Иринкино счастье

Ах, как она ждала, как она ждала его!

Но об этом знали только три белые березки в «Саду Снегурочки» да дерновая скамейка под ними.

VI

Но вот наконец и настал счастливый, столь давно ожидаемый день – день окончания экзаменов. Лева уже заблаговременно послал телеграмму в Муриловку, сообщая домашним, что он вернется в четверг к обеду поездом, который приезжает в шестом часу вечера.

В Муриловке между тем шли оживленные приготовления к приему младшего сына.

Надежда Григорьевна заказала его любимый обед и приготовила ему в подарок большие золотые часы с его монограммой и такой же золотой цепочкой, а бабушка накупила ему массу интересных книг, все любимых авторов Левы: Тургенева, Достоевского, Толстого… и между прочим несколько прекрасных ботанических атласов с чудными раскрашенными рисунками.

Прасковья Андреевна старательно уложила их в Левиной комнате на большом письменном столе и сама позаботилась, чтобы эта комната выглядела как можно уютнее, недаром Лиза уверяла всех, что бабушка перетащила туда всю лучшую мебель.

Иринка нарисовала ему синим карандашом большую картину, изображавшую «Сад Снегурочки» и себя, сидящую с Левой под белыми березками.

По просьбе девочки бабушка приколола ее булавками над письменным столом внука.

Иринка уже с утра начала волноваться, то и дело спрашивая свою няньку, который час.

Она нарядилась в новое розовое кисейное платье, собрала огромный букет полевых цветов и сияющая, с раскрасневшимися от ожидания щеками вошла в шестом часу в комнату Дарьи Михайловны.

– Мама, как, разве, ты в этом капоте пойдешь к Субботиным? – удивилась девочка.

– Зачем мне идти к ним?

Дарья Михайловна спокойно продолжала свое шитье.

– Как зачем? Да ведь сегодня в шесть часов Лева приезжает!

– Ах да, сегодня, а я и забыла совсем! – спохватилась Дарья Михайловна. – Ну что же, можно будет, пожалуй, вечерком зайти на минуту, а то, знаешь что, ты лучше завтра утром навестишь его, когда няня пойдет за провизией, она и сведет тебя. Лева, поди, устанет с дороги, и ему совсем не до нас будет; к тому же он так давно не видал своих, и наверное его мама и бабушка захотят первое время побыть с ним наедине, к чему тут посторонним соваться!

Дарья Михайловна только теперь подняла голову и посмотрела на девочку.

– Это ты для него так нарядилась? – спросила она с улыбкой.

Но Иринка ничего не ответила.

Слова матери ее глубоко огорчили; на глаза девочки навернулись крупные слезы, и, боясь тут же расплакаться, она круто повернулась и быстро выбежала из комнаты.

Дарья Михайловна перестала улыбаться и задумчиво и немного печально посмотрела вслед убегавшей девочке.

«Что же будет, когда Субботины уедут в Петербург?» – подумала она, и в первый раз обеспокоилась за свою маленькую Иринку; инстинкт матери подсказал ей, что девочка нелегко перенесет эту разлуку, перенесет ли?!

Дарья Михайловна снова нагнулась над шитьем, но рука ее теперь немного дрожала.

«Бедная, бедная моя Чернушка!»

Почтовый поезд остановился на станции Д** ровно в половине шестого вечера.

От станции до села Муриловка оставалось всего восемь верст.

Лева сложил в первый попавшийся тарантас свой легонький чемодан, быстро вскочил в экипаж и велел кучеру ехать как можно скорее, обещая ему полтинник на чай.

Он спешил домой, ему не терпелось поскорее увидеть своих, и юноша уже заранее боялся, что его задержат по дороге, у дачи Назимовых.

«Как бы это мне сделать, чтобы незаметно проехать мимо их дачи?» – думал Лева, поглубже нахлобучивая на лоб фуражку и, несмотря на жару, высоко приподнимая воротник гимназического пальто.

Однако ему не удалось проехать незамеченным.

Около палисадника Назимовых уже собралось маленькое общество, и все присутствующие с нетерпением поглядывали на большую дорогу.

Тут была сама Екатерина Петровна Назимова, Милочка, разряженная в голубое платье, с большим пунцовым розаном на груди, Кокочка Замятин, молодой офицер, ее двоюродный брат, приехавший погостить к ним на дачу, и, наконец, Лиза, которой никогда не сиделось дома.

Все они немного скучали в Муриловке и потому давно уже поджидали Леву, невольно радуясь всякому новому лицу в их уединенной деревенской жизни.

– Едет, едет!! – весело закричал наконец Кокочка, указывая на облачко пыли вдали, на большой дороге, и еле заметный пока тарантас Левы.

– Вы увидите, что на этот раз я не ошибаюсь, mesdames! Это он, наверное он, гимназическое пальто… фуражка…

– Да, да, Николай Александрович прав, это Лева! – воскликнула Лиза и тихонько толкнула подругу.

Милочка оправила на груди свою пунцовую розу и в выжидающей позе грациозно облокотилась на забор палисадника.

Еще минута – и Лева действительно подъехал к даче Назимовых.

«Эх, не удалось-таки! – с досадой подумал он. – Я так и знал, впрочем. Наверное, весь день дежурили у калитки…»

А между тем маленькое общество уже спешило к нему навстречу, обступая со всех сторон его тарантас.

– Здравствуйте, здравствуйте, наконец-то! – раздавались вокруг него радостные восклицания. – Добро пожаловать, как экзамены? Поздравляем с успехом!..

Делать нечего, Леве пришлось вылезать из экипажа и раскланиваться, здороваться, пожимать руки, благодарить.

Милочка отколола от груди свой большой пунцовый розан и непременно желала вдеть его в петлицу Субботину.

– Это я для вас, Левочка, для вас сорвала! – говорила она, опуская глазки и жеманясь. – Самый лучший, самый большой цветок из нашего сада!

– Очень благодарен, но зачем же… – немного сухо процедил Лева и, чувствуя на себе насмешливые взгляды Кокочки, немного покраснел и сконфузился. – Зачем же, вы бы лучше его моей сестре дали, к ее белому платье он скорее пойдет, чем к моей старой, пыльной тужурке.

Однако Милочка настаивала, и опять-таки волей-неволей пришлось разыгрывать галантного кавалера и, слегка нагнувшись перед девушкой, покорно выжидать, пока она медленно вдевала свой пунцовый розан в петлицу его дорожной тужурки.

«Воображаю, как я хорош в эту минуту! – внутренне злился Лева, чувствуя себя смешным. – Настоящий кулич пасхальный!»

И сознание, что Кокочка и Лиза также, вероятно, находят его смешным, еще более сердило юношу.

– Однако домой пора! – проговорил он, быстро выпрямляясь и решительно отходя от Милочки.

– Лиза, ведь ты со мною, конечно? Едем! А то к обеду опоздаем, бабушка и мама уже, вероятно, ждут нас!

Лиза неохотно последовала за братом: ей было гораздо веселее у Назимовых, особенно с тех пор, как к ним приехал гостить молодой и веселый Кокочка Замятин.

– Вы, разумеется, зайдете к нам вечерком? – любезно проговорила она, обращаясь к подруге и молодому офицеру.

– Ну уж не знаю, право, не лучше ли будет до завтра отложить наш визит? – ломалась Милочка, кокетливо поглядывая на Леву. – Ваш брат, кажется, очень устал сегодня, и ему, вероятно, не до гостей!

Она надеялась, что Лева начнет упрашивать ее, но Лева и не подумал об этом.

– О да, я ужасно устал! – поспешил он согласиться. – И сегодня нам впору вместе с курами спать залечь!

«Вот урод-то! – сердито подумала Лиза. – Хоть бы уж из вежливости промолчал!»

Она бросила красноречивый взгляд в сторону Замятина и с недовольным лицом направилась к тарантасу.

– Какой ты невежа, Лева! – начала Лиза укоризненно, как только они немного отъехали. – Неужели ты не мог из учтивости пригласить их?

– Ах, отстань ты от меня, ради Бога, с этой кривлякой! рассердился Лева. – Очень-то мне нужно весь вечер возиться с нею! Во-первых, я действительно устал, а во-вторых, я вовсе не желаю занимать посторонних в первый же день моего приезда; ты ведь знаешь, как давно я не видел бабушку и маму!

– Скажите пожалуйста, какие сентиментальности! – презрительно проговорила Лиза, пожимая плечами, и хотела еще что-то прибавить, но в эту минуту тарантас уже подъехал к даче Субботиных. На крыльце стояли Надежда Григорьевна и бабушка.

– Господи, да никак ты еще вырос за это время! – весело воскликнула Надежда Григорьевна, обнимая сына.

– Ах нет, нет, это только кажется, потому что он так осунулся и похудел! – уверяла бабушка, тревожными глазами оглядывая с ног до головы своего любимца.

Юноша переходил из объятий в объятия, но, по-видимому, ему еще кого-то недоставало, кого-то он искал глазами, с удивлением и с беспокойством оглядываясь кругом.

– Бабушка! – проговорил Лева тихонько. – А где же Иринка, почему ее нет с вами?

Но Прасковья Андреевна расплачивалась в эту минуту с кучером и не слыхала его вопроса.

– Пойдемте обедать! – громко позвала Надежда Григорьевна. – Лева, должно быть, ужасно проголодался.

– Да, да, это правда! – согласился юноша. – Но позвольте мне раньше немного помыться и сбросить эту пыльную тужурку, я прямо умираю от жары! Бабушка, где вы устроили мою комнату в этом году? Отведите меня, пожалуйста.

Леве хотелось улучить минутку, чтобы остаться наедине с Прасковьей Андреевной.

Отсутствие Иринки начинало серьезно беспокоить его.

– Пойдем, пойдем! – охотно согласилась старушка, гордившаяся комнатой для внука.

– Ах какая прелесть! – воскликнул Лева, останавливаясь на пороге и с удовольствием оглядывая свою уютную комнату с кисейными занавесками, белоснежной постелью и широким турецким диваном. – Какая прелесть, бабушка, вот где хорошо-то будет мне отдыхать теперь! А это что?

В простенке между двух окон, над письменным столом, висел большой лист бумаги, густо исчерченный синим карандашом.

Лева быстро подошел к столу.

«А!.. Ну, слава Богу, значит, здорова!» – подумал юноша и с ласковой улыбкой принялся разглядывать знакомые ему размашистые фигуры.

Леве, разумеется, не нужно было называть автора этого чудного произведения.

– Бабушка, но почему ее нет? спросил он наконец. – Разве Иринка не знала, что я должен был приехать сегодня?

– Разумеется, знала, я и сама, признаться, немного дивлюсь! – ответила старушка. – Ведь вон она тебе эту картину в подарок приготовила; вчера чуть ли не целый час работала над нею в моей комнате, а потом все хлопотала, чтобы я непременно ее на самое видное место повесила, и даже сама для этого две булавки принесла. Так ты уж, пожалуйста, не бросай этот лист до ее прихода, а то Иринка обидится и подумает, что я не хотела исполнить ее просьбу.

– Да что вы, что вы, бабушка! – даже возмутился Лева. – Пусть он, пожалуй, всегда висит тут! Милый Жучок! Но почему ее нет?

– Должно быть, Дарья Михайловна не пустила, ты ведь знаешь, какая она чудачка: наверное, решила, что посторонние сегодня помешают.

Лева сменил тужурку на белый китель и отправился с бабушкой в столовую.

За обедом он все время рассказывал домашним подробности о своих экзаменах и казался страшно доволен, что наконец вернулся к себе.

За кофе, который прислуга принесла на балкон, Леве были торжественно переданы подарки. Он сейчас же надел подаренные золотые часы и начал с увлечением рассматривать купленные бабушкой книги. Прекрасные ботанические атласы также имели большой успех.

«Ну, этим мы будем вместе с Иринкой наслаждаться! – подумал Лева, и ему вдруг стало ужасно скучно без своего маленького Жучка. – Хорошо бы повидаться с нею!»

– О чем ты так задумался, Лева? – ласково спросила бабушка, положив руку на его плечо.

– А вот мы сейчас развеселим его! – засмеялась Лиза и с сияющим лицом выбежала в сад.

На большой дороге уже виднелись голубое платье Милочки и высокая, сухощавая фигура Кокочки Замятина в белом кителе.

– Бабушка! – тихонько проговорил Лева, прижимая к губам руку старушки. – Вы не рассердитесь, если я на часочек уйду теперь?

– В овраг?

– Да, в овраг!

– Ну, беги, беги, там рады будут! – улыбнулась Прасковья Андреевна. – Да смотри только по дороге с гостями не повстречайся – задержат; пройди лучше через мою комнату, она во двор выходит.

Лева еще раз прижал к губам руку бабушки и быстро прошел в ее комнату.

Летний жаркий день медленно догорал, заходящее солнце золотило верхушки деревьев, и в его розовых лучах и небо, и речка, и «Сад Снегурочки» – все казалось розовым.

Иринка сидела на своей дерновой скамейке, окруженная высоким тмином, и в сиянии этой вечерней зари сама походила немного на большой полевой цветок.

Девочка сидела печальная, уронив руки на колени; у ног ее валялся большой букет белых ромашек, сорванных для Левы, которые ей так и не удалось преподнести ему.

Другие встретили Леву и теперь, вероятно, сидят с ним и разговаривают… Милочка, Замятин, только ее, Иринки, там нет, она посторонняя, сказала мама… помешать может.

Крупные слезы навернулись на глаза девочки и повисли на длинных ресницах.

Но, Боже, что это? Уж не показалось ли ей?.. Чьи-то быстрые шаги… неужели сюда? Да, сюда… шаги приближаются… И вдруг в конце лужайки промелькнула знакомая гимназическая фуражка!..

– Ау! Черный Жук, где ты?

– Лева! – слабо вскрикнула Иринка и почувствовала вдруг, что не может бежать – ноги не слушаются. – Лева!

Лева уже стоял около нее.

– Иринка, ты плачешь? О чем? – Он с беспокойством вглядывался в личико девочки, мокрое от слез. – Жучок мой, о чем?

– Нет, нет, я не плачу, это только так… – силилась скрыть свое волнение Иринка. – Я, видишь ли, хотела встретить тебя и большой букет приготовила, а мама… мама… сказала что я помешаю… я посторонняя…

И вдруг, не выдержав долее, девочка расплакалась. – Ну полно, полно, Жучок! – утешал Лева. – Я все время скучал по моей Иринке и видишь, не вытерпел и сам пришел за тобой. Пойдем к нам, ты мне поможешь мои вещи разобрать. А в чемодане у меня есть и для тебя кое-что, я привез тебе в подарок сказки Андерсена и уж знаю, что угожу тебе этой книгой! Ну, перестань же, перестань плакать, а то я буду думать, что ты вовсе и не рада меня видеть!

Иринка перестала плакать и на минуту устремила на него все еще влажные, но уже радостные глаза.

– Лева! – сказала она вдруг серьезно. – Ты похудел и такой бледный стал, ведь это пройдет, ты поправишься, Лева?!

«Точь-в-точь как бабушка!» – невольно подумал Субботин и крепко прижал к губам смуглые маленькие ручки. – Разумеется, поправлюсь, Черный Жучок, будем вместе в лесу гулять, рыбу ловить, вот я и поправлюсь; а теперь пойдем к твоей маме и объявим ей, что, несмотря на ее запрещение, я все-таки увожу тебя или, вернее, даже уношу с собой.

И Лева по старой привычке высоко-высоко поднял над головою развеселившуюся девочку и затем, смеясь, осторожно усадил к себе на плечи.

– Ну, едем, значит! Держись крепче, Черный Жучок! А букет-то, где же букет твой!? – внезапно вспомнил юноша и остановился… – Ведь ты его для меня собирала. Я хочу букет с собой взять!..

– Вон он там, у скамейки валяется!.. – указала Иринка и покраснела. – Я его с досады на землю бросила!

– Ну уж это совсем, совсем нехорошо, сударыня! Подарок мой да вдруг на землю швырять! – шутя ворчал Лева и бережно поднял цветы. – Извольте теперь, сударыня, эти цветы сами нести в наказание, а я понесу вас.

Иринка звонко засмеялась и высоко подняла свой букет над головою Левы.

Оба друга направились к Дарье Михайловне.

VII

Между тем на балконе у Субботиных собралось целое маленькое общество: Милочка Назимова, Кокочка и еще несколько молодых людей и девушек, знакомых Лизы.

Кокочка стоял в дверях балкона и, сильно жестикулируя, что-то напевал своим красивым баритоном, должно быть, что-то смешное, так как голос его то и дело заглушался взрывами веселого хохота.

«Ах как скучно!» – подумал Лева, подходя к даче вместе с Иринкой.

Юноша надеялся, что Назимовы из деликатности долго не останутся и к тому времени, как он вернется, их уже не будет, а между тем оказывалось, что еще и новые гости подоспели.

– Иринка, пойдем ко мне! – предложил он. – Нужно наши цветы в воду поставить!

Они прошли в его комнату задним крыльцом, минуя гостей.

Лева достал в кухне большую кружку воды, сам подровнял и подрезал букет и затем торжественно поставил его у себя на письменном столе, под картиною Иринки.

– А я-то и не поблагодарил тебя за нее! – проговорил Лева с улыбкой, нагибаясь к девочке.

Иринка подняла к нему свое счастливое личико, и Субботину в первый раз бросилось в глаза, как прелестно было оно – смуглое, тонкое, с такими большими лучистыми глазами:

«Какой красавицей, однако, обещает сделаться со временем моя Чернушка! – с гордостью подумал юноша, и ему вдруг стало досадно, что она и на самом деле не его родная сестра. – Вот ведь уедем теперь… расстанемся навсегда, быть может… что-то с нею будет потом?..» – Черный Жук, ты скорее учись, – проговорил он совсем неожиданно. – Зимою мы переписываться будем! Хорошо?

Но девочка не слыхала его вопроса, она была занята другим.

– Цветок, какой чудный цветок! Кто тебе дал?! – с удивлением воскликнула Иринка, увидев на ковре пунцовую розу Милочки и теперь бережно поднимая ее с пола.

– Ах, это Назимова вздумала награждать меня, когда я давеча проезжал мимо их сада… – равнодушно ответил Лева. – Сунь его в воду, голубка, и пойдем, мама и бабушка ждут нас.

– Мил… – начала было Иринка и вдруг остановилась.

– Ну да, Милочка, оставь это, идем же!

Но девочка не двигалась с места и, опустив ресницы, продолжала мрачно вертеть цветок.

– Поставь же в воду, говорят тебе, Иринка, и идем скорей!

– Я не стану! – проговорила она наконец, сердито швыряя розу на стол.

– Черный Жук, а Черный Жук, да никак ты сердишься?! – расхохотался юноша. – Ну о чем тут говорить, не хочешь опускать в воду цветок – и не надо, и я не хочу, значит, брось его опять на пол, если желаешь, и пойдем. – Лева направился к двери.

– Тебе не жаль его? – спросила Иринка.

– Ни чуточки даже, ты ведь видишь, он валялся на полу, я совсем и забыл о нем; должно быть, давеча из петлицы выпал, когда я к обеду переодевался!

– Из петлицы? Значит, она тебе в петлицу вдела его?

– Ну да, в петлицу, так что же? Чудачка ты этакая, право!

– А если так, то и я в петлицу хочу! – быстро проговорила девочка и, выдернув из своего букета одну ромашку и немного куриной слепоты, приподнялась на цыпочки и начала старательно продевать их в петлицу Левы.

– Мне не достать, ты такой высокий, сядь на стул, – приказала Иринка.

– Извольте, извольте, сударыня, могу и сесть и даже на колени встать, если желаете! смеялся юноша и шутя опустился на одно колено.

Иринка с большой важностью засунула в петлицу пучок куриной слепоты и затем, видимо очень довольная, объявила, что теперь они могут идти к бабушке.

На балконе гости уже давно поджидали Субботина. – А вот и наш принц-невидимка, mesdames! – весело проговорила Лиза, увидев брата.

– Где это вы так долго пропадали, принц-невидимка? – напустилась на него Милочка. – Нечего сказать, хорош тоже, не успел приехать, как и сбежал сейчас!

– Где пропадал, еще спрашиваешь, – дразнила Лиза, – известно где, разве не видишь Чернушку, даму сердца его?!

– Это она, должно быть, наградила вас такой изящной бутоньеркой? – насмешливо кинула Назимова.

– А где же пунцовая роза Милочки? – недовольным тоном спросила Лиза.

– Моя дама сердца не разрешает мне носить других цветов, кроме тех, которые она сама собирает для меня! – с напускной важностью ответил Лева. – А потому, как видите mesdames, я, вероятно, буду вынужден в течение всего лета носить куриную слепоту! – И, тихонько обняв Иринку, Лева ласково притянул ее к себе.

Девочка с гордостью смотрела на окружающих, и счастливая, торжествующая улыбка не сходила с ее лица.

Зато Милочка вся вспыхнула от досады, и на минуту хорошенькое личико девушки утратило свое обычно выражение вербного херувима.

«Однако и неземные создания, по-видимому, тоже умеют злиться!» – внутренне радовался Лева, очень довольный, что ему удалось рассердить Назимову.

– Аи, аи, аи! Кузиночка! – принялся дразнить ее Замятин… – А я и не подозревал, что у вас такая хорошенькая соперница!

Кокочка в первый раз видел Иринку.

– Скажите, пожалуйста, где это наш принц-невидимка такую красавицу выискал? Настоящая цыганочка, да и только. Глазищи-то, глазищи одни чего стоят, у-у-у-у какие! – восторгался Кокочка и, наклоняясь к девочке, старался насильно притянуть ее к себе. – Цыганочка, вы позволите мне расцеловать ваши прелестные глазки, надеюсь, что ваш принц будет менее строг, чем вы на этот раз, и не вызовет меня на дуэль?!

Жесткие рыжие усики уже касались нежной ее щеки, но Иринка так резко и с таким явным отвращением вырвалась от него, что Кокочка даже опешил немного, а окружающие невольно расхохотались, глядя на его смущенный и раздосадованный вид.

– Ну, на этот раз вам не повезло, Замятин! – не без злорадства усмехнулся Лева.

– Фиаско полное!!

– Что ж это ты, Иринка, право, так немилостиво отнеслась к молодому человеку? – шутил Субботин. – Разве он не нравится тебе? Смотри, какие у него красивые усики!

– Как у рыжего таракана… – сердито пробормотала девочка и, увидав входившую на балкон бабушку, со всех ног кинулась ей навстречу, уткнулась в ее платье и вдруг громко заплакала.

– Противный, противный… как он смел… – всхлипывала она, полная негодования. – Таракан рыжий, противный, я ненавижу его, противный!!.

– Да что с тобою, кто посмел обидеть мою Иринку? – заволновалась бабушка, крепко прижимая к себе черную головку ребенка. – Кто посмел, уж я его, я ж его!.. – Бабушка обвела недовольным взглядом присутствующих. – Что случилось? – спросила она, обращаясь к Леве. – В чем дело?

Лева казался смущенным и не знал, что сказать.

Он злился и на Кокочку, и на себя. Ему было досадно теперь, что он сразу же не оборвал его, но ведь кто же мог подумать, что Иринка так обидится и так близко примет к сердцу глупую выходку этого болвана.

Кокочка также казался сконфуженным и смущенно покручивал свои рыжие усики.

Скорее всех нашлась Лиза:

– Ах, бабушка, что случилось, да ничего особенного. Не понимаю, как вы можете придавать такое значение капризам этой девчонки. Просто Николай Александрович немного пошутил и хотел поцеловать ее – вот и все, а ваша недотрога, видите ли, обиделась и нашла нужным разреветься! Ее не жалеть, а выбранить следует!

– Может быть, и следует, да только не ее! – сухо ответила бабушка и, обняв девочку, увела ее с балкона к себе в комнату.

– Господа, не будем больше думать об этой глупой истории и поедемте лучше кататься на лодках, – быстро предложила Лиза, желая изменить немного общее настроение. – Смотрите, какой чудный вечер!

Предложение хозяйки было принято с большим воодушевлением, и маленькое общество начало оживленно собираться на прогулку.

– Вы с нами теперь или опять исчезнете, принц-невидимка? – спросила Милочка, кокетливо наклоняясь к Леве.

Она решила на первый раз быть великодушной и простить ему маленький инцидент с ее розою. Не станет же она в самом деле соперничать с какой-нибудь глупенькой девчонкой.

– Неужели опять исчезнете?

– Опять исчезну! – спокойно ответил Лева. – Я должен Ирину отвести домой.

– Ну, это глупости! – вмешалась Лиза. – Это может сделать и Аннушка!

– Нет, я обещал Дарье Михайловне и должен сам отвести ее! Впрочем, вы идите вперед на пристань, господа, я постараюсь нагнать вас! – нарочно хитрил Субботин, чтобы как-нибудь отделаться и отлично понимая, что иначе от него не отстанут.

Лева поднял соломенную шляпу Иринки, которую она оставила на стуле около него, и отправился разыскивать девочку.

Она сидела в столовой и вместе с бабушкой внимательно рассматривала его новые ботанические атласы.

– Мне нужно сказать тебе пару слов! – несколько сухо проговорила Прасковья Андреевна. – Пойдем в мою комнату!

– Вы, разумеется, меня бранить будете? – сейчас же начал Лева, как только они остались одни.

– Да, разумеется! Скажи, пожалуйста, как это могло случиться, чтобы при тебе так обидели ребенка? – с укором проговорила бабушка.

– Ах, вы только не сердитесь, не сердитесь, я и сам на себя злюсь теперь! – искренне сознался Лева. – Но, право же, мне и в голову не могло прийти, что Иринка так странно отнесется к этой глупой шутке Кокочки!

– Иринка очень чуткая и чистая натура, – серьезно проговорила Прасковья Андреевна. – Ее инстинктивно отталкивает и возмущает всякая пошлость, а тебе, как старшему другу и нареченному брату ее, следовало бы ограждать девочку от таких впечатлений. Этот ребенок так трогательно и безоговорочно предан тебе, что, право, заслуживает немного большего к себе внимания!

Юноша молча и почтительно поцеловал руку бабушки, и оба почувствовали, что они поняли друг друга и что между ними снова заключен мир.

Лева пошел провожать Иринку. Девочка уже успела позабыть свои недавние слезы и теперь, следуя за ним по дороге, без умолку болтала.