скачать книгу бесплатно
Ника истошно завопила, переходя на ультразвук, и потеряла сознание. На третьем этаже ближайшего дома включился свет. Где-то залаяла собака. Холодные ветры гнали облака, безразлично взирая с небес на жизнь спящего города.
На Землю вернулся Арбитр.
Глава 2
Вернувшись на Землю, я почувствовал себя чужаком. Всё вокруг: дома, люди, климат, даже воздух – усиливало ощущение моей инородности. И в то же время я оказался на своём месте. С первых минут столкнулся с человеческой жестокостью, моральной деградацией и беззаконием.
Моя планета отчаянно нуждалась в Арбитрах.
Нас выковали, чтобы вершить правосудие, восстанавливать справедливость и наказывать виновных. Возможно, этим я займусь позже, ведь прежде следовало отыскать мою семью.
Когда на настойчивый стук в дверь нашей квартиры открыл незнакомый человек, мне с трудом удалось сдержаться. Вцепившись пальцами в косяк, чувствуя, как крошилось трухлявое ДСП, я прокручивал в голове слова моего ментора. У Идака?лиса имелось назидание на каждый случай.
«Зайцем управляют ноги. Они несут его, спасая жизнь. Они же заставляют его взвиться и пуститься наутёк, выдавая себя. Он труслив и импульсивен.
Лиса сидит в засаде. Её упорство обеспечивает ей пищу. Лиса контролирует свои эмоции. Поэтому именно лиса охотится на зайца, а никак не наоборот.
Будь как лиса и никогда как заяц».
Новый собственник не смог вспомнить прошлых жильцов. Он купил квартиру через агентство и не задавал вопросов. Помогла Зинаида Львовна. Соседка. Я помнил её ещё бойкой старушкой. Сейчас же она с трудом передвигалась, но по-прежнему лучилась любопытством. Она сама открыла дверь, подслушивая мой диалог с владельцем родительской квартиры.
Возможно, соседка узнала меня. Её взгляд слишком резко сменился с подозрительного до жалостливого. Она не задала мне ни одного вопроса. Уж не знаю, чего ей это стоило. Лишь рассказала всё, что смогла вспомнить.
Отца не стало через полгода после моего исчезновения. Подвело сердце. Мама ненамного пережила его. Их похоронили вместе. Зинаида Львовна не знала, куда переехала Леся. Моя сестра.
* * *
Я не мог не посетить их могилы.
Во рту ворочалась масса густого и горького пепла. По крайней мере, так мне казалось. Кладбище выглядело заброшенным и забытым. Оно не имело ничего общего с захоронением дворфов – Подземным Престолом.
Там аккуратные ряды гранитных плит были украшены гравировкой с изображением инструментов, которыми при жизни владел покойный. Будь это кирка, кузнечный молот или секира. Каждого помнили прежде всего как мастера. Как ремесленника, который упорным трудом добывал пропитание себе и своей семье. В рядах каменных плит виделась заслуженная благодарная память.
Это кладбище мало походило и на Заповедную Чащу, где лежали эльфы, предки Седонии. Однажды она водила меня туда, показывая раскидистый мэллорн, который вырос на могиле её матери. Там царила грусть, но грусть светлая, словно покойные смотрели сквозь кроны на своих далёких потомков и шелестели что-то успокаивающее и обнадёживающее. В деревьях чувствовалась преемственность поколений.
На могиле моих родителей не росло ничего. Погнутые чёрные ограды, как клетки тюремных камер, чертили землю на небольшие участки. Буквы на простой деревянной табличке давно стёрлись, и мне с трудом удалось отыскать захоронение. Пришлось ориентироваться больше по памяти. Сюда отец водил меня, когда наступала годовщина смерти бабушки и дедушки. Они лежали поблизости.
Недалеко от ограды нашлась старая выцветшая скамейка. На неё я и сел, думая о тех, кого больше никогда не увижу.
При мысли об отце я всегда вспоминал две вещи.
Первое – его неиссякаемую любовь к рыбалке. До того, как родилась Леська, мы частенько вставали в предрассветную рань и ехали на электричке куда-нибудь за город. Шли по ещё мокрой траве, нагруженные всевозможным скарбом, и вдыхали прохладный воздух. А потом сидели часами на берегу озёр и рек. Обычно молчали. Изредка говорили о моей учёбе или планах на жизнь.
И второе – его безграничное уважение к моему выбору, каким бы он ни был. На одной из таких рыбалок я сказал, что хочу перевестись в Школу изобразительных искусств. Другой бы отец на его месте вспылил или начал меня отговаривать. Сказал, что я совершаю ошибку и вообще, почему бы не заняться боксом или футболом? Вместо этого он подробно расспросил меня, чем продиктовано такое решение? Как я пришёл к нему? Что планирую делать дальше? В какой ВУЗ поступать и на кого учиться? Кем однажды работать?
Да, он всегда вёл себя со мной, как со свободным дееспособным человеком, а не безмозглым ребёнком.
Отец был немногословным человеком. Крепким, как скала. Внимательным. Порядочным.
И мне будет его не хватать.
В противовес ему, мама приносила с собой шум и лёгкий хаос. Была говорливой и очень смешливой. Двух более разных людей было не сыскать во всём мире. Однако она источала неподдельную любовь и дарила её всем щедрой рукой. Членам семьи. Друзьям. Соседям. Дворовым животным.
Она проявляла заботу о каждом, не прося ничего взамен. Каждый, приходящий в наш дом, чувствовал себя желанным гостем. Я запомнил её улыбку, морщинки в уголках глаз и грудной смех.
Мне будет не хватать её, покуда я жив.
Леся пошла в неё. Росла озорной и очень громкой, и в то же время такой же отзывчивой и добросердечной. Очень долго она не выговаривала букву «Р», и я хохотал до слёз, слушая её торопливую скомканную речь. Простой пересказ школьных будней веселил меня, как не могла никакая комедия.
Мысли о трёх самых близких мне людях поддерживали меня в Ниаттисе, когда становилось особенно тяжело. Когда мы теряли друзей и союзников. В самом начале моего пути там, я верил, что однажды вернусь домой. Ближе к середине военной кампании я обрёл новой дом, почувствовал себя на своём месте. Поверил, что смогу построить в Ниаттисе новую жизнь с Седонией. Её смерть лишила все эти планы смысла. Тогда-то и проснулось в душе уже погасшее желание вернуться на Землю и вновь увидеть свою семью.
А сейчас…
Сейчас, разглядывая заметённую осенней листвой могилу, я осознал, что, кроме сестры, у меня теперь никого не осталось. Как я и боялся, моё долгое отсутствие, словно камень, пустило круги по воде. И для кого-то они оказались девятым валом.
* * *
– Ну что тут у нас? – Никитин затянулся сигаретой и подошёл к телам, лежащим возле пустыря.
Серая рассветная хмарь не желала отступать. Темнота медленно уползала в своё логово, оставляя подарки дневным жителям. Один из таких и обнаружил участковый, приехавший по вызову жителя ближайшего дома.
– Слышь, Жулебинский Макконахи, – криминалист Гнедков устало растёр бледное лицо, на котором выделялись только красные глаза с полопавшимися сосудами, – сворачивай свои замашки! Хочешь, сам участкового расспрашивай.
Он не отвлекался от фотографирования уже подмёрзших тел и отпечатков обуви. Кровавая наледь сковала землю, и любое касание заставляло её трескаться.
– Пил? – принюхался Никитин, рассматривая сизый нос коллеги.
– Ну чё ты начинаешь… – отвёл взгляд Гнедков. – Четыре жмура. Наркоши. Похоже, разборки какие-то. Раны колото-резаные и рубленые. Топор? Мачете? Пока не могу установить. Один, похоже, с переломом основания черепа. Скажу позже. Повреждений на коже нет, так что не огрели его по башке. Скорее всего, сломали о какой-то упор. Плечо? Локоть? В любом случае, подозреваемый такой же здоровый, как этот хер.
– Свидетели есть?
Криминалист скривился и махнул рукой.
– Сидит там одна курица. Херню какую-то несёт про рыцарей и маньяков.
Никитин приблизился к молодой женщине, притулившейся на скамейке у подъезда. В дочки годится. Она впилась пальцами в бумажный стаканчик с чаем и цедила его по чуть-чуть, мелко вздрагивая от любого движения. Похоже, участковый постарался и притащил ей для согрева.
Он мимоходом отметил старательность и нехарактерное участие, что проявил молодой парень, на котором униформа сидела, как на спинке стула.
– Добрый день, следователь Никитин Фёдор Иванович, – представился он, дежурным движением раскрывая удостоверение.
Девушка будто и не услышала его. Коренастый мужчина несколько раз щёлкнул пальцами перед её лицом, и только тогда свидетельница дёрнулась, как от выстрела. Перевела затравленный взгляд на него и съёжилась.
– Вас как зовут? – не очень успешно попытался наладить контакт следователь.
– Ника. Ника Доронина, – поправилась она.
– Что случилось, Ника? Рассказывайте. Как можно подробнее. А я буду записывать с ваших слов.
– Я поздно возвращалась домой, когда на меня напали эти… эти, – она сделала неопределённый жест в сторону тел, с которых прямо сейчас криминалист готовился снимать отпечатки.
Гнедков с огромным усилием сгибал и разгибал окоченевшие мышцы трупа самого здорового из четвёрки. Очистил тряпочкой обе кисти и обезжирил из бутылки с растворителем.
Ника резко отвернулась и снова сфокусировалась на чае.
– Внезапно появился он.
– Он? – слегка снисходительно поднял бровь следователь.
– Да. Он возник из ниоткуда. И почти сразу атаковал этих… ублюдков! Убил одного голыми руками. Потом двоих почти одновременно. Каким-то мечом и… щит, у него ещё щит был!
Понятно. Угу, рыцарь.
– А коня он где припарковал, вы не видели? – ухмыльнулся Никитин.
Девушка на подначивание не отреагировала.
– И как выглядел ваш спаситель?
Ника подняла взгляд на мужчину и нахмурилась.
– Брюнет. Гладко выбритый. Невысокий, – Ника отвела взгляд.
Врёт. Знает его? Покрывает?
– Понятно. Вы когда-нибудь видели его до этого?
Свидетельница лишь яростно помотала головой.
– А длинная у него борода была? – внезапно ввернул Никитин.
– Нет, не очень… – девушка подобралась, обрывая себя. – Я же сказала, что он был без бороды.
– А в цвете волос не могли ошибиться? Темно все же было. Может, блондин?
Ника молчала.
Нет.
– Рыжий?
Мимо.
– Шатен?
Девушка еле заметно дёрнулась.
Понятно.
– И куда делся этот рыцарь?
– Он подошёл ко мне, – сжалась свидетельница. – Я думала, стану следующей. Потеряла сознание.
– Что ж, – захлопнул блокнот Никитин, куда записывал слова пострадавшей, – Будем искать вашего спасителя.
Гнедков тем временем пронзительно свистнул, привлекая его внимание и махнул рукой.
– Ну что там? – следователь подошёл обратно к телам.
– Чертовщина какая-то, – растерянно отозвался обладатель сливового носа. – Видишь края раны? – он указал на рассечённое от живота к ключице тело.
Две половинки лежали рядышком, словно уложенные заботливым маньяком.
– Что с ними? Ровные?
– Идеально, – хмуро буркнул криминалист и почесал щеку. – Его будто… слушай, я хер знаю, чем такого можно добиться. Лазер? Нет ожога, да мощностей у нас таких нет. Там батарея должна быть с ТЭЦ размером. Станок? Края раны не жёванные. Его бы всего перемолотило. Бензопила? То же самое. Видишь, как капли разлетелись? – он указал на траекторию, выраженную в земле кровавым льдом. – Один удар, и жмур разъехался на две части.
– Так, – плюнул под ноги следователь, – Только второго чудо-самурая нам тут не хватало.
В прошлом году какой-то придурок самодельным мечом зарубил своего одноклассника и его девушку. Это дело до сих пор припоминали Никитину.
– Вряд ли жмур по такой погодке в футболке гонял, – заметил криминалист.
– На моё место метишь? – хмыкнул следователь. – Ежу понятно, что раздел его наш рыцарь. Или следует переквалифицировать его в Робин Гуда? Обирает бедных и раздаёт себе?
– Слушай, а я его знаю, – внезапно протянул Гнедков и похлопал рукой в перчатке бугая с битой. – Васьков Борис, под Крестом ходит.
– Твою мать, это Ахмедовский?
– Его, – кивнул криминалист и шёпотом добавил. – Сам знаешь, Полковник Игнатьев будет спрашивать, потому что потом будут спрашивать его…
Никитин раздражённо потёр переносицу. Великолепно! Просто, блять, великолепно.
* * *
Найти сестру.
Такую задачу я поставил себе там, стоя у могилы родителей. Слишком долго я жил чужой миссией – уничтожить Драэгамата. Спасти Ниаттис. Теперь пришло время мне самому определять свой курс. Самому прокладывать себе дорогу в порядком изменившемся мире Земли.
И начать я решил с первостепенной задачи. Обеспечить себе финансовые возможности, требуемые для того, чтобы разыскать Лесю.
Вряд ли я покривлю душой, если скажу, что самым моим полезным приобретением в Ниаттисе оказался пространственный карман. Идакалис подарил мне его, когда завершился первый этап моего обучения и настало время выбирать дальнейшую стезю. У безделушки имелось много имён, в некоторых из которых количество согласных, стоящих подряд, переходило все разумные пределы. Как можно догадаться, я называл этот кулон на цепочке пространственным карманом, потому что это наиболее точно отражало его суть.
Убедившись, что в глухой переулок за мной никто не последовал, я засунул руку за воротник рубахи, оттянув в сторону ворот дешёвой синтетической куртки. Первая моя добыча по возвращении домой. Мертвецу с битой она все равно уже была ни к чему.
Карман вмещал около пятисот килограммов чистого веса. Впрочем, этот параметр можно было постепенно увеличить, если ежедневно накачивать кулон своей маной. Он впитывал её, как губка.
А уж маны на Земле, как оказалось, имелось больше, чем я смог бы израсходовать за всю свою жизнь. Я, словно умирающий от жажды путешественник, что выбрался из пустыни и внезапно обнаружил себя на берегу Байкала. Кто знал? Вот, что происходит, когда на планете некому расходовать её естественный магический фон.
