Эскадра

Небольшую уютную гостиницу мы нашли на второй по счёту улице, плотно застроенной двух и трёхэтажными аккуратными домами. Мимо изредка громыхали повозки и коляски, запряжённые сытыми гладкими лошадьми. Среди публики в национальных одеждах попадались люди и во вполне европейских костюмах, головы некоторых дам украшали широкие и лёгкие шляпки, а затянутые в тонкие белые перчатки руки модниц держали ажурные зонтики от солнца. На другой стороне улицы двое мальчишек громко кричали, размахивая газетами.

Вблизи арочных входов в дома в тенёчке на низких скамейках вокруг таких же низких столиков по трое-четверо сидели местные мужчины, потягивали кофе и ракию, жевали овечий сыр и неторопливо беседовали, лениво наблюдая за уличной жизнью. Неподалёку от гостиницы висела вывеска с нарисованными булками, и оттуда тянуло добрым ароматом свежеиспечённого хлеба. Ещё чуть дальше чуть колыхался от ветерка навес, под которым стояли столики с лавками. Тот же ветерок доносил слабый запах жаркого и специй.

Шикарная по местным меркам гостиница на восемь номеров нас вполне устроила. Мы заняли два крайних номера, устроились, осмотрелись и решили пройтись по городу и уточнить что к чему.

В первую очередь требовалось перекусить, о чём недвусмысленно напомнили наши желудки. Выйдя на улицу, мы пошли на запах и остановились возле идущих вниз ступенек таверны, из которой разносились умопомрачительные ароматы. Переглянувшись, мы, не сговариваясь, спустились в прохладный полумрак. Здесь в пустом помещении стояли всего четыре столика. К нам вышел смуглый высокий и крепкий хозяин и широко улыбнулся в густые усы:

– Что желают господа? (дальше не стану заморачиваться с переводом, ибо неинтересно)

Как знаток языка и черногорской кухни слово взял Лунь:

– Нам, уважаемый, нужно подтвердить своим друзьям репутацию вашего заведения, ибо сказано, что здесь лучшая кухня в округе. А посему принесите нам чорбы и бурека на всех, а потом «мешано мясо» и кофе с кифлами.

– О-о! Господин знаток местной кухни. Всё будет исполнено. А пока попробуйте нашего вина.

Как по волшебству на столе появился большой мокрый кувшин с вином и четыре глиняные кружки. Кисловатое вино было ни хорошее, ни плохое, зато прохладное.

Густая, наваристая похлёбка из телятины – чорба оказалась выше всяких похвал, или мы так восприняли нормальную пищу после еды 21 века? Но мясное ассорти из пяти видов мяса: небольших колбасок-чивапи, маленьких шашлычков на палочке – ражничей, тонких длинных роштильских колбасок, отбивной на гриле – вешалице и нарезанного копчёного свиного окорока пршута показалось волшебной едой. Удивительно, но, наевшись досыта, хотелось есть ещё. Отдуваясь, мы проглотили по чашке кофе, немного посидели в тенёчке и по предложению Луня прошлись до берега Морачи, где с полчаса повалялись на травке, разувшись и сняв пиджаки и галстуки. Потом поднялись, стряхнули послеобеденную дрёму, привели себя в порядок и приступили к делу.

На ближайшей улице нам удалось остановить четырёхместную коляску. Не смотря на подобие рессор, поездка до городского центра по бугристой мостовой прилично растрясла недавний обед.

Центральные улицы, выходящие к городской площади и резиденции правителя, в целом мало чем отличались от окраинных. Повсюду у входов в дома, в маленьких кафейнях, возле пекар и уличных харчевен сидели на улицах, отдыхали и расслаблялись черногорские мужчины.

– Да, они вообще-то здесь работают или нет? – искренне удивился Ставр, – утром сидели, днём опять сидят, наверно и вечером тоже будут сидеть.

– Ха-ха-ха. Это национальная особенность черногорцев, – засмеялся Лунь. – Местные мужики много пьют кофе, виноградной самогонки-ракии, из принципа ленятся и жутко этим гордятся. Что вы хотите – наследие турецкого ига: «с голоду помру, а работать на угнетателя не стану». Эти убеждённые лентяи даже сочинили целую философию безделья, в основе которой «десять заповедей черногорца».

– И озвучить можешь? – оживился Ополь, который не расставался с камерой и диктофоном.

– Ну, слушайте: – продолжил наш знаток Сербии и Черногории Лунь, – первая – человек рождается уставшим, а потому живёт, чтобы отдохнуть. Вторая – возлюби ложе своё, как себя самого. Третья – отдыхай днём, чтобы ночью можно было спокойно спать. Четвёртая – известно, что работа медленно убивает, а потому не работай. Пятая – увидел отдыхающего, помоги ему. Шестая – делай меньше, чем можешь, а что можешь, доверь другому. Седьмая – от отдыха ещё никто не умирал. Восьмая – все болезни от работы, не стоит болеть смолоду. Девятая – если захотел поработать, ложись, поспи и всё пройдёт. Десятая – видишь, пьют-едят – присоединяйся, работают – отойди не мешай. Вот такая местная чудо-идеология.

– Интересно, а на что же они живут? – не унимался Ставр.

– В стране нет никакой промышленности, – объяснил Лунь. – Тут производят только вино, овощи, пиво и местный мясной деликатес пршут, а все товары привозные, даже свинина для пршута. Рыболовства тоже нет, а рыбу в море ловят только любители-энтузиасты, остальные ленятся. И всё это при том, что здешние природа и климат просто идеальные, особенно на адриатическом побережье. И, что интересно, в этом райском уголке каждые два-три года случается голод.

Всё это известные исторические факты, но, посмотрев на эту благодатную землю своими собственными глазами, я не мог в такое поверить. Вокруг буквально бушевала природа. Кажется, воткни палку, прорастёт и зацветёт. И при этом – голод. Всё-таки поразительный народ эти черногорцы.

Как это принято в старых европейских столицах, резиденция правителя Черногории Николы Петровича Негоша находилась на центральной площади. Богатый четырёхэтажный дом до состояния царского дворца явно не дотягивал, но согласно статусу имел охрану: двух военных одетых в национальную одежду и с винтовками Бердана на плечах.

Поправив одежду, мы через площадь направились к резиденции разузнать, что к чему. Разомлевшие от жары охранники лениво к нам повернулись с немым вопросом в осовевших глазах.

– Уважаемые, – обратился к ним я, – мы прибыли из России, и хотели бы встретиться с вашим правителем. Как это сделать?

Охранник кивнул головой и дёрнул за витой шнур. Где-то внутри едва слышно звякнул колокольчик. Через десять минут к нам вышел заспанный мужик в дорогой, но мятой одежде:

– Я слушаю вас, господа, – его вежливый тон совсем не соответствовал нахмуренным бровям и сердитым глазкам.

– Здравствуйте, уважаемый, – я подпустил в голосе солидности, – моё имя Павел Сергеевич Смирнов, а это мои спутники. Мы прибыли из России по важному делу лично к правителю Николе Петровичу. Просим назвать нам день и час визита. Подчёркиваю, дело чрезвычайной государственной важности.

В глазах чиновника явно читалась отчаянная борьба недовольства, лени, любопытства и боязни ответственности. Он немного подумал и ответил, кивнув головой:

– Завтра в полдень правитель вас примет. Время аудиенции пять минут.

«Да, хоть две минуты, – подумал я, – как услышит наше предложение, так вообще про время забудет». И мы раскланялись.

В гостинице выспались на славу, заразившись местным обычаем круглосуточного отдыха, но ровно в полдень следующего дня мы уже стояли напротив резиденции правителя. На звонок охраны вышел прежний чиновник, намного более свежий и приветливый, чем вчера:

– Господа, прошу вас следовать за мной.

Пройдя через широкий тамбур и галерею, мы оказались в просторном зале в стиле классицизма в светлых тонах.

– Господа, прошу вас подождать господаря Николу Петровича, – чиновник кивнул головой и скрылся за высокой дверью.

Через четверть часа открылась та же дверь, и в зал вошёл правитель в сопровождении двух гвардейцев и молодого человека с большой папкой в руках. Мы встали и наклонили головы, не сгибая спин.

Перед нами стоял пожилой мужчина лет пятидесяти с небольшими внимательными глазами над крупным носом и пышными усами, переходящими в бакенбарды. Округлое лицо и бритый подбородок дополняли портрет. На его коротко стриженой голове красовалась невысокая круглая шапочка с гербом. Под воротом белой рубашки висел российский орден Святого Георгия. Между рубашкой и синими атласными шароварами живот перетягивал красный кушак, за который был засунут револьвер. Слева висела инкрустированная золотом шашка. На тонкий сюртук нараспашку был накинут короткий плащ, скреплённый спереди шнурами с кистями. С левой стороны груди сверкали российский орден Святого Станислава, какой-то австро-венгерский орден и полдюжины медалей.

– Как мне доложили, господа прибыли из России? – произнёс правитель низким прокуренным голосом.

– Да, Ваше Высочество. Вчера прибыли и сразу к вам, ибо дело не терпит отлагательств. Разрешите представиться, Павел Сергеевич Смирнов полномочный представитель корпорации «Надежда». А это мои помощники и спутники: Александр Иванович Ретюнских, Александр Андреевич Павловский, Евгений Евгеньевич Поддубный.

– Прошу вас, господа, без церемоний, присаживайтесь, – Никола указал на стоящие вкруг кресла и сам уселся напротив. За его плечом встал молодой секретарь, а по бокам охрана.

Мы расселись, и я сразу перешёл к делу:

– Ваше Высочество, мы прибыли по поручению нашей корпорации, а, по сути, представляем собой высшую власть страны, но негласно, ибо дело крайне важное, тайное и касается очень больших денег. Если вы абсолютно доверяете своей свите, то позвольте им остаться при секретном разговоре.

Правитель задумался, изобразив на лице нарочитое удивление, погладил рукоять револьвера, жестом отослал охрану и внимательно на меня посмотрел. А я невозмутимо продолжил:

– Мне поручено предложить вам сделку на шестьдесят миллионов имперских рублей золотом. Эту сделку мы просим провести через ваш государственный банк с последующим переводом средств на указанные нами счета в Дрезденский банк и в Немецкий банк. За эту небольшую услугу, которая не потребует от вас никаких усилий, мы предлагаем вам пять процентов от сделки, тоесть три миллиона рублей золотом. При достигнутом соглашении мы завтра или послезавтра доставим сюда 56 тонн золота в слитках и монете. Вы же понимаете, что такой колоссальной суммой не может свободно оперировать частная компания, а исключительно высшая власть, которая очень надеется на вашу деликатность, сотрудничество и ответственность.

От моих слов правитель Никола сначала опешил, потом на минуту впал в ступор. Ещё бы не впасть, если он периодически выезжал в Петербург, чтобы выклянчить сотню другую тысяч рублей ассигнациями, а тут три миллиона золотом просто так с неба падают за некую сделку. Но потом на его лицо вернулось осмысленное выражение, он перевёл дыхание и подозрительно покосился на меня.

Я понимающе кивнул и передал ему через секретаря гарантийные письма со всеми подписями и печатями. Никола внимательно их прочитал, задумался, потом привалился на спинку кресла и спросил:

– Не скрою, ваше предложение весьма заманчиво, но, господа, почему именно я, и почему Черногория?

– Ваше Высочество, наше руководство считает вас истинным другом и союзником России, – я продолжал играть в дипломатию, но при этом в глубине души сам соглашался со своими словами. – Кроме этого мы россияне чувствуем моральную ответственность за судьбу Сербии и Черногории, и имеем искреннее желание реально, а не на словах помочь вашей молодой стране в её развитии. К тому же мы хотим предупредить ваши ближайшие проблемы. Так по нашим данным в будущем 1900 году в Черногории ожидается большой голод.

Лицо правителя посуровело и приобрело решительное выражение:

– Я не могу отказать России, которую искренне люблю и уважаю. В чём суть предстоящей операции, и что лично я должен сделать?

Я приступил к раздаче слонов:

– Эти деньги пойдут на счета германской судостроительной кампании, как плата за строительство двух кораблей: линейного пушечного крейсера и вооружённого грузового судна, будто бы заказанных правительством Черногории для береговой обороны страны. Тоесть по официальной версии, те корабли будут являться собственностью Черногории. Весной 1903 года оба судна прибудут к черногорскому побережью. К этому времени в районе портового городка Бар нужно оборудовать капитальную пристань с портовыми сооружениями и верфь со стапелем. На это строительство в Баре вы получите ещё миллион рублей золотом. Проект, со всеми расчётами, планами и документацией, мы вам передадим, но поскольку у вас нет специалистов, вы должны будете нанять инженеров и рабочих в Италии и Хорватии. На той верфи мы проведём специальную достройку кораблей. С вашей стороны потребуется всё сделать правильно, вовремя, и держать нашу сделку в полном секрете. Последнее условие особенно важно, поскольку наши враги крайне заинтересованы в получении любой информации, будьте осторожны и не доверяйте никому в этом вопросе. И последнее, построенный порт надо обеспечить надёжной охраной. Если всё пойдёт по плану без осложнений, то по итогам операции порт, верфь и все смежные сооружения перейдут в собственность Черногории, а лично вы получите солидную премию в полмиллиона рублей золотом.

От заявленных цифр добродушный старик Никола опять начал впадать в прострацию, пришлось его оттуда вытягивать, вбивая в голову главную мысль:

– Ваше Высочество, позвольте напомнить, до начала операции никто ни при каких обстоятельствах не должен знать о наших планах. А сейчас позвольте откланяться. Как только золото прибудет, мы вам сообщим. Аurevoir.

Мы вышли из резиденции, остановили коляску и докатили до старого города. Пройдя пустынными улицами до заброшенных развалин, мы отыскали светящееся кольцо портала и перешли в своё время. За три дня в Черногории в Лукоморье промелькнули всего шесть минут.

У хроноустановки мы встретились с нашими «каппелевцами». Поприветствовали, обменялись новостями. Потом мужики направились к переходу. Голос оператора через громкую связь равнодушно произнёс:

– Внимание, открытие портала через десять минут. Дата 14 ноября 1919 года. Время – полночь. Координаты 55 градусов 20 минут 82 секунды северной широты, 77 градусов 56 минут 83 секунды восточной долготы. К югу от разъезда Кирзинский Омской железной дороги. Высота над уровнем моря 112 метров.

Глядя вслед «каппелевцам», я немного подумал и обратился к профессору:

– Сергей Иванович, а чем вы будете затаскивать эшелон, если будет недостаточно силы паровоза? Такой вариант вы предусмотрели?

– В принципе тут к эстакаде прилагается мощная лебёдка на пару сотен тонн тяги, – профессор поскрёб пятернёй щёки. – А, что? Ты предполагаешь, что возможен и такой вариант?

– Всё может быть. Прикажите немедленно подтянуть трос с крюками к порталу. Сами знаете, время там бежит в 730 раз быстрее.

Через пять минут грузовой кар уже дотянул трос до портала, возле которого уже началась какая-то суета.

Портал выпустил «каппелевцев» под откосом, открывшись на заросшем ракитником берегу озера, поверхность которого терялась в ночном мраке. Пронизывающий холодный ветер гнал мелкий дождь, и, если бы не прорезиненные плащи, все насквозь промокли бы за пять минут.

Ромео поморщился, накинул капюшон, засунул карабин под плащ и, молча, махнул рукой в сторону железной дороги, которую едва обнаруживали слабые огоньки фонарей на стрелках и семафоре. Шесть невидимых в темноте фигур полезли на насыпь по скользкой от дождя тропинке. До появления «золотых» эшелонов оставалось чуть больше часа, успеть бы осмотреться и принять правильное решение.

– Значит так, мужики, – проговорил Ромео, стряхивая с лица капли дождя, – расходимся парами. Смотрителю станции и обходчикам на глаза не попадайтесь. Но, если что, косим под офицерский патруль команды особого назначения. При контакте вести себя высокомерно, говорить через губу, посылать всех на хрен. Но смотреть в оба. Просто так литерные эшелоны не сталкиваются, значит здесь должно что-то произойти, потому всё тщательно проверьте, обнюхайте, чтобы всё заметить и ничего не пропустить. Сбор через полчаса возле входной стрелки у семафора. Оружие держите наготове. Не перепутайте ваши нынешние звания, здесь с этим строго. Господин поручик, – обратился он к Рокки, – прибор биокорректор береги, как зеницу ока. Это наш главный козырь. Всё, с богом. – И три пары теней растворились в промозглой темени, разойдясь в разные стороны.

К выходной стрелке отправились Хакас и Рокки. Спотыкаясь в потёмках о мокрые шпалы, они прошли с четверть версты, когда далеко впереди увидели россыпь качающихся огоньков, похожих на керосиновые фонари. Хакас резко затормозил, придержав Рокки за руку:

– По всем приметам, у нас гости. Обходчики не ходят таким табуном. Максимум вдвоём. Эти тащатся со стороны Барабинска, занятого белочехами. Так что, скорее всего, эти самые белые чехи сюда и припожаловали. Наверняка высадились с дрезин или с паровоза за версту и теперь пытаются подкрасться к разъезду, придурки. Фонарей поназажигали, как на рождество, они бы ещё по пути песни горланить начали. Вояки, мать их кудрявую.

– Надо возвращаться, – прошептал Рокки, – коль столкнёмся, положим всех однозначно, но шум поднимем и операцию сорвём.

– Уходим, – кивнул Хакас, и они скользнули в темноту.

На другом краю разъезда Стингер и Черчилль, укрывшись за будкой, проследили взглядом прошедшего мимо сгорбившегося, закутанного в какую-то хламиду обходчика. Он осмотрел замки на стрелке и семафоре, подлил в фонарь керосина, подрегулировал фитиль и с ворчанием вернулся в будку.

Хакас и Рокки подошли к входному семафору последними:

– Чужие со стороны выходной стрелки, похоже, белочехи. Идут открыто вдоль полотна. Сколько неизвестно, но не меньше десятка.

Ромео поскрёб бородку:

– Хреново. Они притащились за двадцать вёрст в такую собачью погоду явно не за самогонкой к смотрителю. Хакас и Рокки ступайте к порталу, чтобы какая-нибудь сволочь в него не сунулась. Если начнётся заваруха, бегите сюда на подмогу. Остальные остаются здесь, у входной стрелки. Заляжем парами с обеих сторон и подождём развития событий. Всем приготовить оружие. Пошли.

До появления эшелонов оставалось меньше получаса, когда раздался топот множества бегущих ног, и на путях появились люди с переносными фонарями и оружием в руках. Четверо сразу заскочили в будку обходчика и вскоре вышли. Остальные налётчики, принялись таскать из штабеля шпалы и сваливать их на рельсы в сотне метров перед входной стрелкой. Соорудив небольшой завал, они воткнули сверху палку с привязанной красной тряпкой и залегли под откосом.

Ромео и Сфера переглянулись. Теперь понятно, почему шедший первым эшелон вдруг резко затормозил и встал на путях, подставившись под удар. Непонятно другое, почему охрана не подала сигнал шедшему следом поезду об экстренной остановке. Вероятно, сигнальщиков отправили, да они не дошли. Роль и цель прятавшихся под откосом налётчиков не оставляла никаких сомнений.

Не смотря на прорезиненные плащи и тёплые бекеши, лежать на раскисшей земле под студёным ноябрьским дождём удовольствие ниже среднего, к тому же руки так и чесались прикончить прячущихся в темноте бандитов. Стингер скрипнул зубами и кивнул головой Черчиллю на залёгших в десятке метрах впереди чужаков, но тот отрицательно качнул головой и приложил палец к губам.

Когда среди летящей по ветру мороси слева пробилось пятнышко света, налётчики оживились и начали перемещаться. И, пока они перебегали с места на место, Стингер их посчитал: с этой стороны полотна засели восемнадцать человек, наверняка столько же с другой. Черчилль сделал знак приблизиться, видно хотел что-то сказать Стингеру на ухо, но вдруг с той стороны раздалась винтовочная и пистолетная стрельба. Налётчики вскочили, раздались клацающие звуки взводимых затворов и несколько гортанных команд. Скрываться больше не имело смысла. Пришло время действий. Оба десантника встали, перехватили карабины поудобнее, достали маузеры и шагнули к тёмным фигурам.

Точные выстрелы из двух стволов почти в упор сразу свалили полдюжины противников, остальные, разглядев врага, открыли ответный огонь. Не обращая внимания на крепкие удары по туловищу, рукам, голове, Стингер и Черчилль продолжали всаживать пулю за пулей в мечущиеся и горланящие фигуры в шинелях и кепи. Вблизи стало понятно, что засаду пытались устроить именно белочехи, о том свидетельствовали их вид, речь и форма. Опустошив магазины в маузерах, и добив последних противников из карабинов, Стингер и Черчилль шагнули на другую сторону полотна, когда им навстречу из темноты вынырнули Ромео и Сфера

– Какого хера шум подняли? – ворчливо спросил Черчилль, перезаряжая пистолет.

– Сидели тихо никого не трогали. Так нет же, двое поссать пристроились и прямо на голову Ромео. Естественно, ему это активно не понравилось, а те сперепугу открыли стрельбу, нам ничего не оставалось, – хрипло хмыкнул Сфера. – Хреново то, что минут за пять до переполоха навстречу эшелону ушли двое. И где их теперь искать в потёмках?

Между тем далёкое светлое пятнышко превратилось в конус света от паровозной фары, которая выхватила из тьмы завал на рельсах. Раздались короткие тревожные гудки, паровоз заскрипел тормозами, потом начал отрабатывать назад, послышался истошный визг экстренного тормоза и, не доезжая буквально пять метров до препятствия поезд встал, пыхтя сбрасываемым паром.

– Что тут у вас за пальба? – вынырнули из пелены дождя Хакас и Рокки.

– Постреляли маленько. Те, кого вы на подходе засекли, взводом белочехов оказались. Чуть нам всю малину не оборвали, сволочи. Ну, что за люди, плюнешь в морду, драться лезут, – невозмутимый Ромео кинул взгляд на стоящий перед завалом эшелон, и принял решение. – Сейчас будем ждать. Пусть они сначала растащат шпалы, потом дождёмся столкновения составов, а, когда охрана и путейцы перегрузят золото, скинут с рельсов повреждённый вагон и рассядутся по местам, начнём захват. Стингер, Черчилль ваша цель головной паровоз. Мы со Сферой берём под контроль второй эшелон. Как только суета закончится Рокки, начиная с первого вагона к последнему, начинает гасить всех биокорректором со снотворным. Час глубокого сна гарантирован, если не хватит, обработает ещё раз. Паровозные бригады не трогать. Всё расходимся.

Ромео сбежал под откос первым, и примерно в ста метрах позади последнего вагона заметил убитого солдата в русской форме с красным флажком и погасшим фонарём в руках. Так вот почему второй эшелон литеры «В» не затормозит и врежется в первый литеры «Д». Значит, где-то здесь должны быть и те, кто этого солдатика погубил. Ромео показал Сфере на убитого, на свои глаза и указал рукой на ту сторону полотна. Сфера кивнул и тихо перебрался через рельсы. Спустя минуту оттуда донёсся сдавленный крик. Тень в трёх метрах от Ромео превратилась в человека, который попытался атаковать штыком. Ромео даже не стал уворачиваться, перехватил винтовку, вывернул её из рук врага, и с хрустом вогнал штык в грудину.

– Минус один, – появился из темноты Сфера.

– И у меня минус один, – ответил Ромео.

Друзья поплотнее закутались в плащи и принялись ждать.

Суета возле входной стрелки ещё продолжалась, когда в моросящей темноте появилось ещё одно пятно паровозной фары. Приближался второй эшелон литеры «В», в котором, кстати, ехал и сам Колчак. До столкновения оставались считанные минуты.

Рокки и Хакас поглядывали на часы, глядя, как охрана и персонал, закончив растаскивать завал, начали рассаживаться по вагонам. И тут из темноты вырвался и стал приближаться мутный конус света. Даже, если первый эшелон немедленно тронется, столкновение всё равно неизбежно. Разница скоростей. Десантники поспешили удалиться от обречённого поезда, продолжая следить за обстановкой.

Не удивительно, что в такую погоду, да без сигнальщика машинисты второго паровоза заметили фонарь на последнем вагоне стоящего эшелона слишком поздно. Раздались истошные гудки, визг тормозов, искры из-под зажатых тормозами колёс, а потом раздался удар. Под откос рухнул сплющенный и изломанный последний вагон с охраной, второй вагон с персоналом завалился на бок, а у последнего «золотого» вагона задние две пары колёс соскочили с рельсов. Все остальные вагоны сотрясло, но они устояли на путях. К счастью попавший в аварию второй паровоз не пострадал. Это было видно по тому, что он добавил пару, гуднул и начал медленно сдавать назад.

Из обоих поездов выскочили люди: охрана, банковский персонал, путейцы, паровозники. Одни уносили раненых и погибших в вагоны второго эшелона, другие при помощи паровоза и домкратов освобождали пути, третьи наспех рассовывали ящики и мешки с золотом по другим вагонам. Вся эта суета и бестолочь длилась около полутора часов, после чего раздались команды на посадку в вагоны. Вот теперь пришла пора действовать, и наши десантники метнулись к эшелонам.

Воспользовавшись тем, что внешне они ничем не отличаются от бойцов и офицеров охраны, Рокки с Хакасом стали открыто продвигаться вдоль сначала одного, потом и другого составов, облучая биокорректором пассажирские вагоны и посты на грузовых площадках. И, если перед ними ещё продолжалась остаточная суета, то за ними распространялось неподвижное безмолвие. Ромео и Сфера страховали их со стороны второго эшелона, внимательно следя за тем, чтобы в потёмках случайно не попасть под сонный луч.