Класс. История одного колумбайна

– Теперь я похож на убийцу, – заявил старшеклассник. Он попытался улыбнуться, но вместо этого лицо юноши исказила отталкивающая гримаса.

– Хочешь побыть в моей шкуре? – холодно осведомился Свободин. – Нет проблем. Иди, открой окно. Надо ответить что-нибудь этому дурачку, который вот уже полчаса надрывается в матюгальник. А то невежливо получается.

Только сейчас он заметил, что в глазах Игоря сверкнуло понимание, и его щеки посерели.

– Давай, шевели булками, – поторопил Дмитрий. – Иначе на твоей совести будет еще одна жизнь.

Казалось, Игорь собирался что-то возразить, но сдержался и направился к окну. Его рука ухватилась за шнур управления жалюзи. Дмитрий, в свою очередь, отошел к двери.

Весь класс застыл, словно одеревенев, тишину нарушали чьи-то сдавленные всхлипывания.

– Думаешь, я испугался? – спросил Игорь.

– Я думаю, что да, – кивнул Свободин. – Хотел оказаться крутым? Конечно, могу себе представить, каким героем ты ходил бы, сумей одолеть меня. Но увы и ах. Такое разве что в кино бывает. Открывай окно.

Колышев подался вперед, предприняв последнюю попытку вразумить Дмитрия:

– Его примут за тебя, Дима. И могут застрелить.

– Мы все когда-то умрем, – пожал плечами Свободин.

С тихим шуршанием тканевые полосы развернулись, словно шеренга солдат, после чего начали сдвигаться в сторону. Солнечный свет с жадностью хлынул в кабинет, отчего некоторые ребята даже зажмурились.

– А теперь скажи, что ваш класс заперт и все вы заложники, – сказал Дмитрий. – Расскажи, какой я плохой. Только не забудь поведать, как из-за твоей дурости погибла ни в чем не повинная девочка. Которая мечтала посетить сегодня урок социологии… а потом пойти гулять с подружками… Давай, парень.

– Я не боюсь, – пробормотал Игорь. Он потянулся к ручке и, повернув ее, распахнул окно. – Я не боюсь. Ты меня не испу…

Сухой резкий хлопок оборвал его на полуслове. Голова Игоря как-то странно дернулась, кепка с нее слетела, и школьник, не издав ни звука, свалился на парту, после чего, обмякнув, сполз на пол. Во лбу юноши зияла небольшая дырочка, из которой начала струиться кровь. Игорь умер мгновенно, даже не поняв, что произошло.

Шахматный турнир

Семь лет назад

Это произошло уже в седьмом классе, когда Диме исполнилось четырнадцать. За неделю до весенних каникул в школе были организованы интеллектуальные соревнования, в которых участвовали средние и старшие классы. В этот день их класс принимал участие в шахматном турнире, и после недолгой внутренней борьбы с самим собой Шлангин решил принять в нем участие. И в пользу этого решения у него были веские аргументы.

Учащиеся были разделены на пары. Победившие в первом туре, соответственно, играли с другими победителями во втором туре. Тот, кому посчастливится выйти в финал и победить всех, получал почетную грамоту и возможность сразиться с лучшим шахматистом из параллельного класса.

Первым соперником Димы оказалась тихая девочка Женя, которую он обыграл на восьмом ходу. Затем он сразился еще с двумя одноклассниками, пока перед ним не уселся Черкашин. За его спиной тут же замаячили Ковальчук с Лаликяном. К слову, Арсен с треском вылетел еще на первом этапе. Судя по всему, Лаликян вообще имел слабое представление о шахматах и двигал фигуры наобум, полагаясь на авось. Впрочем, проигрыш не особенно расстроил его. Куда интереснее было наблюдать за поражением Димы, в котором ни он, ни Ковальчук с Черкашиным ничуть не сомневались.

– Играешь так же, как и отжимаешься, Шланг? – ухмыльнулся Виталий.

Дима промолчал, сосредоточившись на доске.

Игра началась. Спустя пять минут Черкашин, вальяжно перешучиваясь с приятелями, потерял ладью, после чего нахмурился и притих.

Дима не торопился праздновать победу, хотя уже наметанным глазом видел, что она не за горами. Всеми силами он жаждал реванша. Как он хотел увидеть в глазах своего обидчика горечь поражения! О, это дорогого стоит!

– Ты что, где-то занимался? – спросила его Женя – та самая девочка, которой он поставил мат в первом туре. Она тоже с интересом следила за игрой.

– Нет, – коротко ответил Дима, «проглотив» слона Черкашина и сделав ему шах.

В какой-то степени Дима слукавил. Просто он не считал серьезным свое увлечение компьютерными играми, шахматами в том числе. Простенькую программу «Блэк энд вайт» он начал обыгрывать уже через месяц. А спустя полгода играл уже с серьезными профессиональными программами.

Возле их столика начали собираться другие ребята.

Дима исподтишка наблюдал за Черкашиным. Тот уже давно не улыбался и мрачно взирал на доску, барабаня сильными пальцами по столу. Положение его было критическим.

– Сдавайся, Олег, – неожиданно раздался голос Ани. – Дима тебя сделает! У тебя никаких шансов…

Дима вздрогнул, в первую секунду даже не поверив своим ушам. Внутри что-то всколыхнулось, и внизу живота стало жарко. Он боялся поднять голову, буквально кожей ощущая присутствие этой необыкновенной девочки.

«Она это сказала! – мысленно ликовал Шлангин. – Она признала мою победу! Самая первая!»

Он был настолько увлечен игрой, что не заметил, как Лаликян толкнул в бок Ковальчука, и парни незаметно отошли от столика.

– Тебе просто везет, – процедил Черкашин, держа в руках пешку. Покрутив ее, он поставил ее обратно и выдвинул единственного коня.

Стараясь ничем не выдать своего волнения, Дима взял ферзем пешку, защищавшую короля своего противника. Теперь деваться Черкашину было некуда.

– Мат, – тихо сказал Шлангин. Победа над его обидчиком была полной и безоговорочной! Пусть в шахматах, но он победил!

Олег несколько секунд недовольно взирал на фигуры, затем резким движением смахнул шахматы с доски:

– У дураков сегодня счастливый день.

Аня многозначительно хмыкнула и отошла в сторону.

– Партия, – осторожно сказал кто-то, и Дима поднялся из-за стола, начиная собирать раскиданные фигуры.

Потом он сыграл еще две партии и вышел в финал победителем.

Но эти два выигрыша он воспринял уже с рассеянным спокойствием. Они не принесли того несказанного удовольствия, как от победы над Черкашиным! Чего стоило только выражение лица противника в тот момент, когда он понял, что разгромлен окончательно и бесповоротно.

Это был триумф! Маленький, но такой сладкий, такой волнительный! И, самое главное, Аня видела, как он легко, спокойно и сильно играл!

Следующий турнир с параллельным классом был запланирован на завтра, и Дима с чувством выполненного долга начал собираться домой. Однако тут его ждал неприятный сюрприз – куда-то подевался рюкзак. Он облазил весь класс, но так и не нашел его. Смутные подозрения уже начали закрадываться к нему, но Шлангин отмахивался от них.

«Это все они, – шептал внутренний голос. – Они тебе отомстили и украли рюкзак…»

Уже все давно ушли, и класс нужно было закрывать. Уже потеряв всякую надежду, Дима выглянул наружу, и сердце его екнуло – рюкзак лежал у дверей класса. Шлангин нерешительно взял его в руки.

«Что-то здесь не так, – промелькнула у него мысль, пока он спускался вниз по лестнице к раздевалке. – Что-то не так…»

Оказалось, что все куда хуже, чем просто «не так».

Выйдя за пределы школы, Дима почувствовал какой-то неприятный запах. Не выдержав, он остановился в чужом дворе и расстегнул «молнию» рюкзака. В нос мгновенно ударил тошнотворный смрад. Он не поверил своим глазам.

Они нагадили ему в рюкзак.

Из глотки рвался крик, полный ярости и отчаяния.

За что?! За что они так?! Почему они это сделали?! Только потому, что в шахматах он оказался сильнее, чем они?

Слезы так и рвались наружу, наворачиваясь на глаза, но усилием воли Шлангин сдержал себя. Он брезгливо швырнул рюкзак в мусорный бак и чуть ли не бегом припустил домой. Там он закрылся в ванной, где целый час стоял под душем, а в голове его безостановочно крутилась одна и та же мысль:

«Такое прощать нельзя. Такое прощать нельзя. Такое…»

Он долго не спал этой ночью, ворочаясь в постели.

«Я убью их», – внезапно шевельнулось в голове, и он даже похолодел, оглушенный этой смелой и дерзкой мыслью.

Конечно, это была всего лишь эмоция. Но странно было то, что он не испытал никакого страха от этого. Конечно, он не пошел бы в школу с топором, чтобы расправиться с этой ненавистной троицей. Но вот если бы тогда ему кто-то сказал: нажми на эту кнопку и все твои обидчики умрут, Дима, без раздумий, сделал бы это.

Обдумывая эту несбыточную перспективу, он не заметил, как уснул.

Кто следующий?

С того момента, как Игорь был убит наповал выстрелом из снайперской винтовки, прошло секунд тридцать, которые всем показались вечностью.

Первый не выдержал Сергей. Лихорадочным движением поправив очки, он на корточках приблизился к окну и, стараясь не смотреть на бездыханное тело одноклассника, протянул руку. Дрожащие пальцы ухватились за шнур, и жалюзи с шорохом задвинулись обратно. Кошмарный «спектакль», который длился не более минуты, был завершен.

Зажмурив глаза, Юрий Александрович провел по лицу окровавленной рукой. Он выглядел так, словно надеялся, что сейчас снова откроет глаза и все изменится. Не будет больше стрелка с ружьем в руках, не будет мертвых окровавленных тел в классе, а за окном не будут выть сирены. Все вернется в тот момент, когда он только начал урок социологии, после которого Колышев планировал встретиться со своей девушкой…

Но ничего никуда не исчезло. Дмитрий, вооруженный дробовиком, стоял возле учительского стола, с бледным лицом, перемазанным кровью. Похоже, смерть юноши, осмелившегося противостоять ему, потрясла его не меньше остальных, а может, даже сильнее. Тусклый взор Свободина был прикован к кроссовкам Игоря, которые высовывались из-за парты. Под распластавшимся телом медленно расползалась лужа крови.

– Все будет хорошо, – вдруг зашептала Лариса. Она прижала к себе маленькую Настю, крепко закрывая ей глаза ладонью. – Не смотри, милая.

Девочка стояла смирно и лишь что-то беззвучно бормотала, из-под пальцев школьницы по ее щекам струились слезы.

– Молодец, – прохрипел Свободин, когда школьник закрыл окно. – Иначе трупов могло быть больше.

– Эта пуля предназначалась тебе, – выдавил Колышев, с ненавистью глядя на Дмитрия. – Теперь доволен, убийца?

– Этот вопрос задай снайперу. Зато… Зато теперь стадо управляемое. И, надеюсь, никаких эксцессов больше не будет.

– Ты убил его, – повторил преподаватель.

Дмитрий недобро усмехнулся и пихнул ногой спортивную сумку, в которой загремели бутылки:

– Там у меня полно взрывчатки, Юра. Ты хотел, чтобы из-за твоего вспыльчивого ученика я спалил весь класс? Я ведь могу это сделать.

Колышев открыл было рот, но тут же захлопнул. Лицо его стало землистого цвета, черты заострились, лишь глаза сверкали болезненным блеском. Казалось, молодой учитель за пару часов состарился на десяток лет.

– Думаю, сейчас начнется штурм, – предположил Дмитрий. Присев, он извлек из сумки один из оставшихся «коктейлей Молотова». – И мне кажется, в вашем классе есть еще один лишний.

Юрию Александровичу показалось, что он ослышался. Он выглядел так, словно получил удар под дых, глаза его расширились:

– Нннет. Ты не можешь… – ошеломленно забормотал он.

– Могу, – безучастно ответил Свободин и повернулся в сторону двух юных школьников, которых Константин привел из туалета. На протяжении всего этого времени пареньки жались друг к другу, будто котята, напуганные шумом грозы. – Вы, двое!

– Опомнитесь, – срывающимся голосом заговорила Лариса. – Опомнитесь, пожалуйста. Это совсем дети! Хватит смертей, мы вас умоляем!

– Закрой пасть, – отрезал Дмитрий, и девушка закусила губу. С мокрыми от слез глазами она смотрела, как мальчики робко приближаются к стрелку. Лица ребят были белее снега.

– Знаете такую игру: «камень, ножницы, бумага»? – спросил Дмитрий, и они одновременно кивнули.

– Играйте.

Мальчишки обменялись недоуменными взглядами.

– И что ты сделаешь? – задал вопрос Колышев. Он стоял всего в трех шагах от Дмитрия, то и дело поглядывая на подоконник, где расположились горшки с растениями.

– Играйте, – громче сказал Свободин, и школьники встрепенулись, словно очнувшись от сна. Они снова взглянули друг на друга, после чего нерешительно трижды взмахнули сжатыми в кулаки руками. У обоих оказалась «бумага».

– Если вы сговорились показывать одинаковое, я пристрелю дядю Юру, – сообщил Дмитрий, подмигнув оторопевшим мальчишкам. – Давайте, все по-честному.

Лариса, закрывая собой Настю, начала медленно двигаться в конец класса. Девочка хныкала, но послушно шла вместе со школьницей.

– Играйте! – гаркнул Дмитрий.

В этот раз у обоих вышли «ножницы».

– Я предупредил, – вздохнул Свободин, взяв на прицел Колышева. – Еще одно совпадение, и будете отскребать его мозги от стен.

– Мы… не сговорились, – пролепетал один из мальчиков, и Свободин погрозил им пальцем.

– Камень, ножницы, бумага, – забубнил второй школьник, пока они трясли кулаками. – Раз, два, три…

На последнем звуке его кулак превратился в лодочку, а пальцы паренька, который оправдывался перед Дмитрием, остались сжатыми в кулак.

– Вот и победитель! – воскликнул Свободин. – Бумага завернула камень! Теперь мы определились с лишним.

Мальчики с ужасом посмотрели друг на друга.

Недостоверная информация

В ту самую секунду, когда открывший окно Игорь был сражен пулей и упал замертво, у полковника Росгвардии Котляра «ожила» рация, прицепленная к нагрудному карману.

Петр Геннадьевич нажал кнопку приема:

– «Первый», это «Ветер», прием, – раздался искаженный помехами голос.

– Это «Первый», прием, – буркнул Котляр.

– Цель поражена, – доложил «Ветер», и глаза полковника вспыхнули торжествующим огнем. Ему почудилось, что у него в буквальном смысле гора свалилась с плеч.

– «Ветер», вас понял, – сдержанно ответил он. – Продолжайте наблюдение.

– Вас понял.

– Конец связи.

Рация умолкла, и Котляр глубоко выдохнул, смахнув со лба выступившие горошины пота.

– Неужели все закончилось? – чуть слышно пробормотал он себе под нос и быстрым шагом направился к застывшей шеренге спецназовцев, которые с минуты на минуту были готовы к штурму. Восемь подготовленных и закаленных бойцов, держащих наперевес автоматы, безмолвно ожидали команды. На визорах защитных шлемов играли блики заходящего вечернего солнца.

– Второе отделение, приступить к операции, – приказал полковник, и росгвардейцы, пригнувшись, поочередно ринулись в сторону главного входа школы.

Котляр автоматически похлопал себя по карманам в поисках несуществующей пачки сигарет. И хотя он уже полгода как бросил курить, сопутствующие этой вредной привычке рефлексы еще давали о себе знать. Особенно острое желание затянуться полковник испытал после сообщения снайпера о ликвидации стрелка, засевшего в школе. Наконец-то этот псих с ружьем уничтожен. По оперативной информации, сообщников у него не было, так что дело, можно сказать, сделано. Впрочем, окончательные выводы последуют только после того, как отправленная им группа захвата обследует школу и выведет из здания заложников. В конце концов, этот придурок, как там его, Шлангин, мог где-то спрятать взрывчатку… Не приведи бог, конечно.

– Петр Геннадьевич, – позвал его до боли знакомый голос, и росгвардеец, помрачнев, обернулся. Из-за бронированного автобуса, в котором прибыло подразделение спецназа, вышел Павлов.

– Это опять вы, господин адвокат? – нахмурился Котляр. – Повышенное внимание к этому делу с вашей стороны начинает меня настораживать.

– Вы все-таки направили своих бойцов в школу.

– Мне вам отчет о каждом шаге писать? – с сарказмом осведомился полковник.

– Это лишнее, у вас есть, перед кем отчитываться. Я видел окно, куда был произведен выстрел, – сказал Артем.

Петр Геннадьевич начал терять терпение.

– Ну и что? – процедил он. – Честь вам и хвала за острое зрение.

– Жалюзи были задвинуты через минуту после того, как выстрелил снайпер, – тихо произнес адвокат. – Не нужно горячиться, полковник, просто выслушайте меня.

– Ну? – Котляр демонстративно скрестил на груди мускулистые руки, скептически поглядывая на Павлова.

– Если в классе остались только заложники, зачем они снова задвинули шторы? – спросил Артем. – Если стрелок один, то дети и учитель свободны. Почему никто не открыл окна? Никто не закричал, что бандит убит? В конце концов, никто не вышел наружу!

Петр Геннадьевич на мгновенье замешкался, при этом внешне пытаясь сохранять олимпийское спокойствие.

– Мы выясним это в ближайшее время, – заявил он. – А вам я настоятельно рекомендую покинуть оцепленную территорию. Здесь вам совершенно нечего делать. Не обижайтесь, у каждого своя работа.

Он пригладил «ежик» и, заметив подчиненного капитана, который о чем-то разговаривал с пожарным, рявкнул:

– Агеев!

Росгвардеец повернулся, вытянулся по струнке.

– Проводи адвоката, – велел Котляр, и Артем покачал головой. Лицо его было непроницаемым.

– Напрасно вы так, – сказал Павлов мрачно.

– Всего хорошего, – проворчал полковник. – Все новости по телевизору увидите.

Счастливчик

Проигравший школьник умоляюще посмотрел на Дмитрия. В его глазах плескался животный ужас.

– Пожа… пожалуйста, – только и смог произнести он, с трудом ворочая непослушным языком. – Не убивайте… не надо. Я… мы ничего не сделали… вам…

– Подойди сюда, – сказал Свободин.

Мальчик сделал робкий шаг вперед, и взор Дмитрия уткнулся в его бежевые брюки. Точнее, на влажное пятно в его промежности, которое быстро увеличивалось.

Юрий Александрович тоже придвинулся ближе, и Дмитрий это заметил.

– Хватит геройства, Юра, – хмыкнул он. – Еще один шаг, и я сделаю в твоем пузе дырку. С такого расстояния она будет сквозная, и твой позвоночник улетит в конец класса.

– Оставь мальчика, – сквозь зубы проговорил Колышев, но Дмитрий даже не взглянул на преподавателя, снова переключившись на трясущегося от страха школьника. Теперь их разделяла всего пара метров.

– Ты думаешь, я убийца? – неожиданно мягким голосом спросил Свободин. Паренек растерянно моргнул, переступив ногами.

– Нннет, – выдавил он. – Я не ду…

– Но это неправильно. Я ведь действительно убийца, – не дал ему закончить Дмитрий.

Школьник был окончательно сбит с толку.

– Но я не хотел гибели этих ребят, – сказал Свободин. – Все это – несчастный случай. Плюс безумное стечение обстоятельств.

– Да, – торопливо кивнул мальчик.

– А теперь возьми свой телефон.

Лицо паренька вытянулось от изумления:

– Телефон?

– Именно. Давай, пошевеливайся, – поторопил его Дмитрий.

– У меня нет, – ответил тот. – Я говорил… меня наказали и забрали телефон…

– Ну да, точно… Помню, было дело. Что ж, бери любой, только быстро.

Школьник приблизился к учительскому столу, где в беззвучном режиме продолжали гудеть смартфоны, и взял тот, что лежал ближе всех.

– Набирай номер, – продолжал инструктировать Дмитрий.

Он продиктовал номер.

– Теперь нажимай «Вызов»!

В кармане Свободина зазвучала музыка смартфона. Он с удовлетворением кивнул:

– Прекрасно. Связь налажена.

– И что дальше? – спросил Юрий Александрович.

– А дальше спрячь телефон в карман и иди отсюда, пацан, – сказал Дмитрий, доставая ключ от класса. – Пойдешь к ментам и скажешь, что я хочу разговаривать с самым главным. Тем, кто командует всем этим парадом снаружи. Понял? Заодно расскажешь, что тут видел. Все по-честному. Пусть звонят мне по этому номеру, я отвечу.

Мальчик был ошарашен, он непонимающе смотрел, словно не верил в такую удачу. Затем нерешительно сунул смартфон в карман.

– Что уставился?! – крикнул Свободин. Он быстро открыл дверь. – Вали, пока я не передумал!

– Иди, – сказал Юрий Александрович пареньку, и губы его тронула грустная улыбка. – Быстрее. И будь аккуратней, пожалуйста.

– Это верно, – подхватил Дмитрий. – Не делай резких движений, а то схлопочешь пулю. Будешь выходить из школы, обязательно подними руки вверх.

Школьника не нужно было уговаривать, и он опрометью кинулся к двери. Уже на пороге он вдруг запнулся, будто ударился о невидимую стену, и посмотрел на приятеля, с кем пару минут назад разыгрывал свою судьбу в старой как мир игре.

– Саня… – начал он и умолк. Его взгляд был красноречивей всех слов.

«Тебя спасут. Вас всех спасут, и я постараюсь все для этого сделать», – было написано на его детском бледном лице.

Саня молча кивнул, в его глазах стояли слезы, и он торопливо, стесняясь, вытер их рукавом.

– Пошел! – заорал Свободин, и мальчишка юркнул за дверь.

Закрыв класс, Дмитрий вытянул ружье вперед, указав стволом на девушку в джинсовом комбинезоне за первой партой:

– Перейдем к следующему этапу. Ты, подойди к сумке и достань одну бутылку.

Все, как по команде, уставились на черную спортивную сумку в проходе. Школьница покорно вышла из-за парты, ее губы мелко дрожали. Она присела перед сумкой на корточки и с замершим сердцем извлекла наружу «коктейль Молотова».

– Возьми в левом нижнем кармане жилета зажигалку, – Дмитрий кивнул на труп Игоря. – А потом по моей команде ты подожжешь фитиль…

Отбой

Вестибюль школы был пронизан едким запахом гари, который, казалось, намертво въелся в стены и потолок. Военные башмаки спецназовцев гулко стучали по залитому водой полу.

Кто-то из подразделения наступил в подсыхающую лужу крови, оставляя на полу багровый отпечаток рифленой подошвы. Безмолвные, словно призраки, бойцы тенями скользили по пустынной школе. Быстро проверив первый этаж, группа разделилась по четверо на два крыла школы, оказавшись у лестниц.

Если первая четверка беспрепятственно взлетела на второй этаж, то вторую подгруппу ждал сюрприз. По ступенькам вниз спускался школьник, отпущенный Свободиным. Оказавшись в межлестничном проеме, он заметил бегущих людей в касках и с автоматами, инстинктивно вжавшись в стену. Помня напутственные слова стрелка, мальчик моментально вскинул руки и застыл на месте.

Увидев ребенка, старший подразделения сделал предупреждающий жест рукой, и бойцы замерли, словно в поставленном на паузу кадре.

– Не стреляйте, – жалобно проговорил бывший заложник. Он со страхом смотрел на широкоплечие фигуры в защитных шлемах и хищные стволы автоматов. – Меня… выпустили.

Росгвардеец присел на одно колено, в то время как следующий за ним напарник держал под прицелом верхний пролет лестницы.

– Как тебя зовут? – спросил старший группы у школьника.

– Да… Даниил.

– Где все остальные, Даниил?

Паренек посмотрел наверх.

– Там, на третьем этаже. Номер не помню… Кажется, кабинет химии, – сбивчиво произнес он.

– Их все еще держат в заложниках?

– Да. Он заставил одного старшеклассника надеть кепку… И жилетку военную, защитного цвета. А потом заставил его открыть окно, и в него выстрелили.

– В кого выстрелили? В террориста? – уточнил боец.

– Нет, в школьника. Его убили, в голову попали.

Спецназовцы переглянулись.

– Сколько бандитов? – коротко спросил старший группы.

– Один, – выдохнул паренек.

– Уверен?

Он снова кивнул. Опустив руки, он непроизвольно закрыл ими мокрое пятно на брюках.

– Даниил, почему отпустили только тебя? – спросил он, глядя в упор на мальчика.

– Он дал мне телефон… Сказал, хочет говорить с вашим главным. У него ружье и много патронов. А еще он сказал, что в его сумке взрывчатка.

С этими словами ученик показал спецназовцу смартфон, который держал в руке.

– Ясно. Тебя проводят вниз.

Когда один из бойцов отправился со школьником к выходу, старший группы включил рацию:

– «Первый», это «Кайман», прием… Террорист жив, продолжает удерживать заложников. Одного выпустил, передав ему телефон для связи. Его сейчас выведут. Наши действия?

В рации повисла напряженная пауза, слышался лишь легкий шорох радиопомех.

– Отбой, – наконец с неохотой произнес Котляр. – Возвращайтесь на исходную позицию.

– Вас понял. Конец связи.

После того, как разговор с полковником был закончен, «Кайман» вышел на связь со старшим второй подгруппы:

– Операция отменена, всем на выход.

Неудачные переговоры

Девушка стояла в оцепенении, держа в руке «коктейль Молотова».

– Бери зажигалку, – повторил Свободин. – Или я непонятно выражаюсь?

– Если хочешь сжечь нас всех, сделай это сам, – неожиданно сказал Сергей. Страх в его глазах постепенно вытеснялся гневом. – Посмотрим, как это получится.

Дмитрий смерил его усталым взглядом.

– Заткнись, дуралей, – бросил он. – Не собираюсь я вас сжигать.