Только если ты меня простишь

– Здесь вся сумма. Пожалуйста, не говорите родителям, что это я принесла деньги. Можете сказать, что нашёлся анонимный спонсор?

– Ну… в общем, да… Если здесь вся сумма… Мы сможем сегодня же прооперировать Вашего брата. Я сейчас же сообщу Вашим родителям.

– Спасибо…

Я не пошла сразу в палату к Марику. Спустилась вниз, в кафе, и попыталась двойной дозой кофе привести себя в чувство. Рефлексировать над тем, что происходило сегодня ночью, не было ни сил, ни желания. Тело напоминало о себе болевыми ощущениями в разных местах, но какая же это мелочь и глупость по сравнению с тем, что Марик теперь будет жить!

Буквально вкинув в себя две чашки чёрного, без сахара, кофе, начинаю более менее осознанно мыслить. Понимаю, что нужна сейчас маме. Поднимаюсь и, стараясь отправить на задний двор мысли о том, как я безбожно хочу спать, иду к маме.

Отчима в палате нет, как впрочем и Марика. Значит, отчим уже занят подписанием разных документов, а Марика увезли на разные анализы и подготовку к операции. И мы с мамой можем просто поплакать в объятиях друг друга – от облегчения, от радости, что Марик, наш Марик, наш небесный ангелочек, останется с нами, будет жить, улыбаться, расти, ходить в школу, хулиганить, а потом он вырастет совсем большой, влюбится сам и влюбит в себя целый вагон девчонок!

– Ма… можно я прилягу тут на кушетку?

– Ой, да, конечно, ложись! У тебя всё хорошо? Я-то поспала ночью, а Серëжа совсем не спал, сидел с Мариком… Ты тоже не спала? Какой-то вид у тебя…

– Спала… только немного…

– Да… мы сейчас все почти не спим… Но всё теперь изменится, правда же?

– Конечно… не плачь уже… и не переживай… всё страшное уже позади…

Я уже почти вырубилась, когда мама снова заговорила, и с какой-то немного озабоченной интонации.

– Риш… я тут забыла совсем… вылетело из головы. Сама понимаешь, не до того было мне…

Выныриваю из сладких прикосновений сна и пытаюсь сконцентрироваться на маминых словах.

– Что?.. Что-то ещё случилось?..

– Да нет… ничего такого в общем… Отец твой вроде как нашёлся!

– Отец? Это как? С Пуэрто-Рико сюда прикатил? В смысле нашёлся? Ничего не соображаю…

– Ой, да я пока сама ничего не соображаю… Давай уже это потом… Сейчас ни о чём другом думать не могу… Ты поспи, а я пойду в храм схожу, тут при больнице есть. Свечку поставлю и помолюсь. Если Серёжа спрашивать будет, я там.

– Ладно… правда… потом обо всём поговорим… мне бы хотя бы пару часиков…

***

Видимо, проспала я немногим больше, чем пара часиков. Всё тело нещадно ломило от неудобной, жёсткой кушетки. Рядом со мной на стульях сидели мама с отчимом и о чём-то неслышно переговаривались.

– Как Марик? Операция прошла? Я всё проспала?

– Слава богу! Всё пока хорошо! Но сыночка ещё в реанимации, под наблюдением. Палату за нами оставили. Сказали, если всё нормально, ночевать уже здесь будет. Я с ним останусь, а вы с Серёжей домой езжайте. Завтра уже меня смените. Я только сейчас поняла, как же я хочу ванну принять и в кровати выспаться!

– Так, может, тогда я останусь, а ты с Серёжей езжай домой?

– Нет-нет! Ты что?! Да я с ума дома сойду, если не увижу, что с моим мальчиком всё в порядке! Езжайте! А завтра я уже буду спокойна и смогу дома уснуть. Да! Вот ещё! Я тебе телефон скинула в Вотсапе. Это твой отец. Напиши ему, он ждёт.

– О, боже! А я думала, это мне приснилось! Откуда, мам? Что за история из мыльной оперы? Надеюсь, он очень богат, при смерти, совершенно одинок и хочет оставить мне в наследство свои миллионы!

– Да-да! Миллиарды! Чего уж там какие-то миллионы? Нашёл меня в «Одноклассниках». Как, и не спрашивай! Чего-то там объяснял мне. Через какую-то фирму, которая так людей находит, что ли. Или программа у него какая-то специальная. Не поняла я. Да и не соображала же ничего эти дни. Сама уж там у него спросишь. Я только сказала ему, чтоб телефон свой дал.

– Он по-русски говорит?

– Немного. Он же здесь у нас на врача учился, когда мы с ним познакомились. И там сейчас врачом работает. Короче, сама всё спрашивай.

– Хорошо, напишу ему. Интересно, конечно! Отец! С ума сойти! Ох, надеюсь всё же, что он миллионер и при смерти, а я единственная наследница!

– Помечтай!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Марк

– Вад, привет! Хочу к тебе в офис заскочить на днях. Ты когда будешь? Деньги тебе отдам, и вопрос ещё к тебе есть.

– Да, слушай, такие дела, я тут по делам в Тай свалил. Мутим здесь каршеринг, но с одними моторошками. Помнишь, я эту тему разгонял? А тут чел позвонил, говорит, есть возможность перекупить сразу фирму. Немного ещё машинок докуплю и поставлю в работу. Блин! Засада! Надо кого-то в управление здесь поставить! Хэзэ как это замутить по-быстрому! Виснуть здесь вообще не варик.

– Найди местные русскоязычные телеграм-каналы и напиши туда. Пообещай зэпэху и оплату жилья. Да чего я тебя учу как маленького!

– Ну, да, так и думал, в общем. А что у тебя за вопрос? Может, так порешаем?

– Да… ладно. Приедешь, набери. Я подъеду.

– Ну ок. Ладно, давай! Ща ваще времени нету на базар-вокзал, наберу, как разгребусь тут мало-мало.

– Да, давай. На связи.

Мне не хотелось говорить Вадику, что я хочу найти Риану и поговорить. Что-то меня сдерживало. Но в то же время желание найти её не отпускало меня. Я носился с этой идеей в башке, но дела закрутили так, что я только к вечеру осознавал, что так и не сделал ничего, чтобы найти Риану.

Сперва я думал, что приеду в офис к Вадиму и между делом поинтересуюсь, где вообще можно с Рианой пересечься, и всё такое. Потом я вспомнил, что в первую нашу встречу, когда мы с Вадиком вошли к нему в офис, Риана была чем-то очень расстроена. Плакала. Можно было расспросить секретаршу Вадика, как бы между прочим.

Придя к этому выводу, я решил, что именно так и нужно сделать. Но осуществить это быстро так и не получилось. В течение дня всё время находились какие-то дела, которые заканчивались, как назло, в то время, когда рабочий офисный день был уже давно окончен. И я с досадой снова констатировал тот факт, что так ничего и не предпринял в поисках Рианы.

Так, в бешеном ритме, в постоянном каком-то движе, пролетело около двух месяцев. И мысли о Риане уже почти перестали меня беспокоить. Звонок Вадима вернул меня к прежним мыслям.

– Мариконе, привет, друже! Как сам? Как сала килограмм?

– Ну, да, примерно. Ты там что, решил насовсем поселиться? Тайку нашёл себе? Или тайца?

– Да ну нах! Тут с этим делом ваще опасно! Штук двадцать гандонов надо сразу надевать, чтоб какую-нить бяку не подцепить. Я им не доверяю!

– Онанацией там, что ли, расслабляешься?

– Ну, типа того. Да подожди, я тебе по делу звоню, а не зубы посушить. Можешь в офис ко мне заехать?

– Могу, как раз сегодня в том районе примерно буду. А что нужно?

– Бля, срочно нужно взять у Вероники бумаги и привести в аэропорт. Там человек будет ждать. Я контакты его скину. Он сюда летит, мне всё передаст. Сделаешь? Кровь из носа!

– Да не вопрос, конечно. Кидай цифры человека. Обратно-то когда собираешься?

– Да тут так замутилось всё, хрен отсюда теперь вырулишь. Ща разгребу, с доками всё порешаю, человека поставлю рулить, и домой. Только на словах всё вроде быстро, а хрен-то там ночевал! Честно, потусить толком не успеваю, так только, местную кухню дегустирую. Всё время что-то решать приходится, разруливать. Давно я в таком ритме не работал, даже нравится. Как подумаю – вернусь в Москоу, клубешники, пьянки, похмелье, тëлки… Вроде и да… Но блин… Я тут с этого рабочего движа как-то больше кайфую. Вижу, как колёсики начинают крутиться, бабосики капать – кайф! В Москве-то всё уже давно налажено, работает и работает, а тут всё почти с нуля, интересно! Затягивает, реально!

– Так вкусно рассказываешь! Может, к тебе рвануть? Конкуренцию тебе создать?

– Да пох, прилетай, разберёмся! На всех хватит. А конкуренции тут и так, как говна за баней.

– Ладно. Подумаю. Может быть… Давно тоже думаю ещё где-нить замутиться. Так, в мыслях гоняю… Вообще, хочу в Штаты рвануть. Хотя бы на разведку. Посмотреть, что там можно придумать.

– Штаты прикольно! Я тоже подумываю. Но пока здесь бы всё разрулить. Давай, лети в Штаты, потом и я подтянусь. Может, коллаборацию замутим какую, варик?

– Да, варик, почему нет. Думаю пока. Куда ехать, что мутить.

– Лети, покатайся по Штатам, там на месте определишься.

– Ладно, давай там, делай дела. Что-нибудь придумаю.

– Ну, как придумаешь, маякни. Тоже тема эта интересна.

– Ок. На связи тогда.

– На связи.

Вероника встречает меня каким-то немыслимо сексуальным секретарским прикидом – буквально как из ролевых игр. Юбка-карандаш цвета бордо обтягивает откровенно манящие бëдра, тонкая шпилька, белоснежная блузка с эффектным вырезом, открывающим шею аж до самого кулона, поблëскивающего между двумя совершенными полушариями, высокая причëска, забранная сверху блестящей чëрной спицей на японский манер. И вишенкой на этом жгучем торте – стильные очки в тонкой оправе, завершающие и так донельзя продуманный образ.

Застыв в немом созерцании, я на миг даже и забыл, зачем пришёл.

– Эй! Эээй! – Вероника демонстративно щëлкает пальцами у меня перед глазами. – Марк! Ты здесь?

– Ой, да… Извини, засмотрелся! Что вы с мужиками творите? Мы ж примитивные! У нас сразу все инстинкты обнажаются и внутри просыпается дикарь-неандерталец! Ты хоть понимаешь, какое ты в таком виде испытание для мужской психики?

– Спасибо! Стараюсь!

– Муж-то тебя как отпускает в таком виде?

– Какой ещё муж? Окстись, Марк! Я – птица вольная, и в клетку мне пока совсем не хочется. Именно потому, что начнётся это ваше – «Как оделась?» да «Как накрасилась?». А то и того похлеще – «Куда собралась на ночь глядя?». Не-не-не, я ещё пожить хочу, жизни порадоваться! На свободе так прекрасно, тебе ли не знать! Сами-то с Вадимом не сильно жениться торопитесь?

– Так вот мы, может, оба на тебе жениться хотим, а ты такая вся свободолюбивая!

Вероника весело смеëтся, но не забывает споро делать и свои дела – бумаги только успевают вылетать из принтера и расфасовываться по файлам. Её ногти с приятным щëлканьем клацают по клавишам компьютера, а я продолжаю с улыбкой рассматривать девушку, думая, что нам безгранично повезло, что в этом мире существуют женщины – прекрасные, ироничные, умные, гибкие… Самые чудесные создания на Земле! Кто есть мужчина? Всегда, всегда всего лишь дикарь, неандерталец! А женщины – всегда богини! И лишь мужчины делают из них замордованных, обиженных, злых и некрасивых, разрушая своим дикарским поведением их божественную суть. Вместо того, чтобы устремиться на их высокий уровень и стать хоть чуточку достойными этих небесных созданий, мы грубо и жестоко опускаем их до своего звериного, дикарского уровня. Глупцы! Неразумные глупцы! И женщины по доброте своей неземной прощают нам нашу жестокую неразумность. Мало того, что прощают, они ещё и любят нас, болезных, и прощают, как мамы прощают неразумных детей…

– Ма-арк! Да что с тобой? Влюбился? В каких небесах ты летаешь? Всё в порядке у тебя? Вот документы, я всё для Вадима подписала и упаковала. Здесь всё, как он просил.

– Да… да, спасибо… Задумался чего-то… Я спросить у тебя хотел… Помнишь… месяца два назад… девушка тут у тебя была… Риана… Это же подруга твоя?

– Риша? Да, мы со школы дружим. А что?

– Она тогда плакала, кажется…

– Ну, так вы же ей с Вадимом помогли. Кстати, она как раз просила при случае тебе тоже благодарность передать. Марик жив, и всё хорошо прошло.

– Марик? В смысле, жив?

– Так ты ничего не знаешь? Разве Вадим не сказал тогда?

– Что не сказал? Вероника? Что за Марик?

– Это младший брат Риши. Четыре года. Срочно нужна была операция. Он умирал. Там нужны были такие деньги, которых им уже негде было взять. Квартира у них где-то в области была бабкина, её продали. Кредитов понабрали. Всё на лечение ушло. Сказали, операция срочно нужна. По очереди если ждать, то это приговор однозначно. Я к Вадиму подошла, спросила, сможет ли он занять. Он предложил Рише… Дальше-то, надеюсь, знаешь? Вы ведь с ним вдвоём были? Или это не ты с ним был тогда?

Мне кажется, так стыдно мне не было никогда в жизни…

Я просто потерял дар речи. Потрясëнный, взял из рук Вероники пакет с документами и, ни слова не говоря, вышел из офиса.

В голове крутились слова Рианы и Вероники одновременно.

«Марк… моё любимое имя… я сделаю всё, что скажете…»

«Вы ведь с ним вдвоём были… Марик… он умирал…»

Мы мрази. Мы оба с Вадимом конченые мрази. Уëбки! И если бы Вадим был сейчас здесь, я бы просто отхуярил бы его. Я бы бил его, пока не выдохся. И он бы, конечно, бил бы меня в ответ. И с учëтом, что он в прошлом какой-никакой боксëр, выхватил бы я знатно. Но так и надо! Так даже и лучше!

Уже сидя в машине, смотрю на пакет и усиленно думаю. Я сейчас буквально ненавижу Вадима. Он должен был сказать. Но он знал, что я бы просто дал Риане денег. Без всяких условий. Но ему нужно было поразвлечься, так ещё и меня замазать в этой гнусности.

И я должен сейчас для Вадима выполнить поручение. Я пообещал.

Решение приходит мгновенно. Набираю своего помощника и даю указание перевести на фирму Вадима пять лямов. Найти свободный кэш любыми путями и перевести. Вырываю из блокнота лист и пишу дëрганнным, неровным почерком, сразу выдающим все мои эмоции:

«Мы в расчёте. И мы больше не друзья».

Мучительно, судорожно думаю, что написать ещё, но понимаю, что любые объяснения будут излишни. Он и так поймёт, в чëм дело. Вадим вообще понятливый и прошаренный. Как оказалось, даже слишком прошаренный.

Ощущая буквально физически липкий налëт мерзости от нашего с Вадимом поступка, мне хочется оправдаться хотя бы тем, что я прекратил общение с Вадимом, навсегда разорвав наши отношения, нашу дружбу. Я понимаю, что больше не смогу общаться с ним. Вадим с этого дня навсегда будет напоминанием моей собственной мерзости.

Да, я не знал. Но ведь я тогда мог спросить, поговорить. Не захотел. Не интересно было. Просто развлекался. Ещё и старался наказать её своей грубостью, жестокостью.

В голове снова и снова лентой замелькали кадры той ночи… Гибкое, красивое тело Рианы… Её голос… её стоны… её слова… и её наслаждение… Сам того не желая, я распалил себя воспоминаниями. И вместо того, чтобы чувствовать расскаяние, я с досадой отмечаю, что чувствую буквально крайнюю степень возбуждения…

Подземная безлюдная парковка… Затемнëнные стëкла машины… Не отдавая себе отчëта, я поддаюсь возбуждению и внезапному порыву… Опускаю сиденье… Рывками растëгиваю стильную, изображающую морду льва, пряжку ремня, спускаю джинсы вместе с боксерами… Член в таком состоянии твëрдости, что, кажется, им можно кого-нибудь убить… Ладошка, обильно смоченная слюной, сперва плавно, потом всё быстрее и быстрее скользит по стволу члена… Под прикрытыми веками идëт порноролик с участием Рианы… её рот… я глубже и глубже погружаюсь в него… С глухим стоном я отправляюсь к звëздам, пульсирующе расплескав «горючее» прямо на живот…

– Пиздец… пиздец… детка, ты даже в такой момент меня заводишь…

Бормочу я, оттирая влажной салфеткой живот от спермы. Чувствую я себя препаршиво, но всё-таки драться уже запал прошёл. Вадим – это Вадим. На самом деле, я не удивлëн, что он мог так поступить. Уверен, он считает, что сделал доброе дело. Причём дважды. Дал Риане денег для спасения брата и дал ей возможность кайфануть в компании двух жеребцов. Никогда в жизни я не смогу ему доказать, что он не прав в этой ситуации, и что так нельзя. Вадим прекрасно знал меня, именно поэтому ни словом не обмолвился ни про какого умирающего брата. Он знал, что я просто дам денег и обломаю ему весь кайф.

Не в чем винить Вадима. Он такой, какой есть. Виноват только я. Я же чувствовал, что что-то не так в поведении, в словах Рианы, но возбуждение так застило глаза и разум, что мысли были только об одном – наслаждаться этим божественным телом снова и снова…

Возможно, не удивлюсь, что и в моём бокале были сюрпризы от Вадима. Но я уже давно заметил, стоило мне вспомнить Риану, как моë тело тут же отзывалось жадно и горячо. Что-то в ней было… Да куда там что-то! Этого «что-то» в Риане было явно с избытком! Такую женщину никогда не захочется выпускать из объятий! Ею хочется обладать – безраздельно и единолично. Наслаждаться её красотой, гибкостью, сексуальностью…

Стоило подумать об этом, как в голове вновь замелькали кадры из недавнего порноролика, и кровь отлила от головы куда-то ниже…

– Перебор…

Снова бормочу я, выпивая большими глотками успевшую уже нагреться в салоне воду и раздражаясь сам на себя.

Вдруг внезапно принимаю решение и выхожу из машины, снова направляясь в офис Вадима.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Риана

– Два месяца! Каких-то два месяца! А моя жизнь изменилась так, как будто я родилась снова и живу теперь совершенно другую жизнь! Начни перечислять – устанешь, что в моей жизни сейчас не так, как было ещё два месяца назад!

– Всё, хорош! Давай не хвастайся! Так! То, что ты теперь живëшь в благословенной Америке, и у тебя какой-то немыслимый красавец отец – это мы уже в курсе! Кстати, лучше бы у него денег было настолько много, насколько он красавчик! Блин, ему же где-то сорокет? Какой же он секси, я кайфую! Он точно женат? Может, он там от жены устал, а?

– Ника, кончай!

– Ага-ага! Я как раз про это – с таким только кончать!

– Ника, это мой отец! Ты с ума сошла?!

– Сойдёшь тут! Хочу экзотики, понимаешь? Пора, короче, в отпуск, в Анталию. Там такие чернявые да глазастенькие гуляют без дела, а главное – работоспособные и неутомимые! Эх!.. Я уже прям соскучилась за таким сексом!

– Это ты-то? У тебя каждую неделю новый мачо! Да и в Москве этой экзотики – как у дурака фантиков, ты чего?

– Да не, не то это всё! По сравнению с туркишами они какие-то все ску-учные. Познакомится, в рестик зовëт, пишет – ах, я такой горячий, страстный, ох, я тебя разорву, а потом сидит нажëвывает – то бизнес-хуизнес у него, то проблемы, то ещё какая-нить головная боль. Эй, слышь, парниша? Когда разрывание начнëтся, алë? Ну, как к такому ехать? Глаз не блестит, мутный, как у той рыбы… Ну их! Эх! Ты бы видела турецких мальчиков-пацанчиков! Бомба! Огнище! Глаз горит! Он меня раздел и отымел, ещё не подойдя даже! Его аж трясëт, бедного, как он меня хочет! Во-от! Вот так хочу! Я ему только пальчиком указываю, куда надо, а потом всё, не помню ни хрена от кайфа! В себя прихожу на утро – как под катком побывала! Кажется, он меня трахнул даже туда, где и отверстий никаких нет. Отмываюсь потом неделю, и всё равно кажется, что от меня спермой за километр несëт!

– Ника! – Смеюсь в голос, чем привлекаю внимание младшей сестры, – Ника! Один вопрос! Только один! А-а-а, не могу! Слушай! Так ты потом что, целую неделю без секса?!

Ника смеëтся своим уникальным, совершенно сексуальным смехом и сквозь него пытается дорассказать свою пошлейшую историю:

– Да щас! Неделю! Я что, зря ехала? Бля, оплачено! Это от одного неделю отмываюсь… короче, от каждого… Ох, бля, наржалась с тобой, как никогда! Короче, туркиши рулят! Сегодня же Вадику напишу заяву на отпуск, и здравствуйте мои родные, как я соскучилась за вами!

– Ник, аккуратнее, правда! Это всё смешно, конечно, но… Не боишься болячку какую подцепить? Ладно, там, то, что лечится. А если нет? ВИЧ, СПИД. Страшно же.

– Эт правда! Презики они презирают. Да и я, честно говоря, кайфую от голого члена, презик только для анала, ну, там понятно. Да я такую фишку делаю, ща расскажу. У меня с собой стопицот упаковок ВИЧ-тестов и скарификаторы. Я своему туркишу популярно поясняю – пальчик уколим, проверимся на ВИЧ, а потом я вся твоя, мальчик мой горячий! И такую фотку ему для затравки покажу, что он готов себе не то что пальчик уколоть – член готов к чертям отрезать! Да и опять же – грузчикам портовым и строителям всех мастей шансов нема. Тут без вариантов! Да и нафига? Идешь в клубешник, выбираешь мальчика с часиками подороже, и вуаля, он твой! Даже напрягаться не нужно! Он сам думает, что охотится за лëгкой добычей, наивный, и тут же оказывается в моих мягких лапках. Так, абажжи! Ты про себя рассказывай – как, что, куда!

– Ой, блин, не знаю, с чего и начать. Мама тогда телефон отца дала… Правда, я его Филом зову, не отцом. И мы с ним всю ночь напролёт проболтали. И тогда же решили, что я еду к нему в семью. Четвëртой дочерью. Старшей, естественно. Фил сказал, что поможет с языком и сам подготовит меня к экзаменам. Ты же знаешь, я на врача хотела поступать. Он предложил у них там поступить. С его помощью. Он хороший, правда. Какой-то немыслимо добрый. И вся семья его какие-то ангелы во плоти! Мне рядом с ними так хорошо, как-то уютно, как под тëплым пуховым одеялом! Короче, планов много! Но я же только прилетела, пока просто гуляю, осматриваюсь. Немного практикую язык. По-русски же только Фил говорит, и то, половина слов по-английски. Ещё они всей семьëй по-испански говорят. Это родной язык Фила и его жены. Вот ты говоришь – он красавчик, я тебе фото его жены сброшу, ты закачаешься! Сальма Хайек нервно курит! Боже, какие у неё глаза! Какая фигура! Какие волосы!

– Ри, ну, не тебе завидовать! Ты, сама-то себя в зеркало видела? Не поверю, что она красивее тебя! Ты для меня всегда будешь эталоном женской красоты! Счас там оперишься в своей Омериге, ваще будешь кинозвезда! Шли фотки почаще, ладно? Буду сидеть тут и завидовать твоей штатовской сказке!

– Перестань! У меня тусы одна неделя, я себе так разрешила. А потом всё – учëба, язык, язык и снова учëба! Хочу за год выйти на нормальный уровень и поступить.

– Да у тебя и так инглиш суперский, ты быстро там освоишься. Ты же здесь к репетитору постоянно по инглишу ходила.

– Да, знаешь, это, конечно, помогает немного, но всё-таки мало этого очень. Как оказалось, и произношение у меня часто неверное, и я их плохо понимаю – быстро говорят и произношение такое, что я не сразу врубаюсь, что за слово. Так что работы много ещё. Но я всё равно очень рада, что приехала. С Мариком всё хорошо. Мама и отчим восстановились, всё как раньше. Мне не страшно было уезжать и оставлять их. Да и на отца очень хотелось вживую посмотреть. Он же тогда мне много рассказал про них с мамой. Как он сильно любил её и как пришлось уехать. СССР же был, всякая жопа. Они с мамой пожениться хотели, а им обоим такое устроили – полная жесть. Маму стали по собраниям таскать, а она уже беременная была мной. Фил переживал за неё очень. Увезти маму к нему на родину было нереально. Его тоже органы разные принуждали уехать – он же уже получил диплом, оснований не было оставаться. Приняли решение, что он уедет, а потом постарается маму забрать к себе. Но жизнь по-другому рассудила. Мама никогда на него обиды не держала. Говорит, он всегда был очень добрый. Благодарна была ему за меня. Всегда говорила, что такую красивую дочку могла бы родить только от него. И замуж потом долго не выходила – никого лучше своего Фила встретить не могла. Но отчим всё же добился её. И я рада за них. Он тоже хороший. По характеру они с Филом похожи. Оба сильные, красивые и добрые. Внутренне красивые!

– Ой, Ри! Ну, ты меня в какой-то сироп романтический погрузила! Я тебе про секс да про туркишей, а ты мне про любовь, ну, как всегда!

– Ну, а что я тебе могу ещё рассказать? Нет же у меня такого опыта, как у тебя. Подожди, может развратная Омерига, как ты говоришь, испортит меня, и я начну тебе ТАКИЕ истории рассказывать, закачаешься!

– Ну да, ну да, сильно сомневаюсь! Не в твоём это характере. Ты мне даже про ту ночь нифига не рассказала…

– Ой, не спрашивай! Не хочу даже мыслями в это возвращаться, правда.

– Было настолько всё плохо? Ужасно? Больно?

– Ничего такого. Для меня всё это психологически ужасно. Я тогда старалась абстрагироваться, но всё равно ведь это была я. Знаешь, это как ты случайно упал в помойку и пока вылезал, весь вымазался. Потом вроде и помылся на сто рядов, но всё равно кажется, что от тебя пахнет.

– Ри, ты преувеличиваешь. Но я понимаю, что именно для тебя это было потрясением. Я понимаю. Для меня это был бы кайф кайфовный, но ты совсем другая. За это и люблю тебя! Ты солнышко лучистое! Шоколадочка моя любимая! Скорей уже обживайся там, и я к тебе прилечу, обещаю!

– И я тебе обещаю! Буду зубрить язык днём и ночью! И обязательно поступлю!

– А ты уже решила, каким врачом станешь?

– Да, мы с Филом уже на эту тему много говорили. Я вообще хотела на хирурга. Он меня отговорил. Много примеров привёл, насколько это тяжёлая работа. Я поняла, что ещё и жить хочу, а не только резать людей. Хочу пойти на травмотолога. Тоже очень интересно! Работа с костями, связками, мышцами, но резать много часов у стола уже не нужно.