скачать книгу бесплатно
Старуха долго смотрела в небо.
Потом заперла калитку и не оборачиваясь пошла в дом.
Татуировка
В цветовое пространство маршрутки
вписан кобальт вареной куртки,
нежный пепел сожженной челки,
подлинявшая гжель наколки.
Пассажиры болтают о вечном,
перекрикивая лезгинку,
забивая крыльями плечи,
воплощался ангел в блондинку.
Шелестела игла, словно дождик,
заливая фарфор тушью,
жизнь то сложится, как зонтик,
то запутается, как наушники.
Детство кончилось, кончилось лето,
в синем сердце ржавеют стрелы,
синий ангел летит в небо,
в вышине становясь белым.
Парагвай
Роман Абрамович проснулся от шума – жена сосредоточенно скрипела мозгами в непосредственной близости от кровати. По загадочно-виноватому выражению лица супруги олигарх понял, что придется угадывать, и заранее помрачнел.
– Что-то случилось?
– С чего ты взял, что что-то случилось?
– Мне кажется, ты расстроена.
– Не понимаю, о чем ты…
Минут через двадцать пять – тридцать бог знает кем положенных плясок и приседаний жена, наконец, раскололась:
– В коробочке для денег осталось не так много денег.
Абрамович надел тапки, отодвинул кровать, щелкнул выключателем и заглянул в ларь для наличных денег. Далеко внизу, в темноте, спали купюры. Абрамович пошевелил вилами – действительно, сквозь сугробы бумажной массы кой-где уже просвечивал деревянный пол.
– Ерунда, сними с карточки.
– Там пусто.
– Прости?
– Пусто. На карточке пусто! Что еще?
– Но там же (на карточке лежали все деньги, вырученные с продажи приватизированной когда-то по случаю Западно-Сибирской равнины)…
– Ой, вот только не надо аудита!
Жена глубоко задышала, демонстрируя сильное возбуждение и готовность к отпору.
– Да нет, я не в этом смысле… Просто любопытно, куда ты… гм. Куда мы потратили такую значительную сумму?
– Ну я купила гексорал, когда ты болел…
– Так.
– Потом я заплатила за воду и свет, а еще мы сходили с детьми в цирк. Два раза. Потом…
«Четыреста тонн денег, – думал олигарх, с тоской глядя на жену, которая, уперев глаза в потолочную лепнину, перечисляла бесконечные детские маечки, купленные по случаю на распродаже, – четыреста тонн бумажных денег! Целый товарный состав! За неделю!».
– Дорогая, я все понял!
Жена осеклась на полуслове и с недоверием посмотрела на мужа.
– Я все понял. Видишь ли, мы состоятельная семья, но всему есть предел. Настало время нам подумать об экономии…
Спустя два часа, пройдя сквозь огонь, слезы, уговоры, клятвы, увещевания, стенокардию и минет, Абрамович стоял под чахлым и прохладным (из экономии: холодная вода дешевле горячей) душем и твердил, невесть откуда пришедшую на память фразу: «Зарабатываешь фунт и тратишь девятнадцать шиллингов шесть пенсов – и ты богач. Зарабатываешь миллиард фунтов и тратишь миллиард фунтов и один шиллинг – и ты нищий…».
Пока он мылся, жена купила стадион.
«Ты же сам говорил, мы экономим, но экономим только на том, на чем можно экономить. На чем экономить нельзя – мы не экономим. Ты же не предлагаешь экономить на здоровье детей?».
Абрамович закусил губу от обиды и решил из экономии идти на работу пешком.
Первые полчаса, пока не начало сводить ноги, шагать пешком по Лондону было даже приятно.
Но улицы все тянулись и тянулись, как пленка из зажевавшего магнитофона, а до работы было еще как до серого байкового неба. Абрамович вспотел, устал и становился перевести дыхание.
Два раза прилетал самолет. Первый раз жена посылала узнать, не забыл ли он зонтик, а второй раз, собственно, самолет зонтик привез.
«Если исключить самолет, – думал Абрамович, хлопая по колену бесполезным зонтиком, – топать пешком, конечно, выгоднее, чем плыть на яхте, однако…»
Однако стоило признать, что слякоть на улицах Холборна за один раз насмерть убила нежные ботинки из кожи стволовых клеток султана Брунея, поэтому на круг выходило так же.
Абрамович сплюнул, ухватился рукой за шершавый бок улицы и стал звать такси.
Позвонила жена.
Отвернув от лица трубку и беззвучно чертыхаясь, Абрамович принялся ждать, когда закончится эпическая сага о том, каких самоотверженных усилий стоил жене отказ от привычного заплыва в двадцатипятиметровом бассейне с черной икрой. В качестве компенсации за понесенный стресс жена купила Парагвай.
Абрамович крепко, до хруста зажмурил глаза и уперся лбом в Холборн.
– А что? И детям будет где поиграть, и нам где старые лыжи хранить… К тому же сейчас несезон, и Парагвай шел с большой скидкой – видишь, какая я у тебя экономная?
Подошла маршрутка.
Мелочью не хватало полшиллинга, а с бумажной купюры в миллиард фунтов, оказавшейся в кошельке, у шофера не нашлось сдачи. Народ стал бурно возмущаться, требуя продолжать движение, пришлось потратить купюру и купить всю маршрутку целиком вместе с шофером, пассажирами, фабрикой-производителем, компанией-перевозчиком и сетью дешевых супермаркетов в нагрузку.
Абрамович выгнал пассажиров из своей маршрутки, втиснулся на сиденье контролера и поехал на работу.
На работе было никак.
Олигарх погулял какое-то время в каньоне между корпусами своего офиса, потом наугад выбрал подъезд и также наугад поднялся на сорок второй этаж.
Никого.
Абрамович достал ноутбук, уткнулся лицом в пасьянс и уснул.
Разбудил его рев самолетной турбины.
Жена прислала труженику скромный обед – бутербродик с ветчиной из «Бургер-Кинга», завернутый для сохранности в пейзаж Брейгеля.
Работать было нечего, да и не хотелось.
Абрамович пошатался по гулким пустым залам, потрогал пальцем пыльные произведения современного искусства (давно пора пожертвовать какой-нибудь африканской деревне), вызвал яхту и поплыл домой.
– Я домой еду, ничего не надо купить?
– Подожди… Что-то надо было… А! Вспомнила! Купи, пожалуйста, подсолнечного масла для жарки и контрольный пакет «Де Бирса»…
– Какого масла?
– Любого. «Золотую семечку», например. Какое будет. А еще…
– Да?
– Нет, ничего… Я забыла, что мы экономим. Ничего не надо, даже масла… Иди уже домой… – жена всхлипнула.
Абрамовичу стало жалко жену.
Он причалил (в неположенном месте) к берегу Темзы и буквально на минуту отбежал купить (самолет) тюльпанов.
Счет за раздавленный неожиданным маневром гигантской яхты челнок королевской семьи (вечер был, начальник, туман, да еще и свет в лицо!) составил полмиллиарда фунтов.
Вечером Абрамович с женой сидели в обнимку, пили шампанское из бумажных кулечков, сделанных из судебного постановления о наложении штрафа, и болтали босыми ногами в бассейне с черной икрой.
– Необходимо признать, что экономия – это не наш конек…
Жена задумчиво зачерпнула пригоршню икры.
– Слушай, ну не умрем же мы, в самом деле, с голоду!
– Да нет, конечно!.. В крайнем случае, загоним твой Парагвай…
– Кстати, о Парагвае… С ним такое дело…
Абрамович вопросительно отстранился.
– Гм. Помнишь, когда мы еще жили на старой квартире, у нас был тамагочи?
Абрамович не помнил старую квартиру, но то, что лыжи им не судьба хранить в Парагвае, он уже догадался.
– Помнишь, как мы совсем на чуть-чуть забыли про него, а он за это время завалил весь экранчик дерьмом и сдох?
Абрамович сгреб жену в охапку и дружелюбно потрепал по затылку.
– Эх ты, голова садовая!
Желтые осенние листья зимнего сада медленно падали в черную икру, в сумерках напоминающую нефть марки брент.
– Ты меня любишь?
– Чмок!
– Правда?
– Чмок!
Жена положила голову на колени мужа и долго рассказывала, что, если есть любовь, деньги не главное. А олигарх играл ее волосами и все думал – как же там Россия? Как она там одна, в тумане?
Командировка
Я заехал за Викой в понедельник.
Как сейчас помню, в район Сокола.
Пасмурное небо отражалось в пыльных стеклах осенних домов.
Весь день мы провели в пробке на Ленинградке, толкаясь за каким-то троллейбусом.
Часов в десять вечера я остановил машину, и мы разъехались по домам на метро, договорившись завтра с утра продолжить поездку.
На следующий день Вика опоздала – я прогрел мотор, почитал газету, выпил кофе из стаканчика-непроливайки, а она все не шла.
– В метро в пробку попала!
На Вике было серое пальто, которое очень ей шло.
Мы снова ехали весь день, болтали о том, кто где отдыхал, о новостях сети, о фильмах и телевизионных сериалах.
Несколько раз ей звонили по делам – она, уже не стесняясь, отвечала.
