Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества

– Десятка, понятно. Подождите одну минуту.

Рация затихла, а затем раздался серьезный мужской голос:

– Митрохин, как слышно, это полковник Зорин.

– Нет, это его попутчик. Митрохин обратился, пришлось его убить, – сказал я.

– Жалко, что это уже не Митрохин – сказал полковник с досадой. – Хороший был танкист, мастер своего дела. Ладно, мы видим твой танк. Готовься, сейчас опустим Троицкий мост. Ты должен без задержек пересечь реку, остановиться у набережной и выйти из машины.

– Сделаю, – закончил я.

Связь оборвалась, я уселся в кресло управления и стал выезжать на указанную часть моста.

Раздался громкий скрип, и крыло моста спешно опустилось. На мост выбежало около пяти солдат и остановилось, проверяя обстановку, затем один из них подал знак рукой, что можно проезжать. Я надавил на рычаг, и танк медленно тронулся. Боевая машина проехала между сопровождающих солдат, пересекла мост и остановилась. Мост вернулся в прежнее состояние, солдаты возвратились назад и окружили танк. Я выбрался из машины и ступил на асфальт, слегка покрытым снегом, а военные стали внимательно осматривать машину изнутри и снаружи. Девушка в военной форме, стоявшая неподалеку, обратилась ко мне:

– Полковник ждет вас. Идемте.

Мы пошли в сторону Петропавловской крепости, у её внешних стен нас ждал высокий человек в военной форме, на плечах которого красовались погоны с тремя звездами полковника. По пути к нему я обращал внимание на встретившихся мне людей и приметил, что у всех них был суровый и холодный взгляд, что могло свидетельствовать о крайне печальной ситуации

– Полковник, гражданский доставлен, – доложила девушка и отдала честь.

– Хорошо, рядовой. Вы свободны, – проговорил серьезный, но спокойный голос полковника.

– Есть! – ответила она и спешно направилась обратно.

Зорин долго и внимательно смотрел на меня – вероятно, о чем-то думал. От нетерпения пришлось прервать тишину молчания:

– Полковник, Митрохин говорил, что вы меня знаете.

– Как и всю твою семью, – начал он, поправив свой солдатский китель, а затем протянул мне руку для рукопожатия и мягко улыбнулся. – Иван Митрофанович Зорин. Рад видеть тебя.

– Я вас тоже, – добавил я. – Раз вы говорите, что знаете мою семью, почему я о вас ничего не знаю?

– Идем, прогуляемся по округе. У нас есть много тем для разговора.

Наш путь завел нас внутрь крепости. Мы зашли в какую-то дверь, прошли через некоторое количество узких коридоров. Последний поворот привел нас в небольшую темную комнатушку. Стены комнаты были очень старыми, делали их ещё в петровские времена, а реставрировали явно не в этом тысячелетии. В центре комнаты стоял стол, на нем располагался компьютер с небольшой стопкой бумаг возле него, к столу было приставлено несколько стульев. Слева, около стены располагался старинный стеклянный шкаф, внутри которого висела форма офицера семнадцатого века. Сразу за шкафом стоял ещё один, более современный, на передней панели которого горели лампы и монитор с разноцветными символами.

– Когда-то, – начал полковник, – это был секретный штаб Петра I, здесь он принимал секретные решения вдали от чужих глаз. История умалчивает об этом, но в нашем статусе ставки все об этом знают. – Полковник сел за стол, я расположился напротив. – Долгое время это место пустовало, но после отреставрировали, сделав частью музея. За месяц до начала всех этих катастроф, я настоял, чтобы этому месту вернули прежнее предназначение, чтобы в городе было несколько запасных штабов. Сейчас эта комната, пока что, единственное место в городе, где можно связаться с внешним миром. Вся остальная связь – чисто локальная, но сегодня во второй половине дня должны расширить радиус действия, чтобы войска могли получать приказ напрямую из Кронштадта.

Разговор с полковником затянулся. Как оказалось, Иван Митрофанович Зорин – так он полностью мне представился – был не только знаком с нашей семьей, но ещё и оказывал непосредственное влияние на неё. Зорин был лучшим другом моего отца, после окончания училища он перебрался в Петербург чтобы служить и выполнять все поручения государства, касательные военных дел, его подъем по карьерной лестнице был быстрым. Зорин активно помогал разведке в деле «Зацветшая резня», поскольку не мог не разделить общую беду с моей семьей и остальными учеными. По его наводке были схвачены некоторые наемники, но сам Грейстоун, к сожалению, пойман не был.

К началу катастрофы, Зорин имел уже звание полковника. Когда начались боевые действия, то высшее командование закрепились недалеко от Кронштадта, оставив в городе офицеров меньшего звания, в том числе и самого полковника. С таким званием и опытом он был единственным в городе среди командования, другие же офицеры погибли или пропали без вести. Бывших руководителей осталось мало, а тех, что способны принимать действительно эффективные решения, и того меньше. Поэтому полковника назначили командовать операциями шестой общевойсковой армии в качестве временного заместителя начальника штаба. К сожалению, полковник лишился своей жены и дочери после катастрофы, но подробности их гибели в нашем разговоре он не уточнил. Их смерть не свела его с ума так как это произошло с многими потерявшими, ведь от его работы и остальных солдат зависели жизни людей в городе.

Полковник поведал мне обо всем, что произошло за последнюю неделю, и полностью подтвердил слова, сказанные моим покойным попутчиком Митрохиным. Мутировавшие стволовые клетки, как позже добавил он, размножались в геометрической прогрессии (или даже быстрее), проникали в тела людей и молниеносно убивали живых. В самом начале катастрофы, когда клетки почти полностью захватили воздушные массы и людей всего мира, они стали достигать территорий с холодным климатом, их живучесть резко начала падать. Для сохранения своего вида, как утверждал Зорин, клетки мутировали и стали создавать ещё более ужасные вещи. Вместо убийства человека, они начали брать его мозг и тело под свой контроль, а так как в процессе жизнедеятельности человека генерируется тепло, клетки стали использовать его как инкубатор. Заражение теперь, по словам уже ученых, которые провели простейшие исследования в кратчайшие сроки, происходит только через укусы и порезы, создаваемые мутантами. И вот, спустя всего два-три дня, миллионы зараженных наводнили холодные города мира, чтобы начать распространять свою заразу там. Жнецы влияли на зараженных, делая их умнее, сильнее и скоординированнее. Это была новая угроза, с которой военные ещё никогда не сталкивались. Армия зараженных строилась из наших же людей, и любой раненый автоматически становился новоиспеченным солдатом армии мертвецов.

Оставшиеся страны замолкли прошлой ночью, лишь страны севернее Петербурга – Норвегия, Швеция и Финляндия – продолжали бороться до сих пор. Про остальные страны поговаривали, что им не хватило военного потенциала, чтобы отбиться. Четыре дня назад, когда пришли первые малочисленные волны мутантов, в городе уже активно строились баррикады. Умеющим стрелять давали оружие, мирных людей постепенно эвакуировали на северную часть города, а оборона пополнилась военной техникой. В метро тоже постепенно обустраивали баррикады и создавали подрывную команду на случай прорыва. И поначалу, все шло хорошо, оборона срабатывала на ура, но затем зараженные пришли миллионами. Строя живые лестницы, они перелезали через высоченные бетонные баррикады, темпа стрельбы солдатам уже не хватало для удержания волн, а в систему метро проник Жнец, распространяя заразу снизу. Чтобы изолировать север от центра, военные подняли мосты и взорвали все туннели метрополитена, соединяющие с центром. Между людьми и зараженными теперь стояла река, лед которой периодически ломали выжившие, а также несколько сотен метров обрушенных завалов в метро. Жнеца этот прием сильно задержал, но было неизвестно, в какой момент он мог прорвать подземные баррикады чтобы проникнуть на Петроградский остров. Очевидно, что примененная мера была временной, и перед командованием стояла задача в кратчайшие сроки убить монстра, пока он не выполнил свою задачу.

Зорин рассказал мне, что ожидается крупная наступательная операция для его уничтожения. После этого в силу вступит операция «Искра», суть которой – полная зачистка южных районов города от зараженных и возврат транспортного сообщения с другими отдаленными городами, оставшимися в живых. Сегодня военные подразделения шестой общевойсковой армии должны были собраться в городе чтобы приступить к операции.

Дальше наш разговор пошел о моем отце. Конечно же, дозвониться до него и узнать у него информацию не вышло – связи с Уралом не было. Однако мои воспоминания детства помогли дать ответы на некоторые загадки страшной болезни. Первое самое разумное предположение, которое мы с полковником смогли вывести о силе мутантов, свелось к наличию у них коллективного разума. Это заявление не было доказано кем-то, но могло иметь право на существование, поскольку пока не было установлено, имелся ли у них единый центр управления и что могло ими двигать, помимо заражения всех людей на земле. Вторая мысль, которая пришла мне в голову, касалась скорости мутации зараженных, которая достигалась возможностью быстро менять и перестраивать свой генетический код. Когда-то сам отец поражался этому явлению и тоже однажды упомянул при мне это. Хорошо, что нашлось хотя бы одно полезное применение моему постоянному самокопанию.

Затем разговор снова зашел об обсуждении плана ликвидации большого манипулирующего монстра, и честно, я не ожидал, что полковник захочет обсуждать военные темы со мной. Он предложил взять существо хитростью – выманить Жнеца в выгодном для военных месте и накрыть его ракетным ударом авиации. Для этого военные сделают имитацию наземного нападения, чтобы Жнец выбрался наружу. Известно, что монстр перемещается под землей по туннелям метрополитена и регулярно появляется из входа в метрополитен или из вентиляционной шахты, поэтому надо нападать возле этих мест. И делать это следовало большими группами, поскольку Жнец не должен был сомневаться в намерениях военных.

Кто-то позвонил Зорину и сообщил, что на Васильевском острове началось активное движение зараженных: высокая вероятность, что существо могло там объявится, и военные начали действовать. Колонна военной техники двинулась в сторону Биржевого моста, что соединял Петроградскую часть города и Василеостровскую.

Когда солдаты отступали из южной части города, Зорин был среди них и сидел в БТР с особой цветовой схемой. На нем он перемещался в первые дни апокалипсиса, пока не осел в одно месте. Тогда Жнец наблюдал за ним, и, вероятно, догадался, что это был автомобиль командующего, так как его защищали особенно сильно, а в бою он никогда не участвовал. Значит, если Жнец увидит машину снова, то нападет на неё при первой же возможности, чтобы попытаться уничтожить командующего.

Людей, способных управлять такой техникой, было по пальцам пересчитать, и все они были уже в своих машинах на пути к Васильевскому острову, ведь операция уже началась. Я не привык сидеть без дела и всегда старался максимально помочь своими действиями, поэтому я уговорил Зорина дать мне возможность принять участие в операции в качестве водителя БТРа. Тем более что управлять машиной некому, а учить на скорую руку времени сейчас уже не было.

Я спешно покинул крепость. До БТРа бежать пришлось недолго: он находился возле входа в артиллерийский музей, который располагался сразу за крепостью. У машины меня ждал человек:

– Привет, гражданский, – поздоровался со мной здоровый веселый паренек и пожал мне руку. – Иван Смольников, буду твоим командиром. Поговорим в дороге, сейчас по местам, – засуетился он.

Здоровый, сильный, дисциплинированный, продолжавший славную традицию своего прадеда, деда и отца – он уже долгое время служил на танке и имел большой опыт по управлению боевой машиной. Когда объявили тревогу, он находился в городе по случаю выходного дня и оказался буквально «запертым» на петроградском острове: мосты были разведены, а метро перекрыто. Через день пришли военные, по документам они восстановили пропавшего без вести Ивана и усадили за свободную машину. С его слов, новые военные машины выпускались с единой автоматизированной системой управления. Так что если у меня получалось управлять танком, то получится управлять и БТРом. Все это я узнал у него, пока мы стояли в танковой колонне и ждали приказа на атаку. И вот, по рации передали приказ об атаке.

БТР была более скоростная, чем танк, и управлять ей оказалось намного проще. Машина пересекла Биржевой мост и оказалась на Васильевском острове. На дороге, по которой мы двигались, находилось огромное количество трупов зараженных, военных и мирных жителей, слегка занесенных снегом. «Наверное, страшная была бойня», – пронеслось у меня в голове. Справа по набережной вдалеке был виден хвост танковой колонны, которая постепенно перестраивалась в боевой порядок.

– Давай за ними, догоняй, – приказал мне Смольников.

Один за другим танки поворачивали налево вслед за колонной и скрывались из виду. Вскоре и наша машина достигла этого поворота, но Ваня приказал остановиться:

– Тормози, у нас другая работа.

– Разве мы не должны следовать за ними? – поинтересовался я.

– Хорошо, что ты гражданский, не то бы прикрикнул жестко: отставить разговоры, – молвил он с упором на последние слова. – Но раз ты человек не военный, то слушай и запоминай. Они пошумят и выкурят его наверх, а мы повернем и выманим его уже на открытое место. Остальное сделает авиация и тяжелая артиллерия.

– А с ними что будет? – спросил я Смольникова.

Иван тяжело вздохнул и добавил:

– Я думаю, не самый лучший конец. Но не смей предупреждать их об этом по рации, они не должны ничего знать, чтобы не сбежать, не то вся операция сорвется.

– Но так нельзя, – сказал я с разочарованием. – У них могут быть семьи, дети, они может даже не попрощались с ними, а их посылают на смерть, говоря, что это очередная наступательная операция.

– Знаю, – добавил Иван, – мне тоже их жалко. Но такова жизнь солдат. Жнец не клюнет и не вылезет, если они начнут побег. Это малая жертва, чтобы спасти город и всех остальных.

Добавить было нечего, так что я повернулся обратно к смотровым мониторам машины и начал внимательно изучать передаваемое мне изображение.

Это был Средний проспект. В семистах метрах от нас на проспекте находилась станция метро Василеостровская. Техника выстроилась елочкой возле неё, и пулеметы, которые на них располагались, расстреливали зараженных, выбегавших толпами из недр станции. Помимо этого танки периодически постреливали из пушек, одновременно создавая большой урон выбегающим толпам и эффект наступательной операции.

– Приготовься, танкисты фиксируют подземные толчки, – сказал он мне, а потом обратился к руководству: – Штаб, это «Подсадная утка», цель близка, приготовьтесь нанести удар.

Что-то огромное, мощное вырвалось из земли, разметав вестибюль станции. Сквозь пелену образовавшийся пыли просматривался Жнец, и техника незамедлительно открыла по нему огонь. У монстра была удивительно прочная шкура, которая гасила удары снарядов и пуль, выпускаемых солдатами, и не позволяла причинить ему какой-либо ущерб.

Жнец действовал молниеносно. Взмахами своего хвоста он переворачивал боевую технику вверх дном, а затем наваливался всем своим весом, сдавливая насмерть сидящих там танкистов. Когда последний танк полыхнул ярким пламенем, солдаты разбежались врассыпную, но, как и говорил командир танка, все они были обречены. Наконец, Жнец обратил внимание на нашу машину и начал стремительно приближаться, попутно подгоняя своих двуногих безвольных рабов.

– Назад, к площади! – вскрикнул Иван.

Я развернулся и дал по газам, двигаясь по набережной прямиком к Стрелке и заманивая монстра в запланированную ловушку. Но Жнец, не смотря на свои габариты, был быстрее и постепенно нагонял нас.

К тому времени, когда машина доехала до первого маяка на площади, Жнец уже появился из-за домов и находился в прямой видимости, до нас ему оставалось всего лишь двадцать метров. Зараженные, что бежали за ним, теперь направились в сторону Биржевого моста, пересекая тем самым линию фронта. Техника и пехота, охранявшая мост, открыла непрерывный огонь по зараженным, но их было слишком много, чтобы дать достойный отпор. Перебравшись на другую сторону, словно муравьи, они стали разбегаться по улицам Петроградки во все стороны. При таком раскладе стало ясно только одно – сегодняшний день закончится либо разгромом Петербурга, либо смертью Жнеца.

– Давай к другому маяку, будем кружить, а я сообщу, чтобы с крепости подсветку для авиации включили, – сказал Иван. В воздухе уже загудел шум приближающихся самолетов, а ротовая полость большого змея замерцала красной точкой лазера, все было готово к удару. Чуя неладное, монстр двинулся еще более стремительно, чем раньше, пытаясь достать нас во что бы то ни стало. Как ни крути, уловка удалась, и монстр купился, выбравшись на открытое место.

Жнец достиг нас быстрее, чем мы доехали до второго маяка. Монстр замахнулся хвостом и ударил им сверху вниз, пытаясь раздавить нас. До этого БТР успел сделать резкий маневр в сторону, и хвост монстра попал только по асфальту, разметав в стороны его куски. Осознав свою ошибку, змей решил действовать по-другому, и вместо замаха сверху решил ударить слева-направо. Я дал задний ход, но мы не успели увернуться от него. Удар получился мощным и тяжелым, и БТР с разворотом отлетел в сторону. Машина ещё прокручивалась какое-то время, её правая ходовая сторона выломалась наружу, теряя возможность самостоятельно ехать. Нас внутри резко дернуло, и мы повалились со своих мест, а машина продолжала крутиться, медленно останавливая свое вращение, и в конце рухнула одним концом на нижнюю набережную, встав по диагонали.

В себя я пришел удивительно быстро:

– Ваня, ты как? БТР больше не сдвинется, надо убегать, – сказал я и потряс потерявшего сознание Ваню, отчего он начал приходить в себя.

Я высунулся из машины, чтобы рассмотреть обстановку, но все, на что я уставился – это было приближающиеся тело и пасть Жнеца. «Это конец», – пронеслась пессимистическая мысль в моей голове. Но на морде монстра вовсю сверкали яркие красноватые проблески лазера, а гул самолета усиливался.

– Прячься, дурак! – выкрикнул высунувшийся Иван, поняв, что сейчас будет удар, а затем схватил меня за плечи изатащил внутрь машины, захлопывая люк. Только он сделал это, как тут же ударили ракеты по телу Жнеца. Удар был настолько сильным, что наш БТР затрясло от взрывной волны, и он свалился с уступа, принимая горизонтальное положение. В стороны полетели ошметки монстра, однако он все ещё шевелился и был вполне боеспособен.

Монстр издал громкий истошный крик о помощи, и на его зов кинулись все ближайшие зомби, пытаясь уберечь монстра от гибели. Авиация пошла на второй заход, запуская в существо ещё одну кучу ракет, пока тот приходил в себя. Второй удар разметал его вторую половину тела, окончательно приговаривая мутанта к смерти, а также других подбежавших уже зараженных.

– Господи, как башка раскалывается, – проговорил Иван, поглаживая набухавшую шишку на затылке, когда уже все стихло и успокоилось.

– Погоди, – стал успокаивать его я. – Вылезем наружу, снег приложишь.

– Ага, доктор хренов, – усмехнулся он. – Весь снег в жнецовском срачельнике, измажусь только.

Зазвучала рация. Иван подполз к ней и принял сообщение от полковника.

– Ну что, как там обстановка? – спросил я у Ивана, после того, как он закончил разговор.

– Что можно сказать… – начал он, не переставая гладить шишку. – Жнеца убили, это хорошо. Остались небольшие разбросанные силы зараженных, с которыми сейчас разбираются военные вертолеты. Сказали сидеть тут и ждать, пока все не станет относительно спокойно.

Несколько минут спустя взрывы стали заметно удаляться, и Иван не выдержал ожидания:

– Эх, хрен с ним. Погнали наружу, а то тут задохнуться можно, – добавил он и полез на свежий воздух, прихватив с собой автомат.

– Ладно, идем, – добавил я неуверенно и последовал за ним. Мы спустились на набережную, проверяя отсутствие зараженных поблизости, затем поднялись наверх, где стояли колонны. На площади мы наблюдали повсюду разбросанные останки убитого Жнеца, а также большой остов тела монстра, который от него остался. Это была прочная дугообразная кожа, отдаленно похожая на кожу змеи. Она выглядела как большая надкушенная луковица без сердцевины, а изнутри казалась кроваво-грязной и гнилой.

– Ну и громадина, – присвистнул громко Иван. Его свист услышала парочка уцелевших зараженных, которая, завидев нас, сразу же стала убегать, но автоматная очередь Ивана мигом остановила их план побега. После, Иван вальяжно уселся на скамейку, предварительно скинул с неё куски мяса убитого монстра, а я присел рядом.

– О чем думаешь, браток? – спросил меня товарищ по оружию, потом слепил из снега что-то вроде плоского комка и приложил к больному месту на голове.

– Думаю, что же теперь делать. Жнец убит, треть города в руинах. Что будет дальше?

– Не знаю, – ответил он и развалился на скамейке ещё более расслаблено.– Меня лично волнует, что происходит здесь и сейчас. Хотя место это веселое, помню по своим приключениям.

– У меня тоже здесь одно приключение было.

– Что, первая свиданка была, да, да? Да, свиданка… – затянул Иван с усмешкой и по-братски ударил меня по плечу. – Все тут свиданки любят проводить, – молвил он деловито. Этот парень казался мне серьезным и дисциплинированным только во время военных операций. Во всех других случаях, наверное, как и все военные, он был просто веселым дружелюбным парнишкой, который часто любил повеселиться и подурачится от души.

– Не совсем, первое знакомство, – решил рассказать я ему. – Летом, в теплую погоду, вечерами сюда приходят танцевать люди. Отдохнуть, расслабиться от всего. И я был среди них. Долго ходил, даже получалось сносно. А потом познакомился с одной очаровательной особой. Но лучше бы этого не делал. Плохое место.

В голове странным образом загудело, засвистело, закружилось, в глазах все побежало. Затем началась страшная головная боль, отчего я схватился за голову и упал на колени от нахлынувшей слабости. «Лекарство принять забыл…», – пронеслось у меня в мыслях перед тем как я потерял сознание.

***

Я очутился в палате в больнице. Она была полупустой, всего три кровати были заняты больными. Ко мне сразу же подошла медсестра и сказала:

– Хорошо, что вы проснулись. Аппарат выявил странную уязвимость вашего заболевания и, пока вы спали, вас прооперировали, – добавила медсестра и поправила мне бинт на голове.

– А где полковник, где Иван? – спросил я у медсестры. – Это что, был сон?

– Конечно, это был сон, – радостно и наивно ответила мне она. – Вы полностью здоровы, в больнице. Ещё чуть-чуть полежите и мы вас домой отпустим.

На душе ощущалась легкость и радость. Снега не было, зеленая трава виднелась за окном, пели птицы. Я достал телефон и обнаружил, что родители мне прислали смс, как и обещали: «Где ты там? Как ты поживаешь? Отцу большой грант дали за его проект „Автор“, скоро к тебе в гости приедем в Петербург. Не забудь голову перевязать, а то кровь вся вытечет».

«Странное какое сообщение», – стал я размышлять, попутно отключая телефон. – «Родители же не были в курсе, что я оперировался. Вообще не знали, что я болел, откуда они знали про перевязку?»

Я встал с кровати и подошел к зеркалу. Не знаю, почему, но мне сильно захотелось снять эту перевязку и посмотреть, что под ней. Рука стала медленно снимать бинт, слой за слоем раскручивая все более краснеющую ткань. Последний оборот, и к ужасу я обнаружил, что разрез, через который удаляли болячку, не был зашит. Более того, он обильно испускал кровь, а из него стала… высовываться рука?

– Сестра, сестра! – выкрикнул я с ужасом и оглянулся. Все люди в палате начали превращаться в странных существ и подниматься со своих кроватей, за окном солнце скрылось, стало темно как ночью, а медсестра неожиданно поросла волдырями и опухолями, её руки стали удлиняться в мою сторону. И чем ближе были её руки ко мне, тем больше набухали эти наросты.

«Господи, что это! Нет, нет». Я схватил первое попавшиеся под руку и стал отмахиваться от её рук, но все было бесполезно. Конечности медсестры полностью игнорировали мои воздействия на неё, как бы сильно я не старался этого делать. Превратившиеся в странных и непонятных существ монстры подбежали ко мне с двух сторон и схватили меня, медсестра дотянулась до руки, торчавшей из моей головы, и стала тянуть изо всех сил, причиняя ужасную боль. Я закричал – это единственное, что мне оставалось делать.

– Это сон! Это сон! Это сон! – вскричали мысли в моей голове, когда я проснулся.

Голова, как и все тело, были тяжелыми, словно чугунными, открыть глаза и смотреть было не менее тяжко. Я напрягся, пытаясь открыть их, но мне не удавалось, видимо нужно было время. Организм постепенно приходил в себя от случившегося приступа, с каждой новой минутой я начинал ощущать каждую часть своего тела все больше и больше. Сквозь темноту в щель открывающихся глаз ударил узенький лучик желтого света не-то свечки, не-то лампы. Вскоре, глаза открылись шире, и по находившимся рядом другим кроватям, я понял, что оказался в больнице. Позже, я начал чувствовать себя гораздо лучше, продолжил шевелиться более активно, попытался сесть. Затем пришли врачи и рассказали мне, что же со мной произошло.