скачать книгу бесплатно
Я тоже лишь напоминала себя прошлую.
Все, что попало на эту яхту, никогда уже не останется прежним.
Дамиан поднял разбитый медальон и осмотрел.
Я испытала мимолетный триумф: оба камня и жемчужина уцелели. Наверное, я выдала свою радость – Дамиан схватил меня за шею и сдавил так сильно, что я начала задыхаться.
Наконец он ослабил хватку.
– Ты любила свою мать?
Я рухнула на колени, тяжело дыша.
– Я ее почти не знала.
Дамиан подошел к перилам и замер, держа кулон над водой. Все еще не в силах подняться, я смотрела, как ветер треплет золотую цепочку. Я знала, что случится дальше, однако не могла отвести взгляд.
– Пепел к пеплу, – произнес Дамиан и разжал пальцы.
Он как будто выбросил за борт частичку меня самой, осквернил любовь отца к матери. Мои родители – два радужных александрита – канули в пучину, а вместе с ними и я – их розовая жемчужина. Дамиан Кабальеро уничтожил мой чудесный, хрупкий мирок.
Плакать я не могла: слишком устала. Я будто ползла по туннелям из наждачной бумаги, обдирая кожу, теряя себя слой за слоем: сперва – свободу, затем – красоту, следом – гордость. Я лежала на палубе, глядя на солнце, по которому так тосковала, – и мне было на все наплевать.
Плевать на Дамиана, который поднял меня на ноги и загнал обратно в каюту. Плевать на поиски лазеек для побега. Плевать, что мучитель запер меня и завел двигатель, увозя меня все дальше от дома, отца и прошлой жизни.
Я застыла на койке, глядя в иллюминатор, где клубились облака, принимая странные, пугающие формы. В голове звенела единственная мысль: если представится шанс, я не колеблясь убью Дамиана Кабальеро.
Глава 4
Ночью Дамиан вернулся в каюту.
Мне снились пиньяты[9 - Пиньята – полая фигура из папье-маше, обычно в форме животного, которую наполняют сладостями и игрушками. Дети должны с закрытыми глазами разбить пиньяту палкой. Эта забава распространена в Мексике.], торт с розовой глазурью и Эстебан.
«Только тронь ее – и даже в аду от меня не скроешься!» – однажды крикнул он.
Эстебан когда-то вызвался меня защищать. Теперь даже он не мог спасти меня от человека, что вызвался меня мучить, – от того, чье появление меня разбудило.
Силуэт Дамиана темнел на фоне ярко освещенного коридора, отбрасывая зловещую черную тень. Мне захотелось спрятаться туда, где тень до меня не доберется.
Похититель поставил на кровать поднос и придвинул себе табуретку. Я почувствовала запах еды. Дамиан принес ужин.
Потупив глаза, я села поближе к подносу. Я прекрасно помнила, как опасно показывать характер, так что решила вести себя тихо. Быть хорошей, разумной девочкой. Несмотря на голодные спазмы в животе, попыталась есть культурно, не спеша.
На тарелке лежали незатейливо обжаренные кусочки рыбы с рисом в качестве гарнира. Господи, как же вкусно пахло! Столовых приборов не было – ну и ладно. Больше всего на свете я хотела вцепиться в рыбу зубами! Зная, что Дамиан наблюдает, отщипнула маленький кусочек. Рыба оказалась сочной; жир закапал с моих пальцев, пропитывая рис.
– Стой, – остановил меня Дамиан.
Нет! Неужели опять? Пожалуйста, дай поесть!
Можно хотя бы пальцы облизать?
– Вставай! – приказал он.
Я сглотнула слюну. Подавив желание кричать и плакать, скулить и умолять, поднялась с кровати.
– Раздевайся, – продолжал голос из тени.
Я так и знала. Рано или поздно, так или иначе, все сводится к одному: возьми его в рот, оближи, оседлай, погладь.
Потому что мать меня не любила.
Потому что отец меня избивал.
Потому что учитель меня облапал.
Потому что надо мной издевались в школе.
Потому что меня бросила жена.
Потому что дети знать меня не хотят.
Вот поэтому я алкоголик.
Я часами пропадаю в казино.
Я слишком много ем.
Я помешан на сексе.
Наношу себе увечья.
Выдираю себе ресницы.
Я наркоман.
Только иногда хочется большего. Иногда бывает сложно держать все в себе, и ты жаждешь, чтобы другие ощутили твою боль, прониклись твоим гневом, – потому что раненому зверю чертовски тяжело в мире глянцевых обложек, белозубых рекламных улыбок и счастливых людей. Порою жизнь несправедлива. Поэтому – возьми его в рот, оближи, оседлай, погладь.
Впрочем, какая разница, из-за чего обезумел Дамиан? Иногда ты встречаешь чистое зло, и других объяснений нет. Расстегивая блузку, я думала о своей награде. Могло показаться, что я смущенно опустила взгляд, а на самом деле я пожирала глазами рыбу с рисом. На что только не согласишься, если на кону – твоя жизнь. Я стянула джинсы и предстала перед похитителем в черных трусиках и бюстгальтере от «Ажан Провокатер»[10 - «Ажан Провокатер» (Agent Provocateur) – сеть магазинов элитного женского белья.]. Коллекция называлась «В плену у ночи».
– Все снимай, – велел Дамиан с нажимом, будто злясь, что я такая непонятливая.
Я расстегнула кружевной, в сеточку, бюстгальтер, выскользнула из трусиков и выпрямилась, абсолютно голая.
Скрипнула табуретка.
– Включи свет.
Рыба. Думай о рыбе, твердила себе я, шаря рукой по стене в поисках выключателя.
– Выше и правее, – подсказал Дамиан.
Дрожащим пальцем я надавила на кнопку.
– Умница. А теперь подойди ближе.
Я как будто оказалась в дурацком порнофильме.
Я шла, опустив глаза, пока не уперлась взглядом в его уродливые мокасины. Боже, как же я их ненавидела! Шнурки, кожу, подошву и каждый чертов стежок, скреплявший эти опорки воедино. Я их ненавидела, потому что у меня отняли любимые золотые лодочки на шпильке, потому что я стояла босая, голая и беззащитная, меня мучил голод, терзала боль, а еще мне предстояло трахаться за рыбу. Да пошел он со своими мокасинами, грязными играми и…
– Повернись, – сказал Дамиан.
Я ожидала увидеть в его взгляде похоть, однако он смотрел совершенно равнодушно. Меня это разозлило: обычно мужчины глазели на меня, вожделея. Моя фигура не дотягивала до модельной, но я любила каждый дюйм своего тела. Оно было моим козырем, пропуском в элитные клубы, на модные показы и красные дорожки. Мужчины старались мне угодить, женщины старались мне угодить – их привлекала я, а не громкое имя, деньги или отцовская сеть отелей. Обладая красивой фигурой, я не стыдилась ее демонстрировать. Я не спала со всеми подряд, впрочем, и лишней скромностью не страдала.
Дамиан отобрал у меня и это: не просто раздел меня, он препарировал мое тело. Он внимательно меня изучил – руки, бедра, ступни, – не всю целиком, как женщину, а по частям, как наложницу или набор отдельных конечностей. В подобном осмотре нет ничего сексуального, и меня это разозлило, ведь я стала еще беззащитнее. Я повернулась к Дамиану спиной, ощущая его взгляд и гадая, не облизать ли незаметно пальцы: вдруг на них осталась хоть крошка еды?
Я почувствовала дуновение: Дамиан наклонился ближе и теперь дышал мне в спину.
– Ты воняешь, – произнес он. – Сходи в душ.
Душ. Мыло, вода. Хоть какая-то передышка.
Дождись меня, рыбка.
Бросив тоскливый взгляд на тарелку, я вышла в коридор.
В крохотной душевой кабинке негде было развернуться, но теплая вода меня расслабила, пусть кожу и покалывало из-за царапин и ссадин. Намыливая голову, я чуть не ахнула: совсем забыла, что роскошных длинных локонов больше нет. Я едва успела смыть пену, когда дверца кабинки распахнулась и Дамиан выключил воду.
– Тут тебе не хренов спа-салон! Мы на яхте, воды в баке мало. Советую помнить об этом.
Он сунул мне в руки полотенце. Местами протертое до дыр, зато вроде чистое. Выходя из ванной, я мельком взглянула в зеркало и снова вздрогнула при виде незнакомой девушки с жалкой прической.
Моя застенчивость пропала без следа. Я вытерлась на глазах у Дамиана и огляделась в поисках одежды. Он распахнул один из шкафов и швырнул на кровать пакеты с покупками. Мои собственные: из «Кейт Спейд», «Мейсис», «Олл Сейнтс», «Сефоры», «Зары». Мне не было нужды зарабатывать на жизнь. Я выучилась на магистра изобразительных искусств и решила поработать модным консультантом – просто так, любопытства ради. Поэтому частенько ходила по магазинам, и покупки иногда лежали в машине по нескольку дней, а то и дольше.
Черт!
Мои пакеты могли оказаться у Дамиана только в том случае, если он возвращался к машине. А если так – он, должно быть, избавился от нее или спрятал. В любом случае мои планы рушились. Я так надеялась, что отец найдет меня. Теперь мой след из хлебных крошек развеялся по ветру. Разве что камеры наблюдения на парковке запечатлели похитителя. Рост, телосложение, лицо – хоть что-нибудь, способное помочь детективам. Так или иначе, отец не из тех, кто легко сдается.
И я не сдамся. Ни за что.
Я заглянула в пакеты. Дурацкая мини-юбка в пайетках. Дурацкое платье с американской проймой – ткань просвечивает, на вороте аляповатый обруч. Ужас! И когда я успела накупить столько хлама? Уж лучше постирать и снова надеть белье, в котором меня сюда притащили. «Агент Простирни и Прополоскай».
Не дождавшись, пока я выберу вещи, Дамиан затолкал пакеты обратно на полки. На кровати остались лишь черные легинсы (о да!) и белые тонюсенькие стринги (о нет!). Он извлек из шкафа убогую, затрапезного вида футболку и швырнул мне. Судя по размеру, носил ее сам.
– Сними полотенце, – сказал Дамиан.
Как я уже говорила, рано или поздно все сводится к одному. Теперь-то от меня уже не воняло.
Я зажмурилась, ожидая услышать шелест, с которым его штаны упадут на пол.
И не услышала. Вместо этого он принялся втирать мне в висок какую-то мазь. Она пахла аптекой и чертовски щипала кожу, особенно в тех местах, откуда мне выдрали волосы. Он смазал все царапины, синяки и ссадины, которые заметил во время осмотра.
Я поняла: это награда за послушание. Наверное, он ждал, что я обрадуюсь поблажкам, а потом привяжусь к нему – ведь так и работает стокгольмский синдром? Я ничего подобного не чувствовала. Найди я свои туфли на шпильке – с радостью пригвоздила бы его поганое сердце к мачте поганого суденышка.
Умри, Да-ми-ан. УМРИ!
– Дальше – сама. – Он бросил тюбик на кровать и вышел, оставив дверь открытой.
Я услышала, как полилась вода: он чистил зубы.
К черту мазь! Я метнулась к тарелке с остывшей рыбой.
Рыба не подвела. В жизни не ела ничего вкуснее! Я жевала, и по щекам катились слезы счастья.
Закрыв глаза от удовольствия, я отправляла в рот щепотки риса и смаковала его густую, крахмалистую вязкость. Мои вкусовые рецепторы бились в экстазе от обычного белого риса.
О да, боже, да! Еще!
Я облизала тарелку. Да-да. Я вылизала ее дочиста, а потом прошлась языком еще раз. Кто знает, когда мне снова дадут поесть и что мне придется ради этого вытерпеть? Затем я надела лежавшие на кровати вещи. От футболки пахло Дамианом. Я чуть не выблевала рыбу обратно. Нет, запах не был противным. Скорее невыносимо животным: запах солнца, моря и пота – настолько въедливый, что не вывести никаким порошком.
Я мельком взглянула на дверь. Дамиан еще не вышел из ванной. Тогда я бросилась к шкафам. Нашла постельное белье, полотенца, дождевики, водолазное снаряжение. Осмотрела почти все полки, как вдруг наступила на что-то твердое и округлое. Я подняла ногу: к подошве прилип орешек. По полу был рассыпан жареный арахис: похоже, орехи выкатились из фунтика, который я видела в руках у Дамиана.
Усевшись на стул, я отправила орешек в рот.
Хрум, хрум, хру…
Дамиан вернулся.
Он зачесал назад влажные волосы – видимо, принял душ; переоделся в серые спортивные штаны и белую футболку. Прищурившись, посмотрел на меня.
– У меня жуткая аллергия на арахис! – выпалила я. – И я только что съела целую горсть! Срочно вызови врача, а то умру!
Он секунду глядел на меня, а потом открыл шкафчик, до которого я не успела добраться.
Получилось, подумала я. Сейчас он достанет спутниковый телефон, или рацию, или что там еще используют для связи на кораблях.
Дамиан извлек какую-то баночку, открутил крышку и, усевшись на кровать, начал втирать в свои ступни крем.
Он сидел и мазался чертовым кремом!
– Ты меня слышишь?! Я умираю! – Я изобразила пару судорожных вздохов.
Он продолжил возиться с кремом. Сначала намазал одну ступню, затем другую, словно это было делом первостепенной важности. Затем надел носки и, закрыв баночку, проронил:
– Что ж, умирай.
Ненависть жгла меня изнутри. Подонок не хотел ни денег, ни секса. Плевать ему, жива я или мертва! Он не говорил, куда мы плывем и зачем. А сейчас он с легкостью понял, что я блефую.
– Чего тебе надо?! – крикнула я и тут же об этом пожалела.
