Новый Разумный

Не слишком оживленный переулок: редкие прохожие на тротуарах, еще реже – электромобили, плывут по трассе между небоскребами, огибая трубы пешеходных переходов. Из решеток в асфальте поднимается беловатый пар. Кругом реклама – пережиток прошлого, за которое так упорно цепляется старое поколение. Китайские иероглифы сменяются латиницей, бегущей то слева направо, то сверху вниз. Пульсируют кричащие цвета: красный, неоновый, фиолетовый… На огромных табло довольные люди что-то пьют, что-то едят, нюхают; красивые девушки, наряженные по последней моде, завлекают в различные культурные и не очень заведения, обещают скидки, первый раз – бесплатно.

Всё это не для 501-го. Новым не нужны пища, развлечения и прочее. Генная инженерия и технологии Наставников помогли человечеству перейти на следующую ступень эволюции. Все недостатки, присущие животному началу, изъяли из высшего организма. Отпала необходимость в еде и размножении, были устранены порочные склонности: гнев, зависть, алчность, гордыня, лень… Новый человек – идеальный работник, делающий всё для блага и процветания цивилизации. А эта улица… В таких местах Человек Разумный доживает свое.

На 501-го, застывшего посреди тротуара, недовольно поглядывают прохожие – обычные люди. Тогда он решает добраться до Спален пешком. Чип в голове прокладывает маршрут. Идти недалеко – каких-то три квартала.

Сворачивает на шумную улицу. Так странно находиться прямо посреди людского потока. 501-й с интересом рассматривает окружающих. Внешне разные, все они имеют кое-что общее – маски. Красивые белые маски, с глазами, подведенными черным. Каждый скрывает свое лицо, и от этого еще сложнее уловить гендерные различия. Но 501-й, как и любой Новый, умеет определять пол с помощью Системы – в ней собрано досье на каждого человека.

Среди прохожих нет никого старше пятидесяти. Женщины одеты в разноцветные блузы, поверх которых накинуты короткие куртки из блестящего материала, в длинные облегающие брюки и туфли на высокой платформе. Прически – короткие, яркие, растрепанные. Мужчины с длинными ухоженными волосами носят сандалии, шорты выше колен, открывающие гладкие ноги, и обтягивающие торс однотонные водолазки с рисунком.

Женщины смущенно отворачиваются, заметив взгляд 501-го. Мужчины, наоборот, косо поглядывают голограммами красивых глаз, появившихся на линзах масок, вытягивают алые губы в большую прорезь для рта.

Среди толпы есть и Новые. Они сразу выделяются ростом и идентичной внешностью. Новые куда-то спешат, в отличие от Разумных, в большинстве своем бесцельно слоняющихся по улице.

Навигатор в голове выводит 501-го к широкой площадке на крыше одного из небоскребов. Площадка разбита желтой разметкой на шесть спортивных секций. На одной из них – баскетбольной – есть люди, маски скрывают верхнюю половину их лиц, но каждому не дашь больше сорока. Четверо мужчин, одетых в черные шорты и длинные красные майки, играют в стритбол. 501-й знает об этой игре: как-то пролистал статью о старых видах спорта в информационной ленте. Он подходит ближе, с интересом наблюдает за спортсменами.

Высокий китаец с ежиком на голове обводит полного лысого собрата по нации, дает пас коренастому африканцу с дредами. Тот идет в нападение, перепрыгивает невысокого европейца и забивает сверху. Висит на кольце (толстые косички качаются перед маской), смотрит на 501-го. Затем спрыгивает, мягко приземлившись на площадку, подхватывает мяч. Высокий китаец с размаху одобрительно хлопает его по спине. Африканец дергает подбородком в сторону Нового, остальные спортсмены тоже его замечают.

– Что-нибудь нужно? – по-английски спрашивает невысокий европеец.

501-й знает этот язык так же хорошо, как несколько десятков других. Хочет ответить, но его прерывает африканец:

– Шел бы ты отсюда.

Он стоит, ссутулившись и расставив мускулистые руки, в одной держит мяч. Дреды падают на глаза.

– Может, хочет сыграть с нами? – спрашивает высокий китаец. Его друзья усмехаются, разглядывая чужака.

– Не против, – отвечает 501-й.

Европеец присвистывает, полный китаец с улыбкой мотает головой.

– Ты, Новый, хочешь сыграть с нами? – спрашивает африканец, склоняя голову набок.

– Я бы на это посмотрел, – говорит полный китаец, всё еще улыбаясь, затем достает из кармана тоненький гаджет-обод и цепляет к маске. Прямоугольная стекляшка перед его глазом загорается символами.

– Тогда ты с ним, – говорит африканец 501-му, резко мотнув головой в сторону европейца и бросив тому мяч.

– Так, ребятки, – бормочет полный, – запись пошла…

501-й на мгновение опускает веки, дает запрос Системе. Перед взором мелькают баскетбольные матчи, только лучшие игры. Теперь он обладает полнейшей информацией об этом виде спорта, знает абсолютно всё, даже имена спортсменов двадцатого века, всю карьеру просидевших на скамейке запасных.

Европеец отдает мяч. 501-й ведет, легко прорывает оборону африканца, обходит китайца, прыгает и, пропустив в полете мяч под обеими ногами, забивает. Мужчины ошалело смотрят на него.

Теперь разводит африканец. Резко смещается вправо, пасует напарнику. Тот, сделав головокружительный дриблинг, отдает обратно. Пас, еще один.

501-й знает наперед, где будут стоять противники. Перед внутренним взором уже построен сценарий игры, основанный на анализе движений, жестов, мимики и психологического состояния спортсменов. Он без труда перехватывает мяч и выводит из своей зоны, с легкостью обходит преграждающих путь и, повторив полет знаменитого когда-то баскетболиста Трейси, вновь забивает.

Собравшиеся вокруг зеваки смеются, записывая игру на гаджеты. Жестянка играет в баскетбол с людьми. Будет миллион просмотров.

После четвертого забитого мяча африканец срывается.

– Да пошел ты к черту! – орет он. – Хренов робот! Машина!

«Внимание, опасность, – звенит в голове голос Системы. – Данная личность выказывает агрессию. Просьба незамедлительно покинуть место…»

501-й начинает пятиться, африканец – угрожающе надвигаться.

– Новые люди! – говорит он. – Да никакие вы на хрен не люди! Гребаные жестянки, вот вы кто!

– Вали отсюда! – кричит высокий китаец, стоящий рядом с приятелями.

501-й разворачивается и быстрым шагом проходит мимо расступившейся толпы.

* * *

«Работник Эйч-эн-один-миллиард-пять-миллионов-сто-двадцать-семь-тысяч-пятьсот-первый, – раздается в голове, – вы снимаетесь с чипирования и направляетесь на работу в отдел выращивания. Вместо вас назначается работник под номером…»

501-й облегченно вздыхает. Система наконец признала его бесполезность здесь. Он встает, оставляя на конвейере сгорбленного, голого и недоделанного новорожденного с отверстием в затылке, идет по уже намеченному маршруту. Коллеги не провожают его взглядами – все уже проинформированы.

В новые обязанности 501-го входит наблюдение за приборами, отслеживающими развитие организма эмбрионов. Конечно, Система видит малейшие отклонения, но человек всё равно должен осуществлять контроль и принимать решения.

На рабочем месте, в небольшом кабинете с одним огромным окном-монитором, выходящим в зал с инкубаторами, 501-й совсем один. И хорошо – никто не бубнит над ухом о том, как сильно любит свою работу… Да и кресло здесь удобнее.

Так проходит очередная неделя. Двадцать два часа в сутки 501-й просто сидит перед окном, на котором мелькают различные графики, диаграммы, вращаются модели легких, сердца, аккумуляторов… Эту картину четыре на четыре метра он уже может нарисовать по памяти, причем со всеми деталями и нюансами.

Ни одного происшествия, ни одного отклонения или какого-нибудь сбоя за всё это время не произошло. И зачем 501-й здесь нужен? Конечно, судя по рассказу 140-го, Система не слишком надежна, но прошло уже десять лет, технологии не стоят на месте. Всё постоянно улучшается, совершенствуется. В том числе и охрана предприятия, которая многократно усилилась со времен геноцида. Да и «Человечество» было окончательно ликвидировано после теракта и уж точно угрозы не представляет. А то происшествие с лифтом, из-за которого пришлось пешком добираться до Спален, было вызвано вот чем: при смене вахты произошла путаница (один из лифтеров заработался и задержался на пару минут), и из алгоритма действий работников выпало включение одного узла. Система здесь совершенно ни при чём, человеческий фактор!

501-й от скуки пересмотрел в ускоренной перемотке лучшие кинокартины, снятые с 1895-го по сегодняшний день. Было любопытно наблюдать за тем, как постепенно менялись технологии съемки: от черно-белых плоских изображений с «мошками» до красочных, четких и объемных картин, которые можно не только созерцать, меняя ракурс, но и фантомно ощущать запахи, чувствовать капли дождя на коже и так далее. Затем 501-й перечитал все шедевры мировой литературы, написанные за последние десять столетий, хоть и был хорошо знаком с ними еще с академии.

Теперь же, навалившись на спинку кресла и закрыв глаза, он прокручивает какую-то брошюру о конце света в 2012 году, которая подвернулась ему в Системе при запросе «Майя». В голове пробегает страница за страницей, глава за главой, но 501-й до сих пор не понимает, почему люди начала двадцать первого века – уже довольно цивилизованные – верили в такой глупый предрассудок, как апокалипсис, да еще и предсказанный по календарю. Столько кино сняли, столько книг написали… Целый массовый психоз.

Как ни странно, пессимистичные прогнозы могли осуществиться на пятьдесят лет позднее намеченной жрецами даты. Именно тогда человечество наклонилось над пропастью.

К середине XXI века мир окончательно разделился на два противоборствующих блока: Запад и Восток. Тогда Человек Разумный вел игру «кто первый». Конкурировали во всем: военная промышленность и технологии, социальная сфера и идеология, энергетика… Запад производил топливо из всего, что горит, Восток жег неразбавленную нефть (пока ресурсы не истощились). Запад окрасил всё в синюю – с денежно-зеленым оттенком – демократию, Восток – в кроваво-красный социализм. Запад построил ракету, способную убить противников, не тронув своих, Восток – способную одним ударом уничтожить не только Землю, но и Луну… Список можно продолжать еще долго, но наконец настало время последнего хода: кто первый нажмет красную кнопку.

Обстановка накалилась на одной из бесчисленных встреч глав двух сверхдержав. Кто-то не так выразился, ляпнул лишнее, кто-то на кого-то косо глянул, фыркнул или цокнул не к месту… Мир конкуренции, успешно процветавший и развивавшийся, пошатнулся. И когда гло́тки разрывались в последнем приказе, явились они.

Церковь, популярная в те годы, назвала это вторым пришествием. «Ангелы сошли на землю!» (Эти же «ангелы» впоследствии ликвидировали руками земных властей все религии, поставив во главу Вселенной Разум вместо единого седовласого Бога.) Но Человек Разумный по своей природе подозрителен и эгоистичен, и поначалу «гостей» восприняли как угрозу. Однако всё направленное на них оружие выходило из строя, не успев выстрелить. Пришельцы отключили все пусковые установки ракет, тем самым обезоружив обе стороны конфликта. Перепуганные лидеры сверхдержав тут же заключили мирный договор и создали коалицию, а остроумные художники нарисовали флаг Земли: крепкое рукопожатие на фоне планеты, а в верхнем левом углу – летающая тарелка.

– Внимание! – раздается голос. 501-й вздрагивает и открывает глаза. – Утечка биомассы в капсуле ди сто сорок три. Просьба разрешить полную герметизацию.

– В просьбе отказываю, – радостно говорит 501-й. – Я схожу посмотрю…

– Действия безрассудного характера караются Кодексом. – Голос Системы будто становится еще суровее. – Просьба разрешить полную герметизацию.

501-й не отвечает. Он хватает «инструмент» – серую металлическую коробку, имеющую широкий спектр применения в ремонтных работах, – и спускается в зал с инкубаторами. Наконец-то появилось дело!

Капсула-инкубатор D-143 находится в середине многочисленных рядов, обозначенных латинскими буквами. Каждая капсула в свою очередь имеет два номера. Один соответствует ее порядку, а второй, длинный, – номер Нового, находящегося внутри.

Инкубаторы, нависающие выпуклыми стеклянными поверхностями, образуют неровный коридор. Внутри каждой капсулы в мутной красноватой жидкости находится тело, поддерживаемое трубками и шлангами. Комок плоти, сжавшийся, как все эмбрионы, спящий в утробе машины.

Вдалеке, как раз возле капсулы D-143, 501-й замечает темную фигуру. Кто-то сидит около инкубатора, водит руками над пультом.

– Просьба разрешить полную герметизацию! – всё твердит Система, но 501-й не слушает. Он приближается, и с каждым шагом напряжение внутри нарастает. Кто это? Работник, пришедший починить капсулу? Зачем тогда Система запрашивает герметизацию?

Человек замечает 501-го, медленно встает. У него коренастая фигура, но деталей в полумраке не разобрать. Между ними остается метров двадцать, и 501-й окончательно осознает, что это не заводской работник. На госте длинный коричневый плащ, лицо скрыто под плотно прилегающей тканевой маской, вместо глаз – черные линзы очков. Он стоит неподвижно, ноги широко расставлены, руки в карманах.

501-й останавливается шагах в десяти от человека, ближе подойти не решается. Система всё твердит:

– Просьба разрешить полную герметизацию! Просьба разрешить полную…

Нарушитель? Но как? Как он преодолел охрану, биологический сканер, камеры? Почему Система не засекает его присутствие? Если это враг, террорист, то уже давно должен быть уничтожен…

Человек резким движением вынимает правую руку из кармана, хватается за дужку очков, замирает. Затем медленно снимает очки и отводит руку вбок. Левая всё еще в кармане.

501-й видит глаза нарушителя: серые, глубокие, застывшие, как лед. Пытается обратиться к Системе, сообщить о проникновении, но та будто сошла с ума:

– Просьба разрешить… полную… просьба… герметизацию. Просьба… полную…

Тогда 501-й медленно поднимает два пальца к виску, устанавливает связь с охраной. Человек с подозрением смотрит на «инструмент» в его руке.

– Пятьсот первый? – раздается в голове хрипловатый голос дежурного. – Что-то случилось?

Человек поднимает взгляд, смотрит 501-му в глаза. Мотает головой, как бы говоря: «Не надо». 501-й пытается собраться с мыслями и заговорить, но какая-то сила удерживает его. Всё тело охватывает дрожь. Мысленно он видит Аманду Ли – девочка смотрит с укором и тоже, как этот незнакомец, качает головой.

– Нарушитель… – выдавливает 501-й вслух.

– Что? – переспрашивают в гудящей голове. – Повтори. Тут какие-то помехи.

Человек бросает очки, выставляет руку в черной кожаной перчатке ладонью вперед. У 501-го болезненно сжимается в районе солнечного сплетения. Аккумулятор. 501-й сгибается пополам, одновременно приходит мысль, что поддаваться нельзя.

– Нарушитель… – хрипит он. – Камера…

– Что? Камера? – говорят на том конце, наконец расслышав. – А что с ней? Эй, кто это? Тревога!

Человек вынимает из кармана вторую руку, в ней зажат какой-то предмет. «Пистолет», – понимает 501-й. Взгляды противников пересекаются. Странно, но серые глаза террориста будто выражают сожаление. Тихий хлопок – луч вмиг пересекает расстояние в десять шагов.

Живот обжигает, но боли нет – в месте попадания больше нечему болеть. «Инструмент» вылетает из дернувшейся руки, попадает в одну из капсул. Стекло инкубатора разлетается – плещет красноватая жидкость, оставляя эмбрион безвольно висеть на шлангах, растекается по полу, обволакивая лежащее тело с ровным отверстием в солнечном сплетении.

Глава IV. Мертвые

23 августа. Система. 501-й

Ощущения пропали. Он больше не чувствует холод металлического пола и тошнотворный запах биомассы, не видит свет прожекторов на потолке. В голове – тьма и нарастающее гудение. Будто сотни механизмов крутятся, задевают друг друга, стучат, клацают. Когда гул становится невыносимым, всё резко стихает. Откуда-то издалека доносятся голоса. Неясные, бормочущие, резко взвизгивающие, кричащие. Затем и они пропадают. Наступает почти полное небытие. Только непроглядная, обволакивающая тьма, густая, как свернувшаяся кровь, заполняет всё вокруг.

Это похоже на миг перед слиянием с дроном, когда сознание приспосабливается к управлению машиной, но сейчас всё происходит намного медленнее. 501-й понимает, что мертв. Удивляется: надо же, он по-прежнему может думать.

Грубый голос врезается в сознание:

– Обычно Новые реагируют быстрее. Этот, видимо, бракованный.

501-й ждет продолжения, но снова всё заполняет тишина.

Кто говорил? Террорист, склонившийся над жертвой, или работники завода, обнаружившие труп? Странно, что 501-й продолжает слышать. Значит, организм еще функционирует. Хоть и с перебоями.

Он вспоминает текст последней статьи Всемирного Кодекса: «Каждому зарегистрированному гражданину планеты Земля после смерти обеспечивается жизнь во Всемирном Информационном Пространстве (см. ВИП, или Система) с использованием личного IP. Порядок оцифровки сознания указан в приложении…»

Значит, скоро 501-й увидит Систему изнутри. Еще в академии он слышал, что обеспечением бесперебойной работы ВИП занимаются немногие погибшие Новые (именно погибшие, так как своей смертью пока никто из них не умирал). Видимо, его ждет та же участь…

Голос 140-го – бывшего напарника по конвейеру – прорезает тишину:

«Просто нельзя, чтобы за человека всю работу выполняла машина, понимаешь? Да и вообще, нужно же чем-то занять толпы людей… Что? Искусством? А ты представь, что случится глобальный катаклизм и Система исчезнет. Роботов больше не будет. Кому тогда восстанавливать цивилизацию? Художникам? Поэтам? Они нужны только тогда, когда человек требует духовной пищи, а после катаклизма необходимы рабочие, инженеры, строители… Потому-то мы здесь».

Голос стихает. Тьма медленно рассеивается, уступая свету, – будто кто-то не спеша двигает рычаг подачи энергии. Белоснежное сияние заполняет всё вокруг.

501-й осознает, что стоит на твердой поверхности. Оглядывается. Вокруг, кроме света, ничего нет. Он идет вперед. Каждый шаг отдается гулким стуком, словно поверхность сделана из твердой пластмассы. Становится ясно, что идти так можно бесконечно: на горизонте пластмассовая «земля» сливается с неотличимым от нее «небом».

Он представлял Систему по-другому, ведь в ней собрана вся информация, когда-либо оцифрованная людьми. Около ста зеттабайт – колоссальный объем. И где же всё это? Или, может, то место, где сейчас находится 501-й, – порог, входная дверь в ВИП? Или то, что еще не занято информацией?..

Внезапно 501-го окружает серый дым. Он струится из щелей между шестигранных плит, уложенных на полу, – 501-й только сейчас замечает их. Дым свивается в кольца, кружится, танцует. Несколько струек сливаются в одну, взмывают вверх, затем обрушиваются вниз, разлетаются серыми клубами. Когда дым рассеивается, 501-й замечает вдали силуэты пяти высоких существ с длинными руками и ногами, похожими на ветви деревьев. Вот они приближаются, и он различает темно-синие обтягивающие комбинезоны и сияющие голубым лица. Это Наставники.

Подойдя совсем близко, Наставники окружают 501-го. Он поднимает голову, видит склонившееся над ним существо. Огромные черные глаза каплевидной формы сужаются к плоским носовым отверстиям, крохотный рот шевелится, впалые голубые щеки подрагивают. Наставник говорит, но ни слова не разобрать. Остальные, плавно жестикулируя тонкими руками, тоже пытаются что-то объяснить младшему брату по разуму. Но он не слышит, будто с рождения глух, лишь с удивлением смотрит то на одного, то на другого великана, подняв изумленные глаза. Тогда один из Наставников медленно протягивает руку и дотрагивается до 501-го, проводит тонким пальцем по номеру на его груди. Затем выпрямляется, смотрит куда-то вдаль. Остальные делают то же самое. Их величественный вид завораживает – эти высшие существа, без сомнений, намного превосходят Человека Нового и тем более Человека Разумного.

501-й понимает, что он вновь один. Наставники исчезли, оставив после себя только серый дым. Но теперь появляется что-то другое. Сперва лишь ощущение, постоянно сопровождающее всех Новых, – гармония чисел. В обычном мире они пронизывают всё вокруг, таятся в каждом предмете, здании, машине и человеке. Но здесь, в Системе, нет ничего материального, и сознание пытается придать цифровому миру знакомую форму.

Граненые плиты вырываются из пола, образуют здания, белые небоскребы. Серый дым сгущается в фигуры – уже обычные, человеческие. Толпы людей, безликих, одинаковых, заполняют улицы. Они идут единым потоком, механически шагают мимо. Оцифрованные души.

Когда-то люди верили, что душа бессмертна. Никто не знал наверняка, существует ли она на самом деле, где находится при жизни и куда уходит после. Теперь стало ясно: душа – это поступки, мысли, слова, всё то, что человек представляет собой при жизни. Эта информация ежесекундно поступает в Систему, и после смерти личности создается ее цифровая копия. Так человек переносится во Всемирное Информационное Пространство, и бессмертие души становится реально. Любой живущий может связаться со своим умершим родственником, другом или знакомым, используя Систему и личный IP. Для душ созданы виртуальные мегаполисы со своей инфраструктурой и законами. Оцифрованные люди так же живут, ходят на работу, видятся с друзьями, отмечают праздники, занимаются творчеством, любят…

501-й замечает, что небоскребы уже не белые. На фасадах, как на гигантских экранах, мелькают незнакомые лица – улыбающиеся и грустные, хмурые и бесстрастные; бытовые сцены: от семейных ссор до встреч влюбленных; текстовые сообщения: от обычных «Привет!» и «Пока!» до «Я тебя люблю!» и «Он умер». Жизнь людей как она есть, без цензуры. Открытость личной жизни обеспечивает бессмертие, ведь чтобы полностью перенести сознание в виртуальную реальность, нужно знать о человеке всё, от рождения до смерти. Скромная цена для полноценной жизни после смерти, и ее платят все, ежедневно изливая душу Системе.

– Приветствую, – раздается женский голос. Он заполняет всё вокруг, но в то же время звучит лишь в голове 501-го. – Добро пожаловать в Европу.

Последнее слово заставляет его вздрогнуть.

Любой человек может пересказать хронику заката Европы. Полвека назад человечество столкнулось с неизлечимой болезнью, с которой не могла сравниться ни одна другая эпидемия. Нулевой пациент был обнаружен в центре Европы, и за несколько дней болезнь расползлась на тысячи километров. Впоследствии ее назвали вирусом Сарса. После заражения не проявлялось никаких явных симптомов, кроме финального: человек ложился спать и больше не просыпался. Десятки городов наполнились миллионами навсегда уснувших жителей.

В Европе начался хаос: на фоне массового психоза общество впало в анархию. Люди отказывались спать, боясь не проснуться. Безумные религиозные фанатики кричали на улицах о грянувшем апокалипсисе и призывали к покаянию. На их проповеди собирались целые толпы людей, измученных бессонными ночами. Многие пытались бежать подальше от очага инфекции, но мало кому это удалось.

Земное правительство, заседавшее тогда в Сеуле, отреагировало мгновенно: были отключены все телепорты и перекрыты все транспортные магистрали. В считаные дни, отрезая зараженную Европу, вдоль реки Волги возвели санитарное ограждение – железобетонную стену восьми метров в высоту и шести в толщину. Каждый день сюда приходили тысячи измученных людей и навсегда засыпали у стены, отделявшей их от остального мира. В итоге болезнь унесла жизни практически всего населения Европы.

Причина появления вируса так и осталась невыясненной. Кто-то говорил о мутировавших вирусах, кто-то – о биологическом оружии, а кто-то винил во всём Наставников – инопланетных захватчиков и поработителей землян.

Сейчас Европа существует лишь в цифровом мире. Здесь живут все те, кто погиб во время эпидемии. Они все-таки проснулись, пускай и после смерти.

501-й идет по оживленной улице большого города. Люди, недавно безликие, а теперь с радостными лицами, проходят мимо. Очень похоже на китайский район, только вместо масок – улыбки. По дорогам скользят прозрачные автомобили, поезд надземного метро проносится над головой. На фасадах небоскребов, подобно рекламе, по-прежнему мелькают картины жизни. В абсолютной тишине совсем неожиданно звенит заливистый детский смех.

Он доносится из переулка слева, и 501-й сворачивает туда. На просторном дворе в окружении высоток располагается детская площадка. То тут, то там торчат хилые деревья. Качели, горки, песочницы и карусели облеплены детьми разного возраста. Дети бегают, резвятся, хохочут. Их смех, отражаясь от зданий, разносится по всему городу. 501-й оглядывается и понимает, что домов больше нет и что парк с детскими площадками простирается до самого горизонта. Деревья резко выросли и стали похожи на стражей. Но они словно слеплены из воска, и всё вокруг лишь кажется настоящим. Дети, и звонкий смех, и радость…