Последняя из рода Аркалин

После отставки преподавал в Военной Академии техники боя и ведение диверсионной деятельности на территории противника, где мы и познакомились. К моменту моего выпуска, сослуживец Хальраксана, вернувшийся из-за хребта, привёз ему родовое кольцо, которое шеф подарил своей жене в день свадьбы. Демон смерти практически высох на моих глазах. Ракс замкнулся в себе на целые месяцы. Если бы не мои родовые артефакты, позволявшие передавать часть силы, он бы просто вырвал своё израненное сердце, не выдержав этой боли. С тех пор нас накрепко связало это знание, и шеф начал понемногу восстанавливаться, убивая все мысли в голове выматывающими тренировками.

Заметив моё присутствие, он медленно поднялся, натужно дыша, вытер полотенцем пот со лба и весело ответил:

– Я в норме, Айрин. Решил сбросить напряжение!

Не сказать бы, что поверила, но в душу к демонам лезть не привыкла, а вот в государственные тайны – это да, хлебом не корми.

– Лады, тогда вопрос такой – что от меня надо князю?

Снисходительно улыбнувшись, Хальраксан надел рубашку, чинно присел на край стола и выдал:

– Боюсь, ничего нового я тебе не отвечу, подозревая, что Савьен успел сказать.

– Ой, да брось! – Фыркнула я. – Ты когда из управления пропадаешь, обычно на «деловых» встречах с Его Темнейшеством заседаешь!

Кустистые брови удивлённо взлетели вверх, а я поняла, что спалилась.

– В твой кабинет не вламывалась, – начала оправдываться я. – Но два плюс два сложить могу. Когда на площади своих бойцов увидела, вспомнила, что те, по идее, должны на бывших границах кольями стоять, а не возле дворца шнырять. Вампиры опять что-то мутят?

Пальцы, застёгивавшие пуговицы, чуть не вырвали одну, но ни один мускул на лице шефа не дрогнул.

– Айрин, я давно не видел князя, поэтому ничего тебе сказать не могу, – уклонился от ответа он. – Единственное, что я знаю – армию передислоцируют ближе к границе.

Это радовало и одновременно пугало. Если вновь начнутся открытые боевые действия, то всех военнообязанных вернут в строй. Поначалу только преподов Военной Академии и большую часть личной стражи князя, а затем уже и всех отставников. Меня подобная участь могла бы минуть лишь в одном случае, если бы я продолжила работать в управлении, потому что братец до сих пор сидит здесь, а не в Изнанке, лишь по причине того, что я могу его сдерживать.

А поскольку князь вознамерился меня переманить в свой штат, пусть только прислугой, то меня непременно выдернут во вторую волну мобилизации. И тут вроде бы мне стоило воспрять духом, ведь я смогу перекочевать на сторону противника и укрыться в их землях от Его Темнейшества, но была проблема – Эзвур не отделается Изнанкой, его попросту казнит сам Повелитель. Райгнаран этого не может сделать лишь по одной причине – я являюсь последним представителем рода – следовательно, казнить по закону могу только я, а моё самоустранение с поста накиба позволяет не подчиняться этому приказу.

– Про бабулю слышал? – Задумчиво спросила я, решив оставить размышления о грядущей войне на будущее.

– Да, её скоро Харон сопроводит к границе мирской грани.

– Лучше бы он туда нашу Фемиду вышвырнул, – сказала я, всё ещё злясь за это на Барклая.

– Я подал прошение в Департамент Тайн, так что судью прокатят по всем буквам закона, – хмыкнул Хальраксан, отстранённо смотря в окно.

Коротко попрощавшись, я направилась в подземелье первого блока, чтобы в последний раз укрепить силовой барьер. Стараясь отрешиться от чужих страданий, я всё думала, чем могла быть полезна князю. После меня, насколько я знала, место накиба Отряда Смерти занял Дэкилрс. В Академии я несколько лет была в возглавляемой им группе, когда он ещё был ракибом, и точно могла сказать, что он не хуже меня справляется с этой ролью. Да, он был обычным демоном со слабыми зачатками огненной силы, но и без неё мог уложить многих, используя лишь меч.

Идём дальше – военный опыт? Тоже сомневаюсь. В этом вопросе гораздо полезнее был Хальраксан, да и военных советников у князя хватало. Сила? Здесь уже можно было сослаться на этот критерий, ведь подобных мне больше в армии не было. Но проблема в том, что я не всегда могла вовремя взять огонь под контроль. Случаи редкие, лишь когда я на грани нервного срыва, но не забываем про горный хребет, превращённый в длинную полосу высоких скал… Я в себе не сомневалась, ведь наш отряд был элитой, которая не провалила ни одного задания, но кто в здравом уме даст мне занять прежний пост, учитывая все прегрешения?

– Сестра, что-то ты зачастила… – прервал мои мысли Эзвур.

Даже не заметила, как дошла до конца коридора, но решила не реагировать на брата, молча возложив руки к стене возле решётки его камеры. От ладоней тут же потянулись алые волны, расходящиеся по всей камере и вдоль коридора.

– Решила игнорировать меня? – С извечной ухмылкой спросил он, опираясь на решётку прям напротив моего лица.

Какой-то идиот снял его с крюков, и Эзвур вполне неплохо стал выглядеть. Раны затянулись, и только заляпанная бурыми разводами одежда показывала, сколько крови вылилось из брата во время пыток.

Нас разделяли лишь толстые раскалённые прутья, но это не мешало Эзвуру наклониться так близко, что они практически касались его лица.

Я старалась равнодушно смотреть в глаза, так похожие на мои, но они вдруг наполнились слезами. Недоумённо вскинув бровь, я чуть отстранилась и вгляделась ещё раз, полагая, что мне показалось, но..

– Я скучаю по тебе, львёнок… – тихо произнёс брат, смотря буквально в душу.

Две солёные капли скатились по щекам, размазывая грязь, а потрескавшаяся нижняя губа задрожала.

– Прости меня, львёнок, я так сожалению, я… Правда, я понял, что натворил! Понял и мне так больно, львёнок, ты бы знала! Я не могу вырвать эту боль, как бы не старался, потому что знаю – твоя намного сильнее…

Я дрогнула, прервав передачу своей силы этим стенам. Это детское прозвище, срывающееся с губ Эзвура, что-то надломило во мне, заставляя просунуть руку сквозь прутья и дрожащими пальцами прикоснуться к его щеке.

Эзвур прильнул к ней, обхватив своей ладонью, и прошептал:

– Я знаю, что мне не искупить своей вины, но, если сможешь, прости… Я так тебя люблю и так жалею, что столько раз заставлял тебя страдать!

Эзвур поцеловал ладонь, и с моих ресниц сорвались слёзы.

Я гладила колючую щёку, не в силах вымолвить хоть слово, и просто смотрела в родные глаза, отражавшие мою собственную боль. Как вдруг, его лицо исказилось прежней надменной гримасой, а слёзы испарились с тёмных ресниц без следа.

– Тебя так легко провести, сестрёнка, что даже не интересно! – Хрипло рассмеялся он.

Я отшатнулась от камеры, больно приложившись затылком о стену, и в ужасе воззрилась на брата. Как… как мой маленький златовласый огонёк превратился в монстра?

– Ах, как жаль, что честь не позволяет снести мне голову! – Ещё громче зубоскалил он, отходя вглубь камеры.

Остервенело вытерев влажные дорожки с щёк, я вновь привалилась к решётке и мощным потоком направила свою силу, впечатывая брата в стенку. Эзвур надрывно закричал, корчась от резкой боли, а я улыбнулась.. Ещё никогда чьи-то страдания не приносили мне такого удовольствия. Братец не боялся боли, но моя сила вливалась не только в стены камеры, но и в его тело, больше не способное принимать такую мощь. Выжженый энергетический сосуд буквально трескался на моих глазах, плавя последние крохи силы Эзвура, заставляя его кашлять кровью и обхватывать голову руками, пытаясь унять эту агонию.

Проверив барьер на прочность, я остановила этот поток и, только когда брат обессиленно повалился на пол, с мрачностью удовлетворённостью направилась на выход из блока.

***

– Княгиня? – Кто-то тронул меня за плечо, от чего я резко подскочила с дивана.

На меня встревоженно смотрела Таира, поинтересовавшись:

– С вами всё в порядке?

– Да, – ответила ей, вновь располагаясь на кожаном изделии.

– Просто вы не отвечали… Впрочем, я пришла сообщить, что господин будет ужинать через десять минут.

Кивнув ей, вновь погрузилась в себя, отмечая тихий шелест шагов иссикаи, скрывающейся за дверью. Всю дорогу до дворца и уже около получаса нахождения в гостиной князя, я прокручивала в голове момент заключения брата под стражу.

Отец, взбешённый его поступком, приказал возвращаться на военную базу, сказав, что я только буду мешать ему разбираться с Эзвуром. Я противилась, как могла, но Каиль, моя мачеха, попросила послушаться, поскольку была уверена – вдвоём они отстоят сына.

Эзвур был младше меня на тридцать лет. Я безмерно его любила и проводила в его компании всё свободное время. Естественно, я всегда защищала его от вспыльчивости главы рода, поскольку отец с трудом переносил все пакости мелкого. И в тот раз я грудью легла на защиту Эзвура, пытаясь разубедить, а отца предостеречь от поспешных решений.

По прибытии на базу, места не могла найти, не понимая, что сейчас твориться в доме. Благо, в то время наш отряд был не задействован, и я не подрывала своими нервами планы армейского руководства. Когда же со мной связался заместитель мушира, сообщив о смерти отца и заключении брата под стражу до начала суда, я буквально почувствовала, как меня разрывает на куски. Боль была настолько невыносимой, что я выпалила всю свою силу, разнеся горный хребет, и лишь чудом выжила. Савьен вытащил меня из-под завалов, смог исцелить и, добившись новой увольнительной, привёз домой. Несколько дней заняло заживление всех ран и переломов, лев не отходил ни на минуту, вливая свою силу, от чего родовые артефакты осыпались прахом, при этом сам был на дне отчаяния. Как только пришла в себя, выслушала краткую версию произошедшего и помчалась в тюремной блок, где содержали до начала заседания.

Помню, как сознание плавало в бреду, как я не могла унять слёз, как практически цеплялась за стул, не в силах заставить тело принять сидячее положение – но всё остальное смазалось единым пятном. Ровно до момента принятия мной отставки.

Зал суда. С одной стороны трибун все представители великих родов демонов Ада, с другой глава Департамента Тайн – Альвест Фоксвар, Крис Харкурт – личный советник князя и Россак Оливракс – мушир армии. В центре клетка с братом, который даже в такой момент не мог снять улыбки с лица. Я не выдержала. Откуда-то нашлись силы, и я выбежала из здания суда, помчавшись домой. В голове бился вопрос – как Эзвур до сих пор оставался в живых?

Всё дело в законе. При поимке особо опасного преступника, являвшегося выходцем из древнего рода, его лишали всех сил с помощью специального артефакта. Если же после лишения он оставался жив – судили и заключали под стражу до смертного приговора, который исполнял представитель рода. Ещё до первого слушанья проводилось «Изгнание крови», как называли процедуру выкачивания энергетического сосуда, а брат не выглядел так, будто его иссушили.

Меня нагнал Савьен, призывал вернуться и решить всё в зале суда. Вырвалась, несясь домой, будто чувствуя, что все ответы там. Стоило зайти на территорию поместья, как мы оба остолбенели, видя алое зарево в окнах. Мама выжгла себя, понимая, что лишилась и мужа, и сына.

– Айшарин? В чём дело?

Передо мной присел на корточки князь, обхватывая мои дрожащие и ледяные ладони своими.

– Подождите… я.. Я должна вспомнить, – промямлила я, отодвигаясь от него подальше.

Что произошло дальше? – Спрашивала у себя, пытаясь заставить свой мозг всё вспомнить. Но он упорно не выдавал ничего, кроме чёрной картинки. Я помнила только, как в тот же вечер в поместье пришёл Россак Оливракс. Как главнокомандующий, он передал постановление суда и приказ Повелителя – казнить Эзвура Аркалин. Как была в мундире, так и вырвала из нагрудника свой знак, определявший ранг. Швырнула на стол, следом написала рапорт и кинула туда же. Мушир был в ярости, грозился трибуналом, каторгой, лишением титула, пока Савьен ему не напомнил, что я выше его по положению, так как уже отказалась от воинского звания, а значит он говорит не с подчинённой, а с княгиней.

Но что дальше? Только темнота, которая поглотила так стремительно, что последние мои ощущения – это крепкие руки льва и тихий голос, умолявший вернуться к нему.

Савьен что-то говорил, пока я металась в бреду, рассказывал, как проходило погребение родителей, как менялась ситуация на войне… Первое, что спросила – что с моим братом, как только пришла в себя. Лев отвечал, что того упекли в Пенитенциарное Огненное управление, что готовят к заключению в Изнанке. Когда же я смогла добиться решения суда о переводе брата именно в ПОУ, при условии, что буду там работать и смогу контролировать, Савьен был в бешенстве. Он рассказывал, как отец, не понимая, что творит, через родовой артефакт отдал всю силу Эзвуру, отчего сам скончался, а теперь и я лезу в это пекло, губя свою жизнь на корню.

Главным вопросом было – почему Закарис Аркалин отдал всю силу своему сыну, которого презирал за свершившееся больше всех в этом выжженом мире? Савьен считал, что отец лишился рассудка от горя, что его сподвигла на это собственная жена, боявшаяся потерять сына. Но… я знала своего отца. Гордость и честь – два столпа его жизни. Он бы ни за что не предал свою семью такому позору. Он бы самолично отрубил голову сына, желая кровью смыть его позор, но… Закарис Аркалин поступил иначе, и я была вынуждена жить с этим до конца своих дней.

– Но как он смог выжить? – Вслух спросила я.

– Кто? – Ничего не понял князь.

Он уже давно сидел рядом и напряжённо разглядывал моё лицо. Я невидяще уставилась на него, продолжая думать.

Эзвур был слабее меня, поскольку его мать была выходцем из рода Дарамир – демонов Тьмы. Эти сильно уступали огненным в силе, и Эзвур взял большее именно от матери. Внешне – чистая копия отца, но огонь проявлялся слабо, и он плохо его контролировал. Можно предположить, что отец знал, когда именно задержали его сына, ведь «Изгнание крови» происходило практически сразу, ещё до объявления роду о случившемся. И, допустим, он моментально подключился к его источнику и стал вкачивать свой ресурс, но…

– Эзвур даже мог ровно стоять, хотя после такого должен был лежать ещё долгие месяцы, – протянула я, нервно закусывая губу.

По телу начало разливаться странное тепло. Вдруг, все мысли испарились из головы, а взгляд чётко сфокусировался на Его Темнейшестве.

– Что вы делаете? – Изумлённо спросила я, отодвигаясь на всякий случай подальше.

Князь хмыкнул и сказал:

– Я за твоим мыслительным процессом наблюдаю уже двадцать минут, и меня настораживает твоё состояние. Ты вся ледяная и дрожишь. Что случилось?

Тряхнув головой, я поднялась и, потянувшись, съехала с темы:

– Обдумываю семейные проблемы. Сейчас подам вам ужин, извините за ожидание.

Когда мозги встали на место, стало неловко от того, что князь видел меня в таком потерянном состоянии. Всё же я не привыкла показывать врагу свою слабость. И не знаю, что он со мной сделал, но чувствовала себя прекрасно, голова перестала болеть и даже руки больше не тряслись. Плохо одно – так и не добралась до главного ответа в своих рассуждениях, но лучше этим займусь, когда смогу остаться в одиночестве.

Довольно блеска кольчуг

Я в ужасе смотрела на них, они в ещё большем ужасе пялились на меня. Стоя над глубоким блюдом с серебристыми мальками, крохотными змейками и какими-то неизвестными существами с маленькими щупальцами, я в который раз усомнилась в адекватности повара. Все эти водные обитатели подземных рек были мало того, что живыми, так этот неадекватный мать его повар, кинул в воду ещё и какие-то сухие веточки приправ, а также дольки цитрусовых фруктов. Я перерыла все шкафы, духовку, гриль, даже в печь залезла, но ничего, кроме этого, не нашла.

– Он реально вас живыми есть собрался? – Недоумевала я, косясь на живность.

Живность угрюмо промолчала, продолжая бултыхаться в этом блюде. На кухне я прибывала порядком десяти минут. Князь наверняка уже слюной исходит с голодухи, так что решила все вопросы задать лично. Взяв серебряный поднос с этой миской и кучей миниатюрных пиалок с разными соусами, я потащила всё это безобразие на третий этаж, молясь, чтобы не вылить всё на себя.

Князь обнаружился в кабинете в полной боевой готовности, то бишь сидел за столом и голодными глазами смотрел на поднос в моих руках.

– Пожалуйте, господин, ваши.. эм-м-м, ваш ужин, – кривилась я, размещая всё напротив князя.

В этот раз мне не предлагали составить компанию, но я самолично осталась, дабы понаблюдать за этим ужасом. Всё ещё не веря в происходящее, смотрела, как Его Темнейшество чинно кладёт салфетку на колени, затем берёт щипцы с подноса, подхватывает ни в чём неповинную змейку, окунает несчастную в какую-то чёрную жидкость и отправляет животинку в рот. Нет, я конечно многое повидала, и даже на войне, когда мы с отрядом ныкались по лесам, собирая разведданные, приходилось в крайних случаях червяков есть, но мы их хотя бы поджаривали, а не прям так.. бурно сопротивляющихся употребляли.

– Вкусно? – Сдерживая подступающую тошноту, спросила я.

Князь умертвил ещё одного малька и, довольно хрустя, поведал:

– Неплохо, но Кратарс забыл про мой любимый соус.

Теперь я знала, как величали этого повара и было даже стыдно перед животинками, что недавно я нахваливала его стряпню.

– Ну это же омерзительно! – Не сдержалась я, садясь напротив.

– А ты пробовала? – Поинтересовался он, поигрывая бровями.

– Даже представлять не хочу, какого это, когда во рту кто-то отчаянно шевелится! – Даже рот рукой прикрыла от отвращения.

На губах князя заиграла предвкушающая улыбка, а я…

– Знаете, пойду вам полотенца поищу!

– Стоять!

Даже не успела подняться с кресла, но после крика пулей вылетела из кабинета, прячась в спальне этого извращенца. Пульс зашкаливал, а глаза лихорадочно искали любую баррикаду, чтобы запереть дверь изнутри.

– Айшарин! – Донеслось из кабинета. – Вернись, у меня для тебя важное поручение.

Ага, щас, только шнурки поглажу! – Было первой мыслью. А второй – разумный довод, что мне всё равно придётся отсюда выходить, и лучше самой, потому как, если князь решит лично меня выдернуть из укрытия… Короче говоря, я вернулась, села напротив, сложила руки на груди и плотно сжала губы.

– Как ребёнок, – улыбнулся он, прицеливаясь к следующей жертве.

Выхватив моллюска, окунул его в красноватый соус и протянул мне. Животинка почему-то перестала трепыхаться, но это не вызвало желания оценить её на вкус.

– Попробуй, тебе понравится, – всё также по-доброму улыбался он.

– И почему вы постоянно заставляете меня есть вашу еду? Чашнигиром к вам не нанималась! – Вспыхнула я, вжимаясь в спинку кресла.

– Айшарин, я приступаю к пище первым, как, по-твоему, ты можешь быть проверяльщиком ядов? – Резонно заметил он, всё ещё держа щипцы в опасной ко мне близости.

– Не отстанете, да? – Почти смирившись, спросила я.

Повелитель отрицательно качнул головой, и его глаза зажглись блеском азарта.

Ну, моллюск уже полминуты не выдавал никаких жизнеутверждающих сигналов, поэтому я придвинулась, зажмурилась и открыла рот. Когда князь соскочил со своего места и присел возле меня, я не услышала, но, когда он запихнул моллюска в рот и зажал последний рукой, я в ужасе распахнула глаза.

– Жуй, на князя плеваться последнее дело, – смеялся он, следя за моей реакцией.

Это какое-то издевательство! Я буду жаловаться в комитет рабочих! А если такого нет, то создам и тогда точно пожалуюсь! Но вся моя внутренняя бравада испарилась, когда щупальце дёрнулась на моём языке. Так быстро я ещё не жевала, даже мышцы лица заныли, но, стоило проглотить эту гадость, Повелитель убрал руку и сел на своё место.

– Вы! – Прошипела я, буравя наглую рожу взглядом.

– Ну как? – Непринужденно спросили у меня, подхватывая следующую жертву из блюда.

Послевкусие было островато-пикантным от соуса, и чувствовался лёгкий рыбный привкус.

– Сносно, – выдохнула я. – Но больше так не делайте!

На столе стоял графин с водой, и я от злости выпила добрую половину, не переставая выражать всё недовольство во взгляде.

– Соусы моментально убивают всю эту живность, остаются лишь мышечные судороги, поэтому, считай, ты просто съела сырую рыбу, – поведал он. – Довольно полезное блюдо, придаёт сил и энергии, так что, за неимением крови, которую ты сдобрила перцем, это вполне неплохая замена.

Вот мне даже стыдно не было.

– Так это месть? – Хмыкнула я.

– Вроде того, – кивнул князь. – Так ты расскажешь, что стряслось с твоим братом, что ты была в таком нервном напряжении?

Вот всё настроение тут же спустилось до отметки – ниже некуда. Князь был последним, кому я стала бы рассказывать о подобных проблемах, поэтому я молча разглядывала свои ногти, которые, кстати, не мешало бы уже подпилить…

– Айшарин? – Позвал меня он.

– Всё нормально, я просто пыталась составить пазл, который вдруг начал осыпаться, – пространно ответила ему, кося взглядом на оставшуюся в живых змейку.

Похрустев последней, Повелитель промокнул салфеткой губы и хотел было что-то спросить, но я, не желая вступать в дальнейшую дискуссию о своей семье, подхватила поднос и пошла на кухню. Сгрузив всё в мойку, задумчиво обвела стройные бутылки горячительных напитков, стоявших на стойке бара и… решила не заливать нервы спиртным, а выпить кофе. Благо аппарат тут был достойный, явно недавно людей купленный, так что бодрящий крепкий напиток через минуту был готов. Подумав, сделала порцию и для князя, и пошла обратно.

Князь благодарно улыбнулся, когда я поставила перед ним чашку, и уткнулся в какие-то документы. Я же, вспомнив о других обязанностях, расправила хозяйскую постель, взбила подушки, положила в ванной ровную стопочку полотенец и, распахнув в спальне окно, вернулась за своим напитком в кабинет.

– Ты же понимаешь, что Эзвура переведут в Изнанку? – Вдруг спросил он, когда я собиралась отсидеть остаток времени в гостиной.

Пришлось развернуться и вновь занять кресло напротив.

– Естественно, не зря ведь вы меня выдёргиваете из управления, – мрачно констатировала я, делая небольшой глоток.

Повелитель отложил бумаги и, складывая руки на груди, вопросил:

– Что ты имеешь ввиду?

– Как же… Братец, за последние двадцать лет, сбегал уже трижды. Я вовремя тормозила его на подступах к Гиблому лесу, где он когда-то соорудил себе подобие «штаба», ныне являвшееся заброшенным сараем. А вот в последний раз не уследила, в то время как Эзвур пустился во все тяжкие. И даже не пытайтесь отрицать того факта, что вы ждали подобной возможности, чтобы заставить меня занести меч над его шеей! Только вот незадача, я опять смогла увильнуть от выполнения приказа… – я картинно округлила глаза и прикрыла рот ладонью, пытаясь максимально отобразить весь «шок» от ситуации. – А что же делать, подумали вы и, какая неожиданность, всё оказалось проще простого! Всего то и надо было меня поставить перед выбором, которого на самом деле нет, а после всячески унижать, пытаясь вывести из себя и заставить выполнить приказ!

Разошлась я не на шутку, но князь оставался, на удивление, спокойным и также спокойно сказал:

– Это не унижение, а попытка показать твоё положение и возможности.

– Да? – Хмыкнула я. – А как же кормление «с ложечки», которое допустимо лишь в близком кругу семьи? Или это не попытка показать, что я ниже статуса высшего демона? Что я теперь лишь ваша прислуга, у которой прав столько же, сколько и у вашей наёмницы!

– Для Таиры служение мне не является унижением, – выдохнул он. – Что же касается ситуации за ужином, так это не более чем дружеская шутка.

– Так мы друзья, господин? – Расхохоталась я.

Его явно бесил этот разговор также, как и меня, но на лице сплошная невозмутимость. Я устало растёрла лицо руками и уже без запала сказала:

– Я прекрасно понимаю, чего вы добиваетесь, но вы должны осознать – мой отец, по непонятным мне причинам, отдал жизнь, чтобы брат смог продолжить своё жалкое существование. Я не могу закрыть на это глаза, как бы мне не хотелось. Я никогда, слышите, никогда этого не сделаю!

В голубых глазах отразилось неожиданное для меня сочувствие. Но я не предала этому значение, лишь поклонилась и вышла из его покоев, не в силах и дальше продолжать этот маскарад.

***

Ведя машину на минимальной скорости, я отрешенно смотрела на окрестности княжества и старалась ни о чём не думать.

Меня всегда забавляло, что, несмотря на вечное таскание всего и вся из мира людей, Ад по-прежнему выглядел, как древний склеп. Каменные строения не выше трёх этажей, не считая дворца и княжеских замков, всё застелено брусчаткой, кроме дорожных полос. Дома горожан имели множество окон, всевозможные украшения, барельефы, статуи предков и стрельчатые арки. А вечно оранжевое-алое небо, без небесных светил, придавало местности зловещие очертания.