скачать книгу бесплатно
Темная Материя (сборник)
Артем Голиков
Первый сборник смешных и грустных, реалистичных и невероятных рассказов и стихов хорошо известного в Фейсбуке и Живом Журнале автора.
Книга иллюстрирована специально созданными фото-коллажами московского художника Олега Бородина
Артем Голиков
Темная Материя (сборник)
© Текст, комментарии. Артем Голиков. Москва. 2015
© Иллюстрации. Олег Бородин. Москва. 2015
© Treemedia Content Oy. Hartola. 2015
© ИП Гусев Л. Е. Москва. 2015
* * *
Автор и издатель выражают искреннюю признательность всем, кто помог выпустить эту книгу.
Особую благодарность адресуем:
Дмитрию Киселёву
Лесе Маглеванной
Роману Фирайнеру
Марии Шабат
Вадиму Богданову
Людмиле Баушевой
Алесе Казанцевой
Ирине Зверевой
Татьяне Мэй
Марте Кетро
Геннадию Смирнову
Ярославу Орлову
Алексею Чмелю
Наталье Ободовской
Каналу «Всё как у зверей» и лично Евгении Тимоновой, Андрею Кузнецову, Сергею Фененко
Рекламно-производственному агентству INDIVISION
Анастасии Литвиненко, Никите Тамарову, а также съемочной группе короткометражного фильма «Портфолио»
Большое спасибо, друзья, без вашей помощи мы бы не справились!
Часть 1
Осень
Популярное языкознание
Русский, французский и китайский лингвисты решили написать имена друг друга каждый на своем языке.
– Моя фамилия Ге, – сказал француз китайцу.
– В китайском языке два иероглифа Ге, но, к сожалению, ни один из них не подходит для фамилии.
– Почему?
– Потому что один имеет значение «колесо», а другой передает звук, с которым лопается мочевой пузырь осла.
– А что плохого в колесе?
– Мужское имя не может быть круглым, все будут считать тебя педиком. Для твоего имени мы возьмем иероглиф Шэ, означающий «клавиатура», «корнеплод», «страница», а также прилагательное «бесснежный» и дополним его иероглифом Нгу, означающим мужской род. В конце я пишу иероглиф Мо – «девственный».
– Но… это, мягко говоря, не совсем так…
– Никто не будет считать тебя девственником, просто без иероглифа Мо иероглифы Ше-Нгу означают «сбривающий мамины усы».
– Хорошо, теперь я напишу твое имя.
Моя фамилия Го.
– Отлично, я начну твою фамилию с буквы G.
– Что означает буква G?
– У нас, европейцев, сами по себе буквы ни хрена не значат, но, чтобы проявить к тебе уважение, я поставлю перед G букву H – во французском она все равно не читается.
– Отлично! Дальше O?
– Нет, чтобы показать, что G произносится как Г, а не как Х, надо после G поставить букву U, а также H – чтобы показать, что U не читается сама по себе, а только показывает, как правильно читать G, и буквы EY, показывающие, что слово не длинное и скоро кончится.
– Hguhey… дальше O?
– Нет, О во французском произносится как А или Ё, в зависимости от стоящих по соседству букв, ударения и времени года. Твое чистое О записывается как AUGHT, но слово не может кончаться на T, поэтому я добавлю нечитаемое окончание NGER. Вуаля!
Русский лингвист поставил бокал на стол, взял бумажку и написал «Го» и «Ге».
– И все?
– Да.
Француз с китайцем почесали в затылке.
– Хорошо, как твоя фамилия, брат?
– Щекочихин-Крестовоздвиженский.
– А давайте просто бухать? – первым нашелся китаец.
Русский кивнул, и француз с облегчением поднял тост за шипящие дифтонги.
Реабилитация
– Точно не будешь?
– Точно. Спасибо, мамочка.
Дверь холодильника открылась, и котлетку положили обратно в кастрюлю.
Еще теплая, перемазанная картофельным пюре, она встала у стенки, не зная куда себя деть. Другие котлеты оставили свои дела и уставились на нее.
Стало очень тихо.
Где-то далеко за пределами холодильника Маша открыла воду и стала мыть руки.
– Тебя что, не съели? – ужаснулся кто-то из задних рядов.
Перемазанная в картошке котлетка (ее звали Лиза) вместо ответа безвольно опустилась на дно кастрюли.
Коллектив заволновался, как ржаное поле.
– Невкусная… Она невкусная! Невкусная она! – понеслось над кастрюлей.
Кое-кто начал всхлипывать.
– Стыд-то какой, Господи! – большая котлета выступила вперед и строго посмотрела на Лизу. – Ты что, невкусная?!
Плечи у Лизы задрожали, и она горько заплакала.
– Нет! Я очень вкусная! – рыдала она, размазывая картошку по лицу. – Как вы можете так говорить? Я же из одного с вами теста!
– То-то и оно! – крупная котлета (а ее звали Наталья Павловна) давно недолюбливала Лизу, потому что считала выскочкой. Теперь, когда с Лизой случилось несчастье, Наталья Павловна испытывала злорадство, хотя и не хотела себе в этом признаться.
«Я пытаюсь быть объективной. В конце концов, теперь по ней будут судить обо всех нас!» – говорила она себе.
– Теперь по тебе будут судить обо всех нас, понимаешь!? – Наталья Павловна сделала еще шаг вперед. – Может, ты подгорела?!
– Подгорела!.. Подгорела! – залепетали котлеты, а Лиза, заливаясь слезами, только мотала головой.
– Как вам не стыдно? – это котлета Катя, известная своим прямым нравом и любовью к справедливости, протиснулась вперед. – Маша – ребенок, захотела – съела, не захотела – оставила! Что вы на Лизку насели? Подгорела! Да мы, если хотите знать, на противне рядом лежали, причем я ближе к краю, что, я тоже подгорела? Эх вы! А еще товарищи! Идите, займитесь-ка своими делами лучше!
– Нет, уж позвольте!
– Нет, не позволю!
Катя, хоть и ниже ростом, сердито наступала на Наталью Павловну, и большинство котлет было уже на ее стороне. Лиза плакала, считая себя непонятно в чем виноватой.
В это время дверь холодильника открылась, и продукты увидели Папу, который уже приготовил чистую хрустальную стопку. В коридоре виднелась корзина грибов. Папа достал бутылку водки, весело оглядел холодильник, выбирая, чем бы закусить, покосился на сухой лимон, заглянул в кастрюлю, обнаружил там котлеты и очень довольный прихватил двумя пальцами Лизу. Удерживая Лизу на весу, он скрутил пробку, плеснул себе водки, что-то покумекал и добавил еще немного, потом выдохнул, выпил, понюхал котлету и с удовольствием отправил ее в рот.
– Как тебе котлеты? – Мама разглядывала грибы, которые ей предстояло чистить.
– Божественные!
– Правда?
– Зачем мне врать?
– Машка что-то не стала есть… Правда, хорошие?
Вместо ответа Папа налил еще стопку, выпил и, показывая, как ему вкусно, закусил Катей.
От водки стало тепло и сонно.
Папа подогрел себе немного пюре и, уже не торопясь, обстоятельно, съел Наталью Павловну.
Курица или рыба
– Сколько нам лететь?
– Десять часов.
– А сколько мы уже летим?
– Полторы минуты… Ваня! Ваня!
Пока я отстегивался, Ванечка добежал до бизнес-класса и написал ангорскому шпицу-альбиносу, ввиду уникальности породы занимающему специальное кресло, прямо в черные доверчивые глаза.
– Что ж у вас ребенок с голой писей? – крупный добрый бизнес-мужик укоризненно протирал шпица ветошью со стразами.
– Не признает одежды. Не можем совладать.
Тем временем Ванечка ужом прополз под креслом через колоннаду пассажирских ног и перевел селектор в положение «ручное».
