Под знаком огня

– Правитель Уруз, – поклонился следователь, и я машинально повторила его движение.

Спустившийся тяжелой поступью к нам, мужчина оказался еще и на две головы выше меня.

– Кого ты привел с собой в мой город, Градимир? – грозно вопросил великан и я мгновенно пожалела, что увязалась за следователем. Тот прокряхтел в кулак и неуверенно промямлил:

– Это моя подзащитная в Аскелазе. Помогает разобраться с обвинением в ее адрес. Она обладает сведениями с места преступления и вносит коррективы в мой ход мыслей. У нас каждая минута на счету, поэтому пока я на острове, целесообразно держать ее рядом. – Постарался не врать следователь, едва заметно побледнев.

Уруз с минуту молчал, а потом сдвинул брови еще сильнее, так, что они практически слились в одну полосу, и уточнил:

– Это касается смерти Эйтаху?

– Верно, – как-то совсем замявшись ответил мой спутник.

Уруз ничего не сказал только повернулся в сторону аллеи вдоль левого крыла и величественно зашагал по ней в сопровождении молодого броско-красивого парня с правильными чертами лица и вытянутым жилистым телом. Я не совсем поняла, кем он являлся, возможно, сыном, охранником либо личным слугой, поскольку для роли советника не подходил по возрасту. Правитель о чем-то переговаривался со спутником, а мы семенили вслед за ними. И все же, я ожидала от медведей худшего, впечатленная рассказами о них на стороне грифонов. Суровые? Да. И мужчины, и женщины, встречавшиеся мне на пути, обдавали меня острыми холодными взглядами. Опасные? Еще как! Один их вид кричал о силе. Но вместе с тем никакого самоуправства и неоправданной агрессии я пока не заметила, а неприветливость ничем не отличалась от той, что проявляли ко мне в Аскелазе.

Мы миновали стены дворца и минут пятнадцать спускались по склону прежде, чем перед нами образовался обрыв.

– Этой ямы не было еще два дня назад, – озадаченно сказал Уруз и, недобро пыхтя, сплел на груди руки.

Мы со следователем одновременно заглянули через край пропасти. Далеко внизу дыра уже заполнилась туманом. От высоты закружилась голова, и я отпрянула назад.

– То есть склон просто исчез? – сосредоточенно уточнил следователь, доставая пергамент и карандаш.

– Угу, – угрюмо кивнул бородач.

– А Вы вниз ходили? Возможно, там обвал?

– Ходили. Нет никакого обвала, кусок горы просто пропал.

Градимир присел на корточки и коснулся рукой ровного края.

– Да, подозрительно. Линия идеально прямая. Словно откололась гора не природным путем, а ее специально отрезали, – следователь расстелил на траве знакомый мне сверток, достал из него амулет и положил на границу пропасти. Тот полыхнул ядовитым зеленым, и мужчина, задумчиво подняв его, встал, позвав нас за собой.

– Идемте, проверим ниже.

Правитель Шелийваза, его спутник и я послушно начали спуск.

– Не торопись! – окликнул Градимира молодой компаньон Уруза. – Скоро начнется туман, ты можешь сорваться с обрыва. Я тебя проведу.

Я не могла не обратить внимание на то, что на обеих сторонах острова правители и их приближенные, к следователю обращались на “ты”, в отличие от него самого, который использовал исключительно уважительное “Вы”. Люди, как я, здесь явно были не в чести, даже, если их услуги запрашивались островитянами лично.

Молодой человек со светло-русыми, отливающими белым серебром волосами, остриженными на висках, а от затылка заплетенных в слегка небрежный колосок, обогнал следователя и, достигнув плотной стены тумана впереди, без тени неловкости и попыток скрыть от наших глаз самое сокровенное, быстро скинул голубой кафтан, штаны и сапоги. Я старалась, чтобы мое лицо не выдало нахлынувшего смущения, которое не осталось без внимания Уруза:

– Что так раскраснелась, пришлая? – весело усмехнулся он. – У ваших-то человеков ты такого не видела?

Блондин действительно выглядел, как манекен, без одежды, только по понятным причинам еще лучше, хотя намеренно я туда не смотрела или старалась себя в этом убедить. Внезапно молодой человек увеличился в массе, его тело покрылось комьями тугих мускулов, сквозь которые полезла густая серо-белая шерсть, и через несколько мгновений перед нами стоял громадный медведь.

Даже зная, что этот зверь не причинит нам вреда и вообще он перевоплотился, чтобы в случае опасности нас защитить, мне стало не по себе, и я старалась не отставать от следователя.

Приблизительно минут через десять неспешного шага по туману, Градимир остановился.

– Достаточно, – сказал он и аккуратно подошел к обрыву, проделав необходимые манипуляции с тем же амулетом.

Тяжелое медвежье сопение, сокрытое белой стеной, очень напрягало, рисуя в голове жуткие картины, но я старалась сохранять самообладание. Амулет снова вспыхнул ядовитым зеленым светом.

– Хмм… Нехорошо, – сухо заключил следователь, поднимаясь с края обрыва.

– А чего ж тут хорошего? Моя земля пропала! – мрачно проворчал Уруз.

Стоя рядом с Градимиром, я видела, как его взгляд взволнованно бегал, а на лице читалось смятение, но вместо того, чтобы объясниться, он сунул амулет в сверток и сдержанно произнес:

– На сегодня, господа, вынужден откланяться. Завтра я снова приплыву и постараюсь внести ясность в происходящее.

Уруз разочарованно вздохнул и бросил:

– Тебя ждет лодка с гребцом внизу. Рьяд проводит.

Хотя правитель предложил сразу подняться с ним наверх, избегая неуютного общества, я ответила, что хочу кое о чем переговорить со следователем наедине.

Уруз пожал плечами и, тяжело кряхтя, побрел наверх. Сначала я удивилась, что он не поменял обличие, оставшись в одиночестве, но потом заметила в белой поволоке сверкнувшего пронзительными желтыми глазами медведя. Еще одного. Зверь кораблем проплыл в тумане и был, кажется, в полтора раза крупнее Рьяда. Он глубоко втянул воздух рядом со мной огромным черным носом с багровым поперечным порезом и враждебно утробно зарычал. Мои коленки подогнулись, и я, отступая левее от обрыва, припустила в ту сторону, где исчез следователь.

Нагнав Градимира, я вспомнила, что совсем не поинтересовалась тем, зачем с ним поехала, состоянием тела убитого правителя грифонов. Еще мне хотелось получить совет, чем помочь следствию. Одолеваемый собственными мыслями, мужчина, кинув на меня беглый взгляд, заметил замешательство:

– Настя, я приеду завтра на похороны правителя Эйтаху. Заодно хочу осмотреть прибрежную зону рядом с местом, где вас с правителем выловили. Можешь подождать меня на выходе из дворца, если хочешь быть полезной. Грифоны явно не заинтересованы в том, чтобы тебя оправдать, и содействовать не станут, а мне нужен помощник.

Я часто закивала. Впереди, где туман редел, вырисовался человек на веслах. Он сидел в маленькой деревянной ладье, на корме которой сиял фонарь. Вода сегодня была спокойной и мягко поглаживала берег, едва ощутимыми волнами. Погрузившись в лодку, следователь кивнул на прощание и крикнул:

– Поспеши в “Золотое перо”!

Ладья, мягко разрезая воду, быстро устремилась прочь. Я обернулась. Медведь, грузно топчась на одном месте, развернулся и побрел в гору, а я за ним. Первый животный страх схлынул, уступив место какой-то отрешенной меланхолии. Я брела в тумане за настоящим оборотнем. Как такое возможно? В месте, где была совершенно одна и, как уже поняла, без возможности вернуться в свои мир. Что за идиотизм? Как же родители, моя жизнь, реальная жизнь, а не все это сумасшествие?! Я ощутила невероятно жгучее одиночество и тоску так остро, что слезы непроизвольно проступили из глаз. Собрав их платком госпожи Тайанэль, я хлюпнула носом и даже немного расстроилась, когда туман закончился и мне пришлось взять себя в руки, чтобы никому не показать своей слабости. Встав спиной к Рьяду, я подождала пока он поменяет ипостась и оденется. Но даже приняв человеческий вид, парень оставался отчужденным и молчаливым, поэтому, когда, ступив на желтую брусчатку площади, нас снова встретил Уруз, я неожиданно для себя почувствовала иррациональное облегчение. Рядом с правителем стоял слуга с подносом, на котором громоздилась бутыль, похоже, вина, а сам Уруз припал к металлическому кубку, но это была не единственная его компания. К бородатому здоровяку жалась молодая женщина миловидной внешности с завидными толстыми косами и спокойными разноцветными глазами. Ее нарядное салатовое платье развевалось на легком ветру, а руки и шея сверкали, украшенные драгоценностями. Девушка казалась младше правителя, самое малое, в два раза, но ее это, казалось, ничуть не смущало. Она стреляла глазами и весело улыбалась. Сделав несколько звучных глотков, Уруз приобнял ее за талию и благодушно обратился к моему проводнику:

– Рьяд. Пусть слуга передаст Колину, чтобы зашел ко мне сегодня… Он снова не стал меня слушать, даже не обратился.

Молодой человек кивнул.

– Ты всегда знаешь, где найти моего сына… В отличие от меня, – нахмурился, скрипнув зубами Уруз. – И пусть слуга прихватит ее, отведет до перешейка.

Рьяд еще раз кивнул и, вместо слов, кинул на меня говорящий взгляд, делая шаг в сторону дворца. Уруз же со спутницей и слугой продолжил прогулку вокруг пруда.

Почему-то молодой человек не стал перепоручать задания слуге, а отправился по приказанию лично. Мне пришло в голову, что, возможно, он захотел со мной познакомиться и для этого остался наедине, что в моем мире было стандартной практикой. Но я ошиблась. Парень шел молча и был угрюм. Его непроницаемый взгляд сулил опасность всем, кто посмеет к нему обратиться, и я не смела нарушать тишину.

Солнце начало клониться к закату, когда мы вошли в кабак. Просторное помещение коридорного типа подпирало множество арок. Между некоторыми из них висели на цепях плошки с огнем. В торце одной из стен пылал камин. Шумные компании громко хохотали, играли в фишки, о чем-то спорили и дружно хлебали из больших жестяных кружек. Завидев меня, изрядно захмелевший контингент издал несколько воинственных возгласов, но, вычислив моего спутника, им оставалось лишь молча скрежетать зубами. Стоявший за баром на удивление лысый плотный мужчина с длинными густыми усами и бородой просиял, увидев Рьяда.

– Рьяд! Сама Вероника послала тебя мне в помощь! – обращение на “ты” говорило о том, что парень здесь завсегдатай. Мужчина наклонился ближе, но я услышала его выразительное: “Забери его отсюда, когда придет. Вчера он к харсаку разнес половину моего кабака!”

Рьяд недовольно сдвинул брови и обернулся на меня:

– Сядь куда-нибудь.

Я послушно нашла место с пустой стороны длинного стола и наблюдала, как хозяин заведения жалуется моему спутнику, а тот, в свою очередь, становится все мрачнее. Когда лысый усач наполнил три жестяных кубка, Рьяд взял их и направился ко мне.

– Как твое имя? – усаживаясь на лавку, спросил он, протягивая мне один из резко пахнувших напитков.

– Настя, – ответила я, делая жадный глоток, только сейчас осознав, что последний и единственный раз за этот день пила воду утром в курительной. Жидкость в кубке оказалась светлым густым нефильтрованным пивом с приятным медово-цветочным оттенком.

– Ты ведь пришлая, – продолжил Рьяд, делая глоток. – Я не вижу, чтобы ты боялась здесь.

Я сдавленно улыбнулась, ведь он ошибался. Дело было не в отсутствие страха, а в адреналине, который руководил мной сквозь первобытный ужас.

– Нет, ты боишься, но это не бездумный страх маленького зверька. Я же медведь, я чую. И там в тумане ты не тряслась, оставшись со мной наедине. Ты сильна. Хотя, видно, сама об этом не знаешь…

Вместо ответа я отхлебнула еще пива и вдруг вспомнила, что потеряла счет времени:

– Который час? – Мне нельзя было опаздывать с возвращением на ту часть острова. Ответственность являлась моей врожденной чертой, которая часто мной руководила независимо от истинных желаний.

– Еще нет шести, – равнодушно ответил парень.

Я расслабленно сделала еще один глоток, вместе с жаждой утоляя голод плотным сытным напитком. В этот момент в кабаке резко стихло, и в дверях напротив нашего стола появился молодой мужчина. Он застыл на мгновение в проеме, выхватив меня из толпы примагнитившимся взглядом, а я была не в силах оторвать свой. Мне казалось, что я отхлебнула не пиво, а ударный дофаминовый коктейль. Это иррациональное чувство включилось внезапно само по себе, как рывок тумблера. Мы не были знакомы, но с первого взгляда я ощутила особенную связь, и готова поклясться, он тоже. Будто в одну секунду у нас появился общий секрет. Незнакомец направился точно к нашему столу, и я почувствовала волной раскатившийся по телу разряд тока. Парень сел справа от Рьяда и взял третий кубок. Отхлебнул. Продолжая неотрывно смотреть мне в глаза, бархатным с хрипотцой голосом спросил:

– Кто это?

– Пришлая. Она пока живет у грифов.

– С их стороны вечно лезет всякая нечисть, – грубо усмехнулся молодой человек, а я не понимала, что чувствую. Удивление, что он сел за наш стол? Выходит, это Колин? Сын правителя Уруза? И еще мне показалось, что между нами пробежала искра, а точнее вспыхнула настоящая молния, но злая шутка парня тут же отсекла эти мысли, хотя будоражащее ощущение в теле никуда не делось.

– Что за ссадины, что произошло? – голос Рьяда был скорее угрюмым, чем обеспокоенным, будто он и сам знал ответ на этот вопрос.

– Да так. Поговорил по душам со стражем грифов.

– Колин, твой отец хочет видеть тебя сегодня… Ты до сих пор его избегаешь? – на полтона тише спросил Рьяд, меняя тему разговора, а я украдкой рассматривала прибывшего за наш стол сына правителя, заодно пытаясь разобраться, что за помутнение рассудка на меня нахлынуло, отбросив на второй план переживания о смертном приговоре, которые, по праву, должны были занимать ведущее место в списке причин для стресса.

Первое, что обращало на себя внимание, это орехового цвета глаза с ярко выраженным желтым отливом, сосредоточенные, как у рыси на охоте. Песочного цвета кожу через нос пересекал затянувшийся порез, красная линия, соединявшая верхние скулы. Совсем, как на морде медведя в тумане, провожавшего правителя Уруза. Темно-каштановые короткие всклокоченные волосы, стриженые на висках, отдаленно смахивали на модную, в моем мире, мужскую прическу. Рьяд что-то прошептал Колину на ухо. Полоска губ брюнета, выглядевшего потрепанно, изогнулась в усмешке, потом уголки потянулись в стороны сильнее, и он открыто улыбнулся, обнажая белые зубы с неестественно длинными клыками, а на щеках очертились аккуратные ямочки, не вяжущиеся с остальным суровым образом. Колин резко мотнул головой в мою сторону, заставив мое дыхание сбиться. Прояснившееся секунду назад улыбкой лицо парня тут же вновь стало серьезным и закрытым. Губы сомкнулись, а взгляд похолодел. Я уперла взгляд в стол и отхлебнула из кубка. В кабаке было шумно. Двое напротив меня переговаривались в пол голоса, но, когда их эмоции брали верх, до меня доносились обрывки разговора.

– … как видишь, я не стал посылать слугу, чтобы лично с тобой встретиться и сказать, что думаю. Я в жизни за тобой не бегал, хоть ты мой будущий правитель и названный брат и сейчас этого делать не стану. Пока твой отец на троне, последнее слово за ним, да и вообще Кирита – его личное дело. Не лезь туда. Возвращайся к своим обязанностям.

– Свои обязанности я исполняю всецело, – вспылил Колин, и гневное напряжение зависло над нашей частью стола.

– Не все, – спокойно изогнул бровь Рьяд. Эту реплику я прочла по его губам, в ответ на что сын правителя отвел глаза в сторону и что-то тихо недовольно прорычал сквозь зубы. Рьяд так же вполголоса ему ответил, и Колин снова вспыхнул.

– Он отдал ей колье матери. Этой корыстолюбивой блуднице, – снова сжал зубы молодой человек и в его глазах желтой бурлящей лавой разлилась свирепость, присущая медвежьей ипостаси.

– Можно подумать, ты приберег его для Ферелины, – скептически отсек собеседник.

– Ты забыл про Лунью? – едко усмехнулся Колин. – Бывают такие дни?

Рьяд смутился. В этот момент дверь кабака открылась, явив черный силуэт в сумрачной синеве опускающегося на город вечера. Я тактично кашлянула в кулак, привлекая внимание увлеченных диалогом, больше смахивающим на перепалку, мужчин.

– Не хотелось бы прерывать важное собрание, но мне пора на другую часть острова.

– Так иди, – резко бросил желтоглазый, сглатывая, словно недоговоренную фразу, от чего его кадык дернулся. И дальше обратился уже к Рьяду. – С каких пор пришлые считают, что могут вот так свободно разгуливать по землям медведей?

– Твой отец не прогнал ее. Она пришла со следователем.

С этой секунды я поняла, мне не показалось, он действительно нагрубил мне еще в первый раз, что, за приливом эндорфинов, я списала на плохое чувство юмора парня. Колин пронизывал меня прямым бескомпромиссным взглядом и все очарование его образом рухнуло. Наверное, и первое впечатление было реакцией на стресс, а взаимное притяжение иллюзией психики, попытавшейся ухватиться хоть за один спасительный мостик положительных ощущений, чтобы совсем не поехать.

Я рывком встала из-за стола. Громко отъехал назад тяжелый деревянный стул. Единственным желанием было скорее убраться из этого отвратительного мира, ну, или хотя бы кабака.

– Передай моему отцу, что, если он хочет видеть меня, пусть вышвырнет из дворца эту девку, – обстоятельно объяснил Рьяду Колин и, поднявшись, направился к барной стойке. Не прошло и минуты, с обеих сторон его облепили две девушки, атлетичные и грациозные, как валькирии. Скользя пальцами по выступающим буграм мышц на накачанных мужских руках, они стреляли глазами, призывно улыбаясь, в попытке перетянуть его внимание каждая на себя.

Рьяд недовольно хмыкнул и показал мне на выход.

Вечерний Шелийваз немного разбавил своим необыкновенным, проникающим в душу теплым очарованием плотную концентрацию негатива в крови. Повсюду зажглись огни в стеклянных колбах, погруженных в плетенки из лозы. Некоторые стояли прямо на толщинках стен и у их основания, другие висели на веревках, обвивающих сосуды красивой декоративной сетью с узелками и бахромистыми хвостиками. На улицах слышался веселый смех, а во влажном воздухе улавливались сладко-терпкие ароматы растений. Я успокоилась.

До перешейка мы добрались без разговоров и напутствий. Рьяд довел меня ровно до середины моста, который сейчас был кадром к фильму ужасов. Седой туман опустился ниже, щупальцами цепляясь за каменные края, и лишь местами змеей огибал перешеек, размывая его границы. Там следовало быть вдвойне осторожной, чтобы не сорваться вниз на скалы. Стена темноты впереди навевала мысли о вампирах и еще о том, что дорогу до “Золотого пера” различить во мраке будет весьма сложно. Я оглянулась, но Рьяд уже исчез, лишь угрюмо смотрел мне вслед страж-медведь, придавая энтузиазма моей нерасторопной ходьбе.

Странное чувство, знать, что тебя ненавидят без адекватной на то причины, просто по месту происхождения. Я снова это ощутила, ступив на землю грифонов. Те самые, кто возводил медведей в апогей недружелюбия и агрессии, активно проявляли порицаемые в них качества. Чего следовало ожидать, в потемках я заплутала и бродила по незнакомым улицам даже без возможности спросить нужную дорогу. От меня попросту отмахивались, в лучшем случае пренебрежительно, в худшем грозили сбросить обратно в воду, из которой я появилась. Вскоре зажглись масляные фонари, желтым светом сливающие коридоры узких улочек в запутанный лабиринт. На мое счастье, взлетная площадка дворца Гэбриэла тоже обозначилась мерцающими огнями. У меня появился ориентир.

Ступив на порог “Золотого пера” в неизвестном мне часу, я тут же напоролась на разгневанную хозяйку замка, которая отчитала меня, как первоклашку, опоздавшую на урок, еще больше распаляясь при виде моего равнодушного лица. Вернуть леди Тайанэль в привычное ей мирное расположение духа помогла новость о том, что оставить записку с браслетом у дерева желаний, все-таки удалось. Она, насупившись, еще немного построила из себя возмущенную неблагодарным отношением кормилицу-спасительницу, но потом довольно быстро отошла, словно ей самой эта роль была в тягость.

Сегодня клиентов в курительной было меньше, и я сразу приступила к своим обязанностям. Изысканно одетая, с плавной грацией движений посетительница играла на пианино одну грустную балладу за другой. И, может быть, они и были достойны наворачивающихся слез, но на меня нагоняли зевоту. Дико устав за перегруженный событиями день, я еле дождалась, когда уйдет последний гость и сразу поднялась в свою комнату, рухнув на кровать прямо в одежде.

Глава 3. Человек в тумане

Утром, как и договаривались, я поджидала следователя у ворот дворца, куда пришла вместе с госпожой Тайанэль. Сюда же стекались горожане, чтобы отдать поклон чести и отправить в последний путь правителя Эйтаху. Заметив меня, они пихались локтями с удвоенной силой и намеренно топтались по моим ногам так, что мне искренне хотелось пригрозить тесаком, который я утром, на всякий непредвиденный случай, примотала к бедру ремешком.

Внутрь двора практически никого не пускали, лишь самых почитаемых персон. Был среди них и мой недавний знакомый – граф Арестар. Я затесалась в толпу, чтобы не привлекать его внимание, хотя вряд ли он проявил бы его под всеобщими взглядами. Не удостоенные чести присутствовать на похоронах лично, глазели на действо с улицы, как и я. Церемония проходила на взлетной площадке. Оттуда доносилась печальная симфония звуков из сплетающихся воедино мелодий скрипок и флейт, прерываемая резкими порывами ветра. Минут через двадцать они стихли, и вспыхнул гигантский костер.

– Это надолго, – наклонившись к моему уху, прошептала госпожа Тайанэль и, подобрав подол черного платья, принялась уверенно пробиваться сквозь толпу. Впрочем, вслед за ней цепочкой потекли на выход с призамковой площади многие.

Зевак можно было пересчитать по пальцам, когда двери дворца распахнулись. Из-за них появилась толпа, возглавляемая Гэбриэлом. Он величественно и скорбно нес в руках сосуд, направляясь в сторону фамильного склепа. В первых рядах его сопровождали: советник, женщина, которая вполне могла оказаться матерью Гэбриэла, и молодой человек, похоже, тоже принадлежавший к правящему семейству. Остальные шли чуть позади. Я не заметила среди них Градимира.

Прошло еще какое-то время прежде, чем из сада появился знакомый силуэт следователя. Прочих, присутствовавших на похоронах, почему-то не было. Наверное, остались на поминальное застолье. Если, конечно, оно здесь принято. Градимир заприметил меня издалека и его, уже привычно хмурый вид немного прояснился. Он шел в сопровождении высокого и широкоплечего, экипированного в блестящие латы, мужчины. Металлические детали его обмундирования соединялись вязью пластин по принципу кольчуги так, что подобраться к туловищу казалось просто невозможным. Исполин имел при себе кинжалы, которых я насчитала не менее десяти. Единственной доступной к просмотру частью его тела оставалось лицо под поднятым забралом: квадратные скулы, тонкий горбатый нос, рыжие усы и упрямый взгляд. Незнакомец уверенно шел бок о бок с Градимиром.

– Настя, рад что ты пришла, – бросил следователь, выходя за открытые стражами ворота. – Это Хасид, он будет сопровождать нас в тумане. Я специально прибыл сегодня на похороны Эйтаху, чтобы показать грифонам свое не безразличие. И, хотя им на это плевать, в сам дворец меня так и не пустили, оставив ждать у склепа. Ацэр все же пошел мне навстречу, вопреки настроениям своего правителя… Вот. Выделил стража для похода в туман.

Я кивнула обоим. Градимиру снова предоставили соловую лошадь, соседство на которой он терпеливо делил со мной. Под Хасидом конь пыхтел и сопел, даже несмотря на мощную мускулатуру и коренастую породу. Достигнув склона в приграничье Шелийваза, мы спешились. Страж, опустив забрало, первым начал спуск к туману.

– Ацэр подробно объяснил ему, где вас выловили. Положимся на знания местных, – наклонившись ко мне, произнес Градимир.

Через некоторое время мы достигли полупрозрачной белесой пелены. Хасид достал компас прежде, чем в следующие несколько минут туман уже плотнее окутал нас пушистым одеялом. Воин вооружился кинжалами, по одному в каждую руку. Я, пользуясь невидимостью, быстро задрала платье и вынула из-под него прихваченный тесак. Вскоре заметила, что у следователя в руках тоже оружие – тонкий, длинный, словно дамский стилет. Мы шли долго и медленно, цепочкой, совсем близко друг к другу. Меня снова настигло почти ставшее привычным для тумана ощущение, что пора бы появиться берегу, но его все не было. Хасид резко остановился.

– Что такое? – напряглась и прошептала я, придвигаясь ближе к следователю. Градимир вместо ответа поудобнее перехватил стилет, готовясь, в случае надобности, атаковать. Я изо всех сил сжала рукоять тесака. Где-то в тумане послышалось тяжелое сопение.

– Это медведь? – сама не знаю зачем спросила я. Не было никакой разницы, кому принадлежало сопение: медведю или вампиру. Я одинаково не была готова ко встрече ни с первым, ни со вторым. Наша процессия снова осторожно двинулась вперед. Градимир прошептал: