Узлы Луны

«Сады подземного мира»

Во сне очарованных дыр

Очахли лозы нацветанья

И только из верхнего леса

Порой будут капли росы

Во сне околдованных лир

Забудутся сказки Гермеса

Останутся лишь орхидеи

Золотого молчанья сады

«По волчьи»

Северный ветер хлестал твои раны

Сном зеленящим пленил твое племя

Пеньем далеких туманов двуречья

Он поманил тебя снова к ущелью

Ты непреклонный забрался к вершине

В дом, что покинули все слишком рано

Чтобы могло трепетать твое сердце

Звать к отдаленным, несбытым усладам

Чтобы хромать вдруг смогло твое тело

Или глаза потускнели от боли

Чтобы клыки затупились внезапно

Скрежетом сладкой гниющей неволи

Чтобы ты мог сожалеть о минувшем

В час своей слабости выть рваной связкой

И металлический вкус своей крови

Сплевывать жадно ища вкуса ласки

Горный холодный секущий воздух

Алыми кнутами вдыхаешь со смертью

И никогда тем далеким ивам

Не растопить твое холодное сердце

И никогда той клубнике и людям, голым собакам, обласканным фразам…

Не растопить одинокий воздух

Вихрями скалы точивший прежде

Ныне родивший тебя, однажды…

Сон зеленящий меж древ серебрился

Или тебе это просто приснилось…

Стойко как лед в подземных гробницах

Снег топчут рьяные волчьи лапы

«Драценовы сабли»

Я с тобой умирал в тишине

Осязая драценовы сабли

Мои долони сильно ослабли

Лунный свет заиграл в вышине

На заросшей цветами стене

Перламутром висели полоски

Мне в них виделись страхов наброски

Или пепел в немой седине

Это путь к недоступной весне

Полежи до утра на ретивом

В полумраке бессонной квартиры

Пока кровь стынет на простыне

Вспоминай в своем сумрачном сне

Как в тумане лесном растворялись

Как крестами с тобою менялись

Как юны мы смеялись над ней

Лунный свет заиграл в тишине

Мои долони сильно ослабли

Осязая драценовы сабли

Я с тобой умирал в тишине

«Прощание»

Ступив на влагу, освещенную луной

Стопами сбив спокойствие воды

Чернеющей дорогой уходя

Я попрощаюсь именно с тобой

Я ухожу под тысячи огней

В прекрасной лунной синеве

Цветут фонтаны сонной бирюзой

И лилии расходятся в воде

Я покидаю сад мерцающих цветов

Туман забвений с амфор распустив

И призраки весенних голосов

Поют мне вслед плакучим зовом ив

Искрятся морионом небеса

Чернее сажи их немой покров

И только свежесть асфоделов полевых

Взлетит чтоб стать оравой жгучих звезд

Волшебный зверь вздымается в ночи

Так освещает он виридиан лощин

И белоснежный фриз убежища богов

Таинственно сияет вместе с ним

Я покидаю сад забытых голосов

Всходя по влаге, заколдованной к Луне

Дорогой эфемерной уходя

Я посвящу прощание тебе

«Каракал-Зороастр»

Приходил каракал-Зороастр

Видел дом мхом заросший, нечаст

Он ступил, одарив цветовой

Астр гирляндой поникший покой

Старец-знахарь за зверем следаст

Уходя, он поведал рассказ

Если плачешь последней весной

Он придет и подарит покой

«На твоих ключицах месяц»

На твоих ключицах месяц

Как подвеска, пред завесой

И просторы твоей кожи

Словно меловые взвеси

Он как чёрный одуванчик

Что принёс княгине мальчик

На растресканные плиты,

Все туманами облиты

В полумраке одеяло

Нежно бёдра покрывало,

Малахитовою гладью,

В сумрак синий подбирало

Тебя женственнее нету

От вечери, до рассвета…

За окном снежинки в дымке

Танцевали пируэты

А когда наступит утро,

Будет ласково и мудро!

Будет то, что б не сумела…

Будет то, что б не сумел я…

Ты услышишь небылицы

Про берёзу… и Жар-Птицу!

Про лесное сердце, грёзы…

Про зарницу и морозы

И когда ты озорница,

Сердце чаще хочет биться!

А потом мне долго снится

Как улыбкою искришься

И растрёпанные кудри

Как мечты о летней Удрии

И на твоих скулах блики

Словно солнечная пудра

На рассвете реют всходы

Первоцветы небосвода

Я всё думал, как жить дальше

Но весна приходит раньше…

«Дом Снов»

На острове туманном

Всегда горят костры

И дом стоит в котором

Всегда живые сны

Теплиться изумрудом

Стеклянная весна

Терпением и чудом

Бессмертная она

В пещере вагонетка

А в ней на книгах кот

И рельс уходит крепко

В лазурный небосвод

Жираф там королевский

В опочивальне спит

И тайны карнавала

В белилах он хранит

Загадочно холодный

Вздыхает и молчит

В подвал с водой загробной

Мне не идти велит

Где лабиринт бассейнов

Людей потекший воск

И где она рассеянна

Как взгляд окон полос

Там три скалы как яйца

Затмили окоем

Под ними млеет райский

Ветвистый водоем

Немыслимые травы

Деревья и цветы

Одни как белый мрамор

Другие как огни

Пока летел я видел

Неоновый цветок

Он танцевал как пламя

И вился словно рог

Обрывы бастионов

Туннели крепостей

И всплеск из уст грифонов

И лязг от их когтей

И сада темного душа

Нас целовала, чуть дыша

И на разделе рек трава

Была как будто бы жива

Потом на тиграх белых

Спускались мы с горы

В градах из жёлтой пены

Гуляли до зари

И видели, как древние

Парящие кубы

Сдвигались в зиккураты

Каждый с гору высоты

И чувствовали будто

Тело мягкая сусаль

И светом городок

Заштриховал для нас январь

И видели мы то

Что людям видеть не надо

И чувствовали то

На что не вздымиться перо

Блуждали мы по дому

Где всегда живые сны

На острове туманном

Где всегда горят костры

«В лесу играла мандолина»

В лесу играла мандолина,

На гриф ниспал девичий влас,

И в звук возвышенно-единый

Собрал все птичьи трели глас.

Летала песня над водою,

Слегка тоской окроплена,

О доме, что остался за горою,

О матери, что в доме том одна.

Послышалось шуршание в кустах,

За ним копыт многодесятный стук,

Остались только капли на листах

И птиц воспоминанье и испуг.

Играла мандолина в том лесу,

Где мать потом искала свою дочь

И птицы ластились к ногам,

Пытаясь, матери помочь.      

«Хрустальное сердце дымится в горах»

Хрустальное сердце дымится в горах,

В пещерах кристальных в подсвеченных льдах,

В подсвеченных стенах, колеблющих мрак,

Дымится хрустальное сердце в горах.

Его бирюзовая дымка томна,

Прожилки его как каленая сталь,

Пульсация света его есть волна,

И тропы к нему пролегают сквозь край.

Алхимик в нем видит могучий крестраж,

Художник усмотрит в нем цветовой клад,

Торговец продаст его дикий витраж,

Король им украсит трофейный свой зал.

Сбегаются лани к его ручеям,

Что лес весь питают и ночью, и днем,

Сражаются стаи волков, воронья,

От твари людской защищая свой дом.

Так тысячи лет все лежит средь вершин,

Даруя живому иль жизнь или смерть,

И только один кто его отпустил,

Все может еще устоять в дикий смерч.

Хрустальное сердце дымится в горах,

В пещерах кристальных в подсвеченных льдах,

В подсвеченных стенах, колеблющих мрак,

Дымится хрустальное сердце в горах.

«Запах белых лилий»

Не лёгкие, а душу жмёт так запах белых лилий

Прекраснейших, чистейших образцов

Волшебно гладких и прохладных лилий

Венца Венеры и подножия богов

О, милая, ты – символ королевства!

Ты в шлеме знамя правды и любви

Ты в украшение лишь только безупречной…      

И непорочным словно колыбель власам

Случайной прихожанки

В мхом покрывшуюся церковь

И гробовой венок, и радость дружбы

Созвучна ты и обручальному кольцу

Проходит ночь, с венчального обряда

Дом запахом твоим уж пуст

И листьями твоими взгляд исчерпан

Пройдут века, прольется кровь

И будет дрожь, и радость тела

А ты…

Опять случайным дуновеньем упадешь

В бледнеющие руки

И запах твой не легкие, а душу разорвёт.

«Спелые губы на фоне сирени»

Спелые губы на фоне сирени

Щурятся в свете без меланина

Или его небольшим недостатком

Словно прожжённое облаком небо

Тоже с глазами они голубые

Бледные ноги, царапины, шрамы

Родинок восемь, нет девять, семнадцать

Яркое солнце в покрове тумана

Волосы – все они разного цвета

Шёпот, поэма, признанье, пока что

Тихо, спокойно, без меланина

Крепко сжимают холодные кисти

«Ты с Атлантиды»

Ты с Атлантиды

я из Афин и

девочка-эльфийка

прости

я не мог быть раньше

сокровища войны

не стоят твоих глаз

и храмы Артемиды

и голубой топаз

про тебя не напишут в стихах Илиады

ты будешь сакральна, как древний пергамент

и в сердце моем, отразившись порхаешь

щекочешь ресницами, нежно играясь

я не возьму в жены другую, веками

пускай и рождаются новые сказки,

но в каждой из них я вижу тебя

Атлантида

«Глаза Атланта»

Озера лебединых крыльев

Собрав туманы хладных лилий

Ластились к маятникам сиплым

Стрекочущих полетом алых крыльев

Я видел мириады сожалений

Богов, охотников и дев с ущелья

И потому в венке из хладных лилий

Иду сомнений без на преступление

Я видел все сады зеленого двуречья

Палаццо из Муранто и Буранто

На все египетские сказки и фонтаны

Не променяю взглядов брошенных атлантом

«Офелия»

Ты не сможешь никогда влюбиться

Разве что только в отраженье Луны

И утонешь, шагнув в воду

Пытаясь достать ее кромку из мглы

«В Березень весны»

В Березень весны

Проросли цветы

В ведьмином саду

Были мы обручены

Вот пришла весна

Ветер погнала

По полям, вдоль рек

Чрез града да во леса

Я тебя искал

Тропами блуждал

Шел за первоцветами

К журчащим ручеям

Я тебя нашел

Среди васильков

И в твоих глазах небесных

Север заплясал

«Наставление»

Там, куда проходит только блеклый свет

Не ищи во мне себя, поверь, тебя там нет

Следуй за огнем, что ты найдешь в лесу

Вдоль подснежников тебя поведут духи косуль

Вдоль елей, где разомкнется бренной суи круг

Вдоль обрывов и хребтов, где страх твой лучший друг

«Шкатулка»

Это тот, кто забрал

Это тот, кто купал

В небе красном и желтом

Детей словно листья

Детей словно листья

Купали ветра

Но в развалинах тихих играла шкатулка

И звук от нее

улыбался

И звук от нее был похож на стекло

Которое снова вернулось в бутылку

Осколками, что пролежали века

По которым ходила-ходила-ходила русалка

Больше не надо слышать грязи

Серые ивы сменили пальмы

Но в темный омут зовет улыбка

Шкатулки, чей звук всегда хрустальный

«Весна»

Лишь мерцание твоего лика

на картинах в моих цветах – весна.

Порицание слов, Мобедика фрагменты ведут в дикие словно тернец места.

Мы напарники или любовники, или сегодня близкие мы друзья?

Я впустил тебя внутрь, как пустил соль по кругу, и у меня леденеет десна.

«Дай звездам утонуть в реке»

Дай звездам утонуть в реке,

Тогда услышишь птицы крик,

И тут беги иль не беги,

Но здесь останется твой крест.

Пусть пальцы станут льдом сперва,

Когда будешь на дне – вдыхай.

Я видел это свысока,

Когда жёг в керосине май.

Тихий дом – альма-матер

Отец-Лес и Луна-Матерь

Друг фантом – летает скатерть

Твой друг тихо молвил «Хватит»

Не согреет костер в этом ледяном замке

Каменья в мосту, к нему трупов останки

Причины всего выходили за рамки

И руки со стен лепетали – «Останься»

«Мостогорье»

Угольные молнии ивовых ветвей спустились над железной скатертью воды

«Революция»

Где же твой Бог, тебя врасплох

Тот, кто иссох, чувствуй исход

Так или ход, смерть или вдох

Жар или гной, лжец иль изгой

Судный день вспять, мёртвая рать

Беглая знать, пот, рукоять

Хиганбане – вновь расцветать

Жертвы печать, алая гладь

Дождь по спине, дрожь в полутьме

Кровь при Луне, мир в пелене

Плачь по весне, нет слабине

Мы не во сне, мы не во сне

«О птице»

Я закопаю птицу в лесу

Я буду петь ей песни о Солнце

О зеленой траве

О скрипучих, качающихся по ветру соснах

Как купается свет в янтаре

Как летит звон сквозь рослые сосны

Как мы грелись друг другом

В милом и улыбающимся нам январе

А когда я увижу рубины во сне

И под дерева кожей ко мне придет мать

Я спрошу ее –

А той птицей ведь верно была только я?

Не пугайтесь испуганных маминых взглядов

Сон здоровьем невзрачно крадет ваши жизни

И со смертью пожалуйста не говорите

Только если уж очень вам жалко меня или птицу

Берегите прошу вас чужие планеты

Не просите ее побывать там однажды

Там остались другие – волшебные птицы

Во дворе не лежащие в смятой бумажке

«Ласточка»

Счастье не в звонком тумане

А в летящей птице

Даже когда очень хочется

Лучше искать чернику

Когда голод

Сон из уст смерти вырывает

Пожалуй стоит

Запустить стрелу ненадежную, летящую

Стрелку в спину

«Думай о море»

Если к морю придешь, ты придешь

Будут звать тебя издали крики

Будут письма бросать, тебе руки, в бутылках

Будут пули лететь разъярённо, волнуясь

Будут трупы холодные звать тебя в море

Ты конечно войдешь, ты войдешь в это море

Только крики смешались давно с воем чаек

Только письма уже растворились в бутылках, пули канули в стужу, на дно океана

И холодные трупы нажива для рыбы

Ты конечно поймешь, ты прочтешь это море

Только камни, что кинешь той солнечной ночью

Возвращая однажды, поймешь, что бессилен.

«Кай перед уходом»

В кварце стеблей та вьюга осталась

В раздробленных гранитных зрачках

В теплых перьевых одеялах

Камине, приглушенном янтарном свете

В козьем молоке из деревянных кружек

В рассказывающей сказки маме

В приходящем с охоты отце

В шепоте сестры и брата

Полуночном

И крепком сне

В страхе зимы и запретах, хранящих хрупкую упоенную тайнами жизнь

Дом, как песчинка среди океана

И пламя как шум, отдаленно напоминающий игры первородных драконов и рёв первых свирепых звезд в беспроглядном зияющем чернотой космосе

Я проснулся не от холода, не от того, что померкло и догорели дрова, не от рассвета или голода, я просто проснулся с безошибочным и абсолютно точным пониманием того, что я уйду, прямо сейчас, точно что-то вонзилось мне в сердце, словно кусок льда, что-то проткнуло мне сердце, что-то проткнуло мне сердце и ослепило мой глаз, прямо сию секунду, и никогда не вернусь, никогда, никогда.

Я подошел к скомканному одеялу

Медом свет от огня спал на лице той

С кем в чреве одном мы спали сто зим. Никогда.

«Нарова»

Лежит звезда

На дне речном

Смотрит вдаль

Река норовистая

Сна звезде не дала

Вода зеленая

«В дали от первых перекрестков»

Там в дали от первых перекрестков

Меж колосьев, серп снует во ржи

Плавно, не касаясь стеблей

Яшмы две ползут – глаза змеи

Искры-звёзды разлетелись

Брызги краски на шатре

Мы две маленькие точки

В бесконечно долгом сентябре

«Я останусь сыном леса»

Я останусь сыном леса,

Когда люди падут ниц,

Когда стихнет пенье птиц,

Шёпот всех лесных страниц

Умолкнет пеплом навсегда.

Вид из твоего окна,

Стал не правда ли скуднее,

С тех пор как ты встретил меня?

Я останусь сыном леса

Когда смерть придет ко мне,

Когда позовет во мглу,

И мы пойдем с ней по воде,

Кругами сбив на ней луну

Духом я бывал и там,

потому так плохо сплю,

что дал сойтись нашим глазам.

Теперь во всех снах ее смех,

Той, что дышит на луне,

И когда я под водой,

Я будто снова связан с ней.

«Ночные игры леса»

Мотылек красной луны

В корнях дерева подсны

После сумрака немы

После сумрака не мы

«Послесмертие»

после смерти

мои ноги будут плавно перебирать

словно в кандалах

высокие заросли тумана

в лощинах

покрытых синей золой

вечернего сумрака

«Дом»

Вихри снега кружились фонарным светом вокруг лица, на котором он не таял.

– Дом.

Произнесла девочка, отступая назад по длинной снежной дороге, закрытой с обеих сторон елками. Кажется, она была в одежде цвета, колеблющегося между серым и белым льном.

– Он всегда здесь, и всегда в снегу, вне зависимости от времени года, вне зависимости от того, как ты сюда придёшь.

Произнесла она, уже сидя за окном.       

Произнесла она, уже не смотря на меня.

И я всегда в нём, и всегда жду тебя.

Сказала она, уже растворившись в, наполнившем этот лес, эхо. Сказала она, посмотрев на меня просящим взглядом.

Её глаза были такими ждущими, полными отчаяния, полными просьбы, мольбы, нетерпения, невозможности смотреть или отвернуться. Невозможности…

А её стопы, были похожи на стопы балерины, только гораздо хуже, они были почти белые и в то же время, почти синие и очень сухие, проводя по ним пальцем, казалось, что они могут рассыпаться как песок…

Но разве? Разве девушке с глазами солнца, разве девушке с одеялом из осенних листьев, разве девушке которые играет в лесу дождём по листьям и плетёт венки смычков, можно…можно объяснить, почему, когда снег кружиться в вихре под фонарным столбом на небе, не видно ни одой звезды, но очень сильно, безумно сильно чешутся лопатки.