скачать книгу бесплатно
Баграмян: От Рядового До Маршала
Айкарам Наапетян
Использованы материалы из фонда маршала И. Х. Баграмяна (Национальный архив Армении), а также из автобиографии, биографических очерков о нем, фотоальбома «И. Х. Баграмян» (1987 г). Автор пользовался мемуарами маршалов Жукова, Рокоссовского, Василевского и других советских военачальников. В ходе работы обнаружены уникальные материалы, такие, как видеозапись французского телевидения 1972 года с участием И. Х. Баграмяна, театральная афиша 1912 года с его именем, и т. д.
Баграмян: От Рядового До Маршала
Айкарам Наапетян
Фото на обложке: Лицензия Creative Commons Attribution 4.0 Источник: https://encyclopedia.mil.ru/encyclopedia/history/more.htm?id=12152804@cmsArticle
© Айкарам Наапетян, 2023
ISBN 978-5-0060-4679-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть Первая
Часть Первая
КАК Я СТАЛ ВОЕННЫМ
(1915—1940)
Мне очень хотелось поступить на службу,
отправиться на фронт
и в рядах Русской армии
сражаться против врагов
моего народа.
Маршал Советского Союза
Иван Христофорович Баграмян
Глава 1. Хачисар
Нашу деревню иначе как
«маршальской» и не называли.
Арустам Карапетян,
учитель села Чардахлу
Село Чардахлу (Хачисар)
9 Мая 1915 годa,
Село Чардахлу[1 - Чардахлу, героическое село, население которого исторически славилось патриотизмом и боеспособностью. Родом из Чардахлу – Маршал Советского Союза Иван Христофорович (Ованес Хачатурович) Баграмян и главный маршал бронетанковых войск СССР Амазасп (Армо) Хачатурович Бабаджанян, генерал-полковник Григорий Карагезян, командир кавказского корпуса царской армии генерал лейтенант Арзас (Аршак) Тер-Гукасов и другие знаменитые полководцы. Историческое название деревни – Хачисар армянского княжества Гардманк северного Карабаха.], Елизаветопольская губерния, Российская Империя
– Победа! Ованес, победа! – бежит мальчик Армо по тропинке в сторону холма, кричит, спотыкается. – Оване-е-ес… Победа!
Майские дожди вспахали чёрную землю древнего Чардахлу. Это не нагорная часть Карабаха, здесь земля хорошая. Местные говорят: посади картошку и забудь о ней, все равно вырастет. Без полива. Бежит маленький Армо – «малой», как его потом назовут местные за малый рост до того, как люди из другой деревни назовут «кялагёз»[2 - Лихач (разговорный армянский).], а люди из другой страны – Чёрной Пантерой[3 - Так немецкие танкисты называли командира Амазаспа Бабаджаняна], шлёпается в грязь, но впопыхах продолжает бег, зажав в руке газету и восклицая: «Победа-а-а!».
Взгляд мальчика останавливается на огромном колоколе, что на горе. Сейчас видны только его очертания, колокол утопает в дымке тумана. Звон этого деревенского царь-колокола веками оповещал местных о приближающемся неприятеле. И почему бы не бить в него сегодня? Почему не сказать, что враг разбит? Почему о тревоге и горе нужно говорить громко, а о радостях – нет? Что за печаль, как этот дымок, окутала душу армян?
– Оване-е-ес…
И хачкары, хачкары, хачкары… Кому-то пришло в голову в каком-то веке выбить крест на камне – и в мире зародился новый вид изобразительного искусства: хачкар[4 - «Хачкар» – вид армянского изобразительного искусства, каменная стела с резным изображением креста и орнаментов.]. В деревне много хачкаров. Один из них, большой, на горе. Вот и назвали деревню «Хачисар», или Крест-гора.
– Оване-е-ес…
Сейчас Ованес Баграмян прочтёт газету и узнает, что враг разбит. Чудо свершилось у озера Ван, что далеко, в Турецкой Армении. Турки отступают, а значит, там резни не будет. Слово «геноцид» придумают позже.
– Оване-е-ес…
Армо добегает до места, где Ованес и Цакан пасут стадо коров. Ованесу 17, он заканчивает железнодорожную школу в Тифлисе. Скоро сбудется мечта его отца Хачатура: сын станет железнодорожным техником. Чего ещё нужно? Деньги хоть какие-то заработает, а там глядишь – и карьерный рост будет. По всем показателям Российская империя скоро будет строить много железных дорог c Кавказа на юг – в Персию. Стало быть, у железнодорожника Ованеса будет работа и денег на хлеб хватит. Пройдут годы, и когда 40 тысяч вагонов будут двигаться к морским портам, чтобы потом их секретные контейнеры уплыли на кораблях далеко за горизонт, в страну Куба, маршалу Ованесу-Ивану Баграмяну пригодятся навыки железнодорожника[5 - Во время Кубинского ракетного кризиса (1962) И. Х. Баграмян руководил секретной отправкой советских ракет и войск на остров.]. А пока…
– …Оване-е-ес…
– Что случилось, Армо?
Ованес и Цакан сидят под деревом шелковицы. Ещё не полностью поспело знаменитое «тутовое дерево», а ветер и дождь уже раскидали незрелые ягоды. Но шелковица всегда выживает, плодов очень много, деревьев – тьма. Какая бы ни была весной непогода, Ованес не помнит лета, чтобы не смаковали шелковицу, чтобы женщины Чардахлу не варили из «тута» чудо-эликсир «дошаб». Каким-то особым свойством природы шелковица всегда выживает. Наш народ через многое прошёл за века, может, и на этот раз выживем? Но как же выжить, когда турки убивают всех, включая грудных детей, режут древо армянское под корень, думает Ованес.
Он приехал из Тифлиса, так и ходит в форме железнодорожника. У семьи проблемы с деньгами и на лишнюю одежду не хватает. Армо протягивает ему газету и свёрток.
– Покушайте, Ованес, Цакан. Вот лаваш и вот сыр. Но сначала почитайте мне, ладно? Ты ведь знаешь русские буквы, Ованес?
Цакан берет свёрток, Ованес Баграмян берет газету. Смотрит на передовицу, которая гласит: «Шестого мая Русская армия вступила в город Ван. Энвер разбит. Второе крупное поражение турецкого паши после Сарыкамышской катастрофы.»
«Шестое мая: День рождения его высочества государя Николая IIго совпал с днём вступления наших войск в историческую столицу древней Армении. Необычайное ликование охватило армян, как только в Тифлисе было получено известие о взятии Вана нашими войсками и армянскими добровольцами. Ликование более чем понятно и ясно тому, кто, как пишущий эти строки, побывал на нашем Кавказском фронте и собственными глазами видел несчастных беженцев из Турецкой Армении. Части генерала Абациева завершили разгром Дутахской группировки противника и отбросили её на запад. На левом фланге отряд Назарбекова взял Баш-калу. Турки отступили на юг и юго-запад, причём Джевдет со своими „батальонами мясников“ по пути вырезал до единого человека в городе Сорб…».[6 - Цитата приводится по публикации журнала «Заря», N: 21, Май 1915 года, а так же по историческому труду «За Веру, Царя и Отечество» историка Валерия Шамбарова.]
Ованес вздыхает. Кладет газету на землю, а Цакан сразу ставит на неё свёрнутый в лаваш сыр с зеленью – бртуч по-армянски.
– Ты поешь, Ованес, – говорит Цакан. – В Тифлисе такого сыра небось нету?
– Да, нету…
– Знаю, – продолжает Цакан, – Правда, я там не был. Но как-то съездил в Баку. Все там по-другому. Дамочки с зонтиками, мало трудятся, но все покупают. Даже хлеб – и то покупают. Как можно хлеб покупать?
– Ну при чем тут зонтики? – перебивает Армо, – Это же победа, Ованес? Значит, резни в Ване не будет? Ованес, мы держались там почти месяц, пока русские пришли. Они все там герои. А теперь… а теперь что?
Глядя на пасмурное небо, откуда продолжало моросить, Баграмян отвечает:
– Ладно, в Ване резни не будет. А как же Сорб, Эрзерум, Муш? Как быть остальным армянам? Ван – это только один город.
– А мы туда тоже пойдём. Мы дойдём до Эрзерума, правильно, Ованес? Всех спасём. Этот паша не сможет больше убивать.
– Знаешь, Армо, говорят, у Средиземноморья целые города исчезли, а в Константинополе арестовали всю интеллигенцию.
– А где это? – Армо помолчал, потом начал вспоминать разговоры, которые слышал в церкви, – Ты знаешь, люди сказали, что среди арестованных был один священник, который собирал народную музыку. Зачем убивать священника, который собирает народную музыку?
Баграмян вздохнул.
– Если отрезать руку, человек выживет, если голову – нет. У них все по плану. Сначала убрали интеллигенцию, понимаешь?
Цакан кинул камушек в сторону коровы. Одно из животных промычало. Медленно, как-то лениво заговорил Цакан:
– Ну вы же знаете, как волки атакуют. Хватают голову, душат. Турки – это как волки, серые волки. Я об этом читал. Эй, Армо, я ведь тоже читать умею.
Воцарилась тишина. Подошла корова, уставилась на них, будто желая понять, что тут происходит. Хвостом туда-сюда, то ли мух отгоняет, то ли просто виляет.
– Немцы, – вдруг сказал Ованес, – они заодно с турками. Говорят, это кайзер туркам подсказал, как организовать все это преступление. Русская железная дорога из Кавказа в Персию им не по душе, хотят сами туда пробиться, вот и строят ветку Берлин – Багдад и везут караваны армян по пустыням на стройку. На нашей беде многие богатеют. Они еще ответят. Этот Талаат, кровавые бандиты, каймакамы[7 - Каймакам – местный руководитель провинции.]… и немцы заодно с ними. Это будет завтра, но что же нам делать теперь?
Цакан откусил бртуч, медленно почесал себе щеку.
– Что же мы немцам-то плохого сделали? Мы же христиане. Ну, чего уставилась? Пошла прочь.
Корова похлопала глазами. Подошла ещё ближе.
Ованес взял свой лаваш с газеты, тоже откусил, потом взял газету.
– Я об этом где-то читал, Армо. Там какой-то немец командует Османской армией. Точно, сейчас вспомнил. У турок артиллеристы из Германии. Оттоманы с пушками не умеют работать.
Цакан вздохнул.
– Это точно. Не их ума это дело. Но чего это животное тут встало?
– Лиман фон Сандерс, вот… Немецкий генерал, руководит турецкой армией[8 - Генерал фон Сандерс с 1913го года руководил военной миссией Германии в Османской Турции.]. Вы посмотрите, что Вильгельм сказал в Дамаске…
– Где?
– … «Пусть султан турецкий и 300 миллионов магометан, рассеянных по всему миру, которые поклоняются ему, будут уверены, что германский император их друг навсегда»[9 - Дословный перевод выступления кайзера Вильгельма в Дамаске в 1898 году.]. А вот тут ещё: «Мы хотели реорганизовать нашу армию и с этой целью обратились к Германии», это уже говорил сам Джемаль паша. А это что? 100.000 немецких винтовок Маузер и 350 миллионов патронов для Турции накануне войны… в кого это все будет стрелять? Артиллерия от Круппа…
– А вы знаете как немцы называют Турцию? – спросил Цакан. – «Энверланд». Не смешно?
Ованес опять положил газету на землю. Из густых облаков заморосило. Снова загрохотал гром.
– Энвер, Талаат, Джемаль, Назым[10 - Младотурецкие руководители Геноцида армян.], каймакамы – за все ответят. И эти кайзеры из Кёнигсберга. Просто… просто нам сегодня очень нужно выстоять. Чтобы завтра суметь ответить.
Цакан встал.
– Эх, эх… Дождит опять. Пошли, сядем под деревом.
А 9-летний Армо посмотрел на газету, на которую закапал дождь. И когда снова раздался гром, на нее с дождевыми каплями упала маленькая слеза. И он тихо сказал:
– Я поеду в эту Турцию. Обязательно!
Ованес Баграмян шагал по платформе Елизаветпольской станции, повторяя в уме слова либретто. Он играет в театральном кружке железнодорожников. Режиссёр, смотритель железнодорожного училища Иван Михаилов, взял Ованеса в кружок, когда ему было 15 лет. Он сыграл гимназиста Жоржика в пьесе «Лева подумал» Елизаветы Шварцбах, а сейчас в оперетте «Аршин мал алан»[11 - В национальном архиве Армении сохранилась афиша спектакля «Лева подумал», в котором играл Иван Баграмянц.].
Афиша спектакля «Лева Подумал», поставленного попечительством Елизаветпольского училища в 1912 г. Из фонда И. Х. Багранмяна Национального Архива Армении. Обратите внимание на дату.
Баграмян играет Сулеймана – изобретательного юношу, который придумал способ как увидеть закрытые паранджой девичьи лица.
«Вот так задача, проще простого: кинь на плечи тюк с товаром, в руки аршин, ходи по дворам, выбирай любую невесту. Аршина пускают везде. Иди и пой…».
– Какое тут к черту пение, какая ещё комедия? – задумчиво изрек Иван Баграмян.
Он одет на мусульманский лад: это для спектакля. Пришёл на станцию клеить афиши, где-то тут отец работает, и отсюда оба пойдут в город, в театр. Вечереет. Гудит поезд Баку-Батум, грохочет и заходит на станцию: христиане, мусульмане, евреи сходят с перронов. И Баграмян иронично замечает, что когда он смешивается с толпой (или толпа с ним), то сам больше отождествляется с мусульманами, чем с единоверцами.
Клеит афишу с надписью: «Аршин мал алан, начало въ 7 1/2 ч. по мьстнь вр».
Душный летний вечер. Люди уже собираются за его спиной, смотрят на афишу. Он пробивается через толпу, которая уже закрыла кольцом афишу, раздаёт несколько последних штук прохожим и задумчиво шагает в сторону, повторяя в мыслях роль о том, как нужно скрытно проникать в дома мусульманских женщин под личиной торговца тканью. Ованес не замечает, что двое бедно одетых мусульман внимательно смотрят ему вслед, потом идут за ним по пятам.
«…кинь на плечи тюк с товаром, в руки аршин»…
– Папирус хочешь?
Баграмян вздрогнул, посмотрел на этих двоих, уже стоявших рядом. Оглядел: у обоих в руках мешки, оттуда какие-то тонкие бумаги торчат, одежда грязная. «Сошли с поезда, видимо едут в Тифлис или в Батум», подумал Ованес. Оба смуглые, небритые. У одного, что повыше, маленький шрам под глазом, он худой, другой пониже ростом, полненький – прямо как персонажи из сказки.
– Что-что?
– Купить папирус не хочешь?
Баграмян удивлённо посмотрел на них: они явно приняли его за мусульманина.
– Вы что-то путаете… Я…
– Ты что за бумаги раздавал? Из Тифлиса приехал?
– Ну да.
– Афиши брал в типографии Кемаля? Дай нам одну.
– Я не знаю про типографию …Уже все.
– Что все?
– Ну, нету больше. Это «Аршин мал алан». Пошли бы вы своей дорогой. У меня дела.
Тот, что повыше, оглянулся по сторонам, подошел поближе.
– О чем этот аршин? Говори толком, нам скоро ехать.
– А вы вообще кто такие? Куда едете?
