Однорукий огонь

Аскар Кабышев

Однорукий огонь

ПОЖАРНАЯ СТАНЦИЯ

Станция как станция, со всеми элементами и атрибутами, присущими данному предприятию. Наблюдательная вышка – чистый анахронизм в современном мире высоток – скорее, дань традиции, уже давно ставшая опознавательным знаком для ориентирования в городе. Но, тем не менее, имеющая смотровую башню с площадкой, возвышающуюся над зданием самого депо. В ней был даже медный колокол, но очень маленький, чисто символический, напоминающий о давно прошедших временах. Четверо металлических ворот для заезда пожарных машин, со старинным гербом дружины, изображающим нечто вроде ведра с льющейся на пяти языковый пламень водой, обычно в теплое время года были распахнуты настежь. Внутри бокс сверкал чистотой, стояли кое-какие приспособления для несложного ремонта, на гладком бетонном полу угадывалась закрытая панелью смотровая яма. На верхнем этаже находились комнаты для персонала и кабинет начальника. Ну и как же без него – знаменитого блестящего шеста для скоростного спуска, уходящего вверх, через большой проем, на второй этаж.

Снаружи депо было огорожено аккуратным забором, внутри которого в идеальном порядке содержался плац, достаточно вместительный и разлинованный непонятными для гражданских лиц линиями. Дальнюю часть плаца занимали спортивные снаряды и сооружения для специальных тренировок.

Хотя уже давно были созданы роботы, заменяющие людей на многих опасных работах, в пожарном деле эти новшества еще не заняли доминирующего положения. Конечно, они существовали и успешно применялись – и мощные, и небольшие машины, способные работать в немыслимой для человека жаре, подающие воду с большой скоростью и управляемые радиосигналами или собственными термодатчиками. Но в помещениях, загроможденных чем-либо, с лабиринтами комнат и плохой видимостью, где нужна была маневренность и быстрота оценки ситуации, они еще не могли заменить человека и зачастую были практически бесполезны. Все же никакой искусственный интеллект не мог превзойти в некоторых делах людскую способность к нелогическим действиям и его животную интуицию.

НОВИЧОК

Дружина состояла в основном из опытных специалистов по тушению пожаров. Мало кто уходил из нее добровольно или принудительно – на памяти был относительно давний выход на пенсию ветерана пожарного дела и совсем свежий – связанный с переездом человека в другой город. Народ был в основном зрелый, незлобивый, даже добрый между собой до такой степени, что смены сдавали и принимали зачастую на доверии, не проверяя уровень и давление в резервуарах на машинах, что вообще-то было нарушением общепринятых правил и устава дружины. Но, как уже было сказано, их возраст и опыт не допускал халатного отношения к делу.

На смену уехавшему в другой город прибыл или, правильнее, был принят на службу, недавний выпускник шестимесячных пожарных курсов – лет тридцати высокий худощавый мужчина, решивший, как он сказал экзаменационной комиссии, в корне поменять свою жизнь. Что его толкнуло на это – никто из дружины его пока не спрашивал. Мало ли бывает в жизни чего. Конечно, все приглядывались к новичку, прислушивались к его ответам, внешнему виду в боевой амуниции, скорости реагирования и прочему, что могло повлиять на слаженность работы в случае реального вызова на пожар. Пока все было вроде нормально. Очередные учения показали его соответствие минимальным навыкам, требуемыми данной профессией. Осталось только проверить его в деле.

ПЕРВЫЙ ПОЖАР

Как обычно бывает, настоящую тревогу вначале принимают за очередную учебную. Когда завыла сирена и на обеих этажах здания заморгали красные лампочки, отряд привычно и с шутками быстро собрался, загрузился в свои красивые и мощные машины и ожидал сигнал отбоя. Однако на этот раз по радиосвязи старшему группы передали конкретный адрес, ворота отъехали в одну сторону, и вся техника с включенными сиренами и мигалками двинулась на окраину города, в сторону промышленной зоны.

Бойцы теперь узнавали друг друга в основном по номерам, нанесенным с двух сторон тела на несгораемом защитном костюме. Небольшие номера были также на рукавах, плечах, коленях и шлеме. Эти номера закреплялись за пожарниками на все время их службы, потому часто они звали друг друга уже не по именам, а номерами. Со временем у многих членов дружины имена были вытеснены цифрами: «Семнадцатый, хватит храпеть! Восьмерка, есть сигарета?». Новичку присвоили номер двадцать два.

Горело, точнее, дымило из верхнего окна и щелей закрытых ворот здания, похожего на склад и целиком покрытого снаружи гофрированным металлом. Пламя было где-то внутри, потому приехавшим его гасить пока не был известен истинный масштаб возгорания. Но внешние признаки выдавали, что там произошло нечто серьезное – металлическую крышу местами уже повело, стены начали чем-то облазить и шелушиться, голые руки на расстоянии чувствовали исходящий от них жар. Как бы там ни было, требовалось что-то открыть, чтобы оценить уровень этой беды и вообще принять меры к ликвидации пожара. Пока еще не было связи с владельцем склада и что там хранится, а вероятнее всего – уже в прошедшем времени – хранилось, было еще не известно.

С большой осторожностью и всеми необходимыми мерами безопасности были срезаны замки и открыты одни ворота. Как и ожидалось, пламя с ревом выскочило и несколько секунд свирепствовало из проема. В его сторону сразу же были отправлены струи воды с пеной. Через пару минут оно внезапно как бы засосалось обратно в проем и вообще утихло. Быстро были спилены засовы и со вторых ворот и бойцы в своих блестящих космических одеждах медленно двинулись внутрь. В красноватом горячем свете, сквозь сизый дым, виднелись какие-то конструкции, тянувшиеся под самый потолок и стоявшие почти по всей длине здания с двух сторон. Все они тлели или местами слегка горели, но это было совсем не то дикое пламя, недавно показавшее свою свирепую морду из открытых первыми ворот. Жар почти не чувствовался через защитный костюм.

Как и было принято по их инструкции, первым в правые ворота пошел старший бригады, номер 15, за ним, поправляя и подтягивая шланг, отстав от него на пять-шесть метров, двигался новичок – номер 22. Шланг, как и положено, бесшумно вытягивался откуда-то из внутренности работающей снаружи пожарной машины. Чуть позже таким же образом вторая группа вошла в левые ворота и остановилась там, словно в раздумье, стоит ли тратить водную пену на эти слабо горящие и тлеющие конструкции и стоящие на полу предметы.

Первая группа быстро дошла почти до середины склада, когда номер 15 махнул рукой новичку, подзывая его для замены. Это был в принципе правильный маневр – проверить сноровку новичка в реальных условиях небольшого горения, да и заодно сменить ведущего. Когда замена местами произошла и номер 15 стал на место 22-го недалеко от ворот, что-то произошло. Никто не ожидал этого сильного хлопка с взрывной волной, выбросившей людей из здания. К счастью, вторая группа входящих так и не углубилась внутрь и переминалась у ворот, и потому без особого ущерба для нее была просто сметена наружу.

Выбитые за ворота и упавшие от взрывной волны пожарные быстро поднялись, осмотрелись и перекликнулись по радиосвязи – среди них не было только номера 22, зашедшего дальше всех и держащего брандспойт. Было слышно, как конструкции внутри здания посыпались вниз, пламя опять дико ревело внутри и торчало из всех проемов. Попытки залить огонь через ворота не дали никакого эффекта. Бойцы со стволами в руках метались перед зданием, надеясь, что вот-вот новичок выскочит оттуда. Пена со всех сторон летела в проемы. Но чуда, как обычно, не произошло. Минут пять внутри здания гудело и горело, потом также резко, как уже было недавно, все затихло.

На этот раз были задействованы уже все прибывшие машины. Наученные предыдущим опытом, огнеборцы поливали изо всей мощи, особенно в сторону вероятного нахождения номера 22, не заходя далеко вглубь, до тех пор, пока даже самые маленькие огненные языки и искры вообще не исчезли. Сквозь дым и пар стало видно, что эти то ли конструкции, то ли стеллажи, обвалились. Немедленно несколько пожарных, схватив надежные и ничем не заменяемые древние багры, бросились растаскивать уже не горячие теплые обломки. Там, где и ожидали, нашли номер 22. Он лежал ничком, присыпанный мокрым пеплом, грязью и шлаком, и над ним, всего в нескольких сантиметрах, чудом не придавившие его, нависли обугленные остатки конструкции. Если бы они не парили, можно было сказать, что они защитили лежащего от огня и падающих предметов. Но все знали, что они-то точно горели в этом жутком огнище все эти пять минут.

Хоть защитный костюм пожарных был изготовлен из материалов, являющихся последним достижением в сфере жаростойких изделий, он не мог столь времени без последствий отбивать такую высокую температуру. Это был конец номера 22. И все были страшно поражены, когда измазанный грязными потеками, но все еще блестящий костюм зашевелился и стал подниматься. Из положения лежа на животе он приподнялся, неуверенно опираясь на руки и колени.

…Впоследствии, когда его расспрашивали об этом чуде, он говорил, что помнит яркую вспышку, удар по каске-скафандру, положивший его ничком и мысли, что это смерть, что он лежал с этим до тех пор, пока его не нашли среди обломков упавшей конструкции. Он не стал говорить, считая это собственной слабостью, что кроме мысли о смерти еще был еще легкий гул в голове и ощущение, какое человек испытывает при попадании самолета в воздушную яму.

Не могло быть объяснения этому поразительному случаю. И тому, что почти в пустом складе что-то горело большим пламенем. Было служебное расследование, которое отметило в отчете, что человек только совершенно случайно смог выжить в таком огне. Его скафандр забрали на исследование, со слабой надеждой, что сертификационные испытания на заводе-производителе дали ошибочный результат, и он, скафандр, гораздо более стоек в пламени. Однако впоследствии стало известно, что никакой ошибки не было, и номер 22 должен был испечься в нем, как рыба или курица в фольге.

ВТОРОЙ ПОЖАР

Прошло чуть меньше месяца с того случая. Снова горел тот же злополучный склад, и в ту же самую смену в пожарном депо. Пожарники тоже люди и есть у них свои суеверия. Однако это был реальный пожар и не было времени на разговоры – было необходимо быстро двигаться к месту предстоящей работы. Опять было непонятных масштабов возгорание, но с гораздо большим задымлением, потому что имевшиеся окна были выбиты и служили хорошим выходом для продуктов горения. Это было уже другое по виду здание, так как ранее горевший склад снесли и на его месте построили новый, но уже из более современных быстровозводимых панелей. На этот раз было известно, что внутри он был напичкан разными, в том числе и горючими материалами. Почему не отработала противопожарная автоматическая система – было уже неважно. Это перешло в разряд второстепенных вопросов.

––

…Если бы этот газорезчик остался в живых, вряд ли он смог бы внятно сказать, что произошло. Ему нужно было отрезать кусок рельсообразной металлической заготовки для изготовления стального каркаса. Соблюдая правила выполнения работ, связанные с применением огня, он отволок от стеллажа, где они лежали, стандартной длины заготовку, к недалеко проходящей дренажной канаве в торце здания. Отмерив нужную длину, он расположил это железо так, чтобы отрезаемая часть висела над канавкой. Лоток был сухим, с землей и мелкими камешками на дне, без мусора, способного загореться. Но, следуя привычке и правилам, человек все же обильно залил это место водой и приступил к работе. Металл был отрезан, однако один его край получился с небольшим скосом. «Надо подравнять, чтобы при монтаже этого не делать» – подумал газорезчик и начал плавно срезать и равнять бело-голубой гудящей струей огня эту кривую кромку. Острый голубой кончик пламени, выходящий из горелки, резал металл, а белый хвост огненной струи падал и накалял лежавший в канавке мусор, камешки и какие-то мелкие темные шарики, похожие на шлак.

Внезапный хлопок и огненный шар необычной белизны откинул склонившегося над металлом работника назад, слегка опалив его лицо и выбив из рук резак. Он с удивлением смотрел, как медный резак почти мгновенно расплавился и сдвоенный шланг, как горящий бикфордов шнур, стал с невероятной скоростью укорачиваться, шипя и испуская реактивную струю. В течение секунды эта струя заскочила в баллоны с кислородом и горючим газом…

Взрыв сотряс все здание, полетели обломки стеллажей, металла, дерева и многого другого, хранимого на складе. Окна и часть кирпичной кладки вылетели наружу. Пробитые осколками взорвавшихся баллонов бочки с маслом и дизельным топливом дали отличное топливо для начавшейся вакханалии огня.

Прибывшая и быстро разворачивающаяся пожарная бригада с некоторым цинизмом подшучивала над случившимся совпадением – тот же склад и те же люди. Кто-то даже вставил знание французского «де жа вю». Шутки сразу кончились, как узнали, что там остался газорезчик и шансов у него никаких…

Пламя опять ревело с какой-то невероятной мощью, но под напором воды и пены постепенно начало отходить к дальней стене. Номер 22, теперь уже можно сказать, не новичок, шел первым в паре с номером 16. Наконец огонь был загнан в торец склада, но продолжал еще гореть в углу, хотя вроде там и не было чему особо гореть. Вот-вот он должен был погаснуть и его оставили в покое. Пожарным нужно было срочно найти и вытащить то, что осталось от резавшего металл человека. Второе звено, разобравшись со своим сектором пожара, уже вышло из дымящегося здания и готовилось отстегивать кислородные баллоны и сворачивать шланги, когда, как и в прошлый раз, хлопнуло и заполыхало в только что практически погашенном помещении. Огненный вихрь, гудя, рвался из проемов. Что стало с оставшимися в дальнем торце склада членами бригады, ищущими останки газорезчика, можно было только гадать. И догадки эти были очень нехорошими, потому что эта огненная пурга опять длилась несколько долгих минут, не давая никакой возможности людям зайти внутрь.

Также внезапно, как и началось, все стихло, только что-то потрескивало и поскрипывало внутри дымящейся смертельной ловушки. Во избежание новых жертв старший не решился сразу же направить внутрь людей, боясь повторения непонятного всплеска огня. Кое-как, через силу, выждав еще минуты три, туда все же зашли номера 11 и 21, первыми сменившие свои дыхательные баллоны.

…В конце этого тяжелого дня, когда все было закончено, погибшие отравлены в морг, а остальные огнеборцы, приняв душ, переодевались в гражданскую одежду, в кабинете на втором этаже шел «разбор полета».

– Трое пострадавших: газорезчик и номер 16 погибли, один из пожарных жив, но в шоковом состоянии, – докладывающий поднял глаза на начальника пожарной станции. – Как он остался живым… Не пострадал… Не упал… Необъяснимо. Второй раз в этом же месте тот же человек… Номер 22.

НОМЕР 22

22-й шел уверенно. «Два раз снаряд не попадает в одну воронку» – старая, многими уже не понимаемая поговорка дала ему уверенность в полной его защищенности этими какими-то древними силами. Он шел первым, аккуратно поливая пламя и продвигаясь вслед за его отступлением и загоняя его в дальний угол. Они почти справились с задачей, только в этом дальнем углу оно никак не гасилось. «Что там может быть такое горючее? И сам огонь висит как-то необычно. Надо бы уже баллон сменить» – рабочие мысли роились в его голове, но руки и ноги делали работу почти на автомате. Щелкнуло и зашуршало в наушниках и поступил приказ – если огонь уже не представляет опасности, срочно заняться поиском людей.

Глянув на остатки пламени, и убедившись, что рядом уже нечему гореть, 22-й хотел было двинуться к темной горке на земле, которая могла оказаться присыпанным пеплом погибшим, как внезапно оставшийся огненный шар стал быстро подплывать к нему. Конечно, он опешил и от этого даже не отступил, лишь включил и стал интенсивно водить концом брандспойта, стараясь охватить всю приближающуюся сферу. Сзади что-то кричал по рации 16-й, но он не слушал его, стоя в оцепенении и глядя на это странно светящееся пятно, и продолжая его поливать. Через материю шлема он услышал звук резкого хлопка и рев возобновившегося горения, но не видел, что стало с напарником. Только подумал – опять! Он не упал, словно поддерживаемый чем-то, лишь качнулся от горячей волны. «Конец!». Однако его глаза продолжали видеть оранжево-красно-голубой цвет, окруживший, обволокший его и дрожащий странными всполохами. Потом цвет огня за стеклом скафандра стал белым. Жара он не ощущал. «Не такая и больная эта смерть» – подумал он и зажмурился. Потом наступило уже знакомое чувство падения в воздушную яму, сменившееся жужжанием и гулом в голове, и что-то кольнуло в левую ногу. Внезапно жар стал расти, уже по-настоящему раскаляя его защитный костюм.

Также как и в прошлый раз, огонь в здании резко погас, словно его задули. 22-й, зажмуривший глаза и готовый уже умереть от нестерпимого жара и отсутствия кислорода, вдруг почувствовал облегчение. Открыв глаза, он заметил, что вокруг уже нет огненных цветов, только сильно дымит и в дальнем углу, где проходил дренаж, напоследок ярко вспыхнуло разноцветным и погасло. В руках он держал брандспойт с огрызком обгорелого брезентового рукава. Остальная его часть вся сгорела и оставила длинный след из пепла – от него до ворот.

Он так и стоял, пока не появились его товарищи по бригаде. Его заставили лечь на носилки и потащили в них, снимая на ходу с головы защитный шлем скафандра и что-то крича. Он же лежал и думал, что, наверное, сошел с ума. Второй раз в огненном аду и живой! Что это было?

ПЛАЗМА

Это началось много миллиардов лет назад на прекрасной сине-зеленой Планете, расположенной на окраине Вселенной. С каждым годом Планета чуть ближе приближалось к Огненной Звезде, а может быть, наоборот, отчего она нагревалась – очень медленно. За миллион лет набегал всего один градус в переводе на современную земную шкалу Цельсия. Очень похожая на земных людей Цивилизация, обитавшая на Планете, также постепенно приспосабливалась к этому росту температуры, практически не замечая этого и продолжая свою прекрасную жизнь. Далеко позади остались эпохи войн, болезней, голода и прочего, что когда-то доставляло их предкам неприятности и настоящие беды.

Цивилизация давно «переболела» всем этим и уже множество тысячелетий представляла единую высокоразвитую общность, гармонирующую как с окружающей средой, так и с наивысшим техническим развитием, управляемым так называемым искусственным интеллектом.

Беда пришла оттуда, откуда ее многие и предрекали – со стороны этого самого искусственного интеллекта. Развитие этой трагедии пошло в целом почти по сценарию, отраженному во многих фильмах-катастрофах, только без землетрясений, кровавых войн с машинами-терминаторами и прочего насилия. Просто в один день, один час и одну секунду все население Планеты свалил непреодолимый и сладкий сон, навеянный электромагнитным излучением, после которого никто не очнулся… Да и не хотел просыпаться – так в нем было хорошо…

Через миллион лет на планете не осталось даже следов былой Цивилизации. Был мир странных животных и мир машин, практически не мешающих друг другу. Машины, когда-то накаченные людьми всей информацией об энергии, окружающем мире и космической бесконечности, успешно функционировали под управлением искусственного разума, обеспечивая себя всем необходимым. Наученные этим пресловутым искусственным интеллектом пониманию чувственных радостей, уже они давно жили своей жизнью, цель которой была одна – обмен электромагнитными излучениями. При этом энергия, отправленная одной машиной другой, была уже непроизвольно чуть изменена на квантовом уровне, что вносило новые ощущения для принимающей ее стороны. Со временем пространство настолько переполнилось электромагнитными излучениями разных видов и плотности, что все это слились в нечто материальное и стало отдельной субстанцией, уже не зависимой от генерирующих ее машин – ей уже достаточно было только поступления энергии из внешнего источника. Нейтроны, нейтрино, кварки и прочие частицы, хаотично движущиеся в субстанции, доставляли ей, можно сказать, чувственное наслаждение. А внешней подпитки было уже предостаточно: приближающаяся Огненная Звезда, давно выжегшая все живое и разрушившее сами машины, кормила ее своим все растущим жаром и радиацией.

Еще через несколько миллиардов лет, когда раскаленная и все расширяющаяся Огненная Звезда приблизилась вплотную к этой горящей планете и поглотила ее, там уже не было ничего твердого в обычном человеческом представлении – было только плавающее в огненном пекле нечто – сгусток «живой» Плазмы, питаемый убийственным радиоактивным пламенем.

Прошли еще миллиарды лет и начался уже обратный процесс – Огненная Звезда начала остывать. Очень медленно, но неуклонно ее температура стала снижаться. С течением времени на ее поверхности уже встречались «холодные» зоны, где температура была ниже примерно тысячи градусов. Плазма, которая ранее беззаботно путешествовала в ее раскаленной атмосфере в любом направлении, стала натыкаться на эти зоны, где она, говоря и мысля по-человечески, замерзала. Как оказалось, при температуре ниже тысячи градусов она «выпадала в осадок» в виде твердых небольших шариков размером с большую горошину. До какого-то времени это было некритично, потому что, проваливаясь в раскаленное тело Огненной Звезды, эти шары возвращались в первоначальное состояние и вновь сливались в единую Плазму.

Время шло, Огненная Звезда остывала все больше и больше и Плазме была необходима новая Огненная Звезда, раскаленная, радиоактивная, пригодная и приятная для жизни. Конечно, она, обладающая информацией десятков или сотен миллиардов лет, понимала, что их планета вскоре окончательно остынет и нужно искать себе другое место. Готовясь к смене места обитания, Плазма начала накачивать себя остатками жара своей остывающей планеты – энергией, нужной для перелета к новой Огненной Звезде. Перемещаясь из зоны с тысячеградусной температурой в последние, еще оставшиеся более горячие участки планеты, она поглощала там дополнительную энергию. Конечно, при этом Огненная Звезда еще быстрее остывала – Плазма впитывала энергию тепла с такой скоростью, что пламя в этом месте становилось почти холодным.

Так когда-то и совершился первый ее перелет от остывающей звезды к новой, раскаленной. Конечно, она отдавала часть энергии на движение, но запаса ее огненной силы вполне хватало для достижения намеченного места, пылающего огнем и радиацией. С тех пор жизнь Плазмы так и проходила на краю горящих звезд. По мере остывания очередной планеты она огненным шаром перемещалась к следующей.

––

Покинув очередную «замерзающую» планету в неизвестном человечеству созвездии за пределами Солнечной системы, Плазма оторвалась от нее и двинулась горящей кометой к ближайшей светящейся точке, чтобы продолжить свою жизнь в нужных ей условиях – в пламени очередной звезды. Этой намеченной звездой было человеческое Солнце.

Уже на подлете к нему, недалеко от его голубого холодного спутника, в огненный шар внезапно врезался больших размеров метеорит, состоящий из множества осколков льда и пыли и расколовший цельное огненное тело Плазмы на три неравные части. Траектория полета была резко изменена, и, не успев отреагировать и воссоединиться в единое тело, все три части Плазмы вместе с обломками метеорита вонзились в воздушную оболочку Земли. Плотная атмосфера захватила ее смешанные с частями метеорита разделенные части, и уже только сила инерции и гравитации управляла их падением.

С ревом и свистом они пробили этот слой и понеслись вниз. Две ее части упали по разные стороны Земли, третья с таким же взрывом вошла в воду, подняла облако пара и была поглощена океаном.

Разделение единой огненной колонии вообще не было для Плазмы смертельным разрушением – ее части могли существовать и по отдельности, но при первой же возможности они всегда объединялись и переплетались в одно тело. В этой единой субстанции им было комфортно и радостно, примерно как здоровому человеческому организму при отличном настроении. При разъединении каждая часть Плазмы чувствовала себя в целом тоже хорошо – как тот же человек, но только с каким-нибудь минимальным дефектом – ничего не болит, но есть определенные неудобства.

Большая часть разбитого огненного шара, теряя энергию в плотной и холодной атмосфере, летела в небе огромного континента и, снижаясь, прочертила длинный огненный след над бесконечной сибирской тайгой. С грохотом, разнесшимся на многие сотни километров, огненная дуга воткнулась в поросший густым покровом лес. Погода была сырая, но от удара разгорелся пожар, который тут же был поддержан самой Плазмой. Лесной пожар дал ей возможность еще некоторое время просуществовать в родной для нее среде. Но очень быстро температура стала снижаться, и затвердевшая Плазма упала на землю в виде темных горошин. Этот материал остался на долгие годы в лесах Сибири. Каждый кусочек этого шлака сохранял в себе определенную энергию и информацию, но без внешнего нагрева не было возможности возродиться и воссоединиться в привычном для них состоянии.