Эскадра

– Атака с левой раковины! – раздался громкий голос сигнальщика. Я вскинул бинокль и увидел, как со стороны моря на всех парах несётся авизо, а у его носовых минных аппаратов застыл расчёт. Слева от него строем пеленга, гоня перед носами буруны, неслись четыре миноносца.

– Орудиям левого борта отразить минную атаку, – спокойно произнёс по связи капитан, не отрывая глаз от окуляров бинокля. – Стрельба по готовности. Огонь!!

До атакующего авизо дальномерщики определили расстояние в 15 кабельтовых, до миноносцев немного дальше. В казематах загрохотали шестидюймовые скорострелки, и две пушки 88 мм с носа и кормы. В море слева поднялись столбы воды. Я отметил два попадания, одно в авизо, на котором после мощного взрыва начался пожар, а другое в миноносец, которому фугас буквально оторвал переднюю половину. Во вскипевшей воде мелькнули вращающиеся винты, и кораблик исчез в пучине. Однако и вокруг нашего крейсера начали взлетать высокие столбы взрывов, видимо, броненосцы развернули орудия, прекратив бомбардировку Порт-Артура.

– Докладывает главный дальномерный пост. Головной броненосец повернул на зюйд и уходит в море, за ним последовательно двинулись остальные.

– Слава богу, – капитан Супрунов снял фуражку и вытер платком лоб и затылок, – теперь они никуда не уйдут. Мы их подожмём сзади, а спереди встретят катера.

– Торпеда справа!! – заорал наблюдатель, указывая рукой на пенный след и отворачивающий миноносец.

Этот гадёныш воспользовался задымлением подкрался со стороны берега на дистанцию пуска торпеды. Наблюдатели прозевали! Не уйти, не отвернуть мы не успевали, слишком большая масса. Придётся проверить на прочность модифицированную броню, которую сделали толще именно в подводной части. Зная о непробиваемости и непотопляемости крейсера, все матросы и офицеры, как ни в чём не бывало, продолжали стоять на местах, но непроизвольно все напряглись, ибо подсознание буквально орало о смертельной опасности.

Мощный удар покачнул крейсер. Торпеда попала в самую середину в область миделя. Из-под борта в яркой вспышке поднялся огромный куст взрыва. Всё судно обдало холодной водой, в коридорах лопнули несколько лампочек и… всё. Слегка покачнувшись «Тур» встал на ровный киль и продолжил стрельбу левым бортом, к которому присоединился и правый. Во время удара я чуть было не свалился, но удержался за поручень.

Взглянув направо, на месте удирающего миноносца я увидел вскипевшее от взрывов море. После залпа бортовых орудий дерзкого мерзавца с поверхности будто языком слизнуло.

– Докладывает начарт. Атака противника с левого борта отбита. Крейсер-авизо тонет, три миноносца уничтожены, один успел уйти в море. Справа по борту опасность полностью устранена. Орудия главного калибра готовы к ведению огня.

Тут я обратил внимание, что взрыв торпеды нас частично развернул боком к колонне броненосцев, продолжающих поворот и уходящих в открытое море. Возле них как шакалы возле стада слонов крутились миноносцы и истребители.

– Дальномерный пост. Дистанция до концевого броненосца? – проговорил капитан.

– Колонна уходит под углом к прежнему курсу в сто девять градусов. До последнего броненосца пятьдесят три кабельтовых.

– Всем орудиям главного калибра начать пристрелку по концевому броненосцу, – голос капитана выдал металл. – После накрытия залп спецбоеприпасом. Огонь!!

После разворота рулевой подработал штурвалом, и «Тур» встал к противнику правым бортом, и мне на левом краю рубки весь вид перекрыли надстройки, да ещё море изрядно затянул дым от выстрелов и взрывов наших шестидюймовок. В пяти милях справа разворачивалась поистине грандиозная картина морского сражения, а я фактически ослеп.

Не в силах терпеть своё беспомощное положение, я воспользовался тем, что все обитатели рубки повернулись ко мне спиной и заняты боевой работой, проскользнул в бронированную дверь наружу на крыло мостика. Вот отсюда открывался потрясающий вид на битву гигантов. Нет, я вовсе не хотел покончить с жизнью экзотическим способом, и не страдаю скрытой формой слабоумия, просто личная броня меня ещё ни разу не подводила, да и опыт нахождения под обстрелом имелся немалый.

С замиранием я вцепился в поручень и слегка отпрянул, когда развернувшиеся направо все четыре башни, поочерёдно выпустили по снаряду на ствол. Прогремели оглушительные выстрелы. Резко запахло порохом. Около концевого броненосца, в котором я опознал «Фудзи» один за другим поднялись высокие столбы воды. Минутой позже на других броненосцах блеснули вспышки ответных выстрелов, и через десяток секунд перед нашим крейсером с большим разбросом вспухли чёрным шимозным дымом кусты взрывов. Один рванул вблизи борта, швырнув верх сноп мелких осколков.

Заворожённый видом сражения, я вглядывался вдаль, стараясь не упустить ни одной мелочи. Снаряд я не услышал, но вдруг вместе с оглушающим взрывом и вспышкой у меня из-под ног ушла опора. Что-то тяжёлое крепко приложило меня по башке, и я врезался в ограждение мостика. Вмиг ставшее чужим тело отказывалось повиноваться, я попытался встать и рухнул в изнеможении. Лоб сразу покрылся испариной. Через разноцветные круги в глазах, я увидел, как распахнулась бронированная дверь, на мостик выскочили мои верные Сашка и Ванька, без церемоний схватили меня под руки и заволокли в рубку. Внутри я быстро очухался и встал на ноги, приходя в себя.

Занятый боем капитан только мельком взглянул на меня, чуть оскалил зубы, что-то проговорил про себя и сердито прищурился. А обычно скупой на слова штурман выдал по моему адресу короткий, но ёмкий загиб, постучав себя пальцем по лбу. За эти пять минут я наверно уже сотню раз мысленно сам себе дал в морду за идиотский поступок, а потому, извинившись, отошёл на правый край рубки. Ужасно злила неловкость. Понимая моё состояние, Сашка и Ванька молча переглянулись и незаметно выскользнули в заднюю дверь.

Между тем бой продолжал разгораться с новой силой. Вот уже в воздух отправился первый специальный снаряд, второй, и ещё два. Десять секунд полёта снаряда, цель движется и на море лёгкая качка, попробуй попади! А ведь попали! Три гигантских взрыва вздыбили море чуть позади броненосца, захлестнув его потоками воды, а четвёртый долбанул точно в корму. В воздух вместе с дымом и водой взлетели ошмётки и куски корпуса. Броненосец задрал нос и остановился, оставшись на плаву, но потеряв винты, рули, валы и метров десять кормы.

Остальные пять броненосцев, прибавив скорость до полного, отчаянно дымя трубами, спешно уходили в море.

– Задробить стрельбу. Орудия на ноль, – устало проговорил капитан Супрунов. – Машинное – средний вперёд. Рулевой два румба право на борт. Дружище, – обратился он к своему вестовому, – организуй всем чайку с лимончиком, а то в горле что-то пересохло. Да, и нашему советнику освежиться не помешает, – он усмехнулся, глядя, как я страдаю от своего безрассудства, но не стал заострять, а повернулся к смотровой щели и тихо проговорил: – Лишь бы наши катерники не подкачали, а мы сейчас японцам ещё соли под хвост сыпанём. Машинное, полный вперёд!

Заложив длинную дугу, «Тур» закончил поворот и устремился пересекающимся курсом на сближение с уходящими японскими броненосцами. Медленно набирая скорость, он покидал взбаламученное и задымлённое боем море с плавающими обломками и разным хламом, между которым кое-где виднелись человеческие головы.

– Самый полный!

Кинув взгляд в сторону правой скулы, я заметил, что в Порт-Артуре началось движение, и из внутреннего рейда вытягиваются броненосцы, а несколько лёгких русских крейсеров уже дымят в пределах видимости. Но сейчас нам было не до них. Некогда заниматься выяснением, кто, откуда, как и почему? Пусть порт-артурские моряки разбираются с двумя плавающими недобитками, а «Тур» на самом полном ходу устремился вперёд, чтобы вцепиться в хвост удирающим японцам.

Между тем броненосцы Того оторвались уже миль на шесть и дымили почти на горизонте. Ничего, сейчас их встретят катерники, и никуда японцы не денутся, разве что в страну вечной охоты.

Торпедные катера летели навстречу своим жертвам, неся в аппаратах неотвратимую гарантированную смерть. Эти маленькие серые пятнистые кораблики были бы вообще не видны на просторе хмурого моря, если бы не пенный бурун на их форштевнях и длинные усы расходящейся волны.

– На цели заходим по левой дуге, – скомандовал в рацию лейтенант Анатолий Петрович Басов, командир отряда и капитан катера «Волк». – Атакуем сразу весь строй. На миноносцы и обстрел внимания не обращать, отгонять особо наглую мелочь крупнокалиберными пулемётами и трёхдюймовками.

Четыре стремительные кораблика, начали закладывать широкую дугу радиусом мили в две, чтобы зайти бронированным громадинам в бок.

– Дистанция пуска четыре кабельтовых, целиться по шкале наведения с упреждением в корпус. После пуска резко лево на борт и самый полный, – громко командовал в рацию лейтенант Басов, стараясь перекричать шум дизелей и воды. – «Рысь» атакует головной «Микасу», «Пардус» – третий «Асахи», «Тигр» – концевой в колонне – «Яшима». Я на «Волке» прикрою вас, а потом ударю по второму – «Сикисиме». Повторяю, отход на самом полном. Держать скорость, присматривать друг за другом. На отходе использовать модифицированные снаряды. Следить за миноносцами-истребителями. Пробить корпус не пробьют, но могут таранить. В пяти милях развернуться и быть готовыми к повторной атаке.

Торпедные катера повернули все вдруг. Три из них начали расходиться веером, четвёртый шёл за ними в трёх кабельтовых. Скорость быстро нарастала, и вот они уже летят над водой в шлейфе брызг и мелкого тумана, прочерчивая море белым пенным следом.

Навстречу бросились с полдюжины миноносцев, но куда им с их 25 узлами угнаться за нашими хищниками. Вот и на броненосцах заметили атаку торпедных катеров, загрохотал средний и малый калибр. Вокруг катеров взметнулись столбы воды. Волны от взрывов толкали маленькие кораблики, но, казалось, они ничего уже не видели кроме своих целей.

Торпеды вышли почти одновременно, и катера, сбросив скорость, один за другим заложили крутой вираж, на выходе из манёвра выстраиваясь в левый пеленг. Вокруг них продолжали рваться снаряды, сгущая над водой завесу вонючего шимозного дыма.

В нескольких метрах от «Пардуса» полыхнул взрыв. Вспышка и тёмный дым на секунду скрыли его из вида, но катер вырвался из марева на простор и погнал дальше, не снижая скорости. Если бы японцы знали, что пробить модифицированную броню их снарядами практически невозможно, то не тратили бы попусту боеприпасы.

Трёхдюймовки катеров посылали в разозлённые до крайности миноносцы снаряд за снарядом, которые рвались как десятидюймовые бомбы! А крупнокалиберные пулемёты опустошали мостики неосторожно приблизившихся преследователей. Ошеломлённые таким неожиданным отпором японцы осадили и отвернули назад под крылышко своих броненосцев, но лучше бы они этого не делали.

Три чудовищных взрыва почти одновременно потрясли пространство. Никакая броня не выдержит взрыв 3,5 тонн модифицированной взрывчатки под бортом.

«Микасу» накрыла убийственная вспышка, и броненосец буквально разорвало по миделю. Обе половины растащила и накрыла взрывная волна. Через минуту японский флагман исчез с поверхности, оставив на волнах мусор, трупы и разное барахло.

Торпеда ударила шедший третьим «Асахи» в переднюю треть корпуса и к жуткому взрыву торпедного заряда через мгновение добавился взрыв шимозы в погребах носовой башни главного калибра. Обломки железа и осколки швырнуло вверх на полверсты. Оставшуюся корму броненосца буквально выбросило взрывом из воды, а потом она нырнула в кипящее море, показав вращающиеся винты.

Третий чудовищный взрыв зацепил корму «Яшимы» самым краем, повредив ходовую часть. Броненосец нырнул вперёд и потом развернулся под прямым углом. Всё, что могло сдвинуться на том корабле, всё сдвинулось и превратилось в хаотичное месиво. Теперь вместо грозного корабля, волны от взрыва качали полную железного хлама большую бронированную коробку.

«Волк» спешил всадить свою торпеду в отвернувшую вправо «Сикисиму», а ему навстречу на разных дистанциях мчались три миноносца стотонника. Их носовые орудия стреляли непрерывно, но поднявшееся от торпедных взрывов волнение и ярость мешали прицеливанию, и японские канониры отчаянно мазали. Но вот и попали. Под мостиком вспыхнул взрыв 100-мм снаряда. Катер тряхнуло и чуть сбило с курса, веером брызнули осколки, и ветром снесло назад тёмный дым. Отличное бронирование выдержало удар. И лейтенант Басов машинально перекрестился, поблагодарив бога, что снаряд не попал в одну из двух торпед.

– Валера, – крикнул он сигнальщику, вставшему к пулемёту «Корд», – врежь гадам в морду покрепче. Бей по мостикам и орудийным расчётам.

Через пару секунд загрохотал крупнокалиберный «Корд», будто косой смерти прошедшийся по миноносцам, мостики которых опустели, а стоящие открыто орудия заткнулись. С затихших миноносцев донёсся одинокий истошный вопль.

Ветер отнёс дым в сторону моря, и в мутной дымке показался контур убегающей «Сикисимы». Под таким углом стрелять нельзя, и Басов увеличив скорость до максимальной в 48 узлов рванул в обгон слева. Вокруг продолжали взлетать редкие столбы воды от ожившей артиллерии миноносцев, которые всё больше отдалялись, оставаясь за кормой.

– Орудие, по миноносцам противника огонь!! – крикнул, повернувшись на секунду назад, Басов и продолжил следить за вражеским броненосцем. – Не уйдёшь, япона мама, – проворчал сквозь зубы лейтенант, грудь которого распирал азарт и гордость за своих ребят.

Ретирадное орудие «Волка» и трёх других катеров своими особыми фугасами навели такой ужас на японских миноносников, что потеряв два корабля, они бросились под защиту предпоследнего броненосца «Хатцусе». А тому было вовсе не до них, развернувшись боком, он всеми своими орудиями приготовился встретить летящего на 35 узлах «Тура», который как бог неотвратимого возмездия вынырнул из серой дымки горизонта. Все орудия японского броненосца нацелились на врага, приготовившись к бою, хотя и капитан, и офицеры, и последний палубный матрос понимали, что шансов у них нет. Все видели и непробиваемую броню, и мощь орудий «Демона Преисподней», как прозвали наш крейсер японцы, а картина гибели «Фудзи» и крейсеров до сих пор стояла у них перед глазами. Про себя они истово молились богине Аматерасу о ниспослании быстрой смерти.

Капитан «Тура» Супрунов и не собирался топить японца, отметив, что в этом направлении на всех порах спешит порт-артурская эскадра. Он решил взять «Хатцусе» в плен и подарить русским морякам. На дистанции в 3 мили по его приказу канониры специально положили спецбоеприпас в трёх кабельтовых перед носом японца, предупреждая о бесполезности сопротивления. Гигантский взрыв погнал и воздушную и морскую взрывные волны, крепко толкнув японца в обе скулы. От такой затрещины вряд ли кто-то смог удержаться на ногах. А когда японцы кое-как очухались, то воочию увидели смерть, смотрящую на них через жерла орудий «Демона Преисподней», который нагонял жуткий ужас одними своими чудовищными размерами и видом, не говоря уже об адских снарядах.

Световым ратьером с «Тура» заморгала передача по-японски: «сопротивление бесполезно, жизнь экипажа гарантируем, сдача не позор, а акт уважения и гуманизма, ждём ответ десять минут, потом открываем огонь на поражение».

Через восемь минут броненосец отработал «стоп-машины», спустил боевой флаг и вымпел. Со стороны Порт-Артура уже спешила русская эскадра, поэтому капитан Супрунов не стал задерживаться и погнал линкор навстречу балкеру.

Никто из нас не желал встречи и объяснений с адмиралом Старком, нам был не интересен этот никчемный и бездарный флотоводец. Да, и с остальным порт-артурским бомондом встречаться пока было рано.

Утром на батарее Электрического утёса ударил всполох. Сотни солдатских ног затопали по ведущим к орудиям тропинкам и проходящей мимо городской дороге. Отовсюду раздавались зычные команды фейерверкеров и унтеров. В расположенных за утёсом складах, казармах и флигелях засуетился тыл.

Не смотря на хмурую промозглую погоду с высоты 44 саженей слева на горизонте просматривалось множество дымов, замутивших и без того нечёткий виднокрай. Стоящие у серого гранитного бруствера два офицера, сдвинув папахи на затылок, не отнимали от глаз бинокли. Первый худощавый болезненного вида капитан с узким потемневшим от солнца лицом и обмотанной толстым шарфом шеей – командир батареи десятидюймовок Жуковский Николай Васильевич. Другой – его заместитель огромный человек с могучими плечами и суровым упрямым выражением обветренного лица поручик Борейко Борис Дмитриевич.

– Никак сам Того пожаловал, как вы считаете Борис Дмитриевич? – озабоченно хрипло проговорил капитан.

– А, кому ещё тут воду мутить. Как пожаловал, так и проводим. А ну, бездельники, к орудиям!! – громовым голосом крикнул поручик, и из устроенных между орудиями укрытий и блиндажей высыпали солдаты и бросились к огромным пушкам. – Дальномерщик, расстояние до цели!

– Далеко пока, ваше благородие. Подале девяти миль.

– Пойдёмте, Николай Васильевич, – поручик лениво потянулся, – этим корытам ползти не менее получаса, успеем горячего чайку попить. А то вскочили ни свет, ни заря, а вам с вашим здоровьем надо питаться регулярно. Да и я лафитничек для сугрева приму.

– Ах, нет, Борис Дмитриевич, оставьте. Губите вы себя водкой, будь она неладна. Что-то мне нынче на душе неспокойно. Давайте останемся. Эй, любезный, – крикнул он пробегающему солдату, – позови-ка мне сюда штабс-капитана.

– Невозможно, ваше благородие, – ухмыльнулся солдат, поправляя овчинный кожушок и поглубже надвигая такую же овчинную шапку, – штабс-капитан Чиж животом приболеть изволили, воевать не в состоянии.

– Иди уж, – проворчал Жуковский, – скалится, мерзавец, никакого уважения к офицеру.

– За что его уважать? – рыкнул Борейко, сверкнув глазами, – За зуботычины, трусость? А давеча я проверял хозяйство фельфебеля Пахомова, так там серьёзная недостача, и не исключено соучастие штабс-капитана. Так-то.

– Вы, Борис Дмитриевич, о том помалкивайте. И так начальство с нас три шкуры снимает, а тут, не дай бог, такое. Я сам как-нибудь разберусь. Смотрите, а ведь и впрямь вся эскадра Того здесь, а может и не она одна. Чую, что-то подлое японцы затеяли.

– На дальномере! – Заорал Борейко, – дистанция до головного?

– Пять тысяч пятьсот.

– Докладывать постоянно, – скомандовал Жуковский, закашлялся и повернулся к Борейко, – Борис Дмитриевич, голубчик, командуйте, у меня голоса не хватает.

– Пять тысяч четыреста. Пять тысяч триста пятьдесят.

– Батарея к бою!! – проревел поручик, и стоящие около орудий солдаты молнией метнулись по своим боевым постам. – Первое и пятое орудия! Бронебойным! По головному! Возвышение максимальное! Наводить в нос судна! Огонь!! – крикнул Борейко, орудия рявкнули, и оба офицера приложились к окулярам. Через шесть секунд с явным недолётом в три-четыре кабельтова в море поднялись водяные столбы.

– Далеко, – прорычал Борейко, – идут за пределом нашего огня. Броненосцы отдельной кильватерной колонной, а крейсера сзади мористее.

– Гляньте-ка левее, Борис Дмитриевич, – проговорил Жуковский, – Мне мнится, или, в самом деле, за крейсерами милях в трёх что-то едва видимое, но очень большое.

– Вы правы, там корабль похожий на броненосец, но формы весьма необычные и размеры поболее. Точно не японец, у Того таких нет. Сам огромный, а контур всё время пестрит и расплывается, никак выделить не могу. Оригинально окрасили. А флаг то у него… красный! Ох, Николай Васильевич, чую, что-то сейчас будет.

Не успел Борейко договорить, как японские броненосцы открыли беглый огонь по порту и городу. На внешнем рейде, на Тигровом хвосте и в бухте вспухли и громыхнули взрывы. И почти одновременно возле шедшего последним японского крейсера поднялись четыре водяных столба.

– Гляньте, Николай Васильевич, что происходит!! – взревел медведем Борейко, – серый здоровяк обстрелял японца и сразу накрытие! Да он попал! На корме пожар!!

– Непонятно, кто там объявился, – задумчиво проговорил Жуковский, – ни на один известный броненосец он не похож. Но раз сцепился с японцами, значит наш. Ничего не понимаю.

– Но каков…

Борейко не успел договорить. Вдоль крейсерской колонны взметнулись в небо четыре чудовищных взрыва! Казалось, вздыбилось само море, на минуту скрывшее два последних крейсера! Но глазастый Борейко всё-таки разглядел вспышку на корме идущего последним японца, после чего задняя треть корабля разлетелась кусками железа. Два взрыва перемешали сотни тонн воды с дымом и воздухом, а четвёртый разорвал шкафут следующего крейсера, которого буквально подбросило, перевернуло.

Едва вода и дым рассеялись, как стало видно, что замыкающий крейсер, задрав нос, уже исчезает с поверхности. А предпоследний перевернулся оверкиль и медленно тонет.

Батарею сотряс вопль полутора сотен глоток восхищённых артиллеристов, высыпавших на бруствер и облепивших орудия.

– Боже мой! Матерь Божия, Господи Исусе, спаси и помилуй нас грешных, – причитал капитан и истово крестился под рёв восхищённых, машущих папахами солдат. – Если бы не видел своими глазами, ни за что не поверил бы.

– Уф-ф, – выдохнул Борейко, вытирая папахой разгорячённое лицо, – Верил бы в бога, тоже перекрестился. Такого зрелища и представить себе невозможно. Это чем же он их долбанул то? Не меньше тонны взрывчатки, – задумчиво пробормотал поручик, надевая папаху. – Это какой же у него калибр?! По выстрелу так 12 дюймов, а по результату – чёрт его знает что.

– Глядите, а незнакомец, похоже, вцепился в колонну! Кажется, знатный бой намечается! – воскликнул Жуковский, задорно блестя глазами. – Головной и мателот начали поворачивать влево, сейчас начнут дуэль, – понизил голос Жуковский, глядя как с «Серого» на полсотни метров выхлестнули четыре выстрела из башен главного калибра. Но через пять секунд стало ясно, что о дуэли и речи не может идти, поскольку вокруг головного японского крейсера опять вздыбилось море, а на его миделе сверкнул и вспух неописуемый взрыв, разорвавший корабль в клочья. И вскоре вместе с опадающей водой изуродованный крейсер исчез под взбаламученной поверхностью моря.

Ужасное зрелище моментального уничтожения мощного боевого корабля потрясло всех собравшихся на батарее. Солдаты замолкли, во все глаза всматриваясь в происходящее, чтобы навсегда запомнить и детям рассказать. А в это время суровая участь постигла и последний, удирающий крейсер, который скрылся из вида, попав между двух гигантских взрывов. Когда через пару минут вода опала и ветер отнёс дым, на поверхности моря плавало то, что осталось от красавца-крейсера с лёгким креном на нос и без признаков жизни.

На батарее разлилась тишина. За какие-то четверть часа исчезли три новейших японских крейсера, будто их ветром сдуло с поверхности моря, а четвёртый качался на взбаламученной воде куском мёртвого железа. Сотни глаз всё видели, а головы отказывались понимать увиденное.

– Господи, Великий Боже слава тебе во веки веков, – тихонько бормотал Жуковский. – Но гляньте-ка, Борис Дмитриевич. Если мне не изменяют глаза, незнакомец начал палить бортовым средним калибром. Неужто его атаковали?

– Всё может быть, там сейчас ад кромешный, – ответил Борейко, изредка бросая взгляд направо на вытягивающиеся с рейда в море корабли порт-артурской эскадры. Между тем быстроходные «Аскольд» и «Новик» в сопровождении четырёх миноносцев уже приближались к месту битвы. С внешнего рейда, густо дымя, набирали ход «Баян» и «Полтава», а по фарватеру уже проходили «Петропавловск» и «Севастополь».

И в этот момент под правым бортом незнакомца взметнулся огромный взрыв, явно от японской торпеды! Все находящиеся на батарее обречённо замерли, кто-то вскрикнул, офицеры затаили дыхание, ожидая самого неприятного. Однако… Вода спала, шимозный дым рассеялся, а незнакомец, как ни в чём не бывало остался на плаву, лишь на четверть боком развернулся. По берегу пронёсся облегчённый выдох. Канонада бортовых орудий «Серого» стала затихать и смолкла, а вот главный калибр опять грохнул, но теперь в восемь стволов! По батарее пронёсся гул. Народ чуть ли не вываливался за бруствер, вглядываясь в море.

Кильватерная колонна японских броненосцев уже фактически закончила поворот, когда вокруг последнего один за другим с интервалом в две-три секунды поднялись восемь водяных столбов от фугасных снарядов с «Серого».

– Начал пристрелку, – проговорил Борейко и замолчал, глядя исподлобья, и закусив губы, увидев, как выхлестнулось пламя выстрелов главных калибров японских броненосцев, сосредоточивших огонь на незнакомце. Вокруг неизвестного корабля поднялись десятки взрывов, скрыв на время его из виду. В таком аду выжить было невозможно, это понимали все. Но что это! Из завесы дыма и воды раздался дружный залп. Жив курилка!! Борейко вслух считал секунды. И вот опять невероятной мощи взрывы накрыли концевой броненосец. Три мимо, а один точно в корму! Японец сразу осел назад, задрал нос и остановился, медленно поворачиваясь на течении вправо. На остатках юта появился дым. Толпа солдат на берегу взорвалась воплями.