Конец Пиона

Она повернулась и чуть ли не бегом направилась по улице. Александр вынул из кармана полушубка портсигар и, достав папиросу, закурил.

– Стой! Военный патруль, – услышал он у себя за спиной. – Документы!

Тарасов медленно достал из кармана гимнастерки документы и протянул их офицеру.

– Куда идете? – поинтересовался у него старший лейтенант. – Вы, что не знаете, что передвижение ночью по городу запрещено?

– Откуда мне знать? Я только утром прибыл в город из госпиталя. Сейчас возвращаюсь к сестре. Она живет рядом, вон в том доме, – ответил Александр и рукой указал на дом Вари.

Старший лейтенант включил фонарик и стал читать документы.

– Почему не на фронте? – спросил он у Тарасова.

– Я же вам уже докладывал, товарищ старший лейтенант, что получил пять суток отпуска после выписки из госпиталя. Там в документах все указано.

Дочитав документы и справку из госпиталя, офицер, молча, сунул их в руку Александру.

– Как там? – почему-то спросил он у него, имея в виду фронт.

– По-всякому, товарищ старший лейтенант.

– Ну, ладно, давайте, идите домой уже поздно, – дружелюбно посоветовал он. – Завтра зайдите в комендатуру и сделайте отметку о прибытии в город. Если нужно, попросите, чтобы вам выписали разрешение на передвижение по городу в ночное время. И еще: табачком не угостите?

Тарасов достал из кармана портсигар и протянул его офицеру.

– Угощайтесь, ребята. Берите больше, у меня дома еще есть, – произнес он.

Офицер и два сопровождавших его бойца выгребли из портсигара все папиросы и, поблагодарив, направились дальше.

– Ты, что так долго, Саша? – спросила его Варя. – Я уж подумала, что уложила тебя на себя Райка. Что-что, а это делать она мастерица.

– Не получилось, – как-то обыденно ответил он, – хотя и старалась.

Покурив на кухне, Тарасов разделся и лег спать. Впервые за все эти месяцы он спал как убитый. Проснулся он от того, что кто-то коснулся его плеча.

– Вставай, Саша. Завтрак уже готов. Я пошла на работу, – произнесла Варя и, улыбнувшись ему, направилась к двери.

Тарасов встал с койки и, потянувшись, направился к окну. Отодвинув в сторону занавеску, он закурил и стал наблюдать за домом напротив. Затушив окурок, он быстро привел себя в порядок, позавтракал и, выйдя из дома, направился к центру города.

***

Тарасов медленно двигался по улице, часто останавливаясь и осматриваясь по сторонам. В какой-то момент он понял, что находится под наружным наблюдением. Молодого человека в сером демисезонном пальто он увидел при выходе из дома. Тот стоял напротив барака и делал вид, что кого-то ожидает. Сейчас этот парень медленно тащился за ним на расстоянии тридцати метров.

«Кто это? – думал Тарасов. – Сотрудники НКВД или кто-то другой установил наблюдение?»

Он ускорил шаг, парень тоже пошел быстрее, стараясь не потерять его среди прохожих. Тарасов прошел мимо дома, на воротах которого он должен был оставить маяк при наличии слежки. Он на мгновение остановился, затем пошел быстрее. Он решил не оставлять маяка, так как еще не разобрался, следят за ним или нет. Он свернул на большую многолюдную улицу. Парень не отставал. Он еще ближе подтянулся к Александру и чуть ли не дышал ему в затылок.

Стараясь оторваться от него, Тарасов свернул в небольшой переулок и устремился к воротам двухэтажного дома. Забежав во двор, он бросился к забору и, перемахнув через него, припал к щели. Секунд через десять во дворе показался парень в сером пальто. Лицо его было растерянным. Он переводил взгляд с одного окна на другое, надеясь заметить в них лицо преследуемого им человека. Он метнулся сначала к одной двери, затем к другой, но обе они были закрыты на ключ. Вслед за ним во двор вошла пожилая полная женщина. Заметив парня, который метался от двери к двери, она поинтересовалась, кого он разыскивает. Не получив вразумительного ответа, женщина сказала решительно:

– А ну, проваливай отсюда! Нормальные люди на фронте воюют, а вы, жулье, только и ищите, кого бы обобрать. Я кому говорю, проваливай, а то позову постового!

Женщина сделала шаг к нему и замахнулась сумкой. Парень что-то сказал ей и, развернувшись, пошел со двора. Тарасов преодолел еще один невысокий забор и вышел на улицу. Убедившись в отсутствии наблюдения, он зашел в магазин. Достав из кармана продовольственные карточки, стал отовариваться. Сунув купленные продукты в авоську, он отправился дальше.

Остановившись около нужного дома, он подошел к воротам и, найдя в условленном месте кусочек мела, начертил на воротах небольшую галочку, которая говорила о том, что слежки за ним нет. Выйдя из подворотни, он оглянулся: на воротах отчетливо была видна его метка.

Он медленно направился вдоль улицы, вглядываясь в лица спешивших людей, стараясь отгадать, кто из них может быть резидентом германской разведки. Он свернул в уже знакомый ему переулок и, достав папиросу, закурил. Что-то твердое уперлось ему в бок.

– Не дергайся, братишка, четыре сбоку, ваша не пляшет, – прошептал кто-то ему в ухо, обдав запахом чеснока. – Двигайся вперед и не оборачивайся.

Они прошли метров пятьдесят и свернули во двор, в котором стояла армейская «Эмка».

– Оружие есть? – спросил все тот же голос.

– Да. В правом кармане полушубка «ТТ».

Мужская рука ловко нырнула в его карман и вытащила пистолет.

– А теперь садись в машину, – приказал мужчина и толкнул в бок стволом пистолета.

***

Машину мотало из стороны в сторону, и трудно было понять, куда они едут. Мужчина, сидевший рядом с Тарасовым, был молчалив. Ствол его пистолета по-прежнему упирался ему в бок.

– Любезный, ты не можешь убрать свой пистолет? Уж больно некомфортно сидеть и чувствовать, что на очередной кочке ты случайно разрядишь его в меня.

– Потерпи, скоро приедем, – произнес водитель и свернул влево.

Место, мимо которого они проезжали, показалось Александру знакомым: этот храм с белоснежными куполами он уже видел, когда капитан Дронов вез его на конспиративную квартиру.

«Выходит, крутимся где-то в пригороде, – решил Тарасов. – Наверняка хотят запутать меня, чтобы я потерял всякую ориентацию. Я бы на их месте поступил точно так же».

Машина еще два раза повернула и въехала в открытые ворота частного дома. Водитель вышел из машины и сразу же закрыл их.

– Проходи, – обратился к Тарасову мужчина.

Александр открыл дверь и вошел в прихожую. Сняв полушубок, он прошел в комнату. Там сидел знакомый парень, который следил за ним с самого утра. Первое, на что обратил внимание Тарасов, запах одеколона: он был таким густым и устойчивым, что он невольно поморщился. Этот запах моментально напомнил ему довоенные времена, когда он после бритья освежался одеколоном «Красная Москва». Тарасов, не спрашивая разрешения, прошел и сел на диван.

– Что вы хотели передать нам? – спросил его молодой человек. – Мы слушаем вас.

– Я хочу разговаривать лишь со Смирновым. Если его нет, тогда – до свидания.

Он встал с дивана и направился к двери.

– Погодите, Татарин, – услышал он за спиной мужской голос. – У нас так не принято уходить.

Тарасов обернулся и увидел мужчину средних лет, одетого в черный костюм-тройку.

– Я – Смирнов, – произнес мужчина. – Садитесь.

Александр вернулся.

– Я хотел бы знать, зачем вы прибыли к нам, а также какими полномочиями вы наделены.

Мужчина посмотрел на парня, который понял его приказ и вышел из комнаты.

***

Мужчина играл неплохо, и, если бы Тарасов не видел фотографию Смирнова, которую ему показал перед вылетом полковник Шенгарт, то он легко мог принять этого человека за резидента германской разведки в Ярославле.

– Мои полномочия должны быть вам хорошо известны, господин Смирнов, – раздельно, по словам, произнес Тарасов. – Если вы случайно запамятовали, запросите Центр, они вам напомнят, кто я.

Он достал из кармана галифе портсигар и, вынув из него папиросу, закурил. Мужчина продолжал пристально смотреть на него, словно стараясь прочитать его мысли. Неожиданно дверь комнаты открылась, и в помещение вошел мужчина с запахом чеснока. В руке он держал пистолет и, как показалось Александру, готов был открыть огонь по команде Смирнова.

– Вот и второе явление Христа народу, – произнес Александр, стараясь придать своему голосу уверенность. – Значит, так вы встречаете людей из Центра? Сначала мне подсовываете какого-то мальчишку, затем пытаетесь выдать себя за другого человека, а теперь угрожаете оружием? Нехорошо. Я доложу об этом полковнику.

– Извините, Татарин, но Смирнова сейчас в городе нет, – оправдываясь, произнес мужчина.

– Мне на это глубоко наплевать. Завтра вечером я должен отбыть в Москву. Передайте ему привет. А сейчас верните пистолет и отвезите меня на то место, откуда забрали.

Мужчины переглянулись. Тот, от которого пахло чесноком, сунул руку в карман и, достав пистолет, протянул его Тарасову.

– До свидания, господа.

Александр встал и направился к двери. Через минуту та же «Эмка» везла его обратно в центр города. В это время из соседней комнаты вышел мужчина в военной форме и сел за стол. От него исходил стойкий аромат одеколона «Красная Москва».

– Что скажете, Владимир Михайлович? – спросил он мужчину.

– Вы же все слышали сами. Он сразу понял, что я – это не вы. Вероятно, он хорошо знает вас в лицо.

– Я тоже об этом подумал. Вчера вечером я получил шифровку из Центра. Они подтвердили его полномочия, поэтому мы должны оказывать ему посильную помощь. Значит, с его слов, завтра он отбывает в Москву? Следовательно, я должен непременно встретиться с ним сегодня. Готовьте машину и людей. Я навещу этого человека.

Он вернулся обратно в комнату. Через минуту-другую он вышел оттуда одетый в шинель, в петлицах которой поблескивали три шпалы.

***

Тарасов сидел в комнате и смотрел на Варю, которая старательно подшивала ему белый подворотничок к гимнастерке. Неожиданно в дверь постучали.

– Ты кого-то ждешь? – поинтересовалась она у него.

– Вроде бы никого. Посмотри, кто там стучит, – попросил он ее.

Она отложила в сторону гимнастерку и направилась к двери. Широко открыв ее, она впустила в комнату подругу.

– Здравствуйте, – поздоровалась та с Александром. – Вот, предлагаю Варе навестить Мещерякову. Давно мы ее не видели. Может, вы с нами?

– Нет, девушки, вы уж сами решайте ваши дела. Мне завтра уезжать, и я хотел бы немного посидеть в тепле. Когда еще придется?

Варвара посмотрела на Александра и стала быстро собираться. Накинув зимнее пальто, она выскочила из квартиры вслед за подругой.

«Здесь что-то не так, – решил про себя Тарасов и на всякий случай достал из кармана полушубка пистолет. – Ради подруги Рая не стала бы тащиться сюда по такому морозу».

Он натянул на себя гимнастерку и подошел к зеркалу, чтобы причесать взъерошенные волосы. Скрипнула входная дверь, и в ее проеме показался знакомый водитель «Эмки». Вслед за ним в комнату вошел мужчина в шинели. Оба гостя, не здороваясь, прошли в комнату. Мужчина в шинели сел за стол, а его попутчик встал у него за спиной.

«В кармане, наверняка, пистолет, – прикинул про себя Тарасов. – Боятся попасть в засаду».

– Владимир Михайлович, – представился он Александру. – А ты, значит, и есть Татарин?

Тарасов промолчал. Ему не понравилась тональность, в которой начался весь этот разговор.

– Вот, что, господин Смирнов! Ты, кажется, забыл кто я и кто ты. Ты поменяй тон в общении со мной. Тебе что, не хватает своих шавок? Я жду твоего обстоятельного доклада о деятельности вашей группы в городе Ярославль.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы сбить со Смирнова барскую спесь. Где-то в глубине его глаз мелькнули огоньки страха, которые быстро исчезли.

– Не нужно меня пугать, Татарин, я уже разучился бояться. Что ты хотел от меня услышать?

– Руководство Абвера недовольно вашей работой. Проверка направляемой вами информации показала, что она не отличается корректностью, а зачастую похожа на настоящую дезинформацию о передвижении воинских эшелонов через Ярославль. Хотел бы услышать от тебя, с чем это связано?

– Этого не может быть! Я являюсь помощником военного коменданта железнодорожной станции Ярославль, и направляемая нами информация о передвижении воинских составов не может быть ложной. Это первое. Второе, мы не всегда можем сделать то, что нам приказывает руководство Абвера, в частности – проведение диверсий. У нас нет необходимых специалистов, а также – взрывчатки. Если их не устраивает это, пусть приезжают сюда сами и все организовывают.

– Не вставай в позу, Владимир Михайлович. В вашей области уже более месяца действует диверсионная группа. Насколько я проинформирован, тебе неоднократно предлагалось организовать с ними контакт и привлечь их к диверсиям на железной дороге. Скажи, почему ты не выполнил данный приказ?

На скулах Смирнова заиграли желваки. Видимо, этот вопрос вызвал у него явное недовольство.

– Невыполнение приказа Центра чревато большими неприятностями, Владимир Михайлович. Может, ты рассчитывал до конца войны отсидеться в тылу? Напрасно, этого у тебя не получится. Я должен передать тебе, что необходимо до конца недели установить данный контакт.

– Но я даже не знаю, где они находятся, – возмущенно произнес он.

– Не нужно обманывать меня и себя. Ты же дублировал их радиограммы после того, как у них погиб радист. Выходит, у тебя есть с ними контакт.

В комнате наступило гробовое молчание.

– Наша активность непременно вызовет ответную реакцию у НКВД. Начнутся облавы, аресты, и это в значительной степени снизит ту разведывательную активность, которую набрала наша группа, – словно оправдываясь, произнес Смирнов.

– Следовательно, ты отказываешься выполнять приказ руководства Абвера. Я правильно понял? – жестко спросил его Тарасов, заметив, что он давно уже перешел в разговоре на «ты».

Глаза Смирнова сверкнули ненавистью. Его рука потянулась в карман шинели.

– Не нужно делать того, что хочешь сделать ты, – тихо произнес Тарасов и приподнял полотенце, под которым лежал пистолет.

– Ты ошибаешься, Татарин. Я просто хотел достать папиросы.

Он медленно достал пачку и, выбив щелчком папиросу, закурил.

– Я все понял, Татарин. Думаю, что больше претензий ко мне и моим людям у немецкого командования не будет.

– Считаю, что наш разговор закончен. Завтра я уезжаю в Москву.

Смирнов встал из-за стола и, застегнув шинель, вышел из комнаты.

***

«Вот и все, что я должен был сделать в этом городе, – подумал Тарасов. – Теперь нужно возвращаться обратно».

Закрыв за Смирновым дверь, он сел за стол. Минут через двадцать вернулась Варвара. Разогрев на керогазе чайник, они стали пить чай.

– Вот, что, Варя, – произнес Тарасов. – Организуй мне встречу с капитаном Дроновым. Было бы очень хорошо, если бы эта встреча произошла утром.

– Хорошо, Саша. Я завтра с утра попробую это сделать, если он, конечно, еще в городе.

Убрав со стола посуду, они стали укладываться спать. Утром Александр проснулся в одиночестве. На столе лежала записка Варвары. Прочитав, он приоткрыл дверцу печи и бросил ее в огонь. Прошло более часа, прежде чем домой вернулась Варя.

– Капитан Дронов будет ждать тебя на улице Володарского. Машину ты его знаешь.

– Спасибо, Варя, ты здорово меня выручила.

Тарасов накинул полушубок и, забросив за плечо вещмешок, направился на улицу. Выйдя во двор, он повернулся и помахал Варваре на прощание рукой. Было очень холодно, и он, подняв большой воротник полушубка, направился в центр города. Машину Дронова он увидел сразу. Она стояла около дома. Из ее выхлопной трубы валил белый густой дым. Остановившись около машины, Александр огляделся по сторонам и, убедившись в безопасности, открыл дверцу «Эмки» и сел в нее.

– Здравствуйте, товарищ капитан.

– Здравствуй, Тарасов. Сейчас поедем на квартиру, где ты все запишешь. Нас интересует все, что тебе удалось сделать в этом городе.

«Эмка», мирно урча двигателем, поехала в сторону пригорода. Минут через сорок машина въехала в уже знакомый двор и остановилась.

– Товарищ капитан, я не больно силен в написании справок. Давайте, я вам все расскажу, а вы запишите сами.

– Я предвидел это и пригласил стенографистку.

Они прошли в комнату и сели за стол. Дронов вышел и вернулся обратно с тремя стаканами крепкого чая. Вслед за ним вошла миловидная женщина лет сорока и села напротив Тарасова.

– Ну, что, приступим? – спросил его капитан.

Александр рассказывал долго. Он описывал каждого немецкого диверсанта с такой подробностью, что вызвал невольное восхищение у Дронова. Последнее, о чем он рассказал, было вечернее посещение его Смирновым.

– Он был один? – поинтересовался капитан.

– Его сопровождал мужчина, от которого сильно пахло чесноком.

– А от Смирнова, чем пахло?

– От него – одеколоном «Красная Москва».

– Молодец, Тарасов, – похвалил его Дронов.

Часы пробили три часа дня. Капитан посмотрел на стенографистку и, заметив, что та перестала писать, разрешил ей покинуть комнату.

– Спасибо, товарищ Тарасов. Ты оказал огромную услугу НКВД.

Александр покраснел.

– Ты все выполнил в этом городе?

– Так точно. Теперь нужно собираться в обратную дорогу.

– Успеешь. Сейчас тебя проинструктируют наши товарищи. А затем – в дорогу. Я тоже еду в Москву, буду в соседнем вагоне. Вот, возьми билет до столицы.

Он встал из-за стола и протянул билет. Пожав Тарасову руку, вышел из комнаты.

***

На вокзале за десять минут до отхода поезда к Александру подошла уже знакомая ему старушка и протянула руку. Другой рукой она прижимала к себе старую куклу.

– Подай, солдатик, – произнесла она, шамкая беззубым ртом, – мне дочку кормить нечем.

Нащупав в кармане полушубка кусок сахара, он протянул его бабушке.

– Вот, возьми, больше у меня ничего нет.

– Спасибо, солдатик. Ты тоже вот, возьми: это – молитва, которая защитит тебя и твоих родных на этой войне.

Она сунула руку в карман своего старого зипуна и вытащила из него небольшой листочек.

– Спасибо, бабуля, – произнес Тарасов и направился к вагону.

Сев на свое место, он с интересом развернул листок. Это было сообщение из Абвера. Только сейчас до него дошло, что под видом полоумной старухи действовала связная немецкой разведки.

«Вам необходимо провести контрольную встречу с агентом Кукридж. Он будет ждать каждый вторник с 20-00 до 20-15 на Чистых прудах – вторая лавка справа от входа».

Тарасов встал и, достав папиросу, направился в тамбур соседнего вагона. Проходя мимо Дронова, он подал ему сигнал, чтобы тот последовал за ним. Он протянул ему записку. Капитан прочитал и многозначительно присвистнул.

– Похоже, Тарасов, ты пользуешься большим доверием у своего немецкого начальства. Кто этот агент? Ты что-то о нем знаешь?

– Нет. Вероятно, это один из самых успешно внедренных агентов немецкой разведки, если вы до сих пор не вышли на него.

– Как же вы опознаете друг друга? Москва – город большой, и народу в нем живет много.

– Я не исключаю того, что в Москве получу для связи с ним пароль. Другого варианта просто нет.

Дронов задумался.

– Вероятно, ты прав, Тарасов. Больше со мной никаких контактов. Не исключено, что в вагоне едет контролер.

Первым из тамбура вышел капитан. Не останавливаясь, он прошел на свое место. Минут через пять тамбур покинул и Александр. Сев на место, он достал из мешка кусок сала, полбуханки черного хлеба и приступил к ужину.

– Дяденька, дай кусочек. Уж больно есть хочется.

Тарасов оторвал глаза от еды и посмотрел на мальчика лет шести. Его старенькое зимнее пальто было перевязано такой же старой шерстяной шалью.

– Вот, возьми, – произнес он и сунул в руки мальчика большой кусок хлеба с салом. – Ты один?

– Нет. Я с мамкой и сестренкой.

– Тогда возьми все.

Он отдал мальчику остатки хлеба и сала.

– Спасибо, дяденька, – произнес тот и быстро скрылся среди пассажиров.

***

Тарасов прикрыл лицо шапкой, пытаясь задремать. Поезд шел медленно, часто останавливался на перегонах, пропуская воинские эшелоны. Кто-то из пассажиров похрапывал, и этот храп не давал Александру задремать. Наконец, он не выдержал и, встав с полки, направился в тамбур, чтобы покурить. Он открыл тяжелую металлическую дверь и невольно остановился, увидев, как двое мужчин пытаются вырвать из рук женщины сумку.

– Мужики! Вы, что делаете?

– Слышишь, служивый! Давай, вали отсюда, если не хочешь, чтобы я разукрасил твое симпатичное лицо.

Один из них выхватил из-за голенища сапога финский нож и, перебросив его из одной руки в другую, медленно двинулся в сторону Тарасова.

– Хорошо, хорошо, я все понял, – тихо произнес тот, не отрывая взгляда от руки с ножом. – Меня трогать не надо, меня и без вас разукрасила война.

Он резко сорвал с себя шапку и с силой швырнул ее в лицо мужчины, угрожавшего ножом. В следующую секунду он ударил его кулаком в лицо. Тот отлетел в дальний угол тамбура и затих, потеряв сознание.

– Отпусти женщину, а то убью, – с угрозой в голосе произнес Тарасов.

– Да я, что? Да я, ничего. Я же ее не держу. Пусть идет, куда хочет.

Он выпустил из рук сумку и со страхом посмотрел на Александра. Женщина боком проскользнула мимо него и побежала по вагону.

– Открывай дверь! – приказал Тарасов бандиту. – Ты что, по-русски не понимаешь?

Мужчина трясущимися руками открыл вагонную дверь.

– А теперь прыгай, – произнес Александр, – или я тебя сам вышвырну из вагона.

Бандит подошел к открытой двери и, натянув на голову шапку, прыгнул куда-то в темноту. Тарасов нагнулся над лежащим бандитом и, схватив его за шиворот, выкинул из вагона. Закрыв дверь, он достал из кармана папиросу и закурил.

Вернувшись на свое место, он локтем толкнул храпящего мужчину, лег и закрыл глаза.

Утром он увидел женщину, которую ночью пытались ограбить в тамбуре. Она стояла в проходе и улыбалась ему.

– Спасибо вам за спасение, – произнесла она. – Что бы я делала, если бы не вы?

– Не стоит благодарности. Я рад, что все хорошо закончилось.

Он встал с места и, достав из портсигара папиросу, направился в тамбур.

– Вы случайно не москвич? – спросила его женщина, входя туда следом.

– Нет, – коротко ответил он ей. – Почему вы меня об этом спрашиваете?

– В знак благодарности я хочу предложить вам остановиться у меня. Как вы на это смотрите?

– Я приехал в Москву всего на несколько дней, и мне неудобно стеснять вас своим присутствием. Я уж как-нибудь перебьюсь на вокзале.

– Вы меня обижаете. Я вам предлагаю от чистого сердца, а вы?

Она резко развернулась и вышла из тамбура.

***

Поезд прибыл в Москву около десяти часов утра. Александр вышел из вагона и застыл от неожиданности. Так много народа, скопившегося в одном месте, ему видеть еще не приходилось. Он оглянулся и увидел капитана Дронова, который в сопровождении мужчины прошел мимо него и моментально затерялся в пестрой толпе.

– Ну, что? Вы еще не передумали? – услышал он за спиной женский голос. – Предлагаю последний раз, вы едете или нет?

– Хорошо, поехали, – произнес Тарасов и направился за женщиной.

Они вышли с вокзала и направились в метро. Доехав до нужной станции, они вышли на улицу. Александр шел рядом с ней, стараясь отгадать, в каком из этих больших домов она может жить.

– Ну, наконец, пришли, – произнесла она. – Кстати, как тебя зовут, защитник? Меня – Наташа.

– А меня – Александр, – представился он ей. – Вы знаете, Наташа, я первый раз в Москве и чувствую себя не совсем удобно. Уж больно много у вас народа.

Наташа засмеялась. Смех ее был таким заразительным, что он тоже невольно улыбнулся.

– Сейчас в Москве много таких людей, как ты, Саша. Многие из коренных москвичей эвакуировались вместе с предприятиями вглубь страны, другие ушли на фронт.

Они вошли в большое парадное и по широкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж.

– Наташа, скажите, а кто жил в этом доме до революции?

– Этот дом принадлежал моим родителям, – как-то буднично произнесла она. – Сейчас я владею лишь небольшой комнаткой в этом доме.

Она открыла дверь, и они вошли в большую прихожую.

«И это она называет маленькой комнаткой, – невольно подумал он. – Впрочем, после того, что она имела, это действительно маленькая толика былого величия».

Сняв с себя полушубок, он прошел в комнату. Ее размеры и обстановка вызвали у него невольное удивление. Ему показалось, что он находится в музее. Обилие красивой классической мебели скрадывало габариты помещения, но ощущение чего-то нереального не покидало его.

– И сколько вас проживает в этих хоромах? – спросил он, трогая обивку стульев.