скачать книгу бесплатно
– С чего ты решил, что меня волнует его сердце? – язвительно спрашиваю я, чувствуя горький вкус лжи.
Джулиан делает очень осторожный шаг вперед.
– Будь с ним помягче.
Я немедленно выпаливаю:
– Да как ты смеешь говорить мне это?
– Мэра, ты помнишь, что было написано в тех книгах? – спрашивает Джулиан, поплотнее запахивая на себе свое одеяние, и в его голосе звучат умоляющие нотки.
Я вздрагиваю, и не от холода.
– Да, – отвечает Джулиан, энергично кивая, и я морально готовлюсь к лекции. – Эта идея не нова, Мэра. Разные люди, в той или иной степени, чувствовали себя так на протяжении тысяч лет. Избранные или проклятые, вознесенные судьбой или обреченные. С тех пор как возникло сознание, задолго до того, как Красные и Серебряные разделились. Ты знаешь, что короли и прочие правители часто считали себя ставленниками богов? Они думали, что предназначены занимать свое место. Хотя, разумеется, были и те, кто воспринимал свой долг как проклятие.
Килорн, стоя рядом со мной, негромко усмехается. А у меня откровенно глаза лезут на лоб. Я переступаю с ноги на ногу, воротник рубашки слегка распахивается, и вода течет по спине. Я стискиваю кулаки, чтобы удержать дрожь.
– Ты хочешь сказать, что корона – проклятие твоего племянника? – издевательски спрашиваю я.
Джулиан замирает, и совесть упрекает меня за бессердечие. Он качает головой, словно перед ним напроказивший ребенок.
– Он вынужден выбирать между женщиной, которую любит, и тем, что считает правильным. Тем, что он должен сделать, потому что его так учили. А как еще это можно назвать?
– Простым решением, – рычит Килорн.
Я больно прикусываю щеку изнутри, пытаясь подавить десяток грубых реплик.
– Ты правда пришел сюда, чтобы оправдывать Тиберия? Я уж точно не в настроении это слушать.
– Нет, конечно нет, Мэра, – отвечает Джулиан. – Я пришел, чтобы объясниться.
В животе у меня все переворачивается при мысли о том, что именно Джулиан раскрывает мне душу Тиберия. В своей аналитической манере. Или он ограничится обыкновенной логикой? Составит формулу, доказывающую, что корона и я не равны в глазах принца? Я этого просто не вынесу.
– Не трать силы, Джулиан, – огрызаюсь я. – Возвращайся к своему королю. Будь рядом с ним.
Я смотрю ему прямо в глаза. Пусть знает, что я не лгу.
– И береги его.
Он принимает это предложение. Единственное, что я могу сделать.
Джулиан Джейкос низко, на придворный манер, кланяется, взмахивая полами промокших одежд. На мгновение кажется, что мы снова в Саммертоне, в классе, полном книг, где нет никого, кроме нас. Тогда я жила в страхе, вынужденная притворяться Серебряной. Джулиан был одним из моих немногих друзей во дворце. Не считая Кэла и Мэйвена. Мои единственные островки радости.
Но братьев Калоров больше нет. Похоже, я потеряю и Джулиана.
– Я буду его охранять, Мэра, – говорит он. – Ценой жизни, если придется.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Я тоже.
Наши слова – предостережение друг другу.
Я понимаю, что Джулиан пришел проститься.
Бри не открывает глаз на протяжении всего полета. Он не спит. Просто ненавидит летать так сильно, что ему едва хватает сил взглянуть себе на ноги, не говоря уж о том, чтобы посмотреть в иллюминатор. Он даже не отвечает на подначки Трами и Гизы. Они сидят по обе стороны от него и развлекаются от души. Гиза театральным шепотом, перегибаясь через Бри, рассказывает Трами страшные байки про крушения самолетов и неполадки с моторами. Я воздерживаюсь. Мне известно, как выглядит крушение самолета. Но мешать им я тоже не хочу. В последнее время у нас мало поводов для веселья. Бри неподвижно сидит в кресле, плотно скрестив руки на груди и не поднимая век. В конце концов он роняет голову на грудь и по-настоящему засыпает.
Это немалое достижение с его стороны, учитывая, что путь от Пьемонта до Свободной республики Монфор – один из самых долгих перелетов на моей памяти. Как минимум шесть часов в воздухе. Слишком длинное путешествие для истребителя, поэтому мы летим на грузовом судне, больше похожем на Черного Бегуна. Но, к счастью, это не он. Черный Бегун был разорван на куски в прошлом году воинами из Дома Самоса по приказу Мэйвена.
Я смотрю на силуэты двух пилотов, которые ведут самолет. Монфорцы. Незнакомые. За спиной у них маячит Килорн.
Как и Бри, мама не любит летать, зато папа сидит боком, прижавшись лбом к иллюминатору и не сводя глаз с простирающейся внизу земли. Остальные наши спутники – Дэвидсон и его помощники – спят. Они, видимо, не сомневаются в благополучном приземлении. Фарли тоже спит, прижавшись лицом к спинке кресла. Она заняла место без окна. В воздухе ей по-прежнему нехорошо.
Она – единственный здесь представитель Алой гвардии. Даже во сне Фарли обнимает Клару, покачиваясь в такт движениям самолета, чтобы девочка не беспокоилась. Полковник остался на базе – скорее всего, он очень этому рад. В отсутствие Фарли он – главный. Пока дочь занята, он может изображать старшего по званию сколько вздумается.
Внизу буйная зелень Пьемонта, перемежаемая илистыми реками и пологими холмами, постепенно сменяется пойменными землями. Спорные территории лежат по обе стороны Великой реки, и их границы постоянно меняются. Я мало знаю про них, кроме самого очевидного. Озерный край, Пьемонт, Прерия и даже Тиракс, расположенный дальше к югу, сражаются за клочок болот, холмов и лесов. В основном ради контроля над рекой. Надеюсь. Чаще всего Серебряные дерутся зря, проливая красную кровь из-за какой-нибудь ерунды. Их власть простирается и на эти земли, но она слабее, чем в Норте и Озерном крае.
Мы летим дальше, на запад, над плоскими равнинами и невысокими холмами Прерии. Кое-где виднеются поля. Золотые волны пшеницы, бесконечные ряды кукурузы. Остальное – просто открытое пространство. Лишь время от времени попадаются лес или озеро. В Прерии, насколько мне известно, нет ни королей, ни королев, ни принцев. Здешние лорды правят по праву силы, а не крови. Когда умирает отец, его место необязательно занимает сын. Никогда не надеялась увидеть Прерию – и вот я здесь, смотрю на нее с высоты. Странное ощущение, порожденное громадной разницей между тем, кем я была и кто я теперь, не проходит. Грязная девчонка из Подпор, живущая в тесноте, как в ловушке, под угрозой призыва… мое будущее в те времена зияло пустотой, но было ли оно проще? Я отдалилась от прежней жизни на миллион миль и тысячу лет.
Джулиана нет на нашем самолете, иначе я бы расспросила его о странах, над которыми мы пролетаем. Он на другом судне, на разрисованном желтыми полосами самолете Ларисов, вместе с остальными представителями Калоров и Самосов и их охраной. Не говоря уже о багаже. Будущий король и принцесса требуют изрядного запаса одежды. Они летят за нами – их самолет видно в иллюминаторы по левому борту. Его металлические крылья сверкают в лучах солнца.
Элла родом из Прерии. Песчаные холмы. Земля грабителей-рейдеров. Многого в ее словах я не поняла. Но Элла ничего не может мне объяснить – она осталась на пьемонтской базе вместе с Рейфом. Тайтон – единственный электрикон, который летит с нами. Не считая меня, разумеется. Он – уроженец Монфора. Наверное, он не прочь навестить родных и друзей. Он сидит в хвосте самолета, растянувшись на двух пустых сиденьях и уткнувшись в потрепанную книжку. Почувствовав мой взгляд, он на мгновение поднимает голову. Тайтон моргает, его серые глаза задумчивы. Интересно, ощущает ли он легкие электрические импульсы в моем мозгу? Понимает ли, что означает каждый из них? Может ли отличить страх от радостного волнения?
А вдруг и я однажды научусь?
Я не сознаю меры собственных возможностей. У новокровок, которых я встречала и которым помогала тренироваться, была та же проблема. Но, может быть, в Монфоре дело обстоит иначе. Может быть, там знают, кто мы такие и на что способны.
Кто-то тычет меня в плечо, пробудив от тревожного сна. Папа указывает на круглый иллюминатор между нашими креслами, утопленный в стене.
– Глазам своим не верю, – говорит он, постукивая по толстому стеклу.
– Что? – спрашиваю я, усаживаясь поудобнее.
Он щелкает пряжкой моего ремня, чтобы я могла свободно повернуться.
Горы я видела и раньше. В Великолесье вокруг Ущелья. Зеленые стены, которые осенью как будто горели огнем, а с наступлением зимних морозов обнажались. В Разломах, где сутулые кряжи тянулись до горизонта, напоминая покрытые листвой волны. В Пьемонте, где далекие склоны казались синими и фиолетовыми – но увидеть их можно было только с самолета. Все они входят в состав Аллаций, древней горной цепи, которая тянется от Норты до Пьемонта. Но я никогда еще не видела таких гор, как сейчас. Сомневаюсь, что их вообще можно назвать горами.
У меня отвисает челюсть, а взгляд приклеивается к горизонту, когда самолет поворачивает на север. Плоская земля Прерии внезапно обрывается, и за ней вырастает отвесная горная стена – выше, чем всё, что я когда-либо видела. Эти утесы похожи на ножи – острые, высокие, ряд за рядом, словно гигантские зазубренные клыки. Одни пики голы, на них не растут деревья – очевидно, им не за что там уцепиться. Другие увенчаны белым. Это снег. Пусть даже сейчас лето.
Я с трудом перевожу дух. «Что это за страна? Действительно ли Серебряные и Непримиримые всецело правят здесь, и у них достаточно сил, чтобы создать такое невероятное государство?» Горы внушают мне страх, но я чувствую и радостное волнение. Даже с воздуха Монфор кажется ни на что не похожим. Он пробуждает что-то в моей крови.
Папа касается ладонью стекла. Его пальцы обводят очертания гор.
– Как красиво, – бормочет он так тихо, что слышно только мне. – Надеюсь, здесь будут к нам добры.
«Жестоко вселять надежду, которой нет».
Папа сказал это когда-то в тени нашего дома на сваях. Он сидел в кресле на колесах, и у него не было ноги. Я привыкла думать, что он сломлен. Теперь я знаю, что это не так. Папа здоров душой, как мы все. Он просто хотел защитить нас от страданий, которые ждут людей, желающих невозможного. Будущего, которое нам не позволили бы иметь. С тех пор наша судьба здорово изменилась. И, похоже, папа тоже. Он научился надеяться.
Сделав глубокий вдох, я понимаю, что чувствую то же самое. Даже после долгих месяцев заточения, после всех смертей и разрушений, которые я видела и причинила. Пускай разбитое сердце еще кровоточит. Пусть я испытываю непреходящий страх за тех, кого люблю и хочу спасти. Все это остается, лежит тяжелым грузом. Но я не позволю ему одолеть меня.
Я тоже могу надеяться.
6. Эванжелина
Воздух здесь странный. Густой. Необычно чистый, это место отрезано от остального мира.
Я чувствую его сквозь запах собственного железа, серебра, хрома. И, конечно, сквозь металлический запах самолетов, чьи моторы еще не успели остыть после путешествия. Ощущение ошеломляющее, даже после долгих часов сидения в брюхе грузового судна. Столько пластин, проводов, винтов. Я никому не признаюсь, сколько времени провела, пересчитывая заклепки и прослеживая взглядом металлические швы. Если оторвать там или вон там, Кэл, Анабель и все остальные по моей воле рухнут наземь. Или даже я сама. Большую часть пути мне пришлось сидеть рядом с Хейвеном, и его храп соперничал с громом. Прыжок навстречу смерти казался более приятной опцией.
Хотя сейчас лето, в Монфоре холодней, чем я думала, и под легким шелком, наброшенным на плечи, кожа покрывается мурашками. Я постаралась одеться, как подобает принцессе, хоть меня это и угнетает. Но я прибыла с официальным визитом, в качестве представительницы Разломов и будущей королевы Норты. Если проклятое будущее должно наступить, надо выглядеть соответственно – внушительно и устрашающе, с головы до ног. Я должна быть готова. Границы привычного мира остались далеко позади.
Вдохи получаются непривычно мелкими. Здесь даже дышится по-другому.
До заката еще далеко, но горы очень высоки, и сумерки наступают быстро. Длинные тени бегут по летному полю, расположенному в долине. Кажется, можно коснуться неба. Провести пальцами, унизанными драгоценными камнями, по облакам, заставить звезды истекать кровавым светом. Вместо этого я держу руки по швам, и мои многочисленные кольца и браслеты скрыты складками одежды. Всего лишь декорация. Красивые, бесполезные, молчаливые вещи. Такой хотели меня видеть родители.
Взлетная полоса заканчивается на краю отвесного утеса. Горные склоны обрамляют горизонт резным узором. Кэл высится на фоне неба, глядя на восток, где небо окрашено акварельными оттенками фиолетового. Долину накрывает тень; как будто весь мир померк в тени Монфора.
Кэл не один. Его дядя, чудак из Дома Джейкоса, стоит рядом с ним. Он что-то записывает в блокноте нервными птичьими движениями. Два Стража, один в оранжево-красном одеянии Лероланов, другой в желтых цветах Дома Лариса, стоят по бокам, на почтительном расстоянии. Принц-изгнанник смотрит в никуда и не двигается, только ветер развевает алый плащ. Перевернуть цвета Дома – разумное решение. Лучше избегать ассоциаций с Мэйвеном.
Я содрогаюсь при воспоминании о его белом лице и синих глазах, о всепожирающем огне, которым он горел. У Мэйвена нет ничего, кроме неутолимого голода.
Кэл стоит неподвижно, пока Мэра не выходит из самолета вместе со своим семейством. Они торопливо направляются к ожидающим их монфорцам. Голоса эхом отдаются от каменных стен высокогорной долины. Эти Бэрроу такие… шумные. У коротышки Мэры на удивление высокие братья. А при виде ее младшей сестры у меня все сжимается в животе. У девочки рыжие волосы. Темней, чем у Элейн, без яркого блеска. И кожа у нее не светится – ни благодаря способности, ни от необъяснимого внутреннего шарма. Младшую Бэрроу не назовешь ни тусклой, ни соблазнительной. Она просто хорошенькая, с золотистым личиком. Непритязательная красота. Обычная. Красная. А Элейн – особенная, внешне и внутренне. В моих глазах у нее нет равных. Но, тем не менее, младшая Бэрроу напоминает мне о человеке, о котором я мечтаю и с которым не могу соединиться.
Элейн здесь нет, и моего брата тоже. Такова цена. Ради безопасности Толли. Генерал Фарли обязательно убьет его, если получит такую возможность, и я не намерена давать ей шанс. Даже во имя собственной любви.
Кэл поворачивается и смотрит вслед Мэре, которую монфорцы, вместе с прочими Бэрроу, увлекают к транспортам; его взгляд неотрывно устремлен ей в спину. Какой идиотизм. Она прямо перед ним, а он продолжает упираться. Ради такой хрупкой и непостоянной вещи, как корона. Но, в любом случае, я ему завидую. Он мог выбрать Мэру, если бы захотел. Если бы и у меня была возможность выбирать!
– Ты считаешь моего внука глупцом, не так ли?
Я поворачиваюсь и встречаю взгляд Анабель Леролан. Смертоносные пальцы сплетены на животе, на лбу блестит венец из розового золота. Как и все остальные, она постаралась принарядиться.
Стиснув зубы, я склоняюсь в неглубоком, но безупречном поклоне.
– Не понимаю вас, ваше величество.
Я даже не пытаюсь говорить убедительно. Никаких последствий, хороших или дурных, от этого не будет. Ее мнение обо мне не изменится. Так или иначе, она контролирует мою жизнь.
– Ты привязана к девушке из Дома Хейвена, да? К дочери Джеральда, – Анабель смело подходит ближе. – Если не ошибаюсь, она замужем за твоим братом. Как и ты, она – будущая королева.
Ее слова полны угрозы, как мамины змеи – яда.
Я заставляю себя рассмеяться.
– Мои преходящие увлечения – не ваше дело.
Старая королева постукивает пальцем по сморщенным костяшкам другой руки. Затем она поджимает губы, и морщины вокруг ее рта углубляются.
– Напротив. Особенно если ты так быстро лжешь, чтобы отвлечь внимание от Элейн Хейвен. Преходящее увлечение? Сомневаюсь, Эванжелина. Ты несомненно влюблена… – она прищуривается. – У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь.
Я отчасти усмехаюсь ей в лицо, отчасти скалюсь.
– Я, как и все, в курсе старых придворных сплетен. Фавориты, да? У вашего мужа был фаворит, мужчина по имени Роберт, и вы думаете, что это даст нам какое-то… взаимопонимание?
– Я вышла за короля Калора и сидела рядом с ним, в то время как он любил другого. Пожалуй, я знаю, каково это… – она шевелит двумя пальцами перед моим лицом. – К твоему сведению, лучше всего живется, когда стороны заключают соглашение. И когда не остается тайн. Думай что хочешь, но вы с моим внуком должны быть союзниками во всем. Другого способа выжить нет.
– Вы имеете в виду – выжить в его тени, – огрызаюсь я, не в силах удержаться.
Анабель моргает, и на ее лице я вижу непривычное замешательство. Затем она улыбается и наклоняет голову.
– Королевы тоже отбрасывают тень.
Выражение ее лица вдруг меняется.
– А, премьер, – произносит она и поворачивается налево, к человеку, стоящему за моей спиной.
Я тоже.
Дэвидсон делает шаг вперед. Он кивает, пристально глядя на нас. Его косо посаженные глаза странного золотистого цвета перебегают с Анабель на меня. Только они и кажутся живыми. Всё остальное, от невыразительного, бесстрастного лица до неподвижных пальцев, как будто обуздано железной волей.
– Ваше величество. Ваше высочество, – говорит Дэвидсон, вновь склоняя голову.
За ним стоят охранники-монфорцы в зеленом, а кроме того – целая толпа солдат и офицеров. Их десятки. Некоторые прилетели вместе с Дэвидсоном из Пьемонта, но большинство ждало здесь его прибытия.
«У премьера всегда было столько охраны? Столько оружия?» Мысленно я нащупываю пули в чужих патронниках, по привычке пересчитываю их и одновременно уплотняю железные накладки в платье, защищая жизненно важные органы.
Премьер делает широкий жест одной рукой.
– Я надеюсь сопроводить вас обеих в столицу и первым приветствовать в Свободной республике Монфор.
Хотя он изо всех сил старается сохранять бесстрастие, в его голосе я слышу гордость. За свой дом, за свою страну. Более чем понятно.
Анабель устремляет на Дэвидсона взгляд, который укрощает знатных Серебряных, обладателей огромной силы и еще более чудовищного высокомерия. Но премьер не ведет и бровью.
– Это, – презрительно произносит она, разглядывая обнаженные утесы по обе стороны летного поля, – и есть ваша республика?
– Это, – отвечает Дэвидсон, – уединенная посадочная полоса.
Я кручу перстень на пальце, старательно разглядывая переливы драгоценных камней, чтобы сдержать смех.
Видно, как поблескивают чьи-то пуговицы. Металлические, в форме язычков пламени. Они приближаются – вместе с Кэлом. Мой жених останавливается рядом, излучая несильное, но постоянное тепло.
Кэл молчит, и я рада. Мы толком не разговаривали много месяцев, с тех пор как он избежал смерти в Чаше костей. А до того, в пору первой помолвки, наши беседы были немногочисленны и скучны. Кэл думал только о сражениях и о Мэре Бэрроу. Ни то, ни другое меня не интересует.
Я украдкой смотрю на него – старая королева позаботилась о внешности внука. Больше нет ни неровно остриженных волос, ни щетины на подбородке. Щеки у Кэла гладкие, блестящие черные волосы гладко зачесаны назад со лба. У Кэла такой вид, как будто он только что вышел из Дворца Белого огня, готовый к собственной коронации, а не из грузового самолета, после недавней осады. Но глаза у него цвета тусклой бронзы, и короны на нем нет. То ли Анабель не сумела ее раздобыть, то ли Кэл отказался ее надевать. Последнее вероятнее.
– Посадочная полоса? – спрашивает Кэл, глядя сверху вниз на Дэвидсона.
Премьера, кажется, не смущает разница в росте. Видимо, типично мужские состязания в размерах ему неинтересны.
