скачать книгу бесплатно
Таким не сдержишь свои нервы на пределе.
По счастью версия от Моцарта пришла —
Под лендлер-вальс взлетали крылышки стрекозьи.
Над всем сафари слов мелодия плыла,
Как у бабуси в доме серенький жил козлик.
Критерий истины – практический момент,
Но с кем делиться, чтобы выбрать вариант?
Ведь надлежало провести эксперимент —
Необходим партнёр, его недюжинный талант.
Плох без полемики мыслительный процесс —
Нет ни ценителя идей, ни оппонента.
И даже не с кем снять мужского вида стресс,
Подраться не с кем для защиты аргумента.
Ох, как сложна же эта сущность бытия
Со всеми крайностями острых ощущений.
Кому-то требуется мальчик для битья,
А кто питается козлами отпущений.
Тигр отощал от дум, мозг голоден и пуст,
Придётся ждать расположения планет.
Они подскажут к миру истин Млечный Путь —
В своём отечестве пророков, видно, нет.
Прервав суждение, на небо кинув взор,
Он драл когтями по фонарному столбу.
Почти без сил, как пригвождённый за позор
Из-за нарушенного строгого табу.
Запрет на то, что изменить уже нельзя?
Экспериментом не проверив на повторе?
Но разве миропонимания стезя
Не повернёт несправедливый ход историй?
Виновен кто был – Моцарт, Пушкин ли, Сальери?
Как доказать, что в этом нету их вины?
Ведь не простят за беспринципность тигру звери;
На всё готов он, лишь бы не было войны.
Тигр о войне знал, и не просто понаслышке,
Он не зализывал своих глубоких ран
И, не давая ни секундной передышки,
Шёл в лобовую на врага, как на таран.
Он изучал искусство многих полководцев,
Сам добивался выдающихся побед.
Противник слаб был перед ним, труслив, как овцы;
Чем напряжённей бой, тем жертвенней обет.
По родословной тигр из племени Амура
И сам такое имя гордое носил.
Про Тамерлана-тигра, воина Тимура
Слыхал от деда, тот его превозносил.
Он любознателен, находчив был и храбр,
В боях богами высочайшими храним
И смог, пожалуй, разгадать бы канделябр.
Как хорошо бы повстречаться нынче с ним.
Тигр отдыхал в тени задумчиво под вишней
И вспоминал тепло весь свой тигровый род.
«Храни их ангел золотой, прости Всевышний», —
Молясь, услышал шум какой-то у ворот.
Не собираясь тратить время без причины,
Он удосужился одним глазком взглянуть:
Два крепких особя, по Дарвину – мужчины,
Пытались третьего в ворота затянуть.
«Сюжет простой, – подумал тигр, – ежу понятно;
Скорей всего, сообразили на троих».
Один стоял на четырёх, кричал невнятно,
Склонённой низко головой таранил их.
«Тьфу, срамота! Зверям и гражданам мешают
Досуг в культурной обстановке проводить.
Собрать бы фауну животных, пусть решают,
Кому в сафари, как не мне, руководить».
Тигр предложил бы им программу, как политик,
Про своё вето мог подробно разъяснить.
Провёл бы несанкционированный митинг,
Чтобы запрет на все запреты отменить.
Пока про гласность думал он и перестройку,
Тот, кого втаскивали, вырваться сумел.
Встал на дыбы и принял рыцарскую стойку,
И не похоже, чтобы так «камыш шумел».
Да нет, конечно, этот третий был не пьяный —
Стоял на собственных копытах в полный рост.
Разгорячённый буйный, а точней буяный,
Он оказался далеко не так-то прост.
Своим «дружкам» в кавычках так наскипидарил.
На них, по-видимому, был чрезмерно зол.
А тот, кого он головой своей ударил,
От возмущения воскликнул: «Вот козёл!»
Тигр встрепенулся – неужели этот самый?
Тот, о котором Моцарт танец сочинил.
Хотелось ближе рассмотреть его глазами,
И он козла к себе поближе поманил.
Козёл прошёл вдоль металлической ограды,
Не успокоившись ещё от ратных дел.
Он и не думал, что ему в вольере рады.
Между мирами всё же есть водораздел.
Сюда заброшенный фатальною судьбою
И независимо от множества преград,
Рождённый жертвовать собой готовый к бою,
Он жизнь считал прекрасной самой из наград.
Козёл чужак был здесь и на рожон не лез,
Но тигра сравнивал с обыденным котом.
Тот, проявляя неподдельный интерес,
Доброжелательно помахивал хвостом.
И продолжал следить полуприкрытым глазом
За продвижением посланника извне.
Не доверяя сплетням, басням и рассказам
Тигр вспомнил слух, хотя и был как в полусне.
Он как-то слышал от смотрителей вольера
(Ну а они-то, право, знающий народ),
Слизнёт всё языком, сжуёт траву, холера.
Лишь запусти козла с рогами в огород.
От непростых периферийных созерцаний
Сморило так, что тигр, раскрыв пасть, захрапел.
Явился образ из евангельских писаний —
Рогатый агнец – под хорал святых капелл.
Отец святой, его душе благоговея,
Открыл врата ему, переложив грехи
Людей, и агнец уходил в пустыню, блея,
Где края нет, где бесконечно тупики.
От сновидений нервы лапы сотрясали
И растопыривали спящие усы.
То ль канделябр, то ли рога к земле свисали,
Лишь хвост метался от назойливой осы.
Очнулся тигр от проницательного взгляда,
Насквозь пронзающего выпуклостью глаз.
От травли что-то в них или следы от яда
И упреждающий намек на Божий глас.
Тотчас же вспомнились и Моцарт, и Сальери
И чаша дружбы – куб с отравленным вином.
Тигр подскочил, своим догадкам не поверив, —
То был сигнал о предсказании дурном.
Готов к прыжку, расчистив старт себе когтями,
Тигр зашипел слегка сквозь частокол клыков.
Успев одуматься, что так нельзя с гостями,
Сдержал инстинкт эмоций свежестью глотков.
Так состоялась историческая встреча,
Есть наконец-то и партнёр, и ученик.
Но, как сказал мудрец один: «Ещё не вечер», —
«А утро вечера мудрей», – изрёк шутник.
Как оказалось, перед ним был крепкий малый,
Ни дать ни взять лихой герой потешных игр.
Послушник Божий, он вообще-то понимал ли,
Что тигр не кошка, а величественный тигр.
Козлу понравился такой большой котище,
Как ожиревший кот хозяина козы.
Тому парное молоко да сливки – пища,
А этот съест живьём – попробуй докажи.
Вот так они себя поверхностно узнали,
Для тигра главное в партнёре – интеллект.
Он изучал козла и вёл психоанализ,
Постичь желая языковый диалект.
Тигр не имел причин для умозаключений.
Пока по лбу слагал свой вывод об уме.
Но каждый раз в процессе личностных общений
Пытался вникнуть в сленг козла «ни бе ни ме».
Лишь его кличка объясняется не сложно,
И Тамерлана звали именем Тимур.
Любая истина проста и непреложна,
Когда она созвучна с ласковым «мур-мур».
Чем дальше в лес, тем больше личностных различий,
Нет между ними ничего, что в унисон.
Куда девался шум листвы и щебет птичий,
И тот блаженной продолжительности сон.
Тимур, во-первых, был сугубо травоядный
Подъел последнюю тенистую листву.
Прекрасный парковый ландшафт стал неприглядный —
