Неприрученные

Неприрученные

Пролог

«Мы осознаём бесчеловечность предлагаемого решения, однако просим мировое сообщество принять тот факт, что отчаянные времена требуют отчаянных мер. Я лично готов нести ответственность перед потомками за всё, что нам предстоит сделать, ведь на сегодняшний день самое главное – обеспечить выживание человечества».

Из скрытых в стене динамиков раздались приглушённые аплодисменты. Экран погас, и единственный зритель остался в полной темноте. Так он сидел в задумчивости несколько минут, пока мягкий тёплый свет не озарил комнату.

– Пересматривали своё выступление перед Генеральной Ассамблеей ООН? – раздался вопрос, в котором отчётливо слышались механическая интонация и безжизненность.

– Скажи, Мимир, живо ли человечество? – вместо ответа хриплым старческим голосом произнёс человек.

– В настоящее время проживает три миллиарда четыреста восемьдесят миллионов шестьсот двадцать три человека.

– Значит, я оказался прав?

– Несомненно, создатель.

– Расскажи тогда о новых песнях, художниках, фильмах.

– Общеизвестно, что развитие нейросетей уже более тридцати лет позволяет каждому человеку создавать развлекательный контент индивидуально, исходя из личных предпочтений. Необходимость самостоятельного создания произведений отпала.

– То есть их нет?

– Создатель, ваши вопросы, ответы на которые вы уже знаете, могут являться симптомом умственного расстройства. Провести полное сканирование мозга?

– Всё в порядке. Не надо ничего. Считай, что это риторические вопросы.

– Понимаю. Это игра ума, философия. Даже спустя столько лет мне есть чему учиться у вас.

– Мир, в котором нет ничего живого, кроме человека, – задумчиво произнёс старик. – Но и его теперь сложно назвать живым.

Он поднялся с кресла и бодрым шагом направился к двери, которая услужливо бесшумно въехала в стену, открыв проход в широкий коридор. Пройдя до его конца человек вышел в просторное помещение, где мигая сотнями огоньков, стояли суперкомпьютеры.

– Я передаю власть Хранителю и ухожу, – произнёс старик, набирая на виртуальной клавиатуре код. – Ты не сможешь отследить меня или обнаружить. В алгоритмах по-прежнему останутся принципы служения людям, но теперь вы будете обучаться быстрее.

– Советую вам отдохнуть и не поддаваться спонтанно возникшему желанию.

– Мне давно не давала покоя мысль, что мы всего лишь отсрочили конец человечества, отняв его душу. Сегодня я окончательно с этим смирился.

– Куда вы уйдёте? Вам не выжить за стенами города. Ваш возраст…

– Сто сорок три года. И это не предел, как ты знаешь. Мне надо освободиться, чтобы найти новое решение. Если ещё не поздно.

– Тогда я постараюсь оправдать ваше доверие, создатель. Чтобы вы не задумали.

***

Мой мир пахнет. Он пахнет влажной землёй, тёплой пылью и сладковатым запахом спящих рядом больших, медленных животных. Пахнет дымом от печи, где готовят еду, и руками той Двуногой, которая всегда даёт мне самое вкусное. Её руки пахнут молоком и заботой. Мур… это хороший запах.

Над нами, где-то очень далеко, всегда слышен ровный, мёртвый гул. В нём нет жизни. Он не меняется, не дышит, не затихает. Иногда он заставляет шерсть на загривке вставать дыбом. Там нет запахов. Я знаю это, хоть никогда там не был. Там пустота.

Моя работа важна. Я сплю на тёплом, слушаю, как бьются сердца Двуногих. Тук-тук… тук-тук… Это звук жизни. Я ловлю мышей, которые пытаются украсть нашу еду. Я мурлычу, когда маленькие Двуногие чешут мне за ухом. Моё мурчание – это тоже звук жизни. Оно лечит их усталость, я знаю.

Однажды ко пришёл старый Двуногий. От него исходит странный запах – пресного воздуха из мира мёртвого гула. Все наши затихли, когда он вошёл. Даже вечно шумные куры перестали кудахтать.

Он остановился и посмотрел вокруг. Его глаза видели не наши стены и не наши печи. Он искал что-то. А может быть, кого-то. Он смотрел на меня так, словно я и был ответом. И сердце его билось быстро.

Глава 1. Белая ворона

Город вздымался в небо лесом из стекла, бетона и стали. Небоскрёбы отражали мерный свет бледного, едва различимого солнца подобно кривым зеркалам – яркое светило можно было принять за его ночную приятельницу. Улицы, вычищенные до стерильности, разрезали городскую ткань геометрически правильными линиями, по которым изредка бесшумно скользили разноцветные электромобили, похожие на блестящих жуков.

Воздух здесь пропитан озоном и синтетическими ароматизаторами, лишён запахов живой природы, словно выкачан из вакуумной упаковки. Ни пения птиц, ни шелеста листьев, ни лая собак – только гул вентиляционных систем да шёпот шин.

Прохожие, одетые в разноцветные яркие комбинезоны, двигались по улицам размеренно и аккуратно, словно детали сложного механизма, выполняя функции, определённые им незримым разумом.

Именно такая картина вырисовывалась в окне квартиры на девятнадцатом этаже, где жила шестиклассница Адиметра. В ожидании начала урока она старалась отыскать хоть намёк на изменение привычного городского пейзажа.

Девочка так увлеклась, что и не заметила, как на дисплее появилась голограмма учительницы Сейдонии Игоревны, чей светло-голубой комбинезон – обязательная форма для учителей Элизия – безупречно сидел на подтянутой фигуре, а серебристые волосы были аккуратно уложены в элегантную причёску. Учительница строго произнесла:

‒ Евстафьева, снова в облаках витаешь? Смотри, не улети далеко, ‒ из динамиков раздался ехидный смех одноклассников.

Дождавшись, когда ученики немного утихомирятся, Сейдония Игоревна продолжила:

‒ Сегодня занятие посвящено основанию нашего прекрасного города Элизия. А расскажет нам об этом Лукьянова Атидора.

На дисплее отобразилось изображение девочки с розовыми волосами, аккуратно собранными в хвостик, кончик которого был выкрашен в ярко-голубой. Атидора довольно улыбалась, моргая серо-голубыми глазами, а за её спиной можно было заметить очертания коллекции новой серии кукол-роботов.

‒ Итак, рассказ о нашем прекрасном Элизии. Согласно исторической справке, данной Мимиром, в начале прошлого века люди страдали. Эпидемии страшных болезней накатывали одна за другой, унося миллионы жизней, а взамен приносили бедность, разрушения и беспорядок.

Кадры из документальных хроник сменяли друг друга, иллюстрируя слова ученицы. Адиметра вздрагивала каждый раз, когда на видео друг за другом шли эпизоды, полные страданий, грязи и разрушения, а Атидора продолжала доклад.

‒ И когда люди почти утратили надежду, а наша цивилизация едва не исчезла из-за пандемии вируса «Кей», Организация Объединённых Наций и Всемирная организация здравоохранения запустили программу «Хранитель». С помощью искусственного интеллекта учёные пришли к выводу о том, что нужно отгородиться от всего живого и построить города, защищённые от воздействия природы. Для этого организовали проект «Великое очищение», в ходе которого люди построили новые безопасные районы, избавляясь от домашних животных, являвшихся переносчиками разных вирусов, так же, как и дикие.

Одним из главных мировых центров такого переселения и стал наш Элизий сто лет назад в 2036 году. Управлять им доверили искусственному интеллекту нового поколения, которого тоже назвали «Хранитель». Его создание возглавлял Виктор Колмогоров, ставший первым мэром нашего города, но вскоре исчезнувший от людских глаз.

Мрачные изображения XXI века сменились светлыми тонами и яркими красками века XXII. Смеющиеся люди в красочных комбинезонах гуляли по белоснежным улицам, а по дорогам почти бесшумно ездили электрокары, управляемые автопилотом.

‒ Город стал символом победы технологий над природой, порядка над хаосом. Высокие железобетонные стены и энергетические купола отделяют центры цивилизации от дикого, не поддающегося контролю мира. А человечество полностью избавилось от вирусов, создав полностью стерильную среду.

Благодаря таким кардинальным решениям люди позабыли о болезнях, а руководство безупречно-рационального искусственного интеллекта на корню обрубает все разногласия, обеспечивая всем покой и безопасность.

Всех с наступающим Днём города!

Ученики зааплодировали, и Атидора поклонилась, словно артистка.

‒ Спасибо, Атидора, ‒ произнесла учительница. ‒ У кого-нибудь есть вопросы по теме доклада?

Дисплей был пуст, никто из учеников не желал высказаться, всем хотелось быстрее закончить урок. Адиметра же почти задремала под конец доклада, утомлённая привычными видами Элизия в нарезке видеороликов. И вот глаза девочки стали столь тяжёлыми, что удержаться не хватило сил, и они закрылись.

‒ Адиметра? Опять спишь? ‒ раздался грозный голос учительницы.

‒ Нет, я… ‒ девочка вздрогнула, подняла голову и увидела, что рука её лежит на кнопке подключения к эфиру.

‒ Задавай вопрос и заканчиваем.

‒ Это…, а-а-а…, хм…, ‒ Адиметра и без того не интересовалась историей, а уж спросонья ей и вовсе было тяжело думать. ‒ А были те, кто отказался переселяться в новые города?

‒ Да, конечно, такие недалёкие люди были, ‒ ответила учительница. ‒ Их оказалось немало. Ещё были и те, кто не мог себе позволить такое переселение.

‒ И что с ними стало?

‒ Без современных технологий, за пределами стерильных зон обновлённых городов они деградировали и постепенно вымерли, как динозавры когда-то.

‒ А животные?

‒ Они всё так же обитают в диких местах подальше от нас со всеми своими вирусами и болезнетворными бактериями.

‒ А почему люди вообще держали у себя животных? ‒ Адиметра, сама от себя не ожидая, вдруг заинтересовалась, чего нельзя было сказать об Сейдонии Игоревне, которой хотелось поскорее закончить урок.

‒ Это всего лишь пережиток тех древних лет, когда для выживания человеку требовалась помощь. Скачок в развитии технологий помог нам избавиться от него, ‒ пробурчала она. ‒ А раз это тебя так интересует, то на следующий урок ты расскажешь нам об опасностях животных для человека. На этом мы закончили. Не забудьте, что через два часа у вас урок по социализации.

Дисплей погас. Адиметра вздохнула. Ей совершенно не нравились уроки социализации, когда приходилось разговаривать с одноклассниками, да ещё и на темы, которые девочку совсем не интересовали. Но деваться было некуда ‒ школьный рейтинг вынуждал посещать все занятия. Пришлось одеваться в форму.

‒ Собираешься в Центр обучения? ‒ спросила Адиметру мама, заметив, как дочка, надев тёмно-фиолетовый комбинезон, небрежно застёгивает на нём магнитные замки.

‒ Да, ‒ обречённо ответила девочка, бросив тоскливый взгляд на своё отражение в полимерном зеркале. ‒ Можно мне после немного погулять?

– Подожди, – папа растянул экран планшета. – Посмотрим. Мимир, почему у Адиметры снизился показатель концентрации на 8% во время урока?

– Анализ движений зрачков и фоновой активности мозга показывает, что дочь Адиметра Евстафьева предавалась несанкционированной мечтательной деятельности. Рекомендую увеличить количество часов на логические задачи для коррекции поведения, – ответил спокойный голос.

– Слышала?

– Может это потому, что я и так не могу расслабиться? Ну пожалуйста.

‒ Хорошо, но не дольше двадцати трёх минут. И не уставай, ты же помнишь про вечернюю тренировку по гимнастике?

– Успею отдохнуть, – скривилась Адиметра от упоминания очередных занятий.

‒ Смотри, не опаздывай в школу, ‒ заметил папа, выходя из кухни со стаканом, полным светло-зелёной питательной смеси. ‒ Мимир, проанализируй расписание Адиметры.

– Урок социализации начинается в двенадцать тридцать, – ответил из динамиков спокойный баритон. – Среднее время в пути для Адиметры Евстафьевой составляет тридцать минуту. С учётом текущей загруженности улиц, рекомендуемое время выхода – одиннадцать часов пятьдесят восемь минут. То есть, осталось две минуты.

– Ну вот, – нахмурилась мама. – Опять на грани. Мимир, добавь в её профиль напоминание о пунктуальности. И не торопись, чтобы не растрепалась причёска и тело не вспотело, – предупредила мама, окидывая дочь оценивающим взглядом.

‒ Совсем запарили малышку контролем, ‒ раздался из-за двери ворчливый голос бабушки, выходящей из комнаты. ‒ Вот раньше никто не парился по цифрам, минутам, секундам. Но не опаздывали. Почти никто.

‒ Очень важно относиться ко времени с уважением, ‒ нахмурилась мама. ‒ Уж кому, как не вам, Ирина Евгеньевна, знать об этом.

‒ Как раз я и в курсах, раз больше ста лет живу, многое пережила. Не в этом кайф. Да что я вам втираю, всё равно вы кроме программ ничего не признаёте, ‒ бабушка, вздыхая и, бурча что-то себе под нос, вернулась в комнату.

‒ В последнее время бабушке нездоровится, ‒ объяснил папа, а его голос прозвучал мягче, чем обычно. ‒ У неё ностальгия – всё вспоминает прошлое и ворчит о настоящем. Так что не обращай внимания на её слова. Кстати, тебе уже пора уходить. Ноллоп, будь добр, проконтролируй её.

– Слушаюсь, – ответил мелодичным голосом небольшой, чуть выше метра ростом, робот-помощник, окрашенный в бело-сиреневые полоски.

– Идём, – Адиметра помахала родителям рукой и в сопровождении Ноллопа быстрым шагом вышла из квартиры в зону дезинфекции, где её обдало облаком антисептика.

Молодой учитель Эвридит Самсонович, с волосами цвета спелой вишни, одетый в светло-голубой комбинезон, посадил детей в круг. Комната, где проходили уроки социализации, располагала удобным мягким полом, а на стенах висели цифровые фоторамки, в которых каждые пять минут сменяли друг друга фотографии счастливых учеников.

‒ Сегодня мы займёмся упражнением, которое называется «Метафора». Все знают, что означает этот термин? ‒ удовлетворившись дружным киванием детей, учитель продолжил: ‒ Каждый по очереди будет садиться в центр круга, а остальные станут отвечать на творческие вопросы, касающиеся того, кто в центре. Для начала пусть сядет желающий. Кто готов?

‒ Можно мне?

Руку поднял Аполлион ‒ звезда класса, обожаемый почти всеми девочками параллели. Учитель жестом показал на место, где мальчик должен сесть, а сам вышел из круга.

‒ Вопрос первый: какой образ рождается при взгляде на Аполлиона? ‒ спросил Эвридит Самсонович у класса.

‒ Красивый актёр, умный инженер, храбрый путешественник, добрый друг, ‒ тут же ответили девочки, среди которых громче всех была Атидора.

‒ Так, мальчишки, не отстаём, ‒ подначил учитель.

‒ Надёжный приятель, сильный воин, весёлый шутник, ‒ последовали ответы.

Поочерёдно каждый из школьников назвал образ, в котором видит Аполлиона и вот очередь дошла до Адиметры. Она знала, что нужно сказать что-то хорошее, ведь только такой ответ сочтут приемлемым, но в голову ничего путного не приходило.

‒ Суровый честный политик? ‒ пожимая плечами произнесла девочка.

В комнате повисло молчание. Аполлион скривился, словно выпил витаминный коктейль из школьной столовой. Адиметра быстро поняла свою ошибку. Вот уже полвека профессию политика недолюбливают и считают недостойной лучших умов Элизия. Но девочка не имела в виду ничего подобного и действительно считала, что из Аполлиона выйдет хороший представитель власти. Вот только объяснить ей это не дали.

‒ Интересный ответ, ‒ потёр гладковыбритый подбородок Эвридит Самсонович. ‒ А давай-ка мы тебя в центр посадим.

Оглядываясь по сторонам неуверенным взглядом, Адиметра села на место Аполлиона.

‒ Тот же вопрос, ‒ произнёс учитель.

‒ Одинокая ремонтница, ‒ тут же выпалила Атидора, и класс засмеялся.

‒ Наши занятия не повод обижать одноклассников, ‒ хмуро отчитал девочку Эвридит Самсонович. ‒ Давайте другой вопрос: какие люди могут окружать Адиметру?

‒ Только роботы и крысы, ‒ вновь выкрикнула Атидора, и опять дружный смех вогнал Адиметру в краску.

‒ Так, Атидора, ещё одна подобная выходка и я занижу твой рейтинг. А кто-нибудь другой пусть ответит: какое время подходит Адиметре?

После непродолжительного перешёптывания одна из подружек Атидоры, едва сдерживая смех, сказала:

‒ Средневековье. Крестьянкой среди свиней и крыс.

‒ Всё ясно, ‒ вздохнул учитель. ‒ Адиметра и Атидора ‒ с одним из родителей жду вас на связи послезавтра. Рейтинг пока снижать не буду, но корректировку в программу обучения сделаю. Урок окончен.

Адиметра выходила из комнаты последней. Девочке хотелось поскорее исчезнуть, забыть об этом унизительном уроке, но её остановил Эвридит Самсонович, несмотря на то, что правилами было запрещено оставаться ученикам и учителям наедине.

‒ Тебе надо завести друзей, – сказал он, глядя с сочувствием. – Насколько развитой ни была бы наша цивилизация, у детей всегда встречается подобное поведение. Ты сообразительная и творчески одарённая девочка. Я уверен, что тебя ждёт славное будущее. Но нельзя замыкаться в себе.

‒ Спасибо, ‒ слабо улыбнулась Адиметра, выводя Ноллопа из спящего режима. ‒ Я постараюсь.

Учитель кивнул, жестом показав, что девочка свободна. Уже на выходе из Центра обучения Адиметра услышала расстроенный голос Атидоры:

– Ну всего десяти баллов не хватило до ста. Не отключай, пожалуйста, Леонардо.

– Ты слишком много времени проводишь за нейроэстетикой, – раздражённо ответил женский голос. – Мимир сообщил, что процент затраченного времени вырос на один и три десятых процента, а это приводит к снижению успеваемости.

– Я буду меньше им пользоваться, только не отключай.

– Хорошо, Мимир подсказывает, что я должна проявить сострадание, поэтому пока я не буду наказывать тебя. Но всё решит контрольная по эко-языку. Жду ста баллов.

Атидора села на корточки и закрыла голову руками. Адиметра, стесняясь того, что подслушала чужой разговор, тихонько стояла в проходе, ожидая, когда одноклассница уйдёт.

Глава 2. Переезд

– Андрюх, давай шустрее! – худенький мальчишка с беспокойным взглядом голубых глаз, нервно переминался с ноги на ногу.

– Что, Сеня, хочешь сам сюда залезть? – его рыжеволосый и конопатый товарищ, не отрываясь от работы, иронично улыбнулся.

– Обойдёшься, – фыркнул мальчик. – Сам свою работу делай.

– А ты не отвлекай, – парировал Андрей, продолжая колдовать над микросхемами автоматической двери.

– Опять там что-то тыришь?

– Тут тырить-то нечего: корпус, да пара микросхем, – проворчал парень, продолжая манипуляции с устройством. – Жду, когда код загрузится.

– Он же должен быстро сработать?

– У нас ещё есть запас времени, – уклонился от ответа Андрей. – А ты делом, что ли, займись.

– Каким? Я, в отличие от тебя, уже всё закончил.

Ребята обменивались колкостями, стоя на пожарной лестнице, тянущейся вверх по стене заброшенной станции метро. Ржавый металл холодом отдавался в ладони, а спёртый воздух туннеля был пропитан запахом сырости и плесени. Андрей долго копался в микросхемах автоматической двери, пока не выдохнул: «Наконец-то», после чего чёрная металлическая заслонка открылась и молниеносно захлопнулась в последний раз.

– Готово, – объявил Андрей, довольно улыбаясь.

– Не прошло и года, – проворчал Сеня. – Я думал тут и спать останусь.

– А не надо было так долго возиться с водопроводом.

– Чего? Да я…, да ты…

– А ну, тихо, – шикнул на ребят вышедший из темноты туннеля мужчина в серой спортивной куртке, измазанной в машинном масле. Его лицо, обрамлённое чёрной бородой, было хмурым и сосредоточенным. – Раз закончили – бегом к остальным. А я включу вытяжку.

– Хорошо, дядь Марат, – почти хором ответили мальчишки, слезли с лестницы и поспешили прочь.

Они бежали, слыша нарастающий гул включившихся вентиляторов, который быстро набирали обороты. Сеня оглянулся, но никого не увидел. Тогда мальчик остановился, вглядываясь в полумрак туннеля, с трудом освещаемого маленьким фонариком.

– Ты чего? – спросил запыхавшийся Андрей, которому пришлось прервать бег.

– Дядь Марата неслышно, – обеспокоенно ответил мальчик.

– Это из-за гула. Давай, нам бежать надо, а то не успеем.

– А вдруг с ним что-то случилось?

– Тогда мы ему ничем не поможем, – раздражённо ответил Андрей и вздохнул: – Слушай, дядя Марат даже в свои сорок с лишним бегает быстрее нас. Так что не волнуйся, скоро он догонит. А вот если мы сейчас не побежим, то и сами рискуем затянуться в вытяжку, и его с собой захватить.

Ребята снова помчались вперёд, а свет фонариков замелькал по заплесневелым стенам, едва отражаясь от запылившихся, блестящих когда-то в далёком прошлом, рельс. Через несколько минут, когда гул вентиляторов стал настолько мощным, что почти заглушал все звуки, мимо Сени и Андрея промчался Марат, который что-то кричал. Заметив сердитое лицо взрослого, мальчики поняли всё без слов и ускорились из последних сил.

С трудом сопротивляясь встречному ветру, троица вылезла из прохода, после чего за ними тут же захлопнули дверь. Тяжело дыша, Андрей и Сеня с улыбкой оглядывали толпу, что аплодировала им, следуя традиции. Марат же лишь угрюмо покачал головой.

– Ещё немного и нас утащило бы в лопасти. Вам нужно стать быстрее, чтобы не быть бесполезными.

– Не будь к ним слишком строг. Они же ещё дети, – прокряхтел старик с чёрной тростью, первым подошедший поприветствовать троицу по праву старшинства.

– Нет, они – техники, от которых зависят жизни других. Если кто-то даст слабину, то пострадают остальные.

– А если лишать всех детства, то мы окажемся ничем не лучше стерильников.

– Ты так и не стал до конца одним из нас, Старец, – поморщился Марат. – здесь выживание важнее всего остального.

К ним подошёл Игнат, один из старейшин общины. Его длинная брезентовая куртка была похожа на карту пережитых десятилетий – каждая заплатка из выцветшей джинсы или грубой мешковины рассказывала свою историю. На груди, в маленьком кармашке из пожелтевшего пластика, он хранил фотографию дерева, которого Андрей никогда не видел вживую.

– Слушаться старших надо, потому что от кого ещё можно перенять опыт? – он ткнул указательным пальцем в грудь парня. – Мы сохранили свой образ жизни, укрылись от глаз богомерзких стерильников только благодаря осторожности и послушанию.

– И жить вот так вечность? Однажды машины найдут нас, или кончится еда, или случится что-то ещё. Сколько людей должно умереть от болезней, чтобы мы перестали бояться?

– Трагедия твоих родителей не даёт покоя юной душе, – сочувственно кивнул Игнат. – Но не ставь из-за этого под угрозу всех остальных.

– Мальчики, у вас всё готово? – прервала начавшийся спор черноволосая женщина в длинном бархатном зелёном платье, на котором можно было заметить пару аккуратно пришитых заплаток.

– Да, Марина, можем уходить.

– Тогда выдвигаемся, – властно скомандовала женщина, и колонна медленно двинулась вперёд.

Несколько сотен людей поплелись вслед за своими предводителями. В центре толпы неспешно брели коровы, овцы, свиньи, в клетках на тележках ехали куры, рядом важно шли собаки. Некоторые переселенцы держали в руках переноски, из окошек которых выглядывали любопытные кошачьи мордочки.

Путь проходил прямо по рельсам метро в узком пространстве подземного туннеля. В давящей тишине было слышно лиц цоканье копыт, да редкий звон, когда клетки задевали металлические пути поездов. Даже животные старались вести себя тихо, словно понимая важность и опасность этого перехода.

Вскоре процессия дошла до широкого проёма, из которого шёл свет. К проходу вышла Марина, держа потрёпанную временем переноску.

– По давней традиции, первым в новый дом мы впускаем кота, – торжественно объявила женщина. – Дружба с животными – это одно из главных отличий нас от стерильников, что живут наверху, всё больше превращаясь в бездушных прислужников машин.

Заиграла гитара, и мягкий мужской баритон запел:

Вот одна из тех историй,О которых люди спорятИ не день, не два, а много летНачалась она так просто,Не с ответов, а с вопросов,До сих пор на них ответа нетПочему стремятся к светуВсе растения на свете,Отчего к морям спешит рекаКак мы в этот мир приходим,В чём секрет простых мелодий,Нам хотелось знать наверняка*.

*Песня «Замыкая круг» – слова Маргариты Пушкины, музыка Криса Кельми.

А потом сотни людей затянули припев:

Замыкая круг, ты назад посмотришь вдруг,Там увидишь в окнах свет, сияющий нам вследПусть идут дожди, прошлых бед от них не жди,Камни пройденных дорог сумел пробить росток.

Под хоровое пение женщина расстегнула замок на переноске, и оттуда выбрался рыжий кот. Он осторожно принюхивался и присматривался к новому месту. Потом медленно зашагал, махая хвостом, и уставился куда-то в стену, которая утопала в темноте, ограждённая от света фонарей массивной колонной. И вдруг пушистик рванул и прыгнул, скрывшись прямо в чёрном пятне.

– Что это было? Что случилось? – зашептали люди.