УЛЬМ – 43

– Знакомьтесь, это курсант Соколов, – произнес полковник. – Он у нас один из лучших: хорошо знает саперное дело, отличный стрелок, а главное – предан рейху.

Мужчина прикурил сигарету и посмотрел на Соколова.

– Как вы попали в плен? – задал он вопрос. – Меня интересует причина верности рейху.

Сергей задумался. Перед ним явно сидел русский, и здесь нужно было что-то сказать такое, чему бы он мог поверить.

– Я рос в приемной семье. Мои родители были расстреляны большевиками зимой 1918 года.

Мужчина посмотрел на него как-то по-особенному.

– Это меняет дело, – произнес он. – Выходит и у вас тоже личные счеты с советами?

– Да, – ответил Соколов.

Штельман посмотрел на Покровского.

– Соколов! Скоро вам представится возможность поквитаться с советами. Идите, я вас больше не задерживаю.

Сергей четко развернулся и направился к двери. Когда за ним закрылась дверь, Покровский произнес:

– Вы знаете, господин полковник, он не убедил меня.

– В каком смысле?

– Мне кажется, что он не искренен.

– Вы сами просили меня подобрать умных и надежных людей. Соколов один из таких, кто может индивидуально принять решение и выполнить поставленную перед ним задачу.

– Вот в этом и кроется проблема. Судя по его анкете у Соколова начальное образование, тогда откуда у него столь великолепные знания топографии, саперного дела? Проверьте его, господин полковник, я должен верить своим людям. Там за линией фронта, это самое главное.

– Хорошо, я понял вас…. Вы правы, задача поставлена слишком серьезная и мы не должны «проколоться».

На следующий день Соколова и еще троих курсантов ночью привезли на полевой аэродром, где их ожидал транспортной самолет. Капитан Вернер проинструктировал их. Сергей первым поднялся на борт самолета. Вскоре самолет, взревев моторами, устремился в небо. Фюзеляж машины тихо подрагивал и он, прижавшись спиной к дюралевой стенки самолета, закрыл глаза. В этот момент время потеряло свое значение. Он открыл глаза, когда его плеча коснулась рука штурмана. Тот, молча, показал ему три пальца. Это означало, что через три минуты будет выброска. Соколов посмотрел на людей, с которыми ему предстояло взорвать железнодорожный мост. Над кабиной пилота загорелась лампа, и штурман открыл дверь самолета.

Земли он не видел, скорей почувствовал, что она уже под ногами. Он слегка согнул ноги в коленях. Коснувшись земли, он упал на бок и, вскочив на ноги, стал быстро гасить белый шелковый купол парашюта, который ярким пятном выделялся на темном фоне поля.

Стало светать. Взглянув на карту, он направился на восток, туда, где темнел лес.

– Стой! Кто идет! – услышал он откуда-то сбоку от себя.

«Что делать? Почему здесь оказались военные?», – промелькнуло у него в голове, прежде чем штык винтовки, уперся ему в спину.

Он обернулся, перед ним стоял военный, держа в руке пистолет. Что-то сильное обрушилось на его голову. Перед глазами все поплыло, он пошатнулся и рухнул на землю.

***

Соколов очнулся оттого, что где-то недалеко от сарая, в котором он лежал на земле, громко разговаривал. Он хотел прислушаться к разговору, чтобы понять, где он находится. Однако сильная головная боль не позволяла ему понять, о чем говорят эти два человека. Он застонал от бессилия и попытался подняться на ноги. Наконец, пересилив боль, ему удалось подняться на ноги. Он припал лицом к щели, стараясь рассмотреть то, что находилось за воротами сарая. Заметив бойца, который направлялся в сторону сарая, он опустился на землю и закрыл глаза. Боец, молча, посмотрел на него и, взяв в руки ведро с водой, плеснул ему в лицо. Сергей открыл глаза и посмотрел на него.

– Чего пялишься? Давай, поднимайся!

Он помог Соколову подняться на ноги и толкнув его в спину прикладом винтовки, приказал ему выйти из сарая.

– Слышишь, браток! Где я? – спросил Сергей бойца.

– Сейчас тебе все объяснит, товарищ лейтенант, – ответил тот и дарил прикладом в спину Соколова.

Сергея завели в какой-то полуразрушенный дом и втолкнули в небольшую комнату.

– Данилов! Выйди, я сам поговорю с арестованным, – произнес лейтенант, обращаясь к бойцу.

Тот развернулся и вышел из комнаты.

– Я сотрудник Особого отдела мотострелкового полка. Насколько я понял, ты немецкий парашютист. Я, конечно, мог бы сразу расстрелять тебя, но решил сначала поговорить.

Он, молча, положил перед собой лист бумаги, который достал из полевой сумки. Взяв в руки карандаш, он достал из кармана галифе перочинный нож и стал затачивать карандаш.

– Ну, я жду….

– Я командир роты 897 зенитного полка. Полк дислоцирован в Пензе. Возвращаюсь в часть после ранения.

Сотрудник Особого отдела усмехнулся.

– Все ваши товарищи уже арестованы. Они сообщили нам, что вы являетесь командиром их группы, что ваша фамилия Соколов.

«Интересно. Откуда эти люди узнали, что моя фамилия Соколов. Я этих людей видел впервые и, похоже, они были из другой школы Абвера», – подумал Сергей.

– Что вы молчите?

– Что я вам должен ответить. Перед вами на столе лежат мои документы. В них вы найдете ответ на все ваши вопросы.

Лейтенант встал из-за стола и, поскрипывая новыми ремнями портупеи, подошел к нему. Резким коротким ударом в челюсть, он сшиб Соколова с табурета и стал бить его ногами. Сергей попытался увернуться от этих ударов, но связанные за спиной руки не давали ему этой возможности. Получив увесистый удар сапогом в лицо, он потерял сознание.

Сергей открыл глаза и в какой-то момент понял, что задыхается. Это боец лил ему на лицо воду из ведра.

– Вот она живая вода, способная оживить даже мертвого, – произнес лейтенант и громко засмеялся. – Я не буду тебя спрашивать кто ты, я и так все знаю о тебе. Я решил тебя просто расстрелять, как немецкого парашютиста.

– Я не парашютист, – ответил Соколов. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Давайте я вам напишу все о себе?

Лейтенант улыбнулся.

– Хорошо. Пиши….

Он приказал развязать ему руки и протянул ему бумагу и карандаш. На столе по-прежнему лежал небольшой перочинный нож, которым он затачивал карандаш. Все произошло так стремительно, что лейтенант не отреагировал на выпад Соколова, который схватил со стола нож и что есть силы, ударил им по его кисти. Нож, словно шило пробил насквозь ладонь сотрудника особого отдела и глубоко вошел в деревянную столешницу стола. Лейтенант закричал от охватившей его боли. В этот момент в комнату заскочил боец, который хотел вскинуть винтовку, но Сергей опередил его. Ловким движением руки он вырвал из его рук винтовку и с силой вонзил в его грудь трехгранный штык. Он подбежал к лейтенанту и ударил его штыком в грудь. Он услышал, как сталь с хрустом вошла в его грудь. Соколов вытащил пистолет из кобуры и метнулся к окну. Через мгновение он уже бежал по тропе в сторону леса.

– Хальт! – раздалось из кустов, и в ту же секунду автоматная очередь, прошла над его головой, срубив несколько крупных веток, которые с шумом упали к его ногам.

Из кустов вышел немецкий офицер в сопровождении двух автоматчиков и направился в его сторону.

***

– Вера! – обратился к ней Соколов, входя в купе. – Собирайся, сейчас через двадцать минут будет станция, нам нужно будет выйти.

– Но до Челябинска еще километров тридцать, если не больше.

– Я сказал, собирайся, значит нужно собираться. Не заставляй меня дважды повторять одно, и тоже.

Корнилова поднялась и стала быстро укладывать свои вещи в чемодан. Сергей стоял в дверях и смотрел на ее сборы.

– Сейчас нас встретит один человек. Я тебя попрошу не задавать ему никаких вопросов. Так нужно….

Вера кинула. Она накинул на голову платок, и посмотрела на Сергея, который укладывал в вещевой мешок свои вещи. Паровоз громко засвистел и, лязгнув чугунными буферами, стал притормаживать.

– Пошли! – тихо произнес он и направился в строну тамбура.

Проводник открыл дверь вагона и отошел в сторону. Сильный порыв холодного ветра заставил Веру поежиться. Они вышли из вагона и направились в сторону здания станции. Они вошли в холодное помещение станции и направились в сторону кассы, около которой стоял мужчина в черном длинном пальто с каракулевым воротником.

– Здравствуйте, – поздоровался с ним Соколов. – Иван Семенович просил вам кланяться.

– Как его самочувствие? Болеет или уже поправился?

– Болеет….

Мужчина развернулся и направился к выходу.

– Вы что как вырядились, словно собрались на маскарад? – спросил его Соколов.

– Вчера выменял у одного городского за ведро картошки. Пальто теплое, только немного длинновато. Ничего, укоротить всегда можно. Переночуете у меня, а завтра я вас отвезу в Челябинск.

– Хорошо, – ответил Соколов.

– Как мне ее называть? – поинтересовался у него мужчина.

– Вера Федоровна. Если, что, это моя супруга….

Мужчина как-то противно захихикал, прикрыв свой рот рукавицей. Вера посмотрела на Сергея, ожидая от него какой-то реакции на слова мужчины, но тот промолчал. На улице их ждал грузовой фургон. Мужчина открыл дверь фургона и посмотрел на Веру. Она быстро забралась внутрь. Мотор машины глухо фыркнул и машина тронулась. Вскоре машина остановилась. Водитель открыл дверь и помог Корниловой выбраться из фургона. Они вошли в дом. Только в доме, Вера почувствовала, как она замерзла.

– Проходите, – предложил им мужчина. – Грейтесь, небось, замерзли.

Корнилова сняла пальто и спиной прислонилась к горячей печи. Мужчина быстро поставил на стол вареную картошку, соленые огурцы и грибы. Нарезав хлеб большими ломтями, он пригласил гостей к столу. Достав из-под стола бутыль с самогоном, он налил его в кружки.

– Будешь? – обратился он к Вере и поставил на стол рюмку.

Они, молча, выпили и, поставив на стол, пустую посуду, стали закусывать.

– Барышня, наверное, устала, – произнес мужчина, – пусть идет отдыхать. Не обессудьте, у нас конечно не город, но постельное белье чистое, можете не сомневаться.

Вера вышла в соседнюю комнату и, раздевшись, легла на кровать. Она прислушалась к разговору двух мужчин. Они обсуждали, где и как хранить взрывчатку, которой потребуется достаточно много. В ее памяти, как на фотографической бумаге, остались адреса и места складирования. Она закрыла глаза, притворяясь, что спит, когда в комнату вошел Соколов. Взглянув на спящую девушку, он вышел из комнаты.

***

Майор Крылов отодвинул от себя рапорт начальника отдела дешифровки, который сетовал на то, что они до сих пор не могут расшифровать текст радиограмм, перехваченных ими. Капитан Храмов словно расписывался в своей беспомощности, сообщая об этом Крылову. Майор встал из-за стола и, взглянув на лейтенанта, который стоял у двери, вышел из кабинета. Он шел по коридору, едва сдерживая гнев. Остановившись около двери, он резким движением руки открыл дверь и вошел в кабинет начальника отдела связи. Заметив в кабинете капитана комиссара, он на какой-то миг остановился.

– Товарищ комиссар, разрешите обратиться к капитану Храмову? – обратился майор Крылов.

– Разрешаю, – ответил тот.

Крылов подошел к столу и положил радиограмму на стол капитана.

– Я хотел бы знать, товарищ капитан, когда ваши люди смогут расшифровать все эти радиограммы за подписью Учитель? Неужели ваши люди не понимают, как это важно?

Храмов посмотрел на майора и совершенно спокойным голосом произнес:

– У меня люди работают сутками, стараясь расшифровать эти тексты. Здесь не обычный шифр и пока у нас нет ключа, чтобы его расшифровать.

– Разрешите идти, товарищ комиссар, – произнес, еле сдерживая себя, майор Крылов.

– Идите, майор. Научитесь держать себя в руках.

Крылов развернулся и молча, направился к двери. Он вошел в свой кабинет и начал звонить по телефону.

– Степанов? Что у тебя нового? – спросил майор его. – Что, пока никого нет? Плохо, Степанов, плохо.

«Неужели не сработало? – подумал он. – Нет, просто Покровский умный человек и просто так ничего делать не будет. Нужно ждать…»

– Ты там не дергайся, Степанов…. Жди.

– Все понял, товарищ майор.

Капитан Степанов положил трубку на рычаг телефона и посмотрел на человека, который стоял в дверях его кабинета.

– Майор госбезопасности Тихонов, – представился он. – Собирайтесь, капитан. Вы арестованы.

– За что?

– Собирайтесь. Не заставляйте меня применять в отношении вас силу.

– Скажите, товарищ майор, я могу позвонить своему заместителю . Хочу передать ему командование подразделением.

– Ты меня не понял, капитан. Я сказал, собирайся, оружие не трогать!

Степанов надел на себя полушубок, который получил сегодня утром и посмотрел на майора.

– Я готов…

– Только без глупостей, капитан. Дернешься, убьем на месте. Понял?

Он, молча, кивнул и направился к двери. Выйдя в коридор, он увидел двух бойцов, вооруженных автоматами, которые встали по бокам и они все вместе, направились к выходу из казармы. Около дверей стояла «Эмка». Один из конвоиров открыл дверь автомобиля. Степанов сел. Когда все разместились в легковушке, машина тронулась. Она долго петляла по городу, пока не остановилась около небольшого дома.

– Вы куда меня привезли? – поинтересовался он у майора.

Тот не ответил. Конвоир приказал капитану выходить и когда тот выбрался из «Эмки», повел его в дом. Майор Тихонов снял с себя шинель и сел за небольшой столик, что стоял в углу комнаты. Конвоир толкнул Степанова автоматом в спину и рукой указал на табурет, стоявший посреди комнаты.

– И так, фамилия, имя, отчество, звание и должность? – задал ему майор вопрос.

Когда он ответил, майор достал папиросу и закурил. Сквозь облако табачного дыма, он вновь задал ему вопрос:

– Когда начали свою антигосударственную деятельность? Что вас связывало с расстрелянным генералом Стеблевым?

Майор заметил, как непроизвольно дернулась щека капитана.

– С генералом Стеблевым мы вместе служили. До 1934 года я исполнял обязанности его адъютанта.

– За что вас понизили в звании?

– Мне неизвестно. Просто вызвали в штаб полка и приказали сдать батальон.

Майор усмехнулся и впервые с какой-то добротой посмотрел на Степанова.

***

Капитан сплюнул кровь из разбитой губы и с вызовом посмотрел на майора.

– Ненавижу, – тихо произнес он. – Я всегда ненавидел вас. Чего смотришь? Стреляй!

Майор Тихонов продолжал пристально смотреть на Степанова. Ему не верилось в искренность сидевшего перед ним командира воинской части. Он пытался понять, что мешает поверить ему, но никак не мог грамотно сформулировать это.

«А, может, он действительно ненавидит Советскую власть? – размышлял он. – Что она ему дала?»

– Чего смотришь, чекистская морда? Стреляй! Я уже давно жду, когда вы меня арестуете. Вы же всех кончили из окружения генерала Стеблева. Я, наверное, остался последним!?

– Ты, что распустил хвост, как петух. Мы тебя, конечно, расстреляем, это однозначно.

Стоявший позади капитана боец, ударил его в затылок, от чего тот отлетел в сторону и потерял сознание. Майор посмотрел на бойца, который словно ничего не произошло, все также стоял около табурета.

– Если еще раз ударишь, я тебя просто убью. Ты понял меня? Подними его и приведи в порядок.

Боец наклонился и с трудом поднял обездвиженное тело Степанова. Он попытался усадить его обратно на табурет, но он сползал обратно на пол.

– Принеси воды! – приказал он бойцу.

Тот вышел из комнаты и вернулся с ведром, в котором плескалась вода. Он вылил воду на голову капитана и отошел в сторону. Степанов открыл глаза и посмотрел на майора.

– Встаньте, капитан! Смерть нужно принимать стоя, глядя ей в глаза. Сейчас вас расстреляют. Вы все хорошо понимаете, сейчас война и задача особых отделов сведена к выявлению и ликвидации врагов государства. Вы, один из них. Примите смерть, как человек….

Он не договорил и рукой указал бойцу, чтобы его вывели из комнаты. Боец толкнул в спину Степанова и приказал тому выйти во двор. Капитан обреченно опустил голову и молча, направился во двор, где находился еще один боец.

– Ты куда это его?

– Майор приказал расстрелять, как врага народа.

Автоматчик толкнул Степанова в спину.

– Вставай к стене, – равнодушно произнес автоматчик и передернул затвор.

На крыльцо вышел майор и, закурив папиросу, произнес:

– Я тебе подарю жизнь, если откажешься от своих слов. Неужели ты не понимаешь, что умираешь не за идею, а за слова….

– Стреляй, сука! – процедил сквозь зубы Степанов. – Ненавижу!

Майор усмехнулся, поймав себя на мысли, что все это напоминает какой-то дешевый

спектакль.

– Капитан! Если я вам предложу оказать нам помощь в борьбе со сталинским режимом, что скажите?

– Стреляйте! Я готов умереть….

Майор опять улыбнулся.

– Заведите капитана в комнату, произнес майор и скрылся за дверью.

– Повезло тебе, капитан, – произнес автоматчик. – Живи….

Степанов вошел в комнату и впервые за все это время почувствовал, что очень озяб и устал. Взглянув на майора, он попросил у него папиросу. Тот протянул ему пачку и коробку со спичками.

– Ну, теперь, поговорим серьезно, – произнес майор. – Спектакль закончен.

***

Машину трясло на кочках и Корнилова то и дело, хватала Соколова за руку. Тот, не обращая ни малейшего внимания на Веру, пристально вглядывался в корпуса танкового завода, которые виднелись из-за высокого забора.

– Вера! Вы должны показать мне самый важное здание завода, которое в случае его уничтожения парализует работу завода.

–Самое важное в работе любого предприятия это: электрическая подстанция, водокачка. Уничтожение сборочного цеха ничего не поменяет, сборку могут перенести в любой из этих корпусов.

– Так, где эта подстанция, водокачка?

– Они находятся вот за этим корпусом, – ответила Корнилова. – Вопрос, как вы доставите взрывчатку на территорию предприятия? Вы же сами видите, какая здесь охрана.

Соколов улыбнулся, но вопрос Веры заставил его как-то по-другому посмотреть на нее.

«Профессиональный вопрос, – подумал он. – А я, почему-то считал ее простой лаборанткой».

Машина вильнула на дороге и, прижавшись к обочине, остановилась. Из автомобиля вышел водитель и, подняв капот, начал швыряться в двигателе. Соколов встал рядом с ним, словно пытаясь оказать ему какую-то помощь в ремонте. Корнилова прислушалась к разговору мужчин.

– Вот этот люк, как я вам говорил. Через него можно легко оказаться на территории завода. Он выходит за котельной. Место там безлюдное, так, что можно пронести хоть тонну взрывчатки.

– Ты сам-то проверял?

– Нет, я не лазил, – ответил водитель.

– Проверь. Я не верю людям. Запомни, если мы воспользуемся им, то ты пойдешь с нами. Понял?

– Да. Я все понял…

– Тогда, поехали. Не стоит мозолить глаза охране.

Они сели в машину и поехали дальше. Свернув в ближайший переулок, легковушка остановилась около небольшого дома. Вера вышла из машины и направилась к дверям. Она открыла дверь и вошла в сени. Вслед за ней вошел и Соколов. В сенях было темно и он, обхватив девушку руками, прижал ее спиной к стене и начал целовать. Она попробовала вырваться из ее крепких объятий, но у нее ничего не получилось. Наконец, его губы нащупали ее губы, и Сергей буквально впился в девичьи губы. Он на какой-то миг ослабил свои объятия, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы она с силой оттолкнула его от себя. Кто-то из них сбил со стены висящую на гвозде оцинкованную ванну, которая с грохотом ударилась об пол. Корнилова буквально влетела в комнату и посмотрела на дверь, ожидая появления Соколова, но того не было. Она сняла с себя пальто и прошла в маленькую кухню. Услышав шаги, она обернулась. В дверях стоял Сергей. На его лице блуждала улыбка, не сулившая ей ничего хорошего.

– Не подходи, – тихо произнесла она и выставила перед собой нож. – Если сделаешь еще шаг, я убью тебя.

Соколов засмеялся.

– Ты же умная девушка, Вера. Я намного сильнее тебя и мне ничего не стоит просто сломать тебе шею.

– Сломать? Тогда, что ты скажешь Покровскому? Что убил меня в порыве страсти?

Он снова улыбнулся, но шага в ее сторону, почему-то не сделал. Сергей смотрел на нее так пристально, что от этого взгляда Вере стало как-то не по себе. Они стояли друг перед другом, не решаясь сделать ни шага навстречу.

– Дура ты набитая, – произнес он. – Кто такой Покровский? Чем он лучше меня? Только тем, что продает себя чуть дороже, чем я.

Соколов развернулся и вышел из кухни. Корнилова облегченно вздохнула. На глазах ее, словно два брильянта, покатились капельки слез. Она зажгла керогаз и поставила на него чайник. На какой-то миг она почувствовала непреодолимое желание бросить все это и сломя голову умчаться в Москву. Однако, она смогла победить это желание.

***

Темно. Часовой, услышав скрип снега под ногами людей, направляющихся в его сторону, вскинул винтовку.

– Стой! Кто идет! Пароль!

–Пашков! Ты что слепой? Это я, капитан Степанов!

– Все равно, пароль!

В темноте сухо щелкнул затвор винтовки.

– Варшава, Пашков, Варшава, – произнес капитан, подходя к часовому. – Что у тебя?

– Тихо, товарищ капитан.

Степанов посмотрел по сторонам и, убедившись, в отсутствии посторонних лиц, выхватил из рукава полушубка нож и ударил им в живот часового. Тот вскрикнул и медленно повалился на бок. Капитан свистнул, и из темноты показались несколько человек, одетых в шинели.

– Вскрывай! – скомандовал он негромко. – Берите ящики, только осторожно, в них взрывчатка.

К путям подогнали полуторку и стали быстро перегружать в нее ящики. Загрузив ящиков двадцать, мужчины забрались в кузов машины, и она медленно двинулась в сторону дороги. Капитан задвинул дверь вагона и неторопливо направился в сторону станционных построек. Пройдя мимо часового, он поднялся к себе на этаж и, открыв дверь, вошел в кабинет. Не снимая полушубок, он подошел к телефону и, сняв трубку, быстро набрал номер. Ждать пришлось не долго.

– Алло! Это капитан Степанов. Груз отправлен, – произнес он и положил трубку.

В кабинет вбежал помощник дежурного по части.

– Товарищ капитан! У нас ЧП! – сбивчиво произнес он. – Пропал боец Пашков!

– Как пропал? Что значит, пропал?

– Не знаю, товарищ капитан.

– Поднимай всех свободных от наряда людей, и прочешите все, – скомандовал Степанов.

Боец выскочил из кабинета и, гремя ботинками по полу, скрылся за дверью. Капитан надел шапку и вышел на улицу. Перед ним, выстроившись в две шеренги, стояли бойцы его подразделения.

– Красноармейцы! Полчаса назад бесследно пропал с поста наш товарищ Пашков. Уйти самовольно с поста он не мог. Поэтому слушай мой приказ: прочесать всю близлежащую местность, задерживать всех подозрительных. Приказ ясен? Исполняйте

Бойцы, выстроившись в цепь, медленно двинулись по железнодорожным путям, в сторону станции. Сам Степанов направился обратно к себе в кабинет. Раздевшись, он снял телефонную трубку и быстро набрал знакомый ему номер.

– Товарищ майор! Кажется, все прошло гладко. Сейчас, бойцы подразделения занимаются розыском Пашкова. Да, да, я все понял.

Он положил трубку и, достав папиросу, закурил.

«Интересно, что теперь скажет Покровский, увидев ящики с взрывчаткой, – подумал он. – Поверил ли он ему или все еще нет».

Олег Андреевич, услышав шум подъехавшего к дому автомобиля, вышел во двор.

– Как все прошло? – спросил он одного из своих подчиненных.

– Гладко. Капитан зарезал часового тихо, как говорят без шума и пыли.

Покровский подошел к ящику и открыл крышку. В свете луны он увидел плотно уложенные в ящике брикеты. Взяв в руки один из них, он прочитал надпись и усмехнувшись, положил брикет на место.

– Все разгрузить в сарай! – приказал он, и зябко передернув плечами, скрылся за дверью.

Поздно ночью Покровский отправил шифровку в Абвер: «В мыле не нуждаюсь, нужны прачки».

Дождавшись ответа, диверсанты свернули рацию и на машине вернулись в город.

***

Корнилова вернулась в Москву. Соколов довез ее на машине до дама и, не прощаясь, поехал дальше. Открыв дверь квартиры, она увидела на столе небольшую записку. Она быстро прочла ее и, смяв ее, положила записку в пепельницу. Поглядев на часы, она направилась на кухню. Она вернулась обратно в комнату и зажгла спичку. Крохотный лист бумаги вспыхнул и исчез, в пожирающем, бумагу пламени. Размяв пепел коробком спичек, она устало села на диван. Немного отдохнув с дороги, Вера села за стол и стала писать отчет по командировке. В какой-то миг она поняла, что пишет его чисто механически. Она положила ручку на стол и стала раздеваться. Только сейчас она поняла, как устала от этой поездки.

Утро выдалось каким-то серым. По улице ветер гнал мелкий колючий снег. Порывы его были столь сильны, что казалось, что они легко могли сбить человека с ног. Вера отошла от окна и, пододвинув к себе поближе телефон, набрала номер. В трубке долго звучали длинные гудки. Потеряв надежду дозвониться, она хотела положить трубку, когда услышала в трубке женский голос.