скачать книгу бесплатно
– Вернулся я, значит, с Блоксберга, а в деревне только и говорят, что тебя повязали, как колдуна. Непорядок, дружище! Все ведьмы на празднике были, у князя тьмы отчитывались, а ты решил поработать сверхурочно? Надеюсь, ты готов предстать перед грозными очами предводителя адских легионов?
– Я ничего не делал! – забился Вальтер. – Не делал я!
– Да ладно! – протянул шут. – Меня-то не обманешь! Уголь горшечнику кто отнес? Ты. У него ночью дом загорелся, насилу потушили. Траву корове кто дал? Опять ты. Сдохла корова. Куклу мальчишке кто помог сделать? Снова ты! Девочка слегла, того и гляди преставится. И ладно бы по отдельности, а тут все разом, в Вальпургиеву ночь. Ты сам справился или тебе ведьма помогла?
– Как Эльза и Томас? – вновь встрепенулся Вальтер. В Гослар их увезли вместе, но с тех пор, как за ними закрылась решетка здешних подземелий, их развели в разные коридоры и допрашивали по отдельности.
– Живы пока, но это ненадолго, – мрачно предрек шут.
– Йост, вытащи нас!
– Шутишь? – хмыкнул лжеинквизитор. – Одна ряса на всех не налезет.
– Тогда хотя бы их! – попросил Вальтер.
– Ее точно казнят, дознаватели свое дело знают. Чего она пропустила Вальпургиеву ночь? Слетала бы, как все, ничего бы и не случилось! – продолжал валять дурака Йост.
Вальтер в отчаянии задергался на веревке. Резь во всем теле стала совершенно нестерпимой, и голос невольно сорвался на визг:
– Йост, не бросай меня!
– Не брошу, дружище, – весело произнес шут. – Признавайся во всем, чтобы вас поскорее на казнь повели, тогда что-нибудь придумаем. А сейчас мне пора.
Едва мигнувший луч надежды коротко затрепетал и погас окончательно.
– Поговори со мной еще! Хоть немного, Йост! Не уходи! – умолял Вальтер, но шут был непреклонен:
– Мне пора. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих – упованием твоим?
Вальтер изо всех сил сосредоточился на окружающем мире, пытаясь различить знакомое звяканье или хотя бы тихий звук удаляющихся шагов, но услышал только сухой скрип веревки. В следующий миг все его силы ушли на то, чтобы не захлебнуться собственным криком.
* * *
Гослар они покинули в полном молчании. Телега прошла через ворота, в последний раз громыхнула по камням и съехала на проселочную дорогу. Тоненький скрип задней оси, глухой топот копыт, недовольное фырканье лошадей и звяканье сбруи – вот и все, что с облегчением слышал Вальтер. Он столько всего выслушал в городе, что больше ему совершенно не хотелось.
Они ехали в телеге втроем, держась за руки. Эльза, Томас и он сидели спинами друг к другу, наслаждаясь весенним солнышком, легким ветерком, вдвойне приятным после душных инквизиторских подвалов, и обществом друг друга.
Говорить совсем не хотелось. Да и зачем говорить, когда мир вокруг так прекрасен? Мальчик дрожал, но Вальтер и Эльза легонько гладили его ладони. Другой рукой музыкант сжимал ее руку. Если бы не веревки, связывавшие локти за спиной, был бы и вовсе рай.
– Далеко еще? – раздраженно бросил один из слуг профоса, сидевший тут же, на телеге.
– Нет, вон за тот пригорок заедем – и на месте. Там земля помягче, – объяснил палач.
Закопать живьем в землю. Ее – за колдовство: обычная казнь для ведьм. Мальчика – за то, что был зачат в сношениях с инкубом. Его – за пособничество колдовству и оскорбительные угрозы в адрес святой матери Церкви. Мягкостью наказания Вальтер не обольщался. Их не сожгли только потому, что негде было складывать еще один костер. Весь Гослар уже пылал.
Инквизиторы и вольные охотники на ведьм[7 - Вопреки расхожему представлению, борьбой с колдовством в XVI – XVII вв. занималась не только католическая Церковь, но и протестанты всех мастей, а также «частнопрактикующие» охотники на ведьм. Последние лютовали ничуть не меньше, а нередко даже и больше, стремясь перещеголять церковных «коллег».] съехались в окрестности Гарца чуть ли не со всей Германии. В первые же дни мая по городам и весям были схвачены сотни женщин и мужчин, на которых местные жители показали как на участников шабаша на Брокене. Большинство схваченных взошли на костры в городах Саксонии, и не было в Госларе ни одной площади или перекрестка, где не трещал бы хворост и не разносились бы истошные вопли городских обывателей, призывавших Бога и Церковь спасти их от происков нечистой силы. Запах жареной человеческой плоти, пропитавший буквально все, от одежды и волос до камней брусчатки, чувствовался даже здесь, за пределами городских стен.
– Тпрррру! Приехали!
Вальтера грубо сдернули с телеги, перевалили, как мешок, через невысокий бортик, уронив на землю, и снова поставили на ноги.
Все. Что бы там ни задумывал Йост, ничего не выйдет. Отсюда уже не сбежать и за помилованием обращаться не к кому.
Веревки на локтях неожиданно перерезали, а в руки сунули черенок лопаты.
– Копай! – приказал профос, объявивший им приговор несколько часов назад, после того как инквизиторы передали обвиненных в колдовстве в руки светского правосудия.
– Я что, должен сам себя зарыть? – вполголоса поинтересовался Вальтер. «А палач тогда за что деньги получает?»
– По просьбе преподобного отца Эгберта, настоятеля церкви Космы и Дамиана, тебе, заблудшему и околдованному дьявольскими чарами, назначается испытание: если отречешься от ведьмы и ее отродья, закопаешь их при свидетелях и совершишь паломничество в Рим, грех будет тебе оставлен.
– А почему мне не сказали? – засуетился палач. – Я-то зачем ехал? В городе дел невпроворот!
– А ты кто такой, чтобы перед тобой святой отец отчитывался?! – рявкнул профос. – Будешь делать, что велено[8 - Хотя мастерство палачей было востребовано, они занимали низшую ступень социальной лестницы и фактически не имели возможности ее покинуть. Рожденный от палача становился палачом, а значит, на всю жизнь парией и изгоем.]!
Вальтер демонстративно бросил лопату.
Кто-то подошел, зашуршал в траве и в следующий миг крепко ткнул его черенком.
– Рой давай и не выделывайся! – укоризненно произнес палач. – Жить ведь будешь!
Музыкант отрицательно покачал головой и тут же получил черенком по лицу. После работы отцов-дознавателей это были просто досадные шалости.
– Как занятно! – со злобной радостью заявил профос. – А что если вас поменять местами? Как ты, колдунья? Лопат у нас аккурат две – тебе и твоему отродью!
Кто-то из слуг мерзко засмеялся, предвкушая представление.
– Прости, Вальтер, – тихо произнесла Эльза, с треском вскрывая дерн. – У меня сын.
* * *
Вальтер кашлял тяжело, надсадно, с хрипом выворачивая легкие в попытке избавить грудь от комочков земли. Он стоял на четвереньках, весь в грязи, на зубах песок хрустит, но живой. Опять живой.
Когда Эльза и Томас поместили его, не сопротивлявшегося, в яму и начали забрасывать землей, он прочитал все молитвы, какие знал. Не по себе, по ним. Закапывали его лежа, а не стоя, как велел обычай, стараясь как можно дольше беречь голову от комьев земли. Правда, от росшей на груди кучи дышать было все труднее. Вальтер старался обходиться короткими вдохами, непонятно на что надеясь. Наконец стали закидывать и лицо. Музыкант в последний раз втянул воздух, скорее по привычке, и зачем-то начал считать про себя. Не дойдя до тридцати, конвульсивно напряг тело, но стены могилы уже не поддавались. Он – земля и отходил в землю. В висках стучало все сильнее, а спазмирующие легкие горели адским пламенем.
Сознание уже практически погасло, когда Вальтер почувствовал на своем лице прикосновения чьих-то рук, торопливо пытавшихся освободить ему рот и нос от забившейся земли. Затем откопали остальное тело, перевернули на четвереньки, давая откашляться. Хорошо, что у палача были деревянные лопаты, а не металлические заступы, иначе вылез бы весь израненный, если вообще живой.
Живой.
Вот только зачем такие мытарства?
Кашляющего музыканта вновь поставили на ноги.
– Ну что, нераскаянный грешник? – обратился к нему профос. – Ведьма тебя уже отмолила. С того света, можно сказать, вытащила! Теперь твоя очередь. Сможешь их откопать, отправитесь в Рим втроем.
В руках у Вальтера опять оказался плохо оструганный черенок. Рядом тихо плакал Томас, Эльза шепотом успокаивала его.
– Хорошо, – выдавил из себя музыкант прежде, чем его скрутил очередной приступ кашля. «Чем черт не шутит, может, и вправду отпустят?»
Вальтера крепко схватили за плечи и развернули влево.
– Здесь копай! – подсказал один из слуг. – Легче будет.
Вальтер воткнул лопату в землю, вывернул первый ком и вдруг услышал эхо. Воткнул еще раз, но выворачивать не стал, обратившись в слух. Кто-то воткнул вторую лопату рядом…
В следующий миг ослепительный свет рванулся в слепые глаза. Молодая, ярко-зеленая трава устилала пологий склон пригорка. Редкие белые барашки паслись на светло-голубом поле небес.
Вальтер покрутил головой, в один короткий миг заметив, что роет новую яму, а не расширяет предыдущую, что профос в одежде с гербом Гослара сидит верхом на пегой кобыле рядом с телегой, на которой их везли, что двое бородатых слуг, похоже, из тех редких ландскнехтов, что смогли найти приют на городской службе, отложили в сторону копья и, ухмыляясь, смотрят то на него, то на Эльзу и Томаса, одетых в драную мешковину. Вальтер попытался моргнуть, но не смог. Спустя многие годы он вновь видел окружающий мир, но как-то по-другому, не глазами.
Перед ним торчала вбитая в землю лопата. Скелет одного с Вальтером роста опирался на свое орудие, повисая на нем всем телом так, будто ужасно устал. В первый момент Вальтер подумал, что это какое-то нелепое изваяние, но костяк внезапно переменил позу, щелкнул нижней челюстью и снова замер в ожидании. На нем не было ни савана, ни одежды, плоть и кожа сгнили почти полностью, частично сохранившись только на черепе. В глазницах шевелились личинки, из-за чего казалось, что глаза у мертвеца лукаво бегают из стороны в сторону.
– Чего застыл? – буркнул грузный палач в сером капюшоне и легонько подтолкнул Вальтера в спину. Тот, стараясь не сводить глаз со скелета, копнул еще раз, но не так глубоко, как в первый. Костяк в точности повторил его движение, но мгновением позже. Тогда Вальтер вбил лопату в землю со всей силой, которую смогло родить его истерзанное тело. Скелет тоже приложил усилие и вывернул ком не меньшего размера.
Вальтер, выбросив из головы все навязчиво толпившиеся мысли, сосредоточился только на том, чтобы копать. Два оживших мертвеца – облеченный в грешную плоть слепой музыкант и никем не видимый костяк – исступленно рыли, по очереди вгрызаясь в землю тупыми лопатами и не обращая внимания ни на кого, кроме друг друга: ни на подбадривающих слуг, которые уложили двоих приговоренных в свежую яму, ни на плачущего мальчика, первым скрывшегося под сыпавшимся сверху земляным валом, ни на обритую женщину, шептавшую то ли заклинания, то ли молитвы, то ли проклятия.
* * *
Вальтер сидел на земле, Эльза и Томас лежали рядом, положив ему головы на колени. Он – на правое, она – на левое. Музыкант спокойными, уверенными движениями стряхивал с милых лиц последние комочки грязи, а мать с сыном тихо смотрели в небо.
Он не успел.
Когда профос сказал: «Достаточно!» и Вальтер отложил лопату, страшный помощник исчез, а вместе с ним исчезла и возможность видеть. Вальтер бросился откапывать тех, кто стал его новой семьей, лихорадочно разбрасывая землю ладонями так быстро, как только мог.
Но он не успел.
Он переворачивал тела, переламывая их через колено и пытаясь вытрясти из них землю. Он укладывал их на спину, пробуя вычистить рты пальцем и вдохнуть жизнь в грязные мягкие губы. Он прислонял ухо к груди, пытаясь уловить хотя бы смутные отголоски сердцебиения, тлеющее пламя жизни, которое еще можно было бы раздуть.
Он не успел.
Вальтер визжал и катался по земле. Он хохотал, как сумасшедший, и пробовал еще раз зарыться в землю, чтобы вновь обрести зрение, но чуда не произошло. Он взывал к Богу и дьяволу, но никто ему не отвечал. Он в бессильной злобе колотил руками по траве и снова в отчаянии бросался к телам, раз за разом пытаясь оживить тех, кто уже отдал свои души костяному могильщику. Он не мог только одного – рыдать.
Он не успел.
Вальтер, обессиленный, сидел на земле, а Эльза и Томас неподвижно смотрели в небо. Он даже не заметил, когда и как уехали палачи. Пальцы медленно скользили по холодеющим лицам, пытаясь запомнить, как выглядело простое человеческое счастье.
Кто-то аккуратно тронул Вальтера за левое плечо и зазвенел бубенчиками.
– Дружище, оставь мертвым хоронить мертвецов!
Музыкант не ответил.
– Давай, пошли уже, – потянул его шут. – Посидим где-нибудь, помянем их.
– Где ты был, Йост? – повернул к нему голову Вальтер. – Где была твоя обещанная помощь? Где твой хитрый план? Лежит у меня на коленях?!
– Как это где? – совершенно искренне удивился шут. – План гремит в кошельке у профоса, а ты все еще жив! Жив, дружище! Уууу, как Костлявый лязгает челюстями от злости! Ты на моей памяти его уже два раза провел! У него же все зубы выпали в попытках тебя укусить! Пойдем уже, хватит тут рассиживаться!
Шут подхватил его под мышки и дернул вверх, пытаясь поставить на ноги. Вальтер нехотя поднялся.
– Куда теперь идти? Ни денег нет, ни флейты… Я все в деревне оставил.
– А я прихватил! – торжествующе воскликнул шут и сунул ему в руки инструмент. – Никто из тамошних на нее не позарился, а дознаватели проглядели.
Вальтер провел пальцами по своей давней возлюбленной, уже не единственной, и извлек короткое печальное трезвучие.
– Почему ты мне помогаешь, Йост? – с подозрением спросил музыкант. – В чем твоя корысть? Что я тебе сделал?
– Ровным счетом ничего, дружище. Просто ты обычный хороший парень, а к таким, как ты, я испытываю пристальный интерес и всяческие симпатии.
– Я не из таких, – твердо произнес Вальтер, по-прежнему испытывая нехорошее предчувствие.
– Так и я не из этих! – заверил шут, и у музыканта немного отлегло.
– Можно, я коснусь твоего лица?
– Валяй! – легко согласился шут.
Его всешутейшее величество Йост Иррганг был ниже Вальтера, но шире. Его коренастая и плечистая фигура, твердые мускулы шеи и плеч скрывали огромную силу. Одежда его была сшита из лоскутков разной, преимущественно четырехугольной, формы. На голове у него красовался двойной шутовской колпак с круглыми бубенчиками, вечно раздражавшими Вальтера своим перезвоном. Лицо шута было безбородым и безусым, правильной формы и очень подвижным. Нос прямой, не слишком выдающийся вперед, но, пожалуй, чрезмерный для такого лица. Пока Вальтер водил пальцами по лбу, щекам и подбородку, шут отчаянно корчил рожи, ни на миг не останавливаясь.
– Если будем выступать вместе, показывай не меня, а других, – твердо попросил музыкант.
– Конечно! – с жаром подтвердил шут. – Буду глумиться над зрителями, им-то все равно.
– Ух, повеселимся! – потер он ладонями в предвкушении. – Я ведь один работать не привык, совместно у меня лучше получается.
– Йост! – прервал его Вальтер.
– Чего, дружище?
– Поклянись, что больше не бросишь меня! Куда ты, туда и я! Куда я, туда и ты!
– Мне как-то не по себе, дружище… – притворно поежился шут. – Мы ведь не жениться собираемся!
– Хватит шуток, Йост! – вспылил музыкант. – Хотя бы сегодня, хотя бы сейчас скажи что-нибудь всерьез!
– Клянусь небом, землей, водой, огнем и всеми, кто в них живет, что не оставлю Вальтера, мастера-флейтиста, даже если он сам захочет оставить меня! – быстро и чересчур высокопарно продекламировал шут. – Пока на земле существует жизнь, пока мир не сгорит в огне, а небо не рухнет на землю, мы будем продолжать веселить и веселиться, и даже смерть не разлучит нас! Аминь! Так пойдет?
Вальтер, на секунду опешивший от такой величественной клятвы, невольно улыбнулся и потрепал шута за крепкое плечо:
– По-моему, слишком, но я согласен.
– Ну вот, – притворно расстроился новый друг. – Просил всерьез, а сам на попятный!
– Да куда я денусь, Йост? – ответил музыкант, проверяя, как там за пазухой флейта, и укладывая руку на лоскутное плечо шута. – Веди уже!
История вторая. Ради Неё
Ночной лес – отвратительное место для прогулок. Готфрид фон Вааге, продиравшийся сквозь заросли орешника, спотыкавшийся о каждый корень и путавшийся в зарослях папоротника, наглядно подтверждал эту прописную истину.
