь жесту Демерзеля, принялся за еду.
Через некоторое время он приподнял вилку с кусочком рыбного филе и сказал:
– Не могу сказать точно, что это за зверь, но явно микогенского происхождения.
– Точно. Я знаю, как ты любишь тамошнюю кухню.
– Только она и оправдывает существование микогенцев. Но они для тебя что-то значат. Что-то особенное. Я не должен забывать об этом, прости.
– Не стоит. Теперь ничего особенного нет. Их предки давным-давно населяли планету под названием Аврора. Продолжительность жизни там равнялась тремстам годам и больше, и обитатели планеты были властелинами пятидесяти миров Галактики. Именно уроженец Авроры придумал и создал меня. Я не забыл об этом, я это помню даже, пожалуй, слишком хорошо – и не так извращенно, как микогенские потомки обитателей Авроры. Но тогда, давным-давно, я предал их и покинул. Я сделал свой выбор в пользу того, что считал лучше для человечества, и следовал по этому пути все время, стараясь как можно лучше исполнять свой долг.
– Нас не могут подслушать? – спросил вдруг Селдон взволнованно.
Демерзель улыбнулся.
– Если тебе такое пришло в голову только сейчас, то уже слишком поздно. Но не беспокойся, я предпринял необходимые меры предосторожности. Тебя видели считаные единицы. И когда будешь уходить, мало кто увидит. Да и те, кто увидит, не будут нисколько удивлены. Я имею печальную репутацию математика-любителя с грандиозными замашками, но с весьма скромными способностями. Это удивительно забавляет тех придворных, кто не является моими друзьями, и поэтому здесь никто не удивится, что я проявляю интерес к подготовке приближающегося математического конгресса. Я ведь с тобой как раз о конгрессе хотел поговорить.
– Вот уж не знаю, какой от меня в этом смысле толк. Я мог бы говорить на конгрессе об одном-единственном предмете, но говорить о нем не могу. Если и приму участие, то самое пассивное, как зритель и слушатель. Я не собираюсь представлять никакого доклада.
– Понимаю. И все-таки, если тебе любопытно, имей в виду, что Его Императорское Величество про тебя не забыл.
– Наверное, потому, что ты держишь меня у него в уме.
– Нет. Этим я не занимался. Видишь ли, Его Императорское Величество порой меня просто потрясает. Он в курсе того, что приближается очередной конгресс, и, видимо, не забыл твоего выступления на предыдущем. Его по-прежнему интересуют психоистория и последствия ее применения. Я обязан тебя предупредить. Весьма вероятно, что он возжелает с тобой встретиться. Придворные, безусловно, сочтут, что это великая честь – дважды в жизни получить приглашение во дворец.
– Ты шутишь? Что толку от моей встречи с ним?
– Не знаю, но, если тебя пригласят, отказаться ты будешь не вправе. Ну а как твои юные протеже, Юго и Рейч?
– Полагаю, тебе все о них известно. Уверен, ты с меня глаз не спускаешь.
– Точно. Я не спускаю глаз с твоей безопасности, но не слежу за каждым твоим шагом. Видишь ли, у меня дел по горло, и я не всевидящ.
– А Дорс разве тебе не все докладывает?
– Доложила бы, если бы положение дел стало критическим. Только так, а не иначе. Ей вовсе не улыбается роль домашней шпионки.
Демерзель снова едва заметно улыбнулся.
Селдон откашлялся.
– Мальчики в порядке. С Юго жутко трудно ладить. Он, надо тебе сказать, больше психоисторик, чем я, и у него, по всей вероятности, такое впечатление, что я не даю ему дороги. Что же до Рейча, то он очаровательный озорник – такой, какой и был. Он запал мне в душу еще тогда, когда слонялся беспризорником по биллиботтонским трущобам, но что самое невероятное – так это то, что Дорс он тоже ухитрился покорить. Я совершенно честно тебе скажу, Дэниел: если я надоем Дорс и она захочет уйти, она все равно не перестанет любить Рейча. – Демерзель кивнул, а Селдон задумчиво продолжал: – А ведь если бы этот сорванец не овладел в свое время сердцем Рейчел из Сэтчема, меня бы теперь тут не было. Пристрелили бы меня как миленького. Знаешь, Дэниел, – добавил он, нервно поерзав на стуле, – я терпеть не могу об этом вспоминать. Ведь это действительно был случай непредсказуемый, невероятный. В чем же мне тут помогла психоистория?
– А разве не ты говорил мне о том, что в лучшем случае психоистория способна оперировать только вероятностями и большими числами и не имеет никакого отношения к конкретным, отдельным людям?
– Но если этот конкретный человек оказывается исключительно важным…
– Думаю, ты понимаешь, что ни один человек в отдельности не может быть исключительно важным. Ни я, ни ты.
– Может быть, ты и прав. Но понимаешь, какая штука… Сколько бы я ни работал в рамках подобных допущений, тем не менее я никак не могу избавиться от мыслей о собственной значимости. Какой-то суперэгоизм, превосходящий все пределы разумного… Но и ты исключительно важная персона, и именно поэтому я так хотел тебя увидеть и поговорить с тобой – насколько возможно откровенно. Я должен знать.
– Что знать?
Со стола уже прибрали, и свет в комнате стал более приглушенным, обстановка казалась более непринужденной, располагающей к интимной беседе.
– Джоранум, – сказал Селдон без лишних слов.
– Ах да!
– Ты знаешь о нем?
– Конечно. Еще бы мне не знать.
– Ну так вот. Я тоже хочу узнать о нем.
– Что именно?
– Слушай, Дэниел, не притворяйся. Он опасен?
– Конечно, он опасен. А что, есть на этот счет какие-то сомнения?
– Для тебя, я хочу сказать. Для твоего положения в ранге премьер-министра.
– Я об этом и говорю. Именно в этом смысле он и опасен.
– И ты миришься с этим?
Демерзель, облокотившись, склонился к столу.
– Существуют такие вещи, которые происходят независимо от того, мирюсь я с ними или нет, Гэри. Давай будем смотреть на все философски. Его Императорское Величество Клеон Первый восседает на троне уже восемнадцать лет, и все это время я служу государственным секретарем и премьер-министром, даже при его отце служил, правда, не так рьяно, как при Клеоне. Срок немалый, и вряд ли кому из премьер-министров удавалось так долго оставаться на своем посту.
– Ты не совсем обычный премьер-министр, Дэниел, и ты это прекрасно знаешь. Ты обязан оставаться у власти, покуда не будет разработана психоистория. Не улыбайся, не надо. Это правда. Когда мы познакомились с тобой восемь лет назад, ты сказал мне, что Империя находится в состоянии разрухи и упадка. Теперь ты думаешь иначе?
– Вовсе нет.
– На самом деле упадок сейчас стал еще более заметен, верно?
– Да, хотя я упорно тружусь над его предотвращением.
– А не будь тебя, это случилось бы? Джоранум поднимает против тебя всю Империю.
