скачать книгу бесплатно
– Быстро к телефону, Москва.
Мельников выскочил из-за стола и быстро вышел из комнаты.
Дежурный привёл его в пустой кабинет командира полка и протянул телефонную трубку:
– 9-е управление ГРУ.
Мельников взял трубку:
– Старший лейтенант Мельников у телефона.
– Подожди, сейчас с тобой будет говорить замначальника управления.
В трубке раздался шорох, за ним щелчок и Мельников услышал человеческое дыхание. Суровый голос спросил:
– Мельников?
– Так точно, Мельников.
То ли от волнения, то ли от выпитого на пустой желудок, Мельников не сообщил своё звание. Но голосу в трубке не до того.
– Конкретно описать можешь находку?
– Никак нет, товарищ генерал. Прибор насквозь прошит осколками. Нужно время разобраться детально.
– Сам должен соображать – времени-то у нас нет. Решать надо быстро. Полёт шпионский – поднимем мировую общественность, влетел по ошибке – отпустим.
– Товарищ генерал, мировая общественность, конечно, сила. Но прибор явно из нового поколения. Пока достанем, пока разберёмся – пройдёт немало времени. А какие гадости может нам принести, никто не знает.
– Твоё предложение.
– Если американцы узнают, что прибор находится у нас, то или откажутся от него, или, скорее всего, вынуждены будут внести принципиальные изменения. А в таком варианте мы останемся с одним мировым общественным мнением.
– Подожди минуту.
В трубке наступила тишина. «Над ними тоже начальство», – подумал Мельников.
Минутой дело не обошлось. Через пять минут Мельников, думая что его забыли, собирался повесить трубку, но услышал:
– Мельников, завтра ещё раз тщательно прошерсти весь самолёт. Посмотри интересное по твоему профилю оборудование, а послезавтра возвращайся в Москву.
– Как доложить в комиссию, товарищ генерал?
– Ничего не докладывай. Мы тут сами сделаем. О приборе ни с кем не говори. Понял?
– Так точно, товарищ генерал.
Трубка опять замолчала. Мельников аккуратно положил её на место и отправился доедать наверняка остывший ужин.
Появлению Мельникова обрадовались искренне.
– Садись, старшой. Холодное оставь, я сейчас свежее организую, – особист встал из-за стола и пошёл «организовывать».
Организатором оказался хорошим. К горячим котлетам прибавились три банки дефицитного лосося.
– Рыбка от меня лично, – заявил особист. – Так сказать, для душевной компании.
Для душевности выставил виски, «сделавшее» беседу товарищеской, без чинов и званий. Все стали обращаться друг к другу по имени: «молодые» Володя Егоров и Серёжа Мельников, или по имени-отчеству: «старые» подполковник Валентин Иванович Дугин и капитан Андрей Павлович Самойлов. Настроение в компании задавали подполковник и особист. Они, видно, вступили в соревнование за звание лучшего знатока анекдотов. У каждого своё «поле»: анекдоты подполковника житейские – от роли тёщи в семейной жизни до Вовочки и Чапаева, а у особиста юмор «солдатский» – грубый, матерный и смешной.
Закончившееся виски стали сигналом к окончанию банкета. Первым встал из-за стола подполковник.
– Товарищи офицеры, – нетвёрдым голосом проговорил он, – пришла пора вспомнить зачем мы здесь. Я, будучи старшим по званию, приказываю всем срочно рассредоточиться по спальным местам. Ответственным назначаю капитана Самойлова, самого стойкого из присутствующих. Возражения? Нет! По койкам.
Все встали и пошли исполнять приказ. Но Мельникову, невзирая на позднее время и съедено-выпитое, не спалось. Настроение приподнятое – нашёл прибор, который может повлиять на решение ЦК по корейскому самолёту. Промолчать или завопить на весь мир о происках американского империализма решают только в ЦК. И даже в самом Политбюро. «Интересно, – подумал он, – им доложат, кто нашёл прибор, или себе присвоят?»
«Стрельнув» папироску у особиста, Мельников вышел на улицу. Воздух прозрачен и холоден. Рассыпанные по тёмному небу яркие звезды казались близкими и Мельникову захотелось их потрогать. Красота отбила желание курить: стоял, держа папиросу в руке и глядя на ошеломившее его небо.
Созерцательное настроение прервал подошедший подполковник.
– Не спится, Серёжа? – спросил он.
– Не спится, Валентин Иванович, – грустно ответил Мельников.
– Откуда грусть?
– Не знаю, настроение вроде отличное, а тут вышел на эту красоту и стало грустно: почему среди людей зверья полно?
– Серёжа, уместнее к ветеринару обратиться, а не к бывшему штурману морской авиации. В людях зверьё всегда сидит. Просто за долгие годы эволюции человек больше и больше стал приближаться к Человеку – я имею ввиду человека с большой буквы, – но ведь эволюция продолжается.
– Разве может такое произойти? – Мельников с удивлением посмотрел на подполковника. – Человек с большой буквы. Идеальный человек?
– Ну, может и не идеальный, но без звериного в душе. Хватит о грустном. Угощайтесь, – подполковник вынул из кармана пачку «Мальборо» и протянул Мельникову.
– Откуда у вас американские сигареты? – Мельников аккуратно вынул сигарету из пачки и закурил.
– Из самолётных запасов, особист подарил.
– Интересно, когда я «стрельнул» у него покурить, «беломорину» дал.
– Забыли, Серёжа, эволюция продолжается? – шутливо-укоризненно произнёс подполковник. – Зачем ему инженер из военного института? А я старше вас по званию и служу в Центральной инспекции безопасности полётов авиации Вооружённых сил Советского Союза. И, наконец, наверняка видел мой спор с самим маршалом Пстыго. Организация новая, но служат у нас люди опытные и проверенные. И маршал позволяет не каждому с собой спорить. Особист не знает, что мы с Иваном Ивановичем Пстыго давно знакомы, но вывод сделал – со мной ему корешаться полезнее. Разъяснил я вам, Серёжа, логику гостеприимного хозяина?
– Да, Валентин Иванович, – рассмеялся Мельников. – С вашей логикой не штурманом быть, а в разведке работать. Или в контрразведке.
– Ска?жите, – возразил подполковник, но было видно, ему понравились слова Мельниковым. – Вы тоже хорошо соображаете.
– Почему думаете?
– И думать не надо. Москва ведь вас вызывала к телефону. Наверняка хотели посоветоваться.
– Наблюдательный вы! Про успехи узнали и попросили совет.
– Большие успехи у вас? Нашли интересное? – шутливо спросил подполковник.
– Нашёл, – гордо ответил Мельников. – Может и орден дадут.
Времени после выпитого прошло немало, а лёгкое ощущение «нетрезвости» не покидало. Он вообще редко пил крепкие напитки. Предпочитая пиво или сухие вина. Но в компании выглядеть слабаком не хотелось. И «перебрал» заморский напиток. Результат: в настроении «приобрёл», а в контроле за словами «потерял». Прямо по Ломоносову – что если к чему-либо нечто прибавилось, то это отнимается у чего-то другого. Но у Мельникова отнялось больше, чем прибавилось.
– Орден? – недоверчиво переспросил подполковник.
– Орден, – подтвердил Мельников. – Особист с сотоварищами искал? Искал. Маршал Савицкий искал? Искал. А я нашёл!
– Вы нашли, а другие не смогли? Поделитесь, коль не секрет.
– Секрет! Враги прогрессивного человечества не должны знать о находке, – хмель из Мельникова выходила медленно.
– То ж враги, – рассмеялся подполковник. – А мы с вами одно дело делаем.
– Логично, – согласился Мельников. – Один приборчик нештатный обнаружился. Покорёжен осколками, пока не определить. Ничего, разберёмся, и доложим нашему руководству. Оно считает мы зря хлеб едим. Ладно, я спать пойду. Голова кружится и подташнивает. Наверное, союз виски с «Мальборо» не самый удачный коктейль в моей жизни. Извините, Валентин Иванович, исчезаю.
Следующий день Мельников и Егоров провели в «Боинге». Опять, шаг за шагом, «проползли» по самолёту, но ничего нового не нашли. Из штатного оборудования Мельникова заинтересовала аварийная радиостанция, которую захватил в Москву. Вечером того же дня Мельников с Егоровым улетели в Африканду и оттуда домой.
В некоторой суматохе «рассредоточения» по вертолётам, Мельников потерял из вида особиста. Расстались, не попрощавшись.
30 апреля газета «Правда» опубликовала сообщение ТАСС:
«Как уже сообщалось, 20 апреля с.г. имело место нарушение воздушного пространства СССР самолётом «Боинг-707» южнокорейской авиакомпании.
В результате действий сил ПВО самолёт совершил посадку в труднодоступной местности на территории Карельской АССР. Все пассажиры и экипаж были эвакуированы в близлежащий населённый пункт и 23 апреля в Мурманском аэропорту переданы представителям генерального консульства США в Ленинграде и авиакомпании Пан-америкэн. В этот же день они покинули пределы Советского Союза, за исключением командира корабля Ким Чанг Кью и штурмана Ли Чын Сина, которые были задержаны в связи с проводимым расследованием.
В ходе расследования было выяснено, что инцидент с южнокорейским самолётом произошёл в результате невыполнения экипажем международных правил полётов и неподчинения требованиям советских истребителей ПВО следовать за ними для посадки на аэродром.
Командир экипажа и штурман признали свою вину в нарушении воздушного пространства и границ СССР, а также международных правил полёта. Они подтвердили, что понимали команды советских самолётов, однако этим командам не подчинились. Признавая свою вину перед советским законом, командир корабля и штурман письменно обратились в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой о помиловании.
Учитывая признание Ким Чанг Кью и Ли Чын Сином своей виновности и их раскаяние, а также руководствуясь принципом гуманности, Президиум Верховного Совета СССР принял решение не привлекать Ким Чанг Кью и Ли Чын Сина к уголовной ответственности и ограничиться выдворением их за пределы Советского Союза».
Весь прогрессивный мир с воодушевлением воспринял гуманность Советского Союза.
ЭЛИЗАБЕТ ГРИН
Но позвонить домой в понедельник Мики не успела – мама опередила:
– Мики, привет. Извини, но приехать не получиться. Попросили провести тренинг в одной приличной компании. Но мы ждём тебя в воскресенье дома. Приедешь?
– Конечно приеду. Проверю расписание автобуса и постараюсь быть у вас к обеду. Накормите, родители?
– Накормим и ещё с собой дадим. А то, пока ты готовить научишься, совсем пропадёшь.
Положив телефонную трубку, Мики облегчённо вздохнула. Когда мама предложила приехать и пройтись по магазинам, то, не желая обидеть, согласилась. Обычно мамины «пройтись» заканчивались очередными разговорами о необходимости иметь у ребёнка, то есть Мики, нормальной одежды, а не ходить вроде эмансипированных – мамино выражение – дамочек. По маме, «дамочки» ходили в одних брюках и свитерах, пренебрегая платьями и юбками. Мики не относила себя к эмансипированным, но предпочитала в повседневной одежде джинсы или брючные костюмы. Выбор зависел от конкретной ситуации или мероприятия, в которых участвовала – редакция, библиотека, презентация или пресс-конференция. Мики уверена, при фигуре 87-65-87 и росте 168 сантиметров хорошо выглядит в любой одежде: юбках, платьях, брюках, шортах, купальниках. А мужчины разных возрастов неоднократно намекали – вообще не обременённой тканью. В последнем убедилась на нудистском пляже на французской стороне острова Сен-Мартен. Казалось, привычные к наготе нудисты, не должны обращать внимание на Мики, но обнажённые фигуры обоего пола – мужчины с интересом, женщины с завистью – смотрели, когда она всё-таки осмелилась снять с себя лишние по местным понятиям части купальника. Мама всегда удивлялась, как дочь держит форму.
– Я, – с возмущением обращалась каждый раз к мужу, когда речь заходила о питании, – должна держать себя на жестокой диете, отказывать во всём, а эта девочка плюёт на все калории и может работать дегустатором в «Макдоналдс» или «Пицца Хат».
– Милая Джейн, – для Патрика жена всегда милая, – не забывай, пока ты сидишь за рабочим столом, Мики бегает в парке или занимается в спортзале. И ты не полная. У тебя идеальная фигура для твоего возраста.
– При чём тут мой возраст? – упоминание возраста усиливало возмущение мамы. – Возраст – не причина и тем более не повод оправдываться. Но ты же знаешь, Патрик, я не любитель физических упражнений.
– Знаю, потому и молчу. Джейн, я думаю, у Мики просто хороший наследственный метаболизм по отцовской линии, – и папа заразительно смеялся.
Подобные диалоги в семье возникали с регулярностью приездов Мики к родителям.
Воскресным вечером, 30 апреля, семья собралась за праздничным столом. Первый тост произнёс папа:
– Дорогие соотечественники, – с пафосом начал он, – сегодня у нас большой праздник! И не один, а целых три.
Мама и Мики с удивлением посмотрели на «выступающего». Тот не смутился.
– Да, именно три! Во-первых, завтра по всему миру будут отмечать Первое мая – День солидарности трудящихся. Раз все сидящие за этим замечательным столом с аппетитными закусками трудятся, то и наш праздник. Второе, не менее замечательное событие, – наша дочь, Мишель Конвелл, нашла время в своей наполненной творческим поиском жизни и посетила уставших от ожидания родителей. Замечу, первое посещение за полгода. И в-третьих, ровно десять дней назад произошло эпохальное событие – впервые ей исполнилось 25 лет!
– Бывает и не впервые? – ухмыльнувшись, спросила Мики.
Мама слегка коснулась руки дочери – мол, не мешай. Папа проигнорировал реплику дочери вовсе.
– Мики! Торжественно заявляю – мы тебя любим крепко и бескорыстно!
– Папа, спасибо большое за всё. Я вас люблю.
– Патрик, – мама нежно посмотрела на мужа, – если ты так и лекции читаешь, то я начинаю беспокоиться о наших будущих политологах. Давай лучше приступим к «физической» части торжества.
Весь вечер Мики с напряжением ожидала момента, когда родители вспомнят о «несложившейся» жизни дочери и продолжат «воспитание». Обычно, в роли великого педагога-гуманиста Иоганна Песталоцци выступала мама, называвшая себя «психологом с материнским сердцем». Папа всякий раз добавлял: «с любящим». Мама не спорила, Мики не возражала. Иногда роль педагога играл папа. Про своё сердце не говорил, но вся семья и близкие родственники прекрасно знали – для него Мики самая, самая, самая! «Интересно, – думала Мики, – кто сегодня начнёт направлять на путь истинный?» Оказалось, папа! Мама встала на трудовую вахту: засунула грязную посуду в моечную машину, «недоеденное» отправила в холодильник и усталая, присев на любимое кресло, задремала. И момент наступил.
– Мики, пойдём поговорим на улицу. Пусть мама отдохнёт.
Они вышли. На террасе – папа соорудил своими руками и тем гордился – стояли ажурный металлической стол и четыре стула. Для мягкости на стульях лежали специальные подушечки, прикреплённые к ножкам длинными завязками.
– Мики, какие планы на оставшиеся 75 лет жизни?
– Они не изменились – стать настоящим журналистом.
– Но позволь сказать прямо.
– Тебе нужно моё согласие?
– Да. Не собираюсь отцовским авторитетом навязывать советы.
– Тогда давай! – улыбнулась Мики.
– Дочь, – папа всегда так обращался, подчёркивая тем сверхважность своих слов, – я внимательно читаю твои статьи. Признаюсь, темы и стиль изложения нельзя назвать несерьёзными. Они какие-то «воздушные».
– Ты хотел сказать – лёгкие?
