Мое темное безумие

Если я выживу, то разорву глотки всем, кто находится в комнате. Превращу Вейрум в реки крови, город окрасится красным и озарится синим. Все здесь такие же. Жестокие, алчные и лживые. Они только притворяются безобидными. А на деле таят внутри такую тьму, что она сравниться только с силой ночи. Нет, Вейрум прокляли не Восставшие. Это сделали простые люди. Священники. Те, кто дарили людям веру, показывали истинный путь. Если в этом заключается святость, то у меня есть вопросы.

Дым постепенно рассеялся. Я смогла увидеть серьезные и сосредоточенные лица священников. Они безотрывно читали текст, пока отец Ефим продолжал истязать меня крестом. Скоро рубашка полностью окрасилась в алый. Я то теряла сознание, то приходила в себя. Периодически в меня снова вливали святую воду, заставляя тело гореть. Не проще было сразу бросить в огонь? А лучше пронзить сердце кинжалом. Смысл в страданиях? Священники хотят, чтобы мы страдали? Что ж… мы желаем, чтобы то же произошло с ними.

Они даже не представляли, какой план я уже придумала. Детально представила смерть каждого священника, каждого жителя. У меня множество идей, как заставить их страдать. Они все заплатят за то, что сделали с нами. Уверена, что я не первая, кто проходит через обряд экзорцизма. Сколько Восставших сидело на моем месте? Сколько молило о помощи, билось в агонии? Я отомщу за каждого. За каждого.

С неба пойдет кровавый дождь. Явится Богиня, отомстит за детей. Мы исполним ее волю, приведем в мир темноту и хаос. Мы восстанем из боли, несправедливости. Люди ни о чем не догадываются. Не знают. Я знаю. Скоро свершится возмездие. Такое страшное, что не сравнится даже с преисподней.

Родители тоже хороши. Кто решил отправить меня сюда? Кто согласился? Кто обрадовался? Они. И получат по заслугам, как и все остальные. Выживут только Восставшие. Не стоило меня злить. На самом деле не стоило. Больше нет семьи. Она предала меня. Каждая рана, что сейчас появляется на моем теле, перейдет на них. Поубивайте друг друга в конце концов! Вейрум обречен. Люди обречены. И не помогут им их молитвы. Есть сила могущественнее.

Снова вода в рот, крест на руки, голову, шею. На мне еще осталось хоть одно живое место? Им это нравится? Смотреть на то, как я кричу, теряю сознание, страдаю. Определенно нравится. Мне тоже понравятся их крики. Был бы у меня дар, я бы уже давно расправилась со священниками. Ничего, я еще успею покопаться в их разумах. Если выйду из комнаты живой.

Вскоре рубашка полностью стала красной. «Нечистая сила» почему-то отказывалась выходить. Не знаю, сколько времени уже прошло. Такое чувство, что несколько дней. Каждый раз, когда я закрывала глаза, то представляла, как горят дома и люди, как их тела обугливаются. Так мне становилось легче. Ненадолго, но становилось.

Месть. Я отомщу каждому. Вместе с Эридой – моей матерью. Потому что та, кто меня родила, отправила на смерть, не вызывает теплых чувств. Во мне не осталось ни капли доверия к настоящим родителям. Я забуду имя Аннетта, выжгу его. Останусь Инсенией и Атой. Навеки. А остальных отправлю туда, куда они так боятся попасть – в Ад. Но перед этим покажу им кое-что пострашнее. Преисподняя покажется им местом счастья. Даю слово. Отныне и навечно.

***

Рафаил.

Я смотрел на икону и молился, когда почувствовал, словно кто-то кричал в моей голове. Голос был такой пронзительный и отчаявшийся, что я вздрогнул и обернулся, оборвав молитву. Глаза безошибочно нашли взгляд Инсении. Она смотрела так пристально, будто хотела испепелить. Но на самом деле она просила помощи.

Приведи того, кому я еще хоть немного могу доверять! Прошу, Рафаил. Если они возьмут кресты и святую воду, то я не смогу сопротивляться. Найди его! Приведи ко мне! Не бросай меня!

Слова пронеслись в голове будто гром. Это сказала она. Инсения. Я уверен. Но что произошло и кого нужно привести?

Священник похлопал Инсению по плечу и куда-то повел. Она бросила на меня умоляющий взгляд и скрылась за углом с тремя священниками. Что-то мне подсказывало, что они повели ее в неизвестном направлении не для того, чтобы помолиться и провести исповедь. Инсения в большой беде.

Я отошел от икон и направился туда, куда увели Инс. Сделав вид, что молюсь перед другой иконой, я краем глаза посмотрел за угол. Там находились кельи священников. Здесь творится что-то подозрительное. Перекрестившись, я пошел к выходу. На улице обошел церковь и остановился около небольших окон. Мысленно попросив прощения, я стал заглядывать в окна. Каждая келья пустовала. Ни священников, ни Инсении. Никого. Я опустил голову и задумался.

Что произошло? Богослужители куда-то увели Инс, она явно была против. Ее родители сияли от радости. Должна быть взаимосвязь. Ее глаза стали синими. Неужели Восставшие все-таки смогли до нее добраться? Но Инсения не выглядела так, будто ночью ее насильно заставили присоединиться. Она использовала некую силу, чтобы заставить меня обернуться и выслушать слова. Ей необходима помощь. Кто может помочь? Елисей и Агнес? Вряд ли. Кто-то другой.

Достав телефон, я набрал сначала Елисея, потом Агнес. Они говорили, что не были на службе и Инсению не видели с пятницы. Ситуация запутывалась еще сильнее. Я пытался дозвониться до Инсении, но она была недоступна. Тревога наступала. Надо срочно что-то предпринять.

Пока я думал и звонил друзьям, из церкви послышались странные звуки. Будто из подвала. Кто-то кричал. Страшный звук заставил меня отложить телефонные разговоры. Вскоре вопль повторился. Его было не так хорошо слышно, но невозможно было не уловить мольбу о помощи. Я сразу понял, кто кричал, поэтому бросился бежать.

Перепрыгивая через ямки, я бежал по улицам. Инсения просила найти того, кому она может доверять. Тот новенький молодой человек. Ликтенис часто уходил куда-то с Инс. Благо я знал, где он жил. Не знаю, чем он сможет помочь, но раз Инсения просит, значит, она рассчитывает на него. Я не могу бросить ее в беде. Если нас будет больше, то мы сможем спасти Инсению. Идти в одиночку на трех священников – плохая идея.

Вскоре я достиг нужного дома и принялся стучать в дверь. Внутри стояла тишина. Каждая пройденная минута казалась вечностью. Скорее! Мы должны помочь!

Дверь наконец-то открылась, на пороге появилась Алифис. Я на мгновение замер. Как и всегда, когда видел ее. Глубина ее синих глаз принуждала меня растворяться.

Взяв себя в руки, я прокашлялся.

– Привет. Ликтенис дома?

– Привет, да, дома. Все хорошо? Выглядишь так, будто бежал от смерти.

– В данный момент смерть бежит за кое-кем другим. Позови его, пожалуйста.

Алифис впустила меня в дом и отправилась на поиски Ликтениса. Ожидание тянулось долго и невыносимо. Инсения прямо сейчас страдает. А мы слишком долго собираемся на миссию по ее спасению. Нельзя терять время.

По лестнице сбежали два человека. Оба были перепуганы. Они уставились на меня. Я быстро объяснил ситуацию.

– Мне кажется, что ее повели в подвал.

– Они поняли, – встрепенулся Ликтенис. – Что они собираются делать?

– Не знаю. Что они поняли? – с недоумением спросил я, совсем ничего не понимая.

Ликтенис проигнорировал вопрос и схватил плащ. Он снова убежал, чем-то позвенел на втором этаже и вернулся.

– Алифис, нужна твоя помощь, – обратился он к ней. – Помнишь про меры предосторожности?

– Конечно.

– Тогда вперед.

Мы покинули дом и побежали по улицам Вейрума. Я едва поспевал за ребятами, они неслись крайне быстро. Сотни вопросов крутились в голове. Что поняли священники? Зачем им Инсения? Какие такие меры предосторожности нужно соблюдать Ликтенису и Алифис?

Мы прибежали к церкви и прошли внутрь. Дойдя до икон и столов, я показал на место, куда увели Инсению. Мы резво направились туда. Церковь вдруг содрогнулась, с потолка посыпалась штукатурка. Внизу снова послышался крик. Ликтенис и Алифис с тревогой переглянулись. Остальные присутствующие в церкви почему-то не обращали никакого внимания на страшные вопли. Священники пытают Инсению что ли? Как они дошли до этого?

Мы направились к двери. Повернув за угол, наткнулись на двух священников. Нам преградили путь.

– Здравствуйте, пропустите нас? – спросил Ликтенис.

– К сожалению, пока не можем. Приходите завтра, отец Варлаам выслушает каждого.

– Алифис, – проговорил он, продолжая сверлить взглядом богослужителей.

– Ребята, вам бы выспаться, – улыбнулась она и прикоснулась к ним. – Вы ведь такие уставшие. Чувствуете, как сон одолевает вас?

Священники вдруг начали зевать и шататься. Они попытались ухватиться за стену, но не смогли удержать равновесие и сползли на пол. Через минуту они уже мирно спали. Я вытаращил глаза и попытался задать вопрос. Смог только открывать и закрывать рот.

Ликтенис и Алифис оценили мое состояние и кивнули друг другу.

– Останьтесь здесь, никого не пускайте вниз. Я скоро, – проговорил Ликтенис и исчез за дверью.

Я прислонился к стене и замер. Слишком много событий. Инсения, ее глаза, а теперь еще и странная сила Алифис. Она точно заставила священников заснуть, в этом нет сомнений. Инсения рассказывала о своем даре, что он может. Неужели Алифис тоже попалась Восставшим? Но ведь она только приехала в город. Или она и есть Восставшая? Нет, не может быть.

– Давай присядем, я все объясню, – произнесла она и кивнула на скамейку.

Мы сели. Я не мог перестать думать обо всем подряд. Казалось, что голова скоро взорвется.

– Это не то, что ты подумал, – начала она. – Нам требовалось попасть вниз. Ради Инсении.

– Ты тоже особенная? Имеешь дар?

Алифис замялась. Я посмотрел на нее и вздохнул. Она вдруг подняла глаза и положила руку мне на плечо.

– Спи, Рафаил. Чуть позже мы все обсудим. А пока просто спи. И прости, если сон будет страшным, я по-другому не умею.

Сонливость тут же накатила на меня, как только она произнесла эти слова. Голова стала тяжелой, глаза начали закрываться. Скамейка показалась очень удобной. И через пару минут я погрузился в крепкий сон, не в силах сопротивляться влиянию нежного голоса Алифис.

***

Раз за разом тело взрывалось. Крест приносил дикую, невыносимую боль. Священники читали текст, не обращая внимания на мои крики. Со временем я перестала орать, потому что голос сорвался. Изо рта вырывались только приглушенные хрипы. Никто не поможет. Я здесь надолго. Священники не перестанут истязать меня. Они твердо настроены изгнать из меня нечистую силу. Только та отказывалась уходить.

Рубашка то намокала, то становилась сухой. Она была уже полностью красной. Ран было так много, что я уже не ощущала конкретного источника боли. Болело абсолютно все. Священники двоились перед глазами. Я пыталась призвать дар, напрягалась изо всех сил, но безуспешно. Святая вода заблокировала силу и не позволяла ей проявиться. Глаза горели, тело вопило, кости кричали. Покой ни на секунду не приходил ко мне.

Я обещала не сдаваться, обещала отомстить. Поэтому должна выжить. Попробую снова, призову всю силу. Окончательно сорву голос, но хотя-бы попытаюсь выбраться. Они не получат того, чего хотят, не заставят меня измениться. Я выдержу. Выдержу все это.

Голоса богослужителей не затихали. Как долго они уже читали текст? Их ни капли не волновало, что я могла умереть. Они все спланировали. Я тоже составлю план. Запланирую их смерть. Каждого из них. Я еще успею причинить им столько же боли.

Я часто теряла сознание. Приходила в себя тогда, когда на меня снова опускался крест, заставляя взвыть и подпрыгнуть. Эта комната ужасна. К сожалению, я навсегда запомню ее. Эти стены, иконы, кресты, кирпичи, стулья, веревки. Ночные кошмары теперь мне приятны. Там хотя-бы нет боли. Да и что может быть страшнее обряда экзорцизма и жестокости священников?

Каждый раз, когда я просыпалась от взрыва боли, то начинала считать цифры. И представлять гибель священников.

Шестьдесят пять, шестьдесят шесть, шестьдесят семь.

Крест на тело, боль. Слова, слова, слова. Трещащие иконы и кресты. Мигающие свечи.

Восемьдесят три, восемьдесят четыре, восемьдесят пять.

Умрут. Они все умрут. Всех заставлю страдать. Уничтожая доверие, будь готов к последствиям. Предательство не просто простить. Зачастую оно не забывается.

Сто восемь, сто девять, сто десять.

Вам всем конец. Я превращу улицы города в реки крови. Она польется из окон церкви. А здание рассыплется в прах.

Сто двадцать шесть, сто двадцать семь, сто двадцать восемь.

Кровь медленно стекала по кончикам пальцев и падала на пол. Внизу уже, наверное, лужи. Когда это закончится? Мне обещали, что ритуал пройдет безопасно. Мне обещали отсутствие боли. Сколько можно врать? Почему вдруг одна ложь? Хватить рвать мое сердце предательством! Вы обещали! Вы клялись! Слова ничего не значат. Все повторяется. История циклична. Кому-то доверяя, я всегда становлюсь обманутой…

В какой-то момент я снова пришла в себя, ощутив боль в области плеча. Подняв голову, я увидела ничего не чувствовавших священников. Они лишь повторяли слова. Я прикрыла глаза, готовясь снова отключиться. Но вдруг за дверью раздался грохот. А потом она и вовсе слетела с петель и врезалась в стену. Богослужители замолкли. На пороге замер человек. Он раздваивался в моих глазах, но я все равно узнала его. Ликтенис.

Моя истина. Моя надежда. Моя вера.

Он вошел в комнату и подскочил к священникам. Они тут же застыли, выронили книги и опустились на колени по его приказу. Стоящий позади меня отец Ефим выронил тяжелый крест, тот с грохотом упал на пол. Ликтенис махнул рукой, и веревки, сдерживающие меня, развязались. Он подошел ко мне и присел на корточки. Его синие глаза излучали легкий свет, который я навсегда запомнила. Спасение. Моя безумная темнота.

– Я убью их всех.

– Нет… – прошептала я. – Я сама это сделаю. Но позже.

Ликтенис от души врезал каждому священнику и вернулся к стулу. В глазах окончательно потемнело. Последнее, что я почувствовала, было то, как меня поднимали на руки.

Глава 26

Ликтенис.

Она умирала. На моих глазах. Но обещала убить священников. Даже сейчас оставалась сильной. Этим я всегда восхищался. Я не позволю ей умереть, позабочусь о том, чтобы она больше никогда не чувствовала боль. Если понадобится, то разрушу весь город, убью всех людей. Только чтобы Инсения была счастлива.

Оставив священников валяться на полу, я поднял Инсению на руки и пошел прочь из этой проклятой комнаты. Она должна выжить. Я все сделаю для этого. Хватит предательства, хватит боли и страданий. Мы раз и навсегда расправимся с церковью, Спасающими, жителями. Положим конец всему, чтобы начать заново. Разрушим все до основания, чтобы построить новое.

Я поднялся по лестнице и вышел в зал церкви. Сидящая на скамейке Алифис вытаращила глаза и вскочила. Сладко спящий Рафаил удобно устроился на лавке. Но потом явно станет задавать вопросы.

– Что там произошло? Ее пытали? – протараторила Алифис, с ужасом осматривая Инсению.

– Проводили обряд экзорцизма. Она часто приходит в себя, заставь ее заснуть.

Алифис кивнула и положила ладонь на лоб Инсении. Через несколько секунд она нахмурилась и попробовала еще раз.

– Не работает. Все дело в церкви?

– Понятия не имею. Давай выйдем отсюда.

Мы быстро покинули здание под ошарашенные взгляды жителей. Чему они удивляются? Сами же хотели, чтобы «злодеи» покинули город. Неприятная правда им тоже не по душе?

На улице мы зашли за угол церкви и остановились. Инсения шевелилась, иногда открывала глаза и что-то бормотала. Я продолжал держать ее на руках. Ни за что не отпущу. Она никогда не будет одинока.

Алифис еще раз приложила руку к ней и закрыла глаза. Ничего не происходило. Инсения продолжала находится в полубессознательном состоянии.

– Все равно не работает. Попробуй исцелить ее.

Я сосредоточился и направил в тело Инсении поток исцеляющей силы. Раны должны были начать затягиваться. Ничего не помогало. Инсения истекала кровью.

– Первое правило, – осенило меня. – Мы не сможем ей помочь.

– Думаешь она…

– Сам видел. Вчера ночью. Нужен другой способ.

– Больница находится в большом городе. Успеем?

– Я спрятал машину неподалеку отсюда. Бензина хватит. Останься с Рафаилом, ему нужно все объяснить. Рассказывать правду или нет – твой выбор. Но желательно, чтобы он не начал кричать об этом на весь город.

– Он точно не станет делать этого. Думаю, что Рафаил был в курсе насчет силы Инсении. И не рассказал.

– Они знакомы очень давно и не стали бы предавать друг друга. Подумай.

Я сжал Инсению покрепче и побежал. Она сильная, поэтому справится и выживет. Я отчаянно хотел помочь, но не смог. Слишком поздно. Неизбежное произошло. И я очень рад этому, правда. Но знай бы, через что ей предстояло пройти, то отсрочил бы важное событие.

Я так долго ждал ее. Все думал, когда же она наконец решится. А теперь, когда она стала собой, я не смог спасти ее от смерти. Фраза «бойся своих желаний» как никогда кстати. Я желал, чтобы Инсения пришла ко мне, чтобы стояла рядом, среди нас. А теперь хотел только того, чтобы она выжила. Потому что исправить нельзя только смерть.

Пробежав весь Вейрум по тихой улице, я оказался в лесу. Дорога была не так далеко, нельзя останавливаться. Каждая минута на счету. Крови на рубашке Инсении было так много, что я засомневался в адекватности священников. Ничего, мы отомстим им. Она отомстит им. Мы все исправим, восстановим равновесие. Обещаю.

Только выживи, прошу тебя.

Вскоре я наконец-то нашел машину. Положив Инсению на заднее сиденья, я сел за руль и завел мотор.  Пришлось постараться, чтобы объехать деревья и выехать на дорогу. Никогда я не спешил и не волновался сильнее, чем сейчас. Чуть ли не каждую минуту оборачивался, чтобы убедиться, что Инсения дышит. Не знаю, что буду делать, если ее грудь перестанет подниматься. Я окажусь бессилен. Даже если имею особый дар.

Я начал бормотать молитвы к Эриде. Пусть Богиня поможет дочери. Инсения не закончила путь, у нее впереди множество целей и задач. Ей нельзя умирать. Если умрет она, то и я следом пойду. Потому что без нее не смогу жить дальше.

Большой город встретил меня небольшой пробкой. С трудом проехав колонну машин, я быстро достиг больницы. Затем взял Инсению на руки и побежал ко входу. Она по-прежнему дышала, за что я был очень благодарен. Шанс есть. Ей потребуется помощь врачей, но она выживет. Я уверен. Не буду думать, что случится, если этого не произойдет.

В больнице я плохо ориентировался. Пришлось пробежаться по нескольким коридорам. Люди таращились удивленными взглядами. Когда я наконец наткнулся на врача, то быстро выложил ему всю информацию.

– Срочно нужна помощь. К кому обратиться?

Медсестра ужаснулась.

– Сюда, скорее, – проговорила она и выкатила из кабинета каталку.

Мы разместили Инсению и помчались дальше по коридорам.

– Что с ней произошло?

– Я… Не могу сказать точно. Все слишком запутанно. Просто помогите ей, хорошо?

Мы воспользовались лифтом и поднялись на третий этаж. Медсестра позвала остальных врачей, и Инсению увезли в неизвестном направлении. Меня отправили вниз. Врачи заявили, что позаботятся о ней и что риск летального исхода не слишком велик. Я не любил жить в иллюзиях. Они хотели меня успокоить. Каждому будет понятно, что такая большая потеря крови может плачевно сказаться на организме. Я понимал, что врачи попытаются сделать все возможное, чтобы спасти Инсению. Но все равно не мог перестать переживать.

Я вернулся на первый этаж и занял свободный диван. Никогда не любил больницы. Здесь смерть обитает чаще, чем в других местах. Она ходит за больными по пятам, заставляя их постоянно волноваться. Кто-то находится на грани смерти, но все равно продолжает радоваться самым простым вещам. В этом, пожалуй, и есть главная сила людей.

Вокруг ходили люди с печальными выражениями лиц. В больнице некому смеяться. Разве что тем, кто узнал, что победил болезнь. Остальные находятся в ожидании. Надеются на лучшее, молятся, просят высшие силы помочь. Все это место пропитано тревогой. Врачи усиленно борются за жизни людей, в этом их призвание. Попадая в больницу, мысли человека тут же меняются. Он осознает, как незначительна жизнь по сравнению со всем огромным миром. Понимает, насколько мы, люди, хрупкие. Нас легко погубить. У нас крайне мало времени, чтобы тратить жизнь на бессмысленные переживания. Людей лишили времени, знанием, сколько дней им отпущено. Но наделили их эмоциями, чувствами, талантами. Пусть жизнь будет короткой, но зато мы проживем ее ярко, так, как хотим.

Я смотрел на людей, часы, в пол. Ждал, когда врачи сообщат о судьбе Инсении. Выживет или нет? Должна. Мы обрушим на Вейрум такой кошмар, что никто не выйдет из города живым. Первыми будут страдать священники. Нас никто не остановит. Люди перешли все границы дозволенного. Раз они вторглись на нашу территорию, то мы сделаем то же самое. Уничтожим. Не теряя ни одной частички себя.

Время шло, а врачи так и не появились. Периодически я поднимался на ноги и бродил по коридору, чтобы уменьшить волнение. Не помогало. Каждый раз мне на глаза попадались плачущие люди. Я остался сидеть на диване вдали от всех бед и страданий. Наблюдал за тем, как на город опускается ночь, как уходят большинство людей. И вот вскоре меня наконец разыскала медсестра.

– Добрый вечер, это вы доставили девушку с кровопотерей?

Я кивнул и поднялся с дивана. Сердце забилось в ритме жуткой тревоги. Сейчас мне скажут правду. И мне придется ее принять, даже если она страшная.

– Тогда у меня для вас хорошие новости. Вы вовремя привезли ее. Еще немного, и начался бы необратимый процесс в организме. Девушка под наблюдением, пока что ее состояние стабильное.

Я никогда не чувствовал настолько большое облегчение. Она выжила. Все остальное мы решим. Разделим беды между собой, пойдем бок о бок вперед, в будущее. Самое страшное позади. Эрида защитила свою дочь. Мы справимся.

– У нее была большая кровопотеря и умеренный геморрагический шок. Знаете, здесь иногда верят в чудеса. И я скажу, что ее спасло чудо. Без вашей помощи она бы не выжила.

– Без вашей тоже, – улыбнулся я. – Могу навестить ее?

– Конечно, пойдемте.

Мы вновь поднялись на третий этаж. Медсестра провела меня к палате и отправилась по делам. Зайдя в комнату, я увидел лежащую на кровати Инсению. К ней было подключено множество приборов, на руке расположилась капельница. Инсения была очень бледной. Она не приходила в себя и замерла на кровати в неподвижном положении. Подойдя ближе, я присел рядом на стул. Приборы показывали пульс и давление. Все было в норме. Осталось дождаться момента, когда Инсения придет в сознание.

Невыносимо смотреть на нее и понимать, что я ничему не могу помочь. Будь моя воля, я бы исцелил ее сразу же, как только вышел из церкви. Я очень благодарен Эриде и врачам, которым удалось спасти Инсению. После пробуждения ей придется узнать еще одну правду. Не знаю, как она отреагирует. Но это уже совсем не важно. Главное, что она жива. Я все отдам за ее жизнь. Даже собственную.

***

Рафаил.

Открыв глаза, я увидел темное помещение. Церковь. Как я мог уснуть прямо здесь? Что сейчас происходит с Инсенией?

Не теряя времени, я поднял голову и встал на ноги. Ноги и руки затекли. Небольшая разминка убрала неприятные ощущения. В зале было темно. Только парочка свечей на столах освещали пространство. За окнами была ночь. Ужаснувшись, я хотел броситься к выходу, но заметил на скамейке Алифис. Она наблюдала за мной все это время, не задавая никаких вопросов. Алифис по-прежнему была похожа на ангела. Только в этот раз на темного. Ночь что-то изменила в ней, но не сделала менее прекрасной.

– С пробуждением, – произнесла она и поднялась с лавки.

– Как так вышло, что я уснул в церкви? И что случилось с Инсенией?

Она сделала несколько шагов и остановилась напротив меня.

– Над Инсенией провели обряд экзорцизма, она умирала. Ликтенис отвез ее в больницу, где ей оказали помощь. Сейчас она в порядке, но еще не очнулась. Мы с нетерпением ждем ее выздоровления.

– Экзорцизм? – вытаращил глаза я. – Зачем? Почему он так подействовал на нее?

– Не знаю, кто распорядился насчет обряда, но эти люди явно не питали к ней теплых чувств. Страдала она потому, что не может переносить чтение этого текста, прикосновения крестов и святой воды. Мы вовремя помогли ей.

– Раньше такого не было. Ей причиняли боль только кресты.

– У текста обряда экзорцизма особое содержание. Оно убивает. Когда Инсения стала собой, то священные предметы усилили влияние на нее. Они будут причинять ей боль до конца жизни.

– Стала собой? Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь о Восставших? Полагаю, что да. Инсения уже давно была ею. Только не до конца. Позавчера она прошла через два ритуала. Один из них – инициация. Инсения – Восставшая. Теперь уже навсегда. Поэтому экзорцизм чуть не убил ее.