Мое темное безумие

Я подняла голову и схватила человека за руку. Он удивился. Уже во второй раз.

– Кто ты?

– Тот, с кем тебе встречаться не стоило. Вставай.

Я оглядела живот. От раны остался только шрам. Как? Что за чудеса? Что он сделал со мной?

Я с легкостью встала и размяла ноги. Тех, кого мне удалось ранить, не было. В зале остались только мы с друзьями и непонятный человек. Но человек ли он?

– И кто вас надоумил пойти сюда? – поинтересовался он и сложил руки на груди.

– Позволь нам уйти. Мы больше не вернемся.

– Позволю, не сомневайтесь. Но для начала ответьте на вопрос.

– Мы просто нашли люк, – из глубины комнаты отозвался Елисей.

– Люк, значит? Ясно. Что ж, вы свободны.

– Вы так просто нас отпустите? – поинтересовалась Агнес.

– Вас да. Ее нет. – Он кивнул на меня.

Что?! Почему? Я не желала здесь оставаться. А уж тем более не хотела расставаться с друзьями. Я все еще не понимала, что он сделал со мной. Одно его присутствие бросало меня в ужас.

– Мы не уйдем без нее, – заявил Рафаил.

– Мне позвать своих людей? Уверен, они будут очень рады пополнить количество наших пленников.

Друзья замолчали и со страхом посмотрели на меня и незнакомца. Они не хотели умирать, но и оставлять меня тоже. Зря я в них сомневалась.

– Все в порядке, идите, – попыталась улыбнуться я.

– Она вернется домой, даю слово, – проговорил незнакомец.

– Когда? – уточнил Рафаил.

– Сегодня.

Я закивала, умоляя друзей пойти на выход. Они должны выбраться живыми. Я видела, с каким трудом им далось это решение. На негнущихся ногах они отправились в коридор. В их глазах блестели слезы. Мне тоже было страшно. Я осталась одна наедине с человеком, чьи люди меня едва не убили. Но сидеть в том зале мне было куда страшнее.

Друзья ушли. Когда их шаги стихли, незнакомец вздохнул и сбросил с себя капюшон. Моя рука сама по себе поднялась, свет фонарика озарил его лицо. Черные волосы и… синие глаза. На несколько секунд я утонула в них. Словно оказалась на глубине моря. Его взгляд поразил меня так, будто я увидела не человека, а самого Бога. На вид ему было около семнадцати лет. Не слишком ли молод для тех дел, которыми он занимается? Или они все тут такие?

Он отобрал у меня фонарик и направил свет в пол. Я сделала шаг назад и уставилась на него.

– Зачем я тебе?

Я попыталась придать голосу твердости, но получилось так, что я задала вопрос едва слышно. Моего собеседника это, кажется, встревожило и он бросил на меня внимательный взгляд, полный скрытого подозрения.

– Как твое имя? – поинтересовался он, закончив осматривать меня.

– Аннетта.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Нет.

– Нет? – переспросила я.

На что он рассчитывал? И к чему этот бессмысленный допрос? Если хотел убить, то убил бы.

– Это не твое имя, – продолжил он. – Может, твои родители и назвали тебя так, но в душе ты не олицетворяешь значение своего имени. Аннетта означает «милосердная» или «приносящая радость».

– Я приношу и радость, и милосердие, – сказала я с обидой в голосе.

– Это только пока. Все изменится очень скоро, Инсения. Это имя принадлежит тебе целиком и полностью. Оно означает «безумие».

– Но я не…

– Не такая, да. Пока что. Твоя жизнь поменяет направление, встанет с ног на голову. Или, скорее, с головы на ноги. Когда-то тебе предстоит присоединиться к нам. И тогда ты все поймешь.

Присоединиться? К ним? Да ни за что на свете. Особенно после увиденного. Я не собираюсь убивать людей и приносить их в жертву не пойми кому.

– Никогда, – четко произнесла я и сделала пару шагов назад. – Я не злой человек и не буду убивать.

– Злой? Зло – понятие относительное. Нет добра и нет зла, они существуют только вместе. Думаешь, мы убиваем просто так? Жаль, что ты такого плохого мнения о нас.

– На моих глазах убили человека, а перед этим еще и пытали. Как я могу быть хорошего мнения о вас? Вы настоящие чудовища. Бог покарает вас всех.

– О каком Боге ты говоришь? Который на ваших иконах нарисован? Его не существует, Инсения, это сладкая ложь.

– Не называй меня так! Я не безумие. Бог есть, и он слышит всех нас.

– Никогда не говори никогда, – едва заметно улыбнулся он. – Знаешь, зачем мы убили того человека? Он не такой белый и пушистый, как ты думаешь. Все люди, проживающие в Вейруме, прокляты. Так вышло. Судьба города изначально была предрешена. Ты не видишь ничего дальше собственного носа, не знаешь, какими на самом деле могут быть люди. Ты все поймешь, когда станешь одной из нас.

– Этого не произойдет.

– Ты явишься, когда поймешь, что в твоей вере нет силы, что все это время заблуждалась. Восставшие станут твоим спасением, а не Бог. Сейчас ты боишься и думаешь, что в мире нет монстров, кроме нас. Но пройдут года, и ты изменишь свою точку зрения.

Он набросил капюшон на голову и поднял с пола кинжалы. Один протянул мне.

– Оставь себе. Может, пригодится когда-нибудь.

Я хотела отказаться, уйти, но протянула руку. Холодная рукоятка оружия заняла мою ладонь. Сейчас мне показалось, что кинжал весил гораздо больше, чем тогда, когда я без раздумий атаковала им людей.

– Но я не такая. Я бы никогда не стала вредить людям.

Он перевел взор на пол, на котором все еще были лужи крови. И усмехнулся. Его невозмутимость меня поразила. Он наклонился ко мне и прошептал:

– Тогда откуда капли крови на твоих руках?

Я опустила голову и посмотрела на руки. На ладонях действительно была кровь. И моя, и тех людей. Тело невольно вздрогнуло. Это сделала я… Я пролила кровь людей. Но только для того, чтобы выжить!

– Я защищалась. Ты бы поступил так же.

– Несомненно. Но добавил бы что-нибудь еще. Похуже простой защиты.

Я сделала еще несколько шагов назад. Передо мной стоял убийца. На его совести не одна отнятая жизнь. Я находилась в логове тех, кто убивал. Они предлагали мне стать такой же. Я рассчитывала на простые подземелья, которые хранили исторические тайны. А обнаружила сектантов.

– Как ты вылечил мою рану? Я ведь почти умерла.

– Тебя спас не только я, но и особая сила.

Они еще и колдуют. Но это невозможно. Что здесь вообще происходит? Какая сила скрывается в катакомбах? И почему им так нужно, чтобы я стала одной из них?

– Иди. Тебе пора.

– Так просто?

– Я дал слово. Ты можешь уйти. Но остаться тоже можешь.

Могу? Нет. Я не приложу руку к тому, чтобы убивать. Я не злодей. Страх и осознание обрушились на меня. Что я здесь делаю? Нельзя сюда ходить. Восставшие не ведают, что творят. Думают, что борются за справедливость, а на деле режут людей. Это место пропитано смертью и болью. Здесь нет ни капли света. Здесь мрак становится живым. Здесь обитает тьма.

Я стремительно подошла к нему, вручила ему кинжал, развернулась и бросилась бежать. Позади раздался звук падающего оружия, незнакомец не ожидал от меня такой резкости. Ну и пусть. Мне все равно. Я должна выбраться.

Я пробежала по коридорам и вскоре оказалась у люка. За мной никто не шел, что принесло облегчение. Я ухватилась за веревку, начала подниматься. Все произошло так быстро, что я и не заметила, как оказалась на снегу. Я отвязала веревку, взялась за крышку люка и вернула ее на место. Сверху все засыпала снегом. Было бы неплохо тоже заварить люк. Мой участок превратился в уязвимое место. В любую ночь я могла проснуться от криков близких или еще хуже – сразу в катакомбах, на коленях перед троном из черепов.

Я вернулась в дом через крышу. Родители и сестра спали. Мне захотелось сразу же смыть с себя всю грязь. Я прошла в ванную, налила воды и стала тереть кожу, пока она не покраснела. Ладони я стерла так, что на них появились капельки крови. Снова кровь. Я больше не могла ее видеть.

Когда я закрывала глаза, то видела того человека. Он стоял на коленях, его резали и пытали. А окружающим было все равно. Они наслаждались процессом убийства. Я видела, как на нас с друзьями прыгали люди в мантиях, как они замахивались длинными кинжалами, как оружие пронзало меня. Рана исчезла. Остался шрам с правой стороны живота в виде белой линии. Нет сил смотреть на него! Тот человек применил какую-то силу, чтобы спасти мне жизнь. Теперь это воспоминание навсегда останется у меня в голове, будет преследовать. Меня спасли силой, которая убивает. Во мне остались ее частицы. Могу ли я теперь называть себя чистым и добрым человеком?

Я вышла из ванны, когда услышала, как трезвонит будильник. На телефоне были десятки сообщений от друзей. Я сообщила им, что со мной все в порядке и что я жива и нахожусь дома. Ответы пришли сразу же. Видимо, друзья тоже не могли заснуть. Сомневаюсь, что после увиденного мы сможем выспаться.

В комнату зашла мама и удивилась, когда увидела, что я уже встала. Я пробормотала, что решила проснуться раньше. Она улыбнулась и вышла в коридор. Мама не узнает, что произошло в эту ночь. Не узнает, что я почти умерла, увидела ритуал и нанесла удары кинжалом людям. Нет, они не люди. Я ненавижу их. Чудовища. Им нет оправдания.

Сборы в школу прошли как в тумане. Я надела какую-то одежду, с трудом проглотила несколько ложек каши и вышла на улицу. Не могла думать ни о чем другом, кроме как о произошедшем в катакомбах. Мне мерещились люди в мантиях, трон из черепов, кровь. Я шла по дороге, меня окружали местные жители, знакомые дома. Но я не находилась в реальности. Все стало размытым. Ноги шагали сами, повторяя привычные движения. А в голове был гул.

Не помню, как добралась до школы. Голова включилась, когда рядом на стул рухнул Рафаил. Такой же бледный и потерянный. Мы даже не пытались поговорить. Все было понятно без слов. В нас поселился ужас. Позади сидели Агнес и Елисей. Они изредка что-то говорили и выглядели чуть лучше. Но тоже вздрагивали от шорохов.

Уроки прошли будто за секунду. Мы с друзьями кивнули друг другу на прощание и пошли домой. Дорога тоже прошла быстро. Я рухнула на кровать и заснула, даже не переодевшись. Во снах меня преследовали они. Убивали, шептали. Я бежала по коридорам и не могла найти выход. Потому что его не было. Я ходила кругами. Синий свет следовал за мной по пятам. Я кричала, просила свет и шепот уйти. Бесполезно. Сражаться бесполезно.

Закричав, я подорвалась и упала на пол. Деревянная поверхность расплылась перед глазами. Темные и светлые линии превратились в зигзаги и узоры. Я посмотрела на ладони. Померещилась кровь. Я приподнялась, тяжело дыша. Подняла голову и увидела крест. Поползла к нему. Я встала на колени напротив креста, сложила руки перед собой и начала читать молитву. Не отводя взгляд, я говорила и говорила. Бог, помоги мне!

Я раз двадцать произнесла молитву, пока не почувствовала некоторое облегчение. Головокружение отступило. Я села и обхватила колени руками. Никогда не стану такой, как они.

– Аннетта, ужин готов! – послышался крик матери с первого этажа.

– Инсения… – исправил ее шепот.

Не знаю, сказала эти слова я или кто-то другой. Я не безумие! Я милосердие.

Дверь, коридор, лестница, молитва. Тушеные овощи и пирог без вкуса. Снова лестница, дверь. Кровать. Безмолвие. Тишина. Скрип дерева за окном. Никого нет. Только я и мои кошмары. Освободите мой разум от этих мыслей. Уберите из памяти взор синих глаз и лужи крови. Им не переубедить меня. Я принадлежу Богу, а не тем людям.

Я не вспомню этого. Забуду. Забуду, как страшный сон. Все станет как раньше. Обещаю.

Но что, если не получится?

***

Дни шли медленно. Утром школа, днем домашние задания и дела по дому, вечером чтение, а ночью… А ночью кошмары. Что бы я ни делала, они не прекращались. Читала молитвы, пила успокоительные, больше гуляла, старалась радоваться. Ничего не помогало. Каждую ночь я закрывала глаза и встречалась лицом к лицу с катакомбами и людьми в мантиях. Я пыталась не спать, но в этом случае засыпала даже в школе. Покой не посещал меня.

Спустя почти две недели после спуска в катакомбы мне стало немного легче. Наверное потому, что мне устроили неплохой праздник на четырнадцатилетие. Утром поздравления от родителей, днем от друзей. Мы наконец-то начали разговаривать друг с другом. Больше не хмурились, не застывали на месте, смотря в одну точку. Все начало налаживаться.

Спустя еще несколько недель, когда Вейрум отпраздновал Рождество, мы собрались с друзьями в лесу. Зимой было гораздо проще заметить следы или красные пятна на снегу. Но мы, слава Богу, ничего не нашли.

– Зачем мы здесь? – спросил Елисей, отряхивая шапку от снега.

– Прошло два месяца с того события, – начал Рафаил. – Так или иначе мы должны кое-что сделать. А именно – пообещать друг другу, что больше никогда туда не спустимся. Мы будем молчать, скрывать тайну, чтобы люди не попали в катакомбы и не пострадали. Когда растает снег, мы заклеим люки скотчем, чтобы наблюдать за передвижениями тех людей. Если обнаружим, что онипользовались выходом, то подкараулим их и все выясним. Мы должны защитить жителей Вейрума.

– Я согласна, – ответила Агнес. – Мы не пойдем в их логово, но будем наготове, если онипокинут его.

– Я тоже за, – кивнул Елисей.

Все посмотрели на меня.

– Да, конечно.

– Мы никогда туда не спустимся, – проговорили мы хором, взявшись за руки. – Обещаем.

Обещание дано. Мы выживем, только если будем работать сообща и доверять друг другу.

– Мы должны держаться вместе. Теперь у нас общая тайна и миссия.

Все были согласны. Нам стоит быть рядом друг с другом. Никто не узнает о том, что мы пережили. Мы станем защищать Вейрум до конца жизни. Мы стали первыми, кто узнали тайну катакомб. И надеюсь, будем последними. Врагу не пожелаю увидеть то, что видела я.

Мы продолжили жить дальше. Наши жизни изменились, но не закончились. В школе мы смеялись, проводили время в совместной компании. Мне было хорошо только там. Оставшись наедине с собой, на меня нападала такая дикая тревога, что хотелось спрятаться от всего мира. Иногда меня отпускали на ночь к кому-то из друзей, эти ночи становились для самыми лучшими. А когда я находилась одна, то обязательно начинала придавать каждому шороху особое значение. Меня пугали скрипы деревьев, шум из соседних комнат. Каждый звук ужасал.

К яблоне я не подходила ни на шаг. Когда снег растаял, мы с Рафаилом заклеили люк скотчем. Ради безопасности я каждый вечер ставила на него тяжелые деревянные ящики с инструментами. Легче не становилось. Я всегда боялась, что Восставшие явятся посреди ночи и убьют всю мою семью. Ониговорили о том, что все люди в городе прокляты. Но я не видела в жителях ничего плохого. Каждый человек был обычным, ничем странным не отличался.

Однажды школу настиг пожар. Большой, страшный. Мы с друзьями находились на третьем этаже средней школы, когда услышали крики. Горел второй этаж. Учителя сразу начали всех уводить. На лестнице я споткнулась и рухнула на пол второго этажа. Все было в дыму, слезы застилали глаза, кислород исчез. Никто не знал, что на втором этаже кто-то остался, ведь там было пламя и всех успели вывести. Кроме меня.

От страха и ужаса я начала шептать слова, просила помочь того, кто услышит. Я ходила по коридору, не понимая, где находится выход. Ничего не видела, кроме густого дыма и жаркого пламени.

– Помоги мне…

Меня шатало. Я нашла стену и прислонилась к ней, сильно кашляя. Это конец. Никто не спасет меня от огня. Я и сама не поняла, как оказалась на полу. В глазах потемнело, а дышать стало настолько невыносимо, что я прекратила это делать. Меня окружила темнота. Но длилась она не долго.

Огонь изменил цвет. Синее пламя вырвалось и окатило меня. Я закричала, подумав, что почувствую огромную боль. Но огонь не тронул меня. Он был холодный. Пламя подняло меня на ноги и заставило идти вперед. Оно отгоняло едкий дым. Я шагала сквозь синий огонь, чувствуя, что не одна. Онисо мной. Откликнулись, не бросили. В отличие от Бога.

Я дошла до выхода, огонь снова стал оранжевым. На мне не оказалось ни одного ожога. Учителя и другие люди говорили, что меня спасло чудо. Они благодарили Бога. Но я-то знала, что не он вытащил меня. Тот день изменил все. Я словно родилась заново и выпрыгнула из лап смерти.

После пожара в моей жизни все было относительно неплохо до того момента, пока в церкви не произошел странный случай. Это был простой летний день, воскресенье. Мы с родителями и сестрой направились в церковь на службу. Я стояла и читала молитвы вместе с людьми и священником, крестилась и кланялась. Все было хорошо, но в один момент крестик на моей груди стал таким горячим, что я вскрикнула. Не ведая, что делаю, я выбежала из церкви и забежала в лес. Сорвала крест и бросила его в кусты. На коже остался ожог и след. Когда я держала его в руках, казалось, что меня пронзали тысячи ножей. В тот миг я поняла, что Бог отказался от меня, посчитал недостойной нести в себе его волю. Оставил меня, бросил. Я больше не находилась под его защитой. Осталась одна.

Крестик я больше не носила. Любой, который я брала в руки, ощущался словно раскаленное железо. Я носила простую цепочку, которую прятала под одеждой, чтобы родители не задавали вопросов. Стоит им увидеть, что я без крестика, они придут в ужас и будут очень недовольны. Как им сказать, что их дочь проклята? Или это вовсе не проклятие?

В церкви я чувствовала себя нормально, что очень обрадовало меня. Но касаться креста по-прежнему не могла. Когда я читала молитвы, то не чувствовала того, что раньше. Вера стремительно затухала во мне. Я не испытывала никакой надежды. И постепенно понимала, что меня не слышит Бог. Теперь для меня это были просто слова, не несущие никакого смысла. Меня оставили. Навсегда.

Время продолжало идти. Спустя год после спуска я окончательно смирилась, что Бог оставил меня. Молилась только для вида, чтобы не вызвать негодование и презрение окружающих. Мне отчаянно была нужна поддержка высших сил. Но кому молиться, если не Богу?

Я поняла, кто меня слышит, поняла, кто со мной рядом. Больше я не чувствовала себя одинокой. События, произошедшие в катакомбах, частично исчезли из моей памяти. Я помнила коридоры, ритуал, трон из черепов и имя. Инсения. Не знаю, что оно означало, но мне понравилось, как оно звучит. Я поняла, что это имя и является моим настоящим. С тех пор друзья звали меня так. Язвала себя так. Отныне и навсегда я стала Инсенией.

Я запомнила, как дралась с людьми в мантиях, как один из них ранил меня. Но не помнила, каким образом рана исчезла. Бог и не думал мне помогать. Значит, это были они. Кто-то из них спас меня. Но кто? Так много тайн. И слишком мало ответов. Интерес завладевал мной. Но я обещала больше не спускаться туда. И я не спущусь. Наверное.

Глава 8

Ночь прошла спокойно. В глуб